Первая и последняя игра в жизни Натаниэля Морияма

Натаниэль обомлел; перед его глазами маячила та, кого он боялся и ненавидел больше всего. Хотелось развернуться, сквозь телохранителей пробиться в ту самую комнату, в которой восседает Ичиро, пасть ему в ноги и умолять отпустить его, освободить от обязанности ехать куда-то с этой сумасшедшей. Веснински обернулся, чтобы осуществить столь незатейливый план, однако понял слишком поздно — двери за ним закрыли. Ему не сбежать, ему не уйти. Эта женщина точно убьет его в каком-нибудь из своих очередных экспериментов, кровавых, до омерзительного болезненных. Лола садистски улыбнулась и помахала рыжему, от чего в груди Ната все неприятно стянуло. — Натаниэль, — Она заулыбалась так фальшиво, что Ниэлю стало не по себе, — Прошло уже семь лет с тех пор, как ты в последний раз был дома, пора уже исправить это. От упоминания дома его чуть не стошнило. Он хотел было возразить, сказать, что то место ему не дом, что домом их семейное поместье в Балтиморе перестало ему быть уже восемь лет назад... — Восемь! — Натаниэль возразил Лоле, — Восемь лет прошло с тех пор, как я был там в последний раз, и снова я не собираюсь! — А куда ты денешься? — знакомый голос прервал словесный поток Ната и он перевел взгляд на Ромеро, который стоял возле своего новенького Бугатти Веирон. — Ты поедешь с нами, потому что молодой Лорд так приказал. Не подчинишься и считай, что ты предатель, а значит и убить тебя нам будет позволено. Натаниэль опустил взгляд в пол. Ромеро отчасти прав, но как же сейчас это было тошно осознавать! Он должен отправиться в Балтимор с этими... Этими моральными уродами! — Я еду всего на два дня... — шепчет Натаниэль, после чего слышит заливистый смех Лолы. — Ох, Младший, нет-нет! Ты едешь с нами на неделю! Милорд не сообщил тебе, что мы продлили эту нашу семейную теплую встречу, хм... Несколько минут назад? Он так любезно на это согласился. Кажется, в этот самый момент сердце Ната перестало биться. Неделю в компании Ромеро, Лолы и других приспешников отца он не потерпит, а если речь заходит о том, чтобы ехать в балтиморское имение Веснински, то можно вообще сразу здесь начать умолять о пуле в лоб. Жить в той каморке, в которую его заселил отец в детстве, каждый день проходить мимо комнаты, которую Натан лично залил кровью Мэри, там, где произошли все те кошмарные события, которые до сих пор заставляют его просыпаться посреди ночи. — Нет... — Он с надеждой смотрит на Лолу, но по взгляду её тут же понимает — она не врет. Мысль о том, что Ичиро Морияма, его господин, которому он верен, без какой-либо задней мысли передал его им полностью и целиком аж на неделю, заставила организм Натаниэля вывернуться на изнанку. Джексон с омерзением смотрит на это из-за спины Ромеро, Лола усмехается, явно довольная тем, как на всю эту ситуацию реагирует младший сынок её начальства. — Что ж, а теперь полезай в машину, дорогуша. — Лола делает пару расслабленных шагов к Натаниэлю, в следствии чего тот дернулся, но тут же в десяти сантиметрах от его головы пролетела пуля — то Ромеро останавливает его попытки побега, — Не вынуждай меня прибегать к крайним мерам. Под крайними мерами естественно имелось в виду нечто настолько уму непостижимое, что кровь в жилах стыла. Младший Веснински сглатывает прежде чем послушно пойти к своему месту в машине. Его усадили на заднем сидении вместе с Джексоном — жалким прихвостнем Ромеро, который хвостиком бегает за ним так давно, что Ниэль не помнит их по отдельности. Они едут домой и Нату становится тошно от того, как вскоре он видит из окна его. Веснински знал, что его бывшее пристанище находится весьма близко к Колумбии, но чтобы настолько — немыслимо. Выходит, он уже находится в Балтиморе? Они доезжают за считанные двадцать минут по плавной дороге, на удивление, в пути никто до него не пытался докопаться, не разговаривал с ними и даже Лола не обращала на него какого-то внимания, словно его вообще не было в этой безусловно дорогой машине и британец, несомненно, радовался этому. Жаль только, что счастье его продлилось недолго. Только машина заехала в гараж и Веснински вылез за пределы салона, как Лола безжалостно схватила его за волосы и потащила к подвалу. — Прости, Младший, но у нас нет времени на экскурсию, — сжимает она рыжие пряди в своей руке, от чего кожу на голове неприятно стиснуло вверх, — Ичиро Морияма велел мне научить тебя пользоваться ножом в кратчайшее время. Ну я-то знаю, что ты у меня мальчик послушный и сделаешь все, что я бы тебе ни сказала, если дело заходит о ножах, да? Натаниэль сдавлено пищит, когда его заставляют спускаться по металлическим прогнившим лесенками вниз, в то место, где его отец всегда кого-то да пытал. Ниэль, к слову, ни разу в жизни не был на этих территориях — мать запрещала ему туда спускаться и каждый раз, когда Натан собирался отправить своего сынишку в свою пыточную, то Мэри до последнего стояла на том, что это излишне. Британца затаскивают в маленькую узкую комнату, внешний вид которой ни в какое сравнение не шел с тем, как выглядели коридоры Эвермора — идеально белые, насколько, что аж глаза с непривычки болят. Веснински с силой усаживают на лавку, а затем в лицо кидают вещи. — У тебя пять минут на то, чтобы переодеться. — Кидает Лола и с грохотом закрывает дверь Натаниэль осмотрел этот "подарок" и заулыбался. Белое. От части белое... Не красное, не черное! А белое! Ему было не позволено носить вещи иной цветовой гаммы, нежели цвета формы Эдгара Алана и Нат никогда этого не понимал. Однажды одна из Воронов принесла с собой в замок белый свитер, так ее отчитали и жестоко наказали за несоблюдение правил. Она не была собственностью, а значит наказали ее настолько незначительно по сравнению с тем, как наказали бы его или Жана, что от давящего чувства несправедливости тогда, казалось, можно задохнуться! Тетцуи провел очень серьезную лекцию на тему того, почему Воронам не позволено приносить с собой свои вещи, а уж тем более "варварских" цветов и факт невозможного примерить что-то в иной цветовой гамме прочно засел в Ната, однако, вот оно! Черные латексные шорты в обтяжку и такого же цвета жакет, задняя часть которого расходилась и легким градиентом переходила в белый. Под жакет предлагалось надеть блузку такого же ангельского невинного цвета, как и стены вокруг. Это шло в разрез с тем, как себе представлял Натаниэль отца. Казалось, этот человек ни за что в жизни не стал бы с такой приятностью и азартом относится к идеально белой чистоте, но тут до младшего Веснински дошло — на белом лучше видны следы крови. Классические туфли и колготки с белой сеткой стали Нату украшению для ног, таких бледных, что крупная сетка практически с ними сливалась. Рыжий глянул в зеркало — он выглядел прекрасно. Одежда хорошо села, этот стиль был весьма похож на то, как должны выглядеть куклы и игрушки, такие, как он. Лола зашла в ту же секунду, как Натаниэль закончил осматривать свой новый образ. — Младший, — Сладко тянет она, — Не могу определиться, сейчас ты похож на сына своего богатого и влиятельного отца или на сына своей матери-шлюхи, — Она смеется, когда видит, как напряглись мышцы Натаниэля после упоминания Мэри. Смех ее длился несколько минут и Ниэлю в действительности пришлось ждать, пока она угомонится. — Куда мне идти и что делать — Ха?! — Она возмущённо смотрит на него, будто снова оценивает его внешне, — А Младший и правда подрос. Ну или оборзел в край, как знать? Гены папочки проснулись или воспитание в Гнезде так повлияло? — Она, вальяжно качая бедрами, подошла к нему ближе и Веснински смог учуять ее вишневые духи. — Просто в Университете Эдгара Алана за трату времени впустую получают нагоняй, — сказал правду Нат и его тут же схватили за щеки. Он чувствует, как длинные черные ногти формы миндаль впиваются в его лицо; ужасно захотелось плюнуть этой дамочке в лицо. — Наверное всё же третий вариант, — в конце концов выдает она, отпуская его скулы, чтобы снова схватить за волосы и потащить в сторону выхода из комнаты, — Ты безумно глуп! *** У Натаниэля лились горячие слезы из глаз. Они скатывались по щекам, оставляя сложные соленые дорожки после себя. — Ну же, еще один надрез, — Соблазнительно шепчет ему на ушко Лола и рука Ната послушно режет заточенным ножом по телу какого-то мужчины. Тот истошно кричит, ему поистине больно. Как все дошло до этого? Почему Лола сейчас указывает ему, что делать, и почему он послушно режет этого мужчину? Он не помнит. Он правда не помнит! Его белая одежда давно уже перепачкалась кровью; его прелестное белоснежное из-за постоянной жизни под землей лицо в остатках чьих-то органов, засохших и прилипших, но все ещё по какой-то причине горячих. Лола шепчет ему на уши льстивые слова, когда показывает ноготком, в каком месте ему стоит провести ножом в следующий раз и Нат послушно выполняет. — Лола... — затравлено шепчет он, когда до него доходит весь ужас ситуации. — Давай, Младший. Это всего лишь третий наш должник на сегодня, тебя ожидает еще около двенадцати, — Ее руки опоясывают его талию и Нат будто впервые осознает, что перед ним живой человек. Страдающий, мучающийся от агоний человек. Что такое случилось? У Ната провалы в памяти? Его резко стало тошнить, желудок беспомощно сжимается, но из себя ничего не может извергнуть — Натаниэль давно уже отчистил свое тело от "ненужной" еды. До него обрывками доходит, как его за волосы затаскивают в эту комнату и заставляют взять нож. Он вспоминает, как девушка соблазнительно обходит его со спины, прижимаясь своей пышной грудью к юношескому телу младшего Веснински, указывая, куда ему целиться. На первом она объяснила разницу между артериальным, венозным и капиллярном кровотечении, заставляя его наносить бесчисленное количество ударов ножом по артериям, пока алая-вишневая кровь брызжет ему на руки. Натаниэль плакал. Долго, много. Свидетелями этого стали красные до невозможного глаза, дрожащие руки и давно уже длящаяся истерия. Однако, ему не позволено убрать нож, нет. «Если ты откажешься резать их, то все то же самое придется нам изучать на тебе» — шептала его сегодняшняя учительница и это впилось ему в память так сильно, что ее так просто не забыть. Лола огорченно фыркает, когда понимает, что человек, которого они мучали умер. Она обиженно отстраняется от Ната, чтобы вызвать прислугу, которая в тот же момент на каталке увезла тело и на его место поместила живого, другого человека. — А сейчас мы с тобой будем практиковать четвертование, — Она возбуждено похлопала в ладоши, изучая привязанного к кушетке множественными ремнями человека. — Я не могу... — всхлипывает Натаниэль, который уже начал приходить в норму, — Я... Я не... Лола ударяет его по щеке с громким звоном. — Я тебя не спрашивала. — Но я... — Начинай с фаланги пальца левой руки, — Дает она распоряжение, кладет возле него наточенный топор и отходит от Ната в сторону. Предыдущие три трупа они сотворили вместе, но этого ему нужно довести до адских агоний самостоятельно. Натаниэлю хочется кричать. Его голова раскалывается, что-то шепчет ему, нет, даже не так, кто-то шепчет ему. Голоса перебивают друг друга, да так, что невозможно разобраться, кто и что вещает, но всё это и не нужно — всё обрывается, когда Натаниэль слышит душераздирающий крик. Почему человек на кушетке стал кричать? Веснински озадаченно смотрит на него, но замечает в руке отрезанный мизинец. Это с какой силой он давил на нож, что смог отрезать кому-то палец? Натаниэль мелко задрожал и отодвинулся в сторону от орущего мужчины. От неожиданного открытия он даже выронил нож. Кажется, он не дышит. Еще одна паническая атака настигает его, и он отходит от мученика в сторону настолько, насколько это возможно. — Я... Я не могу, нет! Не заставляй меня, прошу, Лола!.. Но Лола не отвечает. Она смотрит на него так, будто видит в нем опасность, будто в Натаниэле крылись все проблемы семьи Веснински, будто он предал клан Морияма и сейчас являлся главной целью любого подчинённого якудза. — Не можешь, значит, — Она делает шаг вперед и ее каблук звонко цокает о белую плиту, — Значит мне придется повторить всё то же самое с тобой? — Нет! — хнычет Нат, в панике опускаясь на корточки, чтобы свернуться в калачик, — Я не хочу, прошу, не надо... Нет, не нужно, я не хочу, не делай мне больно, не заставляй меня. — Тебе дорога жизнь? — Да... — сквозь истерику кричит Натаниэль. Он никогда не чувствовал у себя такого порыва эмоций, такого потока слез. — Твоя или Моро? Потому что, если ты будешь вести себя так же, как сейчас, то ему не светит ничего хорошего. Натаниэль резко перестает рыдать, а его грудная клетка содрогаться. Они тронут Жана? Его Жана? Потому что он не может четвертовать какого-то левого ублюдка, кто-то посмеет поднять руку на его лучшего друга, на члена его семьи? Красный ошейник на шее ощутился тяжестью — он напомнил Натаниэлю, где его место. Он должен молча убивать того, кого прикажут Морияма, он должен быть хорошим мальчиком, а то иначе хозяин будет недоволен. И не важно о каком идёт речь: о старшем или о младшем. Он обязан. Веснински подбирает выроненный нож, чтобы в итоге снова посмотреть на свою жертву — Мне жаль, — шепчут его губы, после чего раздается новый крик.