Сине-рыжий оттенок

— Ну что же, вы согласны на эту работу? Спросил меня пожилой заказчик с трубкой во рту, не стесняясь пожирать меня своими глазами. Под таким давлением попробуй не согласиться. — Да, мистер… Когда можно приступить? — Можете прямо сейчас. Всё, что вам пригодится, есть в её комнате. Я кивнул и молча вышел из кабинета. Придя в комнату «модели», меня сразу встретил негостеприимный детский вопрос. — Очередной маляр? — Здравствуйте, — проигнорировал я оскорбление, от которого, видимо, мой тон неконтролируемо стал холодным, — Мистер сказал, что вы знаете композиции картин. Несколько из них в этой комнате, так что предлагаю для экономии времени друг друга начать прямо сейчас. До этого девочка с пышными рыжими волосами и с сарафаном хитро улыбалась, но после слова «мистер» она заметно поникла, перед этим не забыв на секунду злобно оскалиться. Через минуту девочка сидела на стуле рядом со столиком, на котором была тарелка с яблоком. — Отлично, — прошептал я, примеряя глазами картину и готовя рабочее место, как вдруг послышался вопрос в мою сторону. — Сколько времени ты рисуешь? — с хитрым выражением лица спросила девочка. — Маляры ведь красят? — в отместку ответил я, начав делать эскиз и надеясь на то, что девочка отстанет от меня. Работать раздраженным то ещё испытание. — Тогда сколько ты красишь? — с ещё более издевательской улыбкой продолжила она. Я на мгновение остановился, а после продолжил делать набросок. Несмотря на свои расспросы девочка сохраняла идеальную позу, которую было необходимо изобразить. — Знаешь, я даже не могу вспомнить, какой ты по счёту. Я продолжаю молчать. — Все были такими отвратительными и тупыми. Ты, кажется, не отличаешься, — махая взглядом говорила девочка, продолжая противно улыбаться. После она начала смотреть прямо на меня. Я старался не отвлекаться от работы и не смотреть в ответ, однако случайный взгляд был всё-таки брошен и я кое-что заметил. Левый глаз девочки был ослеплён — он был почти полностью белым, лишь бывшая радужка со зрачком как-то выделялись. Я даже не заметил, как засмотрелся. — Я была в линзах, — сказала она со спокойным выражением лица, однако почти сразу же лукаво улыбнулась, — мне кажется, или тебе неприятно смотреть на это чудо? Я постараюсь смотреть им чаще. Это очевидные провокации, однако держать себя мне довольно трудно. Но я стараюсь. Стараюсь… Вследствие моей раздраженности на зарисовке стали появляться острые черты. А девочка всё продолжала и продолжала меня бесить. — Ты успокоишься или нет? — сказал я настолько мягко, как мог, со злобой смотря на причину моего недовольства, — я такими темпами не смогу тебя нарисовать. На лице девочки появилась радостная улыбка. — Да, давай! Уходи, — так же радостно воскликнула она, аж подпрыгнув. Я уже хотел ей ответить, как вдруг позади меня послышался звук открытия двери. Вместе с девочкой я обернулся на него. — Опять капризничаешь, моя девочка? — спросил заказчик, стоя в дверном проёме с холодным недовольным лицом. В его голосе звучали нотки угрозы. — Н-нет, — содрогнувшись ответила малютка, по струнке приняв то положение, которое требовала картина. — Вот и хорошо. Я слежу за тобой, — добавил мужчина, после чего скрылся в тени коридора. Девочка умолкла до конца моего рабочего дня. На протяжении его наше общение ограничилось моими замечаниями и странными взглядами в сторону друг друга.