Первая и последняя игра в жизни Натаниэля Морияма

Величественный и таинственный, готический стиль основного поместья Морияма казался Натаниэлю невероятно прекрасным. Он соединил в себе суровость камня, лёгкость стекла и яркость витражных красок. Устремлённые ввысь остроконечные башни, невесомые полуарки, строгие вертикальные колонны и даже заострённые кверху оконные проёмы — всё это демонстрирует стремление Морияма к небесному, возвышенному, запредельному. Кованые шпили на крыше создавали ощущение чего-то опасного, настораживающего — первое, что привлекает внимание в сооружениях готического типа — сложная, высокая, многоскатная крыша. Её гармонично дополняют мансардные и слуховые окна, а также шпилеобразные и купольные конструкции, напоминающие пинакли. Будто под фиолетовым фильтром, особняк, нет, замок, олицетворяющий единство земного и небесного, кроваво-красного и сине-голубого — фиолетовый, мрачный и пугающий, говорящий о величии, безгранично устрашающей семьи, проживающей внутри. Чистый газон, подстриженный чуть ли не сантиметр к сантиметру, большое количество растительности, будь то кустовые алые розы или свисающие вечнозелёные лозы. Автомобиль Ичиро вез его по территории особняка, пока сам рыжий с небывалым восхищением смотрел в окно, желая прилипнуть к нему и лучше увидеть всё окружающее его великолепие. Меж прекрасной темно-зеленой травки были выложены многочисленные дорожки из гальки; гипсовые статуи ангелов стояли то тут, то там, в различных позах показывая все прелести земного мира и взывая стремиться к нему, к раю, ища упокоения души среди пушистых облаков. Веснински замечает и прудик, в центре которого был островок, а на нем — белый монумент. Что это такое — было непонятно. Уж слишком быстро проехали они мимо этого пруда, да и далековато он находится — не разглядеть. Наконец, они остановились возле главного входа в здание и толпа из пяти человек одновременно склонила головы, привествуя юного Господина Морияма и его спутника во владениях Лорда Кенго. — Молодой господин, приветствуем вас дома, — говорит самый старый из всех присутствующих здесь слуг, обращаясь к Ичиро. Натаниэль неловко мялся, тупя взгляд в каменный пол — слишком стыдно было находиться здесь, учитывая его статус — Хикаро, подготовь нам чая и желательно больше обычного, — Ичиро слегка склоняет голову перед этим человеком, и Ниэль смотрит на японца с удивлением. Морияма склонил голову перед человеком, который ему служит, — это не просто так, это должно иметь свои причины. Натаниэль также склоняется перед пожилым незнакомцем и тот усмехается, в ответ кланяясь Ниэлю. Наконец, когда обмен любезностями закончился, работники взяли коробку из кондитерской и понесли её в здание, но к этому времени Натаниэль и Ичиро скрылись за увесистыми дверьми, Столовая комната — загадочная привлекательность готики вызывает стойкую ассоциацию с таинственной мистикой. Высокие окна, роскошные витражи и обилие света — вот всё то, на что Веснински обратил внимание, стоило ему пройти внутрь, к дорогому дивану, обшитому бархатом, что ютился с краю от стола, за которым обычно завтракали. Сбоку виднелся большой камин, украшенный кованой металлической решеткой, а на нем стояли маленькие статуэтки карпов. Ичиро присел на этот самый диван и похлопал по мягкой обивке, приглашая инсайда сесть рядом. Ниэль присаживается и ощущает себя так тепло в этом месте, так приятно на душе, так просторно и светло — не так, как в Гнезде. Он с любопытством рассматривает мраморную плитку, коей была сделана отделка столовой, пока Хикаро не принес им поднос с чаем, а другой слуга, на внешний вид намного младше, не вывез на золотой двухэтажной тележке красиво расставленные десерты. Голубые глаза изучали сладости с неподдельным интересом; по лицу эксиста было понятно, что он думает: " Интересно, какие из них мои?" Хикаро протянул Морияма маленькую коробочку, подписанную как "le rêve d'un étranger" — "Мечта иностранца", — шепотом переводит он надпись, — Мой Господин, что это? Японец усмехается, открывает коробочку и поворачивает ее к Веснински — Конфеты ручной работы. Натаниэль с удивлением рассматривал то, что ему предложили — на вид эти конфеты походили больше на маленькие камушки, покрытые лаком. — В чём подвох? — спрашивает Натаниэль, смотря на коробочку разноцветных сладостей — Всё это ты съешь только из моих рук.— спокойно произносит Ичиро, наблюдая за реакцией Веснински, — После каждой конфетки будешь выполнять мое желание, а затем я разрешу тебе взять любое из этих пирожных, если мне понравится. Натаниэль густо покраснел — такие условия его смущали. Интересно, когда их отношения успели стать такими? Они ездят друг с другом, Ичиро привез его к себе домой, он скрывает его трупы, прощает ошибки в исполнении заданий, в конце концов, они спали. Ичиро такой нежный, такой ласковый с ним, с собственностью. — Вы же знаете, что я не могу вам отказать, мой Лорд... — Знаю, — Морияма берет в руку янтарную конфетку и протягивает ее Натаниэлю, — Ешь. Ниэль послушно открывает рот и пробует — сладко. Он ощущает тягучую соленую карамель вперемешку с белым шоколадом, отчего на щеках выступает легкий румянец. — А теперь можешь выбрать себе тортик, — Ичиро глазами поглощал реакцию Натаниэля, самодовольно улыбаясь — А как же желание? — На первый раз моим желанием будет это, — он покрутил пальцем в воздухе, указывая на тележку. Нат со вздохом подползает и смотрит на содержимое — заварные эклеры, медово-ореховые пирожные, суфле, «Птичье молоко», корзиночки с ягодами и взбитыми сливками, тирамису, бисквитные пирожные, шоколадные пирожные, макарони, фисташковые пирожные, ягодные кексы и еще много всего интересного. От этого обилия сладкого у рыжего заболела голова. В особенности ему приглянулся мини-тортик с фруктами и большим количеством взбитого крема, больше напоминающего сливки — Хочу его... — указывает пальчиком Натаниэль, и Морияма кивает дворецкому, разрешая подать этот десерт Хикаро улыбается и ставит перед Натаниэлем пирожное, которое рыжий осмотрел с особым интересом. Веснински без лишних стеснений берет в руки вилку и отламывает от белой густой воздушной массы кусочек, открывая своему взгляду ванильный бисквит, пропитанный каким-то сиропом и кусочками фруктов, как ему казалось, апельсин На вкус это было однозначно лучшее, что доводилось Веснински пробовать в целом. Слишком необычный вкус — сладкий, не пресный, как всё в Гнезде, слишком воздушный и по консистенции такой необыкновенный. Веснушчатое лицо искажается в гримасе невероятной радости и удовлетворенности, пока вдруг Натаниэль не замечает Морияма, пристально рассматривающего эту картину — たんぱく質、砂糖、生クリームの山で仲間を食べる復活したマンダリンのように見えます (Похож на оживший мандарин, который ест собрата в куче белка, сахара и сливок) — Шепчет японец, думая, что Натаниэль не поймет его речь Это было явной ошибкой. Ичиро либо не интересовался тем, куда поступил Веснински, либо думал, что, раз он начал изучать язык недавно, то ещё не до конца разбирается, но, увы, это не так. Рико знал язык клана с детства — Тетцуи его научил и, стоило Натаниэлю и Кевину присоединиться к Воронам, так и их потихоньку обучали. В частности и Рико. Он тогда был совсем-совсем не таким злым и грозным, как сейчас, совсем не таким конченным уродом. По крайней мере, в воспоминаниях Натаниэля Рико в детстве был немного замкнутым, но всё же старательным, упорным мальчиком, который точно так же переживал и нервничал перед каждой игрой, который жил полем, горя желанием побеждать с трудом. Веснински всегда думал и будет думать, что переломный момент в его психическом здоровье случился, когда Натан буквально прорубил ему окно в новое мировоззрение, убив человека на глазах, по-сути, ребенка, когда показал, что убить — значит доказать, что ты лучше. Насилие укрепилось в его голове, как то, что может сделать лучшим, и младший Морияма, к сожалению, этим пользовался. И все же, преображался он так медленно, что никто и не заметил. Его уроки японского были достаточно милыми, но с каждым днем непонимание кандзи или неправильное произношение бесили его все больше и больше, и тогда он поднял руку на Кевина в первый раз... Что ж... Натаниэлю не хочется об этом вспоминать сейчас. — 私の主よ、私はみかんのようには見えません (Мой Господин, я не похож на мандарин), — шепотом отвечает Натаниэль, и Ичиро удивлённо уставился на него. — 発音が苦手ですが、日本語を知ってびっくりしました(Произношение страдает, но я удивлён, что ты знаешь японский) — Он пододвигается ближе с желанием рассмотреть личико Веснински, — なぜ私はそれについて知らなかったのですか？(Почему я не знал об этом?) Ниэль моргает пару раз, пытаясь вспомнить, что обозначают некоторые кандзи, но терпит крах. Он не совсем понял, что сказал Ичиро. Ему казалось, что Морияма произнес " ぜ私はそついて知なかっすか?", что в переводе значит "Разве я не знал об этом?". О чем Морияма "разве не знал"? Что не так он услышал и как теперь выкручиваться? — Господин, я не понял, что вы сказали, — сознаётся Натаниэль и тупит взгляд в тарелку с тортиком. Он был прекрасен, но уже расхотелось. — Не важно, — вздыхает японец, — Ты меня удивил. Я не думал, что ты знаешь мой язык. — Я — ворон... К сожалению или счастью, мне его знать стоит Ичиро это никак не прокомментировал. Наконец, когда Натаниэль поковырялся в своем пирожном ещё пару минут и, больше не съев и кусочка, убрал вилку на стол, юный Лорд взял из коробки еще одну маленькую шоколадку, протягивая Натаниэлю. Веснински на этот раз решил немного поиграться со своим хозяином — вместо того, чтобы аккуратно взять конфетку и съесть, он специально тянется к ней языком и задевает им бледные пальцы. Ичиро с нечитаемым выражением лица смотрит на него, пока не вздыхает с умиротворением — ладно, раз играется, значит в хорошем настроении. — Покажи шрамы, — Требует Ичиро. Натаниэль замер в пространстве, осматривая Ичи в действительности напуганным взглядом. Если он увидит тот кошмар, не разочаруется ли? Будет ли он так же смотреть на него после этого? Там... Страшно. — Сэр... — Ты съел конфету? Натаниэль потупил взгляд на коробку, где не хватало двух "камушков" — Съел, — кивает он — Покажи шрамы, — уже более требовательно повторяет он. Веснински посмотрел на дворецкого. При нем... Показывать не хотелось. Ичиро быстро это понял и велел Хикаро выйти, и тогда Нат нехотя поднимает край черной футболки, оголяя торс и грудь. Израненный и изрезанный, он был омерзителен, но Ичиро, видимо, видел в нем то, что не видел Натаниэль. Морияма продвинулся ближе и, чуть касаясь, обвел контур самого большого шрама — того, что оставил ему отец. — Утюг? — спрашивает японец, надавливая пальцем на тот кусочек плоти, который был поврежден чуть меньше, так как дырочки на утюге, через которые в ткань проникал горычий пар, были впуклыми. Нат кивает. Это был самый болезненный его шрам из тех, что достались от отца. — Выбирай пирожное Ичиро был удовлетворен выполнением своего желания и разрешил Ниэлю вновь угоститься. Веснински, загораясь в глазах, потянулся к тортику с шоколадом. Его он уплетал уже более охотно — брауни пришлось ему по душе, а в совокупности с умопомрачительным чаем ( уж, что там такого заварил Хикаро, он не знал, но очень хотелось) вышло просто божественно. — Вкусно, — слетает с губ Натаниэля это слово, выражающее счастье, и Морияма усмехается. — Вкусно? Не врешь? Могу я тоже попробовать? — подползает он чуть ближе и ловит на себе обиженный взгляд. Натаниэль, видимо, не хочет делиться. Оно и понятно — Веснински с детства не ел ничего сладкого, только невкусная пресная пища и с недавних пор хоть что-то похожее на вкусное — еда с банкета. И тем не менее, Ичиро нравилось дразнить рыжего. — Да, мой Лорд, — Натаниэль протягивает ему свою тарелку с половинкой шоколадного торта. Ичиро был тронут. Он не собирался есть вкусняшку, купленную специально для Ната, но уж никак не мог сдержаться от того, чтобы подразнить инсайда. Правда, он не ожидал, что Веснински в действительности отдаст ему столь заветный кусочек Морияма набирает на вилочку немного шоколадного торта, а затем помещает бисквит в рот, но не прожевывает. Он за шею притягивает Ната к себе поближе и целует в губы, передавая сладость своему гостю, а затем отстраняется, облизывая влажные губы — И правда сладко. Натаниэль густро покраснел — он никак не ожидал такого от Ичиро. — Мой Лорд... — вздыхает Веснински, отводя смущенный взгляд. — Какая забавная сцена, — Раздаётся голос Кенго где-то из дверного прохода. Натаниэль замирает, не зная, что ему делать, а Ичиро вздрагивает — отец не должен был застать их здесь вдвоём. — Привет, мальчики.