То, что будет после

Ком земли с глухим стуком разбивается о деревянную крышку гроба. Потом еще один, а за ним еще. Все, кто пришел поддержать семью Уизли, по очереди подходят к могиле и отдают последнюю дань уважения их героически погибшему сыну. — Прощай, брат. Надеюсь, ты в лучшем месте… — тихо произносит Рон и отходит назад от могилы. В его руку тут же вцепляется уже икающая от рыданий Гермиона. Очередь из людей медленно иссякает, и вдруг остаётся только один человек, который до сих пор не успел попрощаться. — Джордж, милый… — сквозь потоки ручьём льющихся слез, его мать все же находит в себе силы приобнять его за плечи и выдавить даже нечто очень отдалённо напоминающее улыбку. — Твоя очередь, дорогой… Ну, же… Я знаю, ты сможешь… Она за руку подводит оставшегося одного близнеца к краю могилы, наклоняется, набирает горсть земли и вкладывает ему в руки. Тот бездумно смотрит на свои ладони совершенно отсутствующим взглядом, все его движения больше напоминают сомнабулу, на бледном, как полотно, лице ни одной эмоции или слезинки, кажется, он вообще слабо понимает, что происходит. В этот момент в сгустившихся тучах сверкает молния и вдали слышатся первые раскаты грома. Несколько крупных капель звонко падают на крышку гроба, а секунду спустя, дождь уже льёт, как из ведра. Волшебники начинают суетиться, кто-то наколдовывает черные зонтики, кто-то спешно приносит соболезнования и аппарирует, гробовшик торопится наложить на могилу водооталкивающие чары. Во всеобщем гомоне, толкучке и суете вдруг раздаётся громкий, заливистый смех. И это звучит так странно и неожиданно, что все на миг замирают и с ужасом и непониманием смотрят на Джорджа, который хохочет так, что аж сгибается пополам от смеха, давно выронив землю и держась за живот. — Отличная вышла шутка, братец, просто отличная… — сквозь смех, икая и задыхаясь, выдаёт он, мокрый до нитки. — Должен сказать, ты побил все рекорды! Даже свой собственный… Твоя последняя шалость удалась… Последнюю фразу он выдыхает почти шепотом, медленно опускаясь на колени прямо в мокрую грязь возле могилы. Его истерический, громкий смех все больше становится похож на рыдания. И, когда он утыкается лицом в грязные ладони и издает жуткий звук, больше напоминающий вой раненого животного, мистер Уизли подходит, с трудом поднимает его, придерживая за плечи, и уводит в сторону, давая отмашку гробовщику. Тот сочувственно кивает главе семейства и взмахивает палочкой. Земля начинает осыпаться внутрь могилы, и через пару секунд от ямы в земле не остаётся и следа. В изголовье вырастает красивое мраморное надгробие с витиеватой буквой «W» и надписью: «Любимому сыну, брату и другу. Твоя улыбка навсегда в наших сердцах». — Поттер. Гарри, ты меня слышишь? — Прости, что? — хрипло отзывается Поттер, с трудом сглатывая ком в горле и провожая взглядом Джинни, кладущую возле надгробья огромный букет белых калл. — Ты что-то сказал? — оборачивается он к Малфою, который незаметно подошёл к нему и теперь протягивал зонт. — Тебя зовет и.о. министра. Очень настаивает. — О, да, конечно, иду… — отвечает Гарри, глубоко вдыхая и выдыхая, собираясь с мыслями, берет наколдованный Драко зонт, и подходит к Кингсли. — Прошу Вас, мистер Поттер, пару слов. — и.о. министра подталкивает парня к собравшейся небольшой толпе зевак и журналистов. — Погибший Уизли ведь был вашим другом? Расскажите немного о его подвиге, вкладе в нашу победу, в общем, все, как в прошлый раз… Поттер резко тормозит и с мольбой в глазах смотрит на Кингсли. Тот только вздыхает и пожимает плечами. — Прости, Гарри, ты же понимаешь, это не моя прихоть. Но так нужно для поддержания морального духа. Слишком многие потеряли родных на войне, но они будут читать о других погибших в газете и знать, что они не одни. Люди должны знать своих героев. Гарри остаётся только тяжело вздохнуть и оглянуться назад в поисках поддержки любимых серых глаз. Находит, собирается с духом и подходит к журналистам. Только три часа спустя Поттер возвращается с поминок в Норе в дом на площади Гриммо. Точнее, практически сбегает, не без помощи Гермионы, совершенно уставший и разбитый. Хорошо, что здесь он сразу оказывается заключённым в крепкие, успокаивающие объятия, которые плавно перемещаются на диван в гостиной. Драко не остался на поминки, и Поттер был благодарен ему за понимание. Обоим и так до смерти осточертели косые взгляды в их сторону на похоронах и колдографии в Пророке, сделанные украдкой вездесущими журналистами. Общественность пока еще не знала об их отношениях, и лучше бы так и оставалось, как можно дольше. — Кричер! — зовет домовика Малфой. — Да, хозяин Драко! — тот тут же появляется перед ними с негромким хлопком и кланяется так низко, что проводит длинным носом по полу. — Принеси отвар, который я приготовил. — Пожалуйста. — негромко добавляет Гарри, улыбаясь краешком губ. Малфой только закатывает глаза и ничего не говорит. Для него уважительное обращение с домиком пока еще слишком странно. Кричер еще раз кланяется и исчезает, чтобы тут же появиться с подносом, который он ставит на журнальный столик возле дивана. — Свободен. — отпускает его Малфой разливая из чайника душистый напиток по чашкам. — Не желает ли еще чего-нибудь молодой хозяин Гарри? — кланяясь, скрипуче обращается домовик к Поттеру, игнорируя недовольный взгляд Драко. — Нет, Кричер, спасибо, все хорошо. — с усталой улыбкой отвечает гриффиндорец, и домовик с поклоном исчезает. — Мелкий, старый гаденыш. — сквозь зубы цедит Малфой, откидываясь на спинку и подавая чашку Гарри. — Надо бы его проучить, слишком много о себе мнит. — Будь с ним поласковей. — отвечает Поттер, делая глоток из чашки. — Нам еще тут ремонт делать. Ммм, это очень вкусно. А что это? — Зелье сна без сновидений. Только немного усовершенствованное. Так как, обычное уже вызвало у тебя привыкание и почти перестало действовать… Это успокаивающее, с экстрактом ромашки, боярышника и вытяжкой из сонного корня. — Ого, а ты времени зря не терял. — Гарри жмурится от удовольствия, делая глоток горячего напитка. — Ты сам сварил? Для меня? — Для нас. Тебя удивляют мои познания в зельеварении, Поттер? — улыбается Драко, манерно растягивая гласные, приобнимая парня за плечи и делая глоток из своей чашки. — Нет. — с тихим смешком отвечает тот, кладя голову слизеринцу на плечо. — Я знаю, ты всегда был лучшим на курсе. Даже, когда… — Поттер сам себя обрывает и пытается спрятать смущение в чашке. — Ну договаривай, чего уж. — усмехается Драко. — Когда пытался убить директора, спасти родителей, провести Пожирателей в школу и не умереть? Да, признаю, совмещать это с учёбой было непросто. — Поттер в ответ фыркает в чашку. — А ты, стало быть, за мной следил, герой? — Конечно. — улыбаясь, отвечает Гарри, думая о том, сколько всего они узнали друг о друге вот так, наблюдая издалека, следя за врагом, подмечая всякие мелочи — успехи в учёбе, привычки, любимое блюдо, выбор одежды или запах парфюма… — Я же должен был разузнать, что ты там замышляешь. — Ну и как? Я тебя не разочаровал? — спрашивает Драко, вроде бы в шутку, но есть в его тоне что-то такое, что заставляет Гарри поднять голову и заглянуть ему в лицо. — Нет. Конечно, нет. Никогда… — он тянется к губам слизеринца и мягко целует, потом отстраняется и смущённо добавляет. — То есть… Я не в смысле, что… Не твои замыслы, а, ну, вообще… — Гарри неопределённо делает круг рукой в воздухе. — Ты, как всегда, весьма красноречив, Поттер. — смеётся в ответ Драко. — Забавно, что ты так теряешься только при мне. Должен признать, мне это даже льстит. С журналистами ты говоришь вполне уверенно, никакого смущения, настоящий герой, великий победитель Темного Лорда… — Малфой ловит взгляд Поттера и тут же жалеет о своих словах. — Ты прекрасно знаешь, чего мне это стоит. — тихо говорит Гарри, смотря невидящим взглядом в пустую чашку и неосознанно крутя ее в руках. На него вдруг будто снова разом накатывает вся тяжесть этого дня, за чаем, теплом и беседой ненадолго отошедшая на второй план. А вместе с ней в памяти всплывают и события предыдущих дней. Римус и Тонкс, Снейп, Криви, теперь Фред, а сколько еще предстоит… Авроры, студенты, убитые полукровки и магглорожденные, похороны, похороны, похороны, одни за другими, бесконечное выражение сочувствия и поддержки, нескончаемые интервью и колдографии… Он так устал. Просто очень устал… — С тобой можно быть настоящим. С тобой не надо притворяться героем. Ты знаешь, каких усилий мне это стоит… — Знаю. Теперь знаю. — также тихо отвечает Малфой, забирает у него из рук чашку, ставит на столик и притягивает его к себе. Гарри благодарно устраивает голову у него на груди, обнимает за талию и выдыхает. — Прости, что раньше не верил. Подумать только, я ведь правда считал, что всеобщее внимание тебе нравится. Но ты совсем не такой. — Драко целует его в висок и зарывается рукой в густые, непослушные волосы, перебирает черные пряди. — Такого внимания, как тебе достаётся, я бы и врагу не пожелал. Я даже не ожидал, что будет столько недовольных, что не все будут петь дифирамбы великому герою… Такого количества гневных писем и громовещателей я тоже не ожидал. Черт возьми, как они смеют? Как смеют обвинять тебя в своих бедах, ты же их спас?! Ты буквально умер за них! — Драко, не надо… — Я сжёг все, что пришло с прошлой недели. Но приходят новые! Откуда вообще они знают твой адрес? И этот бред, который они там пишут… А в Пророке? Да половину событий переврали так, что… — Драко, пожалуйста… — прерывает поток его праведного гнева Поттер. — Хватит. Давай просто забудем об этом хоть ненадолго. — Ладно. — Малфой зло выдыхает через нос. — Просто это на самом деле жутко бесит. — Добро пожаловать в мой мир. — слабо усмехается Поттер в ответ. — Хочешь сказать, так всегда было? — Помнишь Турнир Трех Волшебников? Чего тогда только не писали… И про роман с Гермионой, и что я сам бросил имя в Кубок… — А ты не кидал? — Драко смотрит с сомнением и удивлением. — Нет. Это был Крауч-младший. Потом расскажу. — отвечает Поттер, видя вопросительный взгляд Драко. — А пятый курс помнишь? Обвинения во лжи и бойкот? — Ладно, ладно, я понял. — останавливает его Малфой, вспоминая собственное поведение тогда, которое еще больше подливало масла в огонь. — Пожалуй, хватит воспоминаний на сегодня. Уже поздно. Тебе надо отдохнуть. — Он мягко отстраняет от себя Гарри и встает с дивана. — Ты уходишь? — тут же встряхивается Гарри и смотрит испуганно снизу-вверх. — Может… Может, останешься? — Гарри, я… Мне надо идти. Уже почти полночь. Мама там одна… — Малфой гладит его по щеке, будто извиняясь. — Увидимся завтра. Хорошо? — Хорошо… Да… До завтра. — Поттер встает, подходит к нему и целует на прощанье. Он улыбается, но глаза, даже за стеклами очков, его выдают. — Ты в порядке? — негромко спрашивает Драко, прекрасно чувствуя, что что-то не так. — Может, мне правда лучше остаться? — О, нет, нет, не нужно. — отмахивается Гарри. — А как же Нарцисса? Иди к ней, ей ты тоже нужен сейчас, как никогда. Со мной все нормально, правда. Ты и так столько для меня делаешь… Ох, я даже не поблагодарил тебя за то, что ты пошел сегодня со мной. Это для меня очень много значит, Драко, спасибо. Если бы не ты, я бы свихнулся уже наверное… Все хорошо, честно, иди. — Не верю ни единому слову, но раз ты настаиваешь… — снова растягивая гласные и косясь на парня с подозрением, отвечает Малфой. — Ну, ладно, мне правда нужно идти. Спокойной ночи, Гарри. — Спокойной ночи, Драко. — Поттер улыбается широко и вполне искренне. Пока еще не совсем привычное и редкое обращение по имени от Малфоя каждый раз заставляет бабочек в его животе выписывать пируэты. Слизеринец входит в камин и исчезает в зеленоватом пламени летучего пороха, бросая последний, немного обеспокоенный взгляд на Гарри. В поместье Драко еще долго лежит и пялится в потолок, сна нет ни в одном глазу. С матерью он давно поговорил, она была в весьма приподнятом настроении, так как сегодня пришло письмо из Министерства о подтверждении амнистии отца. Люциуса должны освободить со дня на день, осталось дождаться окончания бумажной волокиты. Разумеется, все закончилось так хорошо не без участия одного небезызвестного героя. Поттер вложил кучу сил, красноречия, своего геройского обаяния и даже денег, чтобы вся чета Малфой была полностью оправдана и восстановлена в правах на счет в банке и Мэнор. Драко не знал, как еще выразить ему свою благодарность, кроме как просто быть рядом. Хоть герою этого, вроде бы, более чем достаточно, ему вообще не так много нужно для счастья. Не стоило Малфою уходить. Все сильнее начинает нарастать беспокойство за Поттера. Что-то определенно было не так, когда он уходил, герой явно был не в себе. Что и не удивительно после того, через что он уже прошёл и через что он вынужден проходить каждый день. Драко не выдерживает, встает и начинает расхаживать из угла в угол по спальне. Потом накидывает мантию прямо на пижаму и спускается в гостиную. Там он с удивлением обнаруживает Нарциссу, сидящую в кресле у камина и смотрящую в огонь задумчиво-мечтательным взглядом. — Мам? Ты здесь? — тихо и удивлённо спрашивает Драко, опускаясь в кресло напротив. — Почему не спишь? — Могу задать тебе тот же вопрос, сын. — отвечает ведьма с лёгкой полуулыбкой. — Тебя что-то тревожит? — Нет. Да… Не знаю… — негромко отвечает Малфой и устало трет глаза. — Ладно, тогда я первой отвечу на твой вопрос. — негромко продолжает Нарцисса. — Я не могу уснуть, потому что волнуюсь за любимого человека. Я сильно ошибусь, предположив, что у тебя похожие причины? Драко просто молча качает головой, слегка краснея. Перед мамой всегда было бесполезно притворяться и строить из себя бесчувственного аристократа. Она всегда видела его насквозь. Знала его слабости и страхи с самого раннего детства и никогда не отворачивалась. — Тогда, почему ты все еще здесь? — спрашивает она, слегка добавляя строгости в голос. — Что? — У меня нет возможности быть рядом с твоим отцом, я могу только ждать. — продолжает миссис Малфой. — А что мешает тебе быть рядом с Поттером? Или он этого не хочет? — Нет, наоборот… Он не хотел, чтобы я уходил. — Драко сглатывает и смотрит на мать слегка виновато. — Но ты ведь здесь совсем одна, я думал… — Благодаря твоему герою, у нас снова появилась возможность не только думать, но и чувствовать, Драко. — наставительным тоном произносит она. — Так что, иди и еще раз вырази мою и свою благодарность за все, что он сделал для нашей семьи. — Я делаю это не из благодарности. И я с ним не ради этого, мама. — холодно и немного оскорбленно отвечает Драко. — Не ради его помощи и влияния. — Я знаю. И я рада этому, правда. — мягко отвечает Нарцисса. — Я действительно очень рада, что тебе посчастливилось испытывать настоящие чувства. В наше время и в наших кругах это большая редкость. Цени это, береги. — Спасибо, мам. — отвечает Малфой и улыбается сдержанно, но искренне. — Тогда, наверное, я все же пойду. Может, я сам себя накручиваю, но я должен хотя бы убедиться, что все в порядке. Нарцисса кивает в ответ. — Я пришлю сову, как только твой отец вернётся. — Драко наклоняется, быстро целует ее в щеку и направляется к камину. Дом на площади Гриммо встречает его темнотой и тишиной. На какое-то мгновение Малфою даже кажется, что дом действительно пуст. Может, Поттер вернулся к Уизли? Нет, это вряд ли возможно. Драко зажигает огонёк на кончике палочки и направляется в бывшую спальню Сириуса, которая уже давно стала спальней Гарри. Здесь, по сравнению с остальным домом, царит относительный порядок стараниями домовика. Малфой с облегчением выдыхает, когда герой обнаруживается на кровати, завернутый в одеяло. Наверное, зря Драко волновался, он просто устал и спит. Но Поттер, почувствовав чьё-то присутствие, резко подскакивает на кровати и направляет на Драко палочку. — А, это ты… — гриффиндорец опускает палочку и слабо и виновато улыбается. — Прости, привычка. Ты вернулся? Что-то случилось? — Нет. Нет, ничего… — отвечает Малфой и садится рядом с парнем на постель, хмуря брови, когда замечает серые тени у него под глазами даже в слабом свете Люмоса. Значит, даже после нового зелья герою не удалось уснуть. — С мамой все хорошо, и я решил… Ты в порядке, Поттер? Только честно, без этих своих гриффиндорских замашек. — Драко жестом останавливает уже открывшего было рот, чтобы ответить, Гарри. — Ты все равно не умеешь врать. Поттер вздыхает и отворачивается. Некоторое время сидит молча, глядя в пространство перед собой. Драко терпеливо ждет, пока он заговорит. — Я больше так не могу. — очень тихо, медленно и как-то глухо произносит, наконец, Гарри. И в его голосе столько тоски, боли и отчаяния, что у Малфоя сжимается сердце. Ему хочется коснуться гриффиндорца, прижать его к себе, успокоить, но сначала, он должен выслушать до конца. — Я больше не могу слышать их благодарности. — Таким же уставшим, бесцветным голосом продолжает герой. — Я этого не заслужил, я же… Это я виноват. Я виноват в их смерти. В смерти Фреда, Люпина, Тонкс… Всех, кто погиб в битве… — Поттер, что ты несёшь? — взрывается и зло шипит на него Малфой в ответ. — Ты же не серьёзно? Не говори, что правда так думаешь! Ты что, тех идиотских писем начитался? Те, кто обвиняют тебя в смерти родственников, просто конченные… — Но они правы, Драко. — негромко перебивает Поттер, переводя пустой взгляд со стены на слизеринца. — Я действительно виноват. Я мог сдаться раньше, а не прятаться в замке. Я должен был выйти сразу, как только Волдеморт потребовал меня выдать. Это могло спасти столько жизней… — А могло и не спасти! — с возмущением почти кричит на него Малфой в ответ. — Ты же понимаешь, что это абсурд?! Что твоя смерть в начале битвы ничего бы не гарантировала? Поттер, ты же не настолько тупой, чтобы всерьез думать, что умри ты в начале, Лорд и Пожиратели никого бы не тронули? — Не знаю, Драко, я ничего уже не знаю… — Поттер в отчаянии вцепляется себе в волосы. — Но я не могу об этом не думать. Я не могу принимать благодарность от людей, которые потеряли родных, и не думать о том, что они погибли из-за меня. Из-за того, что сражались за меня, из-за того, что я не сдался… Думаешь, Уизли сегодня не подумали о том же, хотя бы раз? Что, возможно, если бы я вышел сразу, Фред до сих пор был бы жив? А Римус и Тонкс? Думаешь, Андромеда не задумывалась, хоть на секунду, что, будь я решительней, Тедди не остался бы сиротой? А Колин Криви? Он был даже несовершеннолетним, он не обязан был сражаться и умирать за меня… — Не обязан. Никто из них не был обязан сражаться, но они это делали. Это был их выбор, и ты за него не в ответе, Поттер. — негромко, но твёрдо и яростно произносит Малфой. Но герой только отрицательно мотает головой, не глядя на него, и обхватывает себя руками за плечи, как, если бы ему вдруг стало очень холодно. Драко замечает, что гриффиндорца снова бьёт мелкая дрожь, садится ближе к нему и обнимает за плечи. — Гарри… Гарри, послушай меня пожалуйста, ты не виноват. Ты сделал все, что мог, ты пожертвовал всем, своей юностью, свободой, да своей жизнью, в конце концов! Знаешь, ты ведь тоже не обязан был это делать, ты хоть раз об этом задумывался? Что ты не обязан был следовать приказам Дамблдора, что ты мог просто сбежать, спрятаться где-нибудь в другой стране, под чужим именем, и забыть навсегда об этой идиотской войне? Что ты был обычным ребёнком, черт возьми, и не обязан был решать конфликты взрослых магов и брать на себя ответственность за весь этот гребаный мир?! Очередную волну возмущения прерывает сдавленный всхлип. Поттер утыкается парню в плечо и вздрагивает всем телом. Потом обнимает, прижимается изо всех сил и больше не пытается сдержать слезы. Они текут непрерывным потоком, но при этом вся боль и напряжение последних дней медленно отпускают. — Я не могу… Я больше не могу, Драко, я не могу… — все повторяет и повторяет он, отчаянно цепляясь пальцами за мантию слизеринца, всхлипывая и задыхаясь. — Я устал, я не могу, не хочу больше… — Я знаю, знаю… — у Малфоя сердце просто разрывается на куски при виде истерики доведенного до настоящего нервного срыва героя, который оказался, на самом деле, не таким уж бесстрашным, всесильным и вовсе не святым. Просто, всякому терпению и благородству, даже гриффиндорскому, как оказалось, есть предел. А сам Драко никак не может ему помочь. Только сидеть рядом, гладить по спине и волосам, почти баюкая на руках, как маленького, и терпеливо ждать окончания срыва, продолжая шептать успокаивающие глупости, которые, кажется, все-таки действуют. — Все будет хорошо, Гарри, я здесь, я с тобой. Все скоро закончится, я обещаю. Все наладится. Вот увидишь, просто нужно время. Все хорошо, слышишь, все хорошо… Через несколько минут всхлипы и правда стихают, а уставший и совершенно измученный герой почти засыпает у Малфоя на руках. Тот, видя это, осторожно отстраняется, чтобы снять мантию, и Поттер вздрагивает, смотря на него с испугом красными глазами. Драко беззлобно усмехается, снимает с него очки и кладёт на прикроватную тумбочку. — Расслабься, Поттер. — говорит он своим привычным тоном с растягиванием гласных. — Никуда я не денусь. Видишь, я уже в пижаме? — Правда? — в хриплом, несмелом голосе парня столько надежды и доверия, что у слизеринца снова екает сердце. — На всю ночь? — На всю ночь, Поттер, ложись уже. Вот так, иди сюда. Удобно? — Гарри кивает и умиротворенно выдыхает, укладывая голову парню на грудь и слушая мерное биение сердца. Под этот звук он и засыпает. И, впервые за очень долгое время, спит всю ночь, не просыпаясь, и без кошмаров.