Подарки зятя или эльфийское проклятье

      Сесили Вудсток верховодила в отношениях с младшей сестрой, но Элис с готовностью уступала ей первенство, утешаясь тем, что слыла любимицей отца и его «маленькой принцессой с хамелеонскими глазами и чуть заострёнными, как у эльфа, ушами». Полковник Вудсток водил на охоту только младшую дочь, учил её стрелять гусей и как следует держать ружьё — две другие всё равно ничего в этом не смыслили! — а Элис умела смотреть на всё действо широко распахнутыми глазами оленёнка и восхищённо вздыхала каждый раз, когда собаки несли в зубах новую добычу из леса.       Не в пример сёстрам, Элис отличалась мечтательностью, но совсем этого не стыдилась. Восхищалась Вивьен Ли и Одри Хепберн, ещё в прошлом году — кто не влюблялся в актёров кино в шестнадцать лет? — обожала Марлона Брандо, пусть его роль в «Трамвае-Желании» и вызывала отвращение, и даже сама не раз выступала на рождественских постановках в Гилфорде. Элис мечтала когда-нибудь стать второй Грейс Келли в мире театра или кино, пусть поначалу и придётся сниматься в рекламе табака и пылесосов.       Лёжа в постели в ту звёздную ночь, она рассматривала высокий потолок комнаты и, барабаня пальцами об одеяло, думала о сегодняшнем происшествии. Кровать Сесили пустовала… Интересно, куда запропастилась сестра? Может быть, у неё появился возлюбленный? Кровь в жилах нагрелась лишь от одной этой мысли.       Луна красиво скользила через оконные ставни в девичью спальню, из-за чего её каштановые волосы, рассыпавшиеся по наволочке словно ниточки дождя, казались иссиня-чёрными. Тот юноша, которого её отец и мисс Стинг незаслуженно обидели сегодня утром, никак не выходил у Элис из головы. Она повернулась на другой бок и просунула руку под подушку. Что уж греха таить: он показался ей таким хорошеньким! «Приятного аппетита вам… От фашиста!».       Элис улыбнулась, вспомнив его тон и то, как выразительно он тогда покинул их, и даже позволила проскользнуть у себя мысли, что незнакомцу очень шёл дорожный плащ… И тот зелёный, аккуратно повязанный на шее галстук, который он то и дело теребил, слегка касаясь рукой гладко выбритого подбородка… Затем вздрогнула то ли от стыда, то ли от настойчивого стука в дверь и замерла, спрятавшись под одеялом.       — Кто там? — прошептала Элис, натянув его до самой головы. — Что вам нужно?       — Призрак леди Анны Болейн, — раздался насмешливый сестринский голос. — Элис, не дури! Кому ещё это быть?       Чувство юмора Сесили унаследовала от отца — зато жизнерадостность и непринуждённость точно материнские, — но это в ней даже нравилось Элис. Оставив одеяло висеть на плечах словно шаль — миссис Сазерленд надо лучше следить за отоплением пансиона по ночам, — она босиком прошлась по комнате, поправила рукава белой ночной рубашки и, подавив улыбку, открыла сестре дверь.       — И это я ещё нахваталась привычек у папы, — весело покачала головой Элис. Сесили уже стояла перед ней в полной боевой готовности: в одной руке — блюдце со свечой, в другой — откупоренная банка с вареньем, в которой торчало три столовых ложки, — и стучала ногой по полу. Говорили сёстры шёпотом, чтобы никого не разбудить. Ещё чего не хватало!       — Я не понимаю, — проворчала Сесили, окинув младшую сестру деятельным взглядом сверху вниз, и цокнула язычком. — Почему ещё не готова?       — А я не понимаю, где ты пропадала. Два часа ночи, Сеси!       — Ходила вниз за вареньем, — буркнула старшая сестра. — Ну мы же договаривались. Михаэль, чердак… Помнишь?       — Михаэль? — Глаза Элис вспыхнули, и она густо зарумянилась, чего в тусклом свете от свечи Сесили, к счастью, не заметила. — Но мы не можем… А вдруг он спит?       — Не спит. У него в комнате до сих пор горит свет. Работает над бумажками из конторы. Давай же, собирайся! Или ты хочешь сразить его наповал с порога… Простоволосая и с опущенным плечиком?       Всякие пререкания пресекались на корню, и вскоре Элис подчинилась, кое-как убрала волосы в конский хвост, переоделась в юбку-карандаш и белую блузку и бесшумно захлопнула дверь спальни. Девушки облюбовали чердак под крышей, в котором миссис Сазерленд обычно держала ненужное барахло — старый, пыльный патефон с пластинками родом из двадцатых, коробки с книгами, сломанные игрушки её сына и многое другое, — и теперь ничто не подошло бы лучше для их маленького плана. Лишь бы никто не вышел из-за угла!       — Орлов храпит как медведь, — рассмеялась Сесили, проходя мимо «опочивальни русского графа», и шикнула на сестру, когда та нечаянно ступила на сломанную половицу.       Затем девицы два раза свернули за угол, и Элис, вообразив, что слышала где-то попискивание мыши, схватила сестру за локоть, из-за чего та чуть не выронила из рук свечу. Ну надо же: едва не спалили пансион!       Преодолели лестницу, несколько спален и наконец…       У заветной цели Элис, правда, осмелела и постучалась в дверь сама. По ту сторону загорелся свет, зазвенел засов, и, пока девушки переминались с ноги на ногу, Михаэль уже появился на пороге. Элис задержала дыхание, как только увидела, как ему шли белая рубашка с подтяжками и тёмные брюки, и бесшумно выдохнула.       «Он как будто принц из сказки. Всё, как я себе и представляла!».       Элис была романтична, но до сих пор никогда не влюблялась. Учась в частном пансионе для девочек, где общение с противоположным полом сводилось к охраннику и ключнику, она зачастую рисовала себе образ, который когда-нибудь встретит, и с нетерпением ждала этого дня. Ей и в голову не приходило, что в реальности всё сложится не так безоблачно, и она без оглядки романтизировала мужчин и всё, что с ними связано. Общение с девчонками давно наскучило Элис, зато всё ещё манил неизведанный мир противоположного пола. Пропахший табаком и потом, алкоголем и порохом… Вот почему её так тянуло к «мужским забавам», как сказала бы мать! По неопытности он даже казался ей проще и приятнее женского. По крайней мере, мужчины умели дружить и не завидовали друг другу по каждой мелочи, не плели интриг… Даже в любимых фильмах она по несколько раз пересматривала моменты именно с поцелуями, пусть их и показывали вскользь… Ну надо же быть готовой, когда придёт время!       — Доброй ночи! Я — Сесили, а это моя младшая сестра Элис. И, прежде чем ты станешь задавать вопросы. — Подход Сесили оставался деятелен и практичен, — есть две вещи. Первое: это не пансион, а сборище стариков и детей. Умрёшь от скуки, если не подружишься с нами. Ну и у нас тут есть варенье, и мы тебя угощаем. Пойдёшь с нами на чердак?       Элис чуть не провалилась под землю от стыда. Лучше бы говорила сама! Сесили при всей словоохотливости становилась порой довольно беспардонна, за что в чопорном английском обществе её не раз отчитывали по самое «не балуйся». В старину её ни за что не назвали леди, и, даже если бы не сожгли на костре за рыжие волосы и бесчисленные веснушки по всему лицу, то точно не приняли в высшее общество.       Михаэль явно не ожидал такого напора и несколько секунд недоумённо хлопал ресницами. О чём только думал? Потом перевёл взгляд с одной девушки на другую и обратно, посмотрел на банку в руках у Сесили и улыбнулся.       — Вы собрались есть из одной и той же? Это же не гигиенично, — изрёк он в итоге.       — Очередной зануда на мою голову! — измученно застонала Сесили, пока младшая хихикала в кулачок, — смотри: обидимся. Ну и… Так уж и быть: сходим на кухню за ещё двумя. Только утром сам будешь объяснять миссис Сазерленд, куда они все подевались.       — Ла-а-а-д-н-о, — ещё шире улыбнулся он и неожиданно подмигнул им. — Ловлю на слове.       Сердце Элис ушло в пятки, и она глуповато подняла уголки губ. Когда из коридора раздался голос сестры, а потом та и сама вернулась к двери, чтобы потянуть её за собой с раздражённым: «Пошли»!», единственное, на что Элис оказалась горазда, было хриплое: «До скорого!» и вялое махание ручкой.       На чердаке, к счастью, нашлось достаточно места, чтобы все трое чувствовали себя комфортно. Михаэль опустился на подоконник у круглого окна с форточкой, пока сёстры устраивались на ковре возле заброшенных книжных полок. Крыша имела уютную форму треугольника, пахло какими-то пряностями, похожими на терпкие духи миссис Сазерленд, а в другом от окна углу, сваленные в кучу, лежали сковородки, половники, портрет короля Георга, который недавно перенесли сюда из гостиной, и даже старый чёрно-белый телевизор.       — Ну, — первая заговорила Сесили, с полной непринуждённостью отправившая в рот ложку с вареньем, — рассказывай.       Михаэль улыбнулся и сел на подоконник так, чтобы видеть лица девушек. Он, похоже, совсем не стеснялся их, словно разговаривал с родственницами. Лунный свет за его спиной скопами проникал на чердак, придавая его взгляду и улыбке чуть больше таинственности. Банка с вареньем лежала рядом нетронутая.       — Что именно вы хотите знать?       — Ну, например… Откуда ты такой взялся. Миссис Сазерленд сегодня целый вечер рассказывала нам, какой «герр Штерн» весь из себя хороший: и руку ей у входа поцеловал, и гостинцев привёз.       — Правда? — неожиданно живо переспросил Михаэль.       Что-то в его голосе не понравилось Элис, и она нахмурилась. Почему всё время говорила только Сесили? Разве у её младшей сестры не нашлось бы своей индивидуальности?       Если, конечно, не считать непривычно заострённых ушей, которые отец в насмешку называл «эльфийскими» и которых Элис очень стеснялась, пряча под причёской… А ещё те страшные сны про средневековую даму, от которых не помогали даже таблетки от бессонницы… На всю семью только она ими мучилась!        — Прямо-таки Эшли Уилкс, — заговорила Элис, стараясь придать голосу уверенности, и с достоинством выдержала взгляд Михаэля, — не то, что всякие хамы и смутьяны Батлеры.        — Простите, — откликнулся он, — я не разбираюсь в любовных романах. Я больше по науке… А вежливости научила мама.       — Что даже «Трамвай-желание» не смотрел?! — ахнула Элис, округлив и без того большие глаза, загоравшиеся восторгом каждый раз, когда кто-то упоминал любимые фильмы или героев. — И Марлон Брандо не впечатлил в роли Стенли?! Даже последняя сцена с Бланш, когда доктор?..       — Ни одного имени не знаю, — виновато потупился Михаэль, рассматривая кончики туфель, — я не такой начитанный, как вы, мисс Вудсток. Вынужден вас разочаровать.       Элис надула губы, села и подобрала под себя коленки. Прекрасный образ принца рассыпался на глазах. А ведь она часто представляла, как они с будущим «возлюбленным» дни напролёт читали книги и обсуждали героев… Неужели эти мечты совсем несбыточны?       А тут ещё и Сесили…       — Ну и что, — облизывая ложку со всех сторон, вмешалась сестра, — я тоже не смотрела. Я вообще не фанат такого! В следующий раз лучше напомните, чтобы я показала фотографии, которые мы с фотолюбителями из клуба в Бромли сделали на Ист-Энде. Один полицейский регулировщик чего стоит!       Болтушка Сесили увела разговор в другое русло: рассказывала о том, как после школы не стала поступать в университет — и даже не вышла замуж, как большинство её сверстниц, — и теперь на свой лад «познавала мир» через кучу разных увлечений: от пилатеса до иностранных языков. Пока младшая сестра доучивалась в школе и мечтала о сцене, а старшая готовилась к свадьбе и подрабатывала телефонисткой в центральной конторе телефонной компании в Лондоне, средняя наслаждалась полной свободой и желанием «никогда не возвращаться в какое-либо учебное заведение после школьного ада». Элис, мол, смогла приехать с ними в Лондон, потому что закрыла весенний семестр заочно. Директора школы в Гилфорде лично попросил об этом их отец. А полковнику Вудстоку попробуй откажи!       Пока Сесили говорила, Элис ловила на себе виноватый взгляд Михаэля и, однажды улыбнувшись ему в знак примирения, понемногу оттаяла. Ну и что, что не смотрел и не читал? Она научит!       — Мама с папой говорят, что раз я не пошла в университет, значит должна поскорее выйти замуж, завести двоих детей, садик и корги, — с тяжёлым вздохом заключила Сесили, поднялась на ноги и с шумом отложила варенье на тумбочку возле патефона. — Но я тебе клянусь, что скорее сбегу из дому, чем пойду под венец по указке.        — Она может, — с улыбкой подтвердила Элис. Михаэль тоже улыбнулся.       — Вот так мы тут и застряли, — продолжала болтушка. — Живём здесь как кильки в банке, пока наша Мэгги ждёт своего принца.       — «Застряли?» — Коверкая слово с неожиданно проявившимся акцентом, Михаэль нахмурился. — «Кильки в банке?». Was?*       — А! — понимающе махнула рукой Сесили, переглянувшись с сестрой. — Я говорю: мы вынуждены оставаться здесь, пока наша Маргарет не выйдет замуж за богатого янки из Бостона… Раньше у неё был другой жених, но это долгая история. Ну а ты?       — Я?       — Кто же ещё! Зачем приехал в Лондон?       — Если у тебя есть здесь какое-то дело, — совсем осмелела Элис, ещё хихикавшая про себя над языковым конфузом, — лучше расскажи. Ты здесь наверняка совсем один, и тебе понадобится поддержка.       Несколько секунд Михаэль размышлял, и сёстры видели, как венка вздулась на его лбу, наблюдали, как он хрустел пальцами в нерешительности. Михаэль не выглядел человеком, который так просто раскрывал секреты, да и «дело», похоже, было не из лёгких.       — Вообще-то, — проговорил он в итоге со вздохом и спустился к ним на пол со своего подоконника, — это не то, чем бы я в другое время поделился с посторонними.       — Мы не посторонние, — ничуть не смутилась Сесили и освободила для него место рядом с собой на ковре. — Отныне мы соратники и боевые товарищи. Других ты здесь всё равно не найдёшь. Ну так что там у тебя?       Михаэль отшутился, ослепив девушек белоснежной улыбкой, а ещё через пару минут осторожно и, не вдаваясь в подробности, рассказал, что приехал искать отца. На этом откровения закончились, но уже через неделю он с удовольствием жевал печенья, которые Сесили на пару с матерью приготовила на именины одного из постояльцев, а от оставшейся половины они втроём избавились ночью на чердаке, смеясь с какой-то шутки так, что чуть не перебудили весь пансион. Сёстры защищали его от нападок мисс Стинг и своего отца, а Михаэль, познакомившись поближе с остальными постояльцами, осознал, насколько Сесили хорошо подметила про: «Других друзей ты тут не найдёшь». Разве что сама миссис Сазерленд… Такая естественная и очаровательная как росинка весенним утром…       Немного обвыкнув на новом месте и, поняв, что сёстрам Вудсток точно можно доверять, Михаэль всё-таки поделился с ними сведениями, которые узнал от дяди.       — «Мы в ответе за тех, кого приручили». Помнишь «Маленького принца»? — отозвалась Элис, когда Михаэль в очередной раз отмолчался на какой-то вопрос с подковыркой от Сесили. — Ты уже привык к нам, а мы к тебе. Назад дороги нет.       — У тебя на каждый случай есть цитата из книжки? — весело рассмеялся он. — Я впечатлён, мисс Вудсток.       Элис покраснела, замолкнув, чтобы побороть смущение, но на другой день на пару с сестрой подметила, что Штерн не только по-родственному улыбался им за завтраком, но что они и сами настолько привязались к нему, будто знали его всю жизнь. Всегда первым делом бежали к новому другу, если в пансионе случалось что-то интересное, и с нетерпением ждали вечерних посиделок. А ведь… Михаэль так пёкся о том, мог ли им доверять, а Сесили и Элис так хотели, чтобы это случилось, что они совсем позабыли самим задаться этим вопросом.       — Такой культурный. — Сесили рисовала у зеркала толстые стрелки, которые оттеняли зелёный цвет её глаз, и пудрила носик. — Благовоспитанный. Не думаю, что он прячет под подушкой арбалет.       — Так что, мы идём завтра в банк на Трафальгарской? — В большом предвкушении Элис захлопала в ладоши.       Прогулки от модного дома Harrods до Трафальгарской площади ещё никогда не приносили девочкам Вудсток такого удовольствия. Обвести родных вокруг пальца, сорваться на встречу с юношей, хоть и другом, — это ведь так волнительно! Миссис Вудсток и Маргарет, с которыми Сесили и Элис вышли ранним утром за покупками и от которых в итоге скрылись в оживлённой толпе, ужаснулись бы, узнав, что задумали «эти две кокни». Убедившись, что мать и сестра так и остались у магазина, Элис и Сесили проскользнули в один из двухэтажных автобусов, курсировавших по Лондону, и, проехав несколько красных телефонных будок и площадь Пикадилли, вышли из него на Трафальгарской площади, где заканчивалась транспортная развязка и где Михаэль ждал их битый час, развлекая себя разглядыванием афиши.       — Я думал, что вы уже не явитесь, — полушутливо попенял он им, шагая через всю улицу стальной походкой солдата — ровно держа спину, руки за пояс и в фирменной фетровой шляпе, — у вас всегда так шумно? И холодно?       — Центр города, — пожала плечами Сесили, обматываясь по самый нос красным клетчатым шарфом. — Туманный Альбион. Чего ж ты хотел?       — Так долго тут идти до твоего банка? — Элис потёрла друг о друга ладошки и выпустила ртом пар. В марте выдавались холодные деньки!       — Всего несколько метров. Пойдёмте. Тут дети выпускали мыльные пузыри, очень красиво… и солнце из облаков вышло!       Даже Сесили удовлетворённо поёжилась, списав это на мурашки на холоде, когда Михаэль взял её под одну руку, а Элис — под другую, и они вместе зашагали вдоль многолюдных лондонских скверов и торговых домов с их громкими пёстрыми логотипами и афишами. Сёстры то и дело переглядывались, читая в глазах друг друга надежду на то, что, хотя мать и Маргарет и могли навсегда запереть их дома, если бы только узнали обо всём, такого рода прогулки отныне не будут для них редкостью. Их новый друг оставался спокоен и невозмутим как скала, хотя чувствовал смущение девиц и даже польстился им, пряча в уголках губ улыбку. Какими важными они казались самим себе со стороны! И даже весенние лужи переступали так, как будто те не забрызгали их сапожки и юбки. Души Элис и Сесили летали, а завистливые взгляды прохожих девиц лишь разгорячали их кровь.       Солнце всё-таки напомнило о себе, когда автоматические двери банка показались в самом конце улицы. Михаэль задумчиво нахмурил лоб — больше ничего не выдавало его тревог, — но Элис всё равно прочитала их на его лице и, прежде чем отправить его внутрь в поисках правды об отце, мягко коснулась рукава его пальто.       — Всё будет хорошо. Вот увидишь! Даже если они там ничего не знают, мы всё равно докопаемся до правды.       Михаэль растроганно кивнул, поправил концы шляпы и выпустил руку Элис из своей.       — Знаешь, — проговорил он, располагающе смеясь, и уже сделал шаг к дверям, — а я бы всё-таки посмотрел этот твой «Трамвай»… Надо же понять, что ты нашла в своём Брандо!       — А он, между прочим, хорош, — не осталась в долгу Сесили, — ты бы только видел!       Элис затаила дыхание, когда Михаэль скрылся в аккуратном, меблированном вестибюле банка, и осознала, что сердце в груди колотилось как птичка в клетке. Прошло несколько минут, пока они с сестрой судорожно вспоминали всё, что Штерн рассказал им о своём отце: английский шпион, долгое время работавший в Австрии под прикрытием, присылавший каждый год большую сумму на содержание сына, но никогда не связывавшийся с ним напрямую…       Ровно через двадцать минут автоматические двери вновь раскрылись, и Михаэль вышел к Элис и Сесили ни жив ни мёртв, даже пальто толком не запахнул. Лицо ещё мрачнее, чем тем утром при разговоре с мисс Стинг! И куда только делся тот обходительный, невозмутимый юноша, и откуда в его глазах такой недобрый огонёк? Элис вскрикнула от неожиданности, когда Михаэль гневно сжал в кулаке лист бумаги. Неужто плакал?       — Ну, — прямо с порога накинулась на него Сесили, — что там? Что ты узнал?       — Мой отец не был шпионом, — процедил Михаэль, сильно стискивая зубы, и снова до хруста сжал тот листок в кулаке. — Дядя врал мне. Всё это ложь.       — Боже мой! Тогда кем же он был?!       Штерн не ответил, лишь прерывисто моргнул и отвернулся. Затем, всё ещё не откликаясь на зов девушек, быстрым шагом пошёл прочь. Его силуэт заволок лондонский туман.