Да начнется сказка.
Жили-были Джеймс Джексон и Элизабет Сильвер. Он происходил из американской семьи нуворишей, она — из знатного английского рода. В 1955 году они познакомились в Лондоне и полюбили друг друга.
Её родители были против их брака, они не желали разбавлять аристократическую английскую кровь потомками янки. Но девушка не пошла на поводу у родителей и сбежала вместе с Джеймсом в США, где в 1956 году они поженились.
Джеймс развивал строительную компанию, Элизабет была его верной спутницей жизни. И все у них было хорошо за исключением того, что не было у них детей.
Прожив в браке двадцать лет, они решаются на усыновление мальчика. Так в их семье появился Дон Джексон. Спустя два года они решают стать родителями для еще одного ребенка, девочки. В их семье появляется Минерва Джексон.
С тех пор в семье Джексон царит гармония и еще большая любовь.
Дон и Минерва росли дружно. Конечно, у них были разногласия, но, тем не менее, они всегда стояли друг за друга горой.
Дон первым вылетел из родительского гнезда. Едва закончив институт, он женился на Салли. Через год у них родился сын, названный Персеем.
Минерва же долго выбирала спутника жизни, за ней ухаживали многие, она была красива, умна и неприступна. Говорили, что у неё был роман с сыном президента, но она удивила всех, когда вышла замуж за молодого профессора истории, Фредерика Чейза. Спустя время у них родилась дочь, названная Аннабет.
Такова краткая история моей семьи, описанная…
Далее я читать не стала. И нужно же было написать такую ерунду, когда мне было восемь лет. Хотя учитель литературы моей супер элитной школы весьма высоко оценила мои старания, назвав мое эссе на тему «Моя семья» неординарным и не лишенным стилистического окраса.
Убрав листки с эссе обратно в коробку, я поставила ее на место, так и не решившись что-то выбросить. Да, это сложно, избавляться от старых вещей, ведь многие из них наводят на воспоминания. Возможно, придется выбросить все это, когда я решу съехать от родителей, но, зная мою маму, будет это очень и очень не скоро.
Взглянув на часы, я пошла одеваться.
— Юбка или брюки? — спросила я у шкафа.
Остановив взор на льняных брюках песочного цвета, я быстро надела их, дополнила образ блузкой цвета вишни, босоножками в тон брюкам и, схватив сумочку, побежала вниз.
Было начало июля, и сегодня я должна была улететь с подругами и своим парнем в Майами. Эту поездку мы планировали с самого начала нашего выпускного года, но для меня все пошло прахом. Всего пару дней назад с внезапно обострившейся болезнью слег мой дедушка, и, по всей видимости, он уже не поднимется с постели. Я не могла его бросить и улететь развлекаться.
Поэтому сегодня мы с Пайпер и Талией договорились посидеть в кафе перед тем, как они улетят. Люк, мой парень, понятное дело тоже остаётся в Нью-Йорке.
Я спустилась в холл, где мама разговаривала по телефону с моим дядей.
— Да, Дон, я поняла. Считай, что мы уже выезжаем.
— Мама, — позвала я, когда она закончила разговор. — Какие новости?
— Ничего хорошего, Аннабет. Деду очень плохо, он попросил, чтобы Перси прилетел, но Дон считает, что он не успеет.
— Перси ведь уже закончил университет?
— Да, к моему величайшему удивлению. Если вспомнить, как Перси учился в школе, — мама картинно потрогала себя за голову и покачала ею. — Дон, конечно, никогда не признается, но, мне кажется, он вбухал огромное количество денег, чтобы его сына не исключили.
Мама вздохнула и посмотрела на меня:
— Аннабет, ты сейчас должна поехать со мной, дед хочет видеть тебя.
— Да, конечно. Только позвоню девочкам, скажу, что задержусь.
— Я жду тебя в гараже. Поторопись.
Что делать… Девочки должны понять меня. С ними я ещё не раз посижу в кафе, а мой любимый дедушка при смерти.
На глаза навернулись слезы, но я смахнула их, вспомнив слова деда о том, что слезы нужны живым, а не умирающим и мёртвым. Именно поэтому дед не проронил ни слезинки, когда шесть лет назад умерла бабушка. По крайней мере, никто его слез не видел.
Набрав Талию и объяснив ей ситуацию, я прошла в гараж, где мама уже сидела на заднем сидении мерседеса. Я поздоровалась с Эндрю, маминым водителем, и скользнула на сидение рядом с ней.
— Интересно, о чем отец хочет поговорить с тобой, — начала мама, поправив свои белокурые волосы. — Попробуй спросить его про наследство. Я волнуюсь.
— Мама, это не тактично, ты сама это знаешь.
Мама хмыкнула в ответ. После семейного ужина, на котором я не присутствовала, так как ездила на трехдневную экскурсию на Ниагарские водопады, мама была сама не своя. Дед что-то упомянул про завещание, и теперь мама опасалась, что нам достанется далеко не все. Меня это, если честно, не очень трогало. Хотя я не хотела бы, чтобы особняк дедушки и бабушки достался чужому человеку. Там было столько всего хорошего, столько воспоминаний.
Я решила перевести тему:
— Так Перси вылетел?
— Я так поняла, что он пытается взять билет. Он сейчас в Париже, отдыхает со своей невестой.
— Невестой? — я вздернула брови.
— Или будущей невестой, не знаю. Дон упомянул за ужином у отца, что Перси собирается делать предложение, так как отец Рейчел, так зовут его девушку, против совместного проживания вне брака. Должна признаться, что Перси, конечно, собирается сделать замечательную партию. Её отец главный учредитель финансовой корпорации Сфинкс. Если вспомнить, что Перси творил, когда ему было 16-17 лет, то я очень удивлена. Вспомнить хотя бы то дело об изнасиловании.
— Каком изнасиловании?! — я не сдержала удивлённого возгласа.
— Он проходил свидетелем по одному делу, ты тогда уезжала с классом в Европу на каникулы, поэтому не помнишь этого.
Но я, признаться, очень сильно сомневаюсь в том, что он был просто свидетелем.
Хм.
Мама всегда достаточно скептически относилась к моему двоюродному брату, особенно когда мы дружили. А ведь я помню Перси другим. Смелый, дружелюбный, но немного безбашенный. Он стоял горой за друзей и за меня.
Я отвернулась к окну, пряча улыбку. Наше общение сошло на нет, когда Перси исполнилось четырнадцать. Тогда, в августе, он вернулся из спортивного лагеря сантиметров на пятнадцать выше, чем был, с погрубевшим голосом и лёгким пушком над верхней губой. Его начали облеплять девчонки его возраста, а я для него так и осталась малышкой Бет. Да, он здоровался со мной в коридорах школы и защищал от мальчишек, что пытались дергать меня за хвосты, но разница в возрасте легла между нами непреодолимой пропастью.
У меня появились другие друзья, у него — подруги, с которыми он целовался в школьных коридорах, а по окончании школы Перси уехал в университет, и я не видела его ни разу с того дня. Больше никто не защищал и не оберегал меня. А потом в моей жизни внезапно появился Люк.
Мне было пятнадцать, когда я, поругавшись с мамой, убежала из дома и впервые пошла не в наше с Перси место, а просто побродить. Набрела на компанию пьяных парней, и со мной явно случилась бы беда, если бы мимо не проезжал парень из моей школы, что учился двумя классами старше. Мы часто встречались с ним на школьных олимпиадах, но я даже не думала о том, что он знает, как меня зовут. Люк остановил свой автомобиль и крикнул мне садиться. Прочистив мне мозг, он вернул меня домой, чем моментально заручился доверием моих родителей, в особенности, мамы.
С тех пор мы начали дружить, но это была именно дружба. Мне было безумно интересно с ним, он был начитанным и умным, что выгодно отличало его от других знакомых парней. Но я не была влюблена в него, нет. Ему со мной тоже было интересно, но наше общение не мешало ему целоваться с девчонками в коридорах школы. У меня даже было своего рода дежавю, когда я видела его с очередной смазливой девчонкой.
Так прошёл учебный год. Люк выпустился, поступил в университет, но наше общение не прекратилось. Мы много разговаривали по телефону, иногда он встречал меня после школы, и мы просто гуляли, а порой мы ходили гулять в компании моих подруг и его друзей. Все изменилось незадолго до моего семнадцатилетия, когда Люк устроил вечеринку у себя дома, пригласив и меня с подругами. Там же на вечеринке был его друг по имени Крис Родригес, с которым мы виделись несколько раз на совместных прогулках. Парень, несомненно, видел, что Люк оказывает мне внимание, но в отличие от парней в школе, которые решили, что я занята, и не проявляли ко мне интереса, наплевал на это. Крис открыто ухаживал за мной на протяжении всей вечеринки, мы обменялись телефонами и договорились созвониться. Люк же весь вечер хмуро смотрел на нас и абсолютно не оказывал внимания своей девушке. На следующий день он с ней расстался, а ещё через день признался мне в чувствах и предложил встречаться. Я согласилась. Тогда мне казалось это… правильным. Именно так меня воспитывали, нужно поступать правильно.
Мама была в восторге, когда узнала, что мы с Люком стали встречаться, и это подтвердило мне правильность моего решения, потому как я крайне редко видела маму такой довольной.
У нас с Люком были спокойные и ровные отношения, мы не ругались и с удовольствием проводили время друг с другом. Но за год наших отношений в новом статусе я так и не поняла, что такое порхание бабочек в животе. Я не могу сказать, что его поцелуи были неприятны, но я, как бы это сказать, ожидала большего.
В мыслях я не заметила, как мы приехали. Автомобиль мягко повернул к особняку, колеса зашуршали о гравий.
Поместье деда разительно отличалось от соседних участков. Здесь все прямо-таки кричало о том, что его хозяйка выросла в Англии. Чего стоил только лишь сад, полный роз, родендронов и гортензий. Здесь все благоухало и цвело, несмотря на то, что хозяйки поместья уже шесть лет не было в живых.
На крыльце особняка нас встречал дядя Дон. Это был импозантный мужчина сорока четырех лет. И пусть в его волосах уже наметились седые прядки, его глаза были необычайно молоды. Он поцеловал меня, маму, и мы прошли в дом.
— Пойдемте, — дядя махнул нам рукой, — дедушка очень ждет тебя, Аннабет.
Мы прошли к комнате деда, около которой дежурила дедушкина сиделка. Она практически всегда была с ним рядом, и мне были понятны опасения мамы по поводу завещания. Хотя я ничего плохого не могла сказать об этой милой молодой женщине.
Постучавшись, мы прошли в спальню. Здесь был полумрак, пахло лекарствами и старостью. Дедушка полулежал на кровати и мрачно вглядывался в экран телевизора, где показывали какой-то старый чёрно-белый фильм.
Заметив нас, он улыбнулся, поднял руку, но она тут же упала на одеяло.
— Минерва, — его голос был слабым и хриплым.
— Папа, — мама сжала руку своего отца, но он перевёл взгляд на меня и сказал:
— Поставьте фильм на паузу и оставьте нас с Аннабет наедине.
Я видела, что маме это не по душе, но она повиновалась. Мама и дядя ушли, прикрыв за собой дверь и оставив нас в тишине.
Я накрыла руку деда и обратилась к нему с легкой улыбкой:
— Дедушка…
Он также выдавил из себя улыбку.
— Как приятно видеть не жалость и слезы на твоём лице, а улыбку.
Он вздохнул пару раз и продолжил:
— Аннабет, мне тяжело говорить, а сказать я хочу очень много. Поэтому очень тебя прошу выслушать меня и простить за то, что сейчас влезу в твою личную жизнь и, возможно, душу.
Дедушка сделал паузу и, видимо, увидев, что я готова к монологу с его стороны, продолжил:
— Ты теряешь себя, Аннабет. От той девчонки, какой ты была в пятнадцать лет практически ничего не осталось. Я понимаю, что ты растёшь, и твоя экспрессивность и юношеский максимализм угасают под натиском разумности. Да, ты дочь своей матери, но ты не должна забывать о том, что ты — не она. Это неплохо, что эти два с половиной года ты слушалась маму, возможно, это избавило тебя от многих проблем. Но в жизни каждого человека наступает момент, когда нужно оторваться от родителей. Это твоя жизнь, и ты сама должна принимать решения.
Взять хотя бы для примера университет. Почему-то Перси уехал учиться в Оксфорд и, между прочим, достиг там космических высот, а ты с твоим умом поступила в Нью-Йоркский университет, потому что так удобно твоей маме.
На самом деле, неважно, где ты будешь учиться, потому что с твоим талантом ты все равно займешь свое место под солнцем. Если бы конкретный университет был бы важен для твоего будущего, поверь, я сделал бы так, чтобы ты училась именно в нем, и даже твоя мама была бы невластна что-либо изменить. Я просто хочу, чтобы ты поняла, как важно жить своими умом и сердцем. Подумай о моих словах. Хорошо?
— Я и сама уже начала понимать это. Не хочу быть под каблуком, как отец, — едва я это произнесла, как увидела, что глаза деда довольно блеснули.
— Вот и славно, — сказал дед и продолжил:
— Своим завещанием я сделал всё, чтобы ты смогла обрести самостоятельность. Позже все узнаешь.
Лучше б не узнавать.
Я вздохнула, и дедушка понимающе посмотрел на меня, улыбнулся и снова заговорил.
— Далее, — он вздохнул, — об этом, конечно, не я должен говорить, но твоя мама никогда не заведёт с тобой разговор, который может привести к неправильным, по её мнению, последствиям. Твоя крестная не так часто тебя видит, по сравнению с детством, когда вы с Перси дружили. А бабушка уже в могиле. Поэтому я взял на себя смелость озвучить свое мнение относительно твоих отношений с Люком.
Я удивленно вскинула брови, но промолчала. Во-первых, я уважала дедушку, а во-вторых, мне, действительно, было интересно, что он скажет.
— Не считай мои слова брюзжанием старика, все-таки я прожил долгую жизнь и многое видел.
Я понаблюдал за вами со стороны. Люк — замечательная партия. Умный, благородный, из хорошей семьи, и он любит тебя. Но любишь ли ты его? Подгибаются ли у тебя ноги и порхают ли бабочки в животе?
От последних слов я неприятно вздрогнула, а дедушка продолжал:
— Не равняйся на свою маму, что ставит голову выше чувств. Повторяю, ты — не она. Подумай и над этим тоже. Хорошо?
Я подумала немного и призналась:
— У меня уже есть сомнения на этот счёт, дедушка.
— Тогда не затягивай со своим решением. Не только ради себя, но и ради него. Люк — хороший парень.
Мы немного помолчали.
— И последнее, — прохрипел дед. — Возьми, там, в тумбочке, — он закашлялся, и я поднесла к его рту стакан воды.
Сделав пару глотков, дедушка снова заговорил:
— Возьми, в тумбочке, в верхнем ящике.
Я открыла ящик и увидела небольшую коробочку и две флешки, одна была красного, а другая синего цвета.
Дедушка кивнул.
— В коробочке подарок тебе на совершеннолетие, сдается мне, я не успею его тебе вручить.
Я вздохнула.
Дедушка улыбнулся и продолжил:
— Эти флешки… Красная для тебя, синяя для Перси. Я записал видеообращения к вам, когда увидел во сне вашу бабушку. Она сказала, что мы скоро встретимся, так оно и будет.
Я снова судорожно вздохнула, а дед практически шёпотом сказал мне ещё несколько слов по поводу флешек, после чего взглянув, казалось, прямо в душу, продолжил:
— То же самое, слово в слово, передай Перси. И никому не говорите про эти флешки. Обещаешь?
— Да, дедушка, я все сделаю. Обещаю тебе.
— Умница. А теперь иди. Я хочу досмотреть фильм. Это наш любимый с бабушкой.
Он устало и облегчённо вздохнул, будто сбросил с себя груз.
Я поцеловала деда и, спрятав флешки в сумочку, пошла в сторону двери, но на выходе из комнаты обернулась и посмотрела на него. Он был стар и слаб, но ум его был на удивление ясен. Дедушка смотрел в экран телевизора и улыбался. Таким я и запомню его.
Едва я вышла, ко мне подлетела мама.
— Аннабет, что дедушка хотел?
— Поздравить меня с днем рождения, — ответила я и открыла коробочку. Внутри я увидела удивительной красоты часы — строгий циферблат с бриллиантовыми вкраплениями на золотом браслете. Я надела их на левую руку.
Дедушка…
Часы ведь дарят к расставанию…
Нет. Плакать нельзя.
Мама зашла к деду, никак не прокомментировав подарок, а дядя Дон в успокаивающем жесте положил руку мне на плечо.
— Всё хорошо, дядя.
Он кивнул и сказал:
— Я думаю, ты можешь идти. Вряд ли дедушка ещё позовет тебя. Мы с твоей мамой побудем здесь.
— Хорошо. До свидания, дядя Дон.
— До встречи, милая.
Я вызвала такси и уже через десять минут ехала на встречу с подругами.
***
— Значит, все плохо, Аннабет? — сочувственно поинтересовалась Пайпер.
— К сожалению, — ответила я, откладывая в сторону телефон, где висело сообщение Люка о том, что он ждёт меня у входа в аэропорт.
— Да уж, раз твой дед попросил Перси прервать поездку, — добавила Талия, делая глоток кофе.
— Держись, Аннабет, — попросила Пайпер, накрывая мою руку своей.
Я с благодарностью посмотрела на неё. С Пайпер мы дружили с девяти лет, когда она вместе с родителями переехала из Голливуда в Нью-Йорк. Её мама, Венера Маклин, была известной актрисой и певицей, но в какой-то момент она оставила карьеру и посвятила себя семье. Отец Пайпер, Тристан Маклин, владел сетью отелей, расположенных по всему миру.
— Давай, Чейз, не раскисай. Через какой-то месяц мы вернемся. Кстати, как раз должен мой братец приехать, он заканчивает какие-то дела в Англии.
— Он хочет жить в Нью-Йорке? — поинтересовалась Пайпер.
— Вроде бы, да. Я не совсем поняла. Он и два его друга начали бизнес, заработали хорошие деньги, но англичане душат их налогами. Поэтому они решили все там свернуть. Тем более что фирма у них американская.
— Ничего себе. Чувствую себя идиоткой, — призналась Пайпер.
— Поверь, я также себя чувствую, когда разговариваю с ним, — прыснула Талия, а после добавила, — наверное, Аннабет найдёт с ним общий язык, она у нас умная.
Произнеся это, Талия подергала бровями.
Я шутливо бросила в неё салфетку и сказала:
— Вообще-то у меня есть Люк.
— Точно? — спросила Талия.
Я вздохнула.
— Подруга, просто признайся, что ты не так уж и расстроена из-за того, что ты сейчас не летишь с нами, продолжила Талия. И, заметь, я имею в виду не нас, а Люка.
Черт!
А ведь Талия права, я действительно не расстроилась отмене поездки. Точнее, я расстроилась, что не проведу время с девочками, а вот с Люком… Просто меня напрягали его планы относительно нашего совместного проживания в одной комнате со всеми вытекающими из этого последствиями.
От мыслей меня отвлек голос Пайпер:
— В общем, Аннабет, к нашему возвращению постарайся разобраться со своей личной жизнью. Мы хотим прежнюю Бет.
— Ага, — добавила Талия, — пусть на твоём пути встретится какой-нибудь брюнет. Ну, так, для разнообразия, — подруга подергала бровями.
В ответ я возмущенно фыркнула, и мы рассмеялись, привлекая к себе внимание всех посетителей кафе.
В этот момент объявили рейс девчонок. Никто из нас не любил прощаний, поэтому, договорившись каждый день созваниваться, мы расцеловались и разошлись.
***
Голубоглазый блондин сидел на капоте новенького Porsche 718 и ослепительно улыбался мне.
Едва я подошла ближе, с удивлением глядя на автомобиль, как он встал и коротко поцеловал меня, взяв моё лицо в ладони.
— Как она тебе? — парень с блеском в глазах показал на автомобиль. — Скажи, она красавица!
Парни…
Хотя, пусть моей страстью и была архитектура, я не могла не признать, что в автомобилях, а особенно дорогих, есть своя красота.
— Весьма неплохо, — скрывая улыбку, сказала я.
— Неплохо?! — возмутился парень. — Между прочим, она развивает скорость до 300 км/ч! И вообще… — тут мой парень умолк, потому что я начала хохотать.
— Поздравляю тебя, Люк. Я так понимаю, тебе удалось заключить ту сделку, раз отец все же подарил тебе это авто?
Люк провел по своим светлым волосам и смущенно улыбнулся. Он мог хвастаться передо мной чем угодно, но только не своими достижениями. Его отец был своего рода монополистом, он курировал практически все почтовые отправления США. Несомненно, у его компании были конкуренты, но они были маленькими рыбешками в океане, где правил Генри Кастеллан.
Несмотря на более, чем богатую семью, Люк не купался в деньгах. У парня было все самое необходимое, но дорогие подарки, как, например, этот автомобиль, Люк мог получить лишь за определенные заслуги. Он трудился в фирме отца с шестнадцати лет, постигая азы почтового бизнеса, за что получал стандартное жалование ученика компании.
— Это не совсем подарок. Отец перечислил мне процент от заключенной сделки, и я смог исполнить свою мечту.
— Это потрясающе звучит, — тихо произнесла я, — ты — молодец, Люк.
Я хотела поцеловать его в щеку, но парень перехватил мои губы.
Когда мы, наконец, оторвались друг от друга, Люк галантно открыл передо мной пассажирскую дверь, и я удобно устроилась на кожаном сидении цвета кофе с молоком.
— А порулить дашь? — спросила я у парня, когда он устроился рядом.
— Порулить?! — парень вздернул брови и продолжил, — Хм. Нет, Бет, прости. Такой автомобиль не для девочек.
— В смысле?! — теперь уже я вздернула брови.
— Ну, сама подумай, Бет, — начал он, выезжая с парковки, — у женщин не та реакция, что у мужчин. Зачем вам ездить на скоростных тачках?
— То есть, все девушки — тормозы, — обиженно резюмировала я.
— Нет, это очень грубо. Просто вы — другие.
— Это сексизм, Кастеллан.
— Да, ладно, Бет, — начал он, а после взглянул на меня, улыбаясь, — ты обиделась?
— Нет, — ответила я и сложила руки на груди.
Он усмехнулся и томно произнес:
— Обещаю, я заслужу прощение.
Я лишь хмыкнула в ответ и уставилась в окно. На самом деле, я не то чтобы обиделась, просто стало неприятно. Будто Люк не доверял мне. Не разобью же я её.
Но в целом, я могла его понять. Практически у каждого человека есть своя страсть. Я могла потратить все свои накопления на элитные карандаши для черчения, а Люк мечтал о гоночном автомобиле. Возможно, и я бы не уступила свои карандаши ему. Зачем? Что он будет делать с ними? Он не сможет оценить их прелесть. Поэтому, вняв голосу рассудка, я проглотила эту недообиду и заметно расслабилась ещё до того, как мы приехали в парк.
— Как дедушка? — спросил Люк, когда мы, купив мороженое, пошли по дорожке вглубь парка.
— Плохо, Люк. Боюсь, он не проживёт и пары дней.
— Печально, — он сжал мою руку в сочувствующем жесте.
— Давай не будем об этом, — попросила я и посмотрела на часы, — девочки ещё в воздухе. Я попросила их написать, когда они прилетят.
— Бет, — парень остановил меня и, вздохнув, продолжил, — может, мы все же купим билеты в Майами. Ты же знаешь, через три недели я улечу с родителями в Лондон и вернусь лишь к началу учебного года. Мы могли бы улететь через неделю и хотя бы две недели побыть вдвоём. Отметить твой день рождения…
— Люк, — несколько возмущённо начала я, но он перебил меня.
— Я понимаю, у тебя сейчас непростой период, но твой отъезд никак не повлияет на состояние деда, — парень погладил меня по щеке. Я отбросила его руку и гневно произнесла:
— Да как ты не понимаешь, я не могу думать о развлечениях, когда мой любимый дедушка при смерти. Да, я трезво смотрю на вещи и понимаю, что сегодня-завтра он умрёт. Но тебе не кажется кощунством уезжать сразу же после его смерти? К тому же, маме и дяде может понадобится помощь.
— Ну, какая помощь, Бет. Чем ты сможешь помочь? К тому же, твой дед будет только рад, если ты вместо скорби по нему отправишься в долгожданный отпуск.
— В твоих словах есть доля истины, Люк. Но сейчас я не готова планировать. Вся моя семья в подвешенном состоянии. Дядя Дон даже отменил встречу с японцами по поводу строительства апарт-отеля.
— Ладно, — парень пошёл на попятный, — тогда позволь мне спланировать твой день рождения, — он лукаво посмотрел на меня.
— Я подумаю Люк. А пока, давай не будем об этом.
— Как скажешь, милая, — он поцеловал меня в висок, и мы продолжили прогулку.
***
— Люк, Люк, перестань, — судорожно начала я, когда поняла, что парень слишком увлёкся. Я уперлась ладонями в его грудь, и он, оторвавшись от моей шеи со стоном разочарования уткнулся в моё плечо.
— Как же я хочу тебя, Аннабет, — прохрипел он, а затем, отпустив меня, откинулся на спинку сидения и прикрыл глаза.
Я поспешно сняла ноги с его коленей и поправила сбившуюся блузку.
— Бет, — тихо позвал парень, — может, хватит меня мучить?
Ох, Люк, Люк… Как же это сложно. Особенно сейчас, когда я, наконец, дала волю своим мыслям.
— Люк, мы обсуждали это.
— Да, я помню. Но раз мы не едем в Майами, то… — он выжидающе посмотрел на меня, но я отвела взгляд и сказала:
— Уже поздно. Отвези меня домой, пожалуйста.
Мне нужно подумать. Очень хорошо подумать. Либо идти дальше в отношениях с Люком, либо рвать сейчас. Мучить парня тоже неправильно.
Мы пересели на передние сидения и в полном молчании доехали до моего дома.
Уже у двери в дом, он сказал:
— Не думай, что я давлю на тебя, но настоящие отношения это ведь не только общение и поддержка друг друга.
— Я понимаю, Люк. Но, — я на пару секунд закусила губу и затем продолжила, — возможно, я просто не готова пока.
Парень нахмурился на мою фразу и что-то хотел сказать, но его прервал звук открываемой двери. На улицу выглянул мой отец.
— Молодежь, прошу прощения, что отвлекаю. Аннабет, звонила мама, — он тяжело вздохнул, — твой дедушка умер десять минут назад.
