***
— …и с большой долей вероятности они не… — С большой долей вероятности! — перекривлял отец, поморщившись. Хан затаил дыхание, уже зная, что сейчас услышит. Он ненавидел, когда отец начинал говорить таким резким ироничным голосом. Еще в детстве уяснил, что этот тон не предвещает ничего хорошего. Вот и сейчас он уставился на докладывающую девушку и выдохнул с явным акцентом, который прорывался в моменты гнева: — Тупая курица ты, Вика! Что я тебе велел? Чтобы ты говорила четко: да или нет! — Таир Мусаевич, я уже сотню раз все перепроверила, но Кабан все отправляет на доработку, якобы неполные данные! Хоть бы указал, где именно, а то мне уже надоело гадать, я уже и так и сяк и об косяк… Ничерта не понимаю! Хан зажмурился, чувствуя, что говорит она, а стыдно ему. Ну какой Кабан, блять, какой Кабан?! Отец тоже, кажется, потерял дар речи, а вот Вика только сильнее разошлась, так что даже сидящий рядом с ней Лари чуть отклонился в сторону, дабы избежать риска получить папкой, которой девушка размахивал во все стороны, по лицу. — А он все торопит и торопит, а я же не железная! — Вика все трещала и трещала без умолку и замолчала только когда старший Хаджиев вскинул на нее свои выцветшие глаза. Даже такая безмозглая овечка как Викуся прочла бы угрозу на его лице. Хан решил, что нужно спасать положение. Отец и так не терпел женщин в своем бизнесе, и сделал большое одолжение, позволив Вике работать. Ну правда, толковый же программист! — А что это вы, Виктория, вдруг бросили все и начали стараться? — Хан откинулся на спинку своего кресла и сложил руки на груди, демонстрируя явное неодобрение поведением девушки, но одновременно с тем разряжая ситуацию. — Признайтесь, в чем секрет магического пенделя? Щеки Вики зарделись румянцем, длинные и пушистые натуральные ресницы, за которые любая другая девушка отдала бы душу, растерянно захлопали. — Кабан просто… он сказал, что нужно работать за троих, чтобы нас всех не перебили, и я… я старалась. Тихо крякнул Жора, нервно выдохнул Лари, и Вика окончательно сникла, растерянно покосившись на Хана. А тот искоса поглядывал на отца, глаза которого ничего не выражали. Они будто заледенели, но Алихан знал — все это неспроста. — Уверен, ты старалась, — с трудом сдерживая клокочущую в груди ярость, наконец-то выдавил он, поднимаясь на ноги, — а теперь иди и выполни то, что от тебя требует твой… Кабан. Уверен, Николай Васильевич знает, что делает. Когда дверь за ней захлопнулась, Таир Мусаевич посмотрел на притихшего сына, потом обвел взглядом всех присутствующих, надолго задерживаясь взглядом на Жоре. — Дело обстоит не так, как я думал изначально, — произнес он наконец, будто ни к кому конкретно не обращаясь, — оружие просрали, удержать силой не сможем. Остается единственных вариант — продавить на политической арене. Хан кинул быстрый взгляд на Лари, мысленно умоляя его молчать. Лишь бы только он не хмыкнул и не скроил свое любимое высокомерно-насмешливое выражение лица «а-я-говорил»! Но лицо друга было отрешенное, будто он пребывал не здесь, а где-то далеко-далеко. — Свадьба на этой девке Мануш, конечно, нам на руку, — продолжал вещать отец, — но этого мало. Я заплатил везде, где только мог. Все куплено, и, если не взбунтуется общественность, если все пройдет мирно, кресло губернатора тебе обеспечено. Медленно кивнув, Хан снова скользнул взглядом по Лари, но тот уткнулся в столешницу и вообще не реагировал на происходящее. Казалось, рядом что-то взорвется, он и не заметит. Отец огладил рукой свою седую бороду и важно закончил: — Поэтому сейчас как никогда важно следить за репутацией. Почти половина населения республики исповедуют ислам. Это наши потенциальные избиратели на выборы в городской совет. Если все получится, к маю мы получим всю власть в республике. Если… — он замолчал, а потом мельком взглянул в сторону застывшего каменным изваянием Лари и несколько секунд просто рассматривал его, прищурив свои выцветшие от старости глаза. Так и не закончил реплику, но и так стало все понятно. — Можете идти. Все поднялись со своих мест, и Хан тоже встал, желая убраться из этого кабинета как можно скорее, но уже на выходе Таир Мусаевич задержал его. — Сын, останься. Горло Алихана будто сжала чья-то ледяная рука. Пальцы стиснули так, что ни вдохнуть, ни выдохнуть. Силой воли подавив эмоции, он вновь опустился в кресло и приготовился выслушивать за Лариона. Этот разговор у них происходил уже не впервые и каждый раз об одном и том же. Отец пытался убедить сына, что Островского нужно держать дальше, а Хан отвечал, что никого ближе, чем старый школьный друг у него не было и не будет, что прикрывать спину он доверит только Лари. — Ну, рассказывай, как там с Мануш? — губы отца тронула едва заметная усмешка. Он встал со своего места и прошелся к окну. Дневной свет посеребрил его белую бороду, сгладил морщины на лице и заставил щуриться от солнца, отчего губы сложились в улыбку, а в уголках глаз собрались лучики-морщинки. — Как тебе она? — Мы виделись с нею два раза, — дернул плечом Алихан, наблюдая за перемещениями отца, несколько удивленный, что разговор пошел не по обычному сценарию, — она симпатичная. Носит шейлу, но не хиджаб. — Это нам вполне подходит, — удовлетворенно протянул Таир Мусаевич, заложив руки за спину, и, не оборачиваясь, непривычно мягким голосом произнес: — Женись, заделай ей ребенка, создай видимость праведного мусульманина… Хан кивал на каждое слово, считая мгновения до того, как отец скажет «ну все, иди». Но тот вдруг бросил через плечо: — И он тоже должен жениться. — Он? Лари? — вздрогнул Алихан, хватаясь пальцами за резной край дубовой столешницы. Началось. — Он не женится. — Женится, если ты поставишь условие, — уверенно заявил отец и резко развернулся. — Я говорю это тебе, сын. Ему будет позволено быть рядом с тобой, только если он будет женат. И прекратит эти свои похождения раз и навсегда. Хотя бы завяжет с содомией. Иначе мне придется убрать его. — Он не захочет, он не сделает этого. Ладно я, ради дела, ради семьи я готов жениться на той, на какую ты укажешь, — склонив голову, демонстрируя покорность отцовской воле, тихо произнес Хан. — Но он… ради чего ему жениться? Таир Мусаевич усмехнулся и иронично вскинул бровь. — А ради чего он все еще здесь? Ради тебя, конечно же. Отец был в чем-то прав. Хан поймал Лари в коридоре в тот же день. Друг был весел, улыбался тепло и ласково, но Алихан знал, что, стоит ему сказать о требованиях, как улыбка эта угаснет, а глаза покроются коркой льда. — Ты… — он сжал пальцы на рукаве тактической куртки, кинул взгляд на кобуру, — ты куда собрался? — На объект, — дернул плечом Лар, а потом пальцами зачесал назад спадающие волнами волосы, — чего хотел? Алихан почувствовал, что слова застряли у него в глотке. Точно. На объект. Как он мог забыть! — Там может быть заварушка, — отмороженным тоном произнес он, глядя в беззаботные искрящиеся глаза, и не договорил: «А у тебя до сих пор болит запястье». — Я знаю, — хмыкнул Лари, положив руку на рукоятку пистолета, — поэтому туда и еду. Так чего ты хотел? — Ничего, — Хан отступил на шаг назад. Нет, он не мог. Если скажет, Лари не сможет думать ни о чем другом, будет рассеян и в итоге пропустит пулю. — Езжай. Он смотрел на удаляющуюся фигуру друга, и ему хотелось волком выть. Нет. Должен быть другой выход. Он не мог принуждать его к браку. Даже если Лари сам выберет себе невесту, даже если это будет потрясающе красивая девушка, даже если он просто заплатит ей, чтобы она носила его фамилию и иногда появлялась с ним на публике. Нет. Лари откажется. Мысли о браке заставили Хана подумать о собственной свадьбе. Мануш. Действительно милая, порядочная молодая женщина. Идеальная партия. Алихан не видел ничего ужасного в договорных браках особенно, если они заключались на благо семьи. Более того, они были крепче, чем обычные «по-любви». Его отец и мать женились по-любви. А что? Он был горячий восточный парень, она — белокурая славянская девушка. Через год после рождения Алихана они расстались, и отец отсудил ребенка. Вот и всё, прошла любовь — и мордой к стенке.***
Быстрые шаги раздались за спиной, и, пусть даже Хан знал, кому они принадлежат, но не обернулся, только сильнее сжал зубы. — Я иду с тобой? — громко спросил Лари, поравнявшись с ним и зашагав рядом. Алихан скользнул по нему взглядом. Выглядел тот эффектно. Сменил свои грубые берцы на лакированные туфли, тактические штаны — на брюки со стрелками, а кевларовую куртку — на белоснежную рубашку, подчеркивающую литые мышцы груди и бицепсы. Даже к барберу заглянул по случаю, судя по тому, что его борода стала короче. Идущий рядом с ними охранник негромко что-то сказал своему напарнику, тот кивнул, и они оба немного замедлили шаг, давая им возможность поговорить. Хан вдохнул, как перед погружением в воду, и тихо выпалил: — Нет, Лар, тебе не стоит. — Что? — непонимающе моргнул парень, продолжая еще какое-то время инстинктивно идти вперед, а потом все замедляясь и замедляясь. — Но я же твой телохранитель! — Мне ничего не грозит там, — не очень убедительно протянул Хан, тоже останавливаясь и оборачиваясь. — В ресторане будут только Мануш с родителями. — И?.. — И? — повторил мужчина, пряча руки в карманы брюк. Видеть растерянность на лице друга было больно. Но это был единственный шанс. — Со мной будут Лёня и Мага… Лари скользнул взглядом по молодым охранникам и дернул губой, презрительно скривившись. — Ясно. Я понял, друг. — Лар… — Как скажешь, окей, — махнул рукой парень, отступая на шаг назад. — Если для тебя так будет лучше, то все ок. Он резко развернулся и, не слушая больше ничего и никого, быстрым шагом направился прочь. Весь вечер в ресторане Хан был как на иголках. На невесту свою взглянул пару раз, не слушал, о чем говорил отец с ее родителями, только все время обновлял инстаграм, с ужасом ожидая увидеть там какую-нибудь сторис Лари. Но тот ничего не выкладывал. А на сообщение «ты в порядке?» ничего не ответил. Прочитал, но не ответил. Подготовка к громкой помолвке его мало волновала, как, видимо, и саму Мануш. Она скучающим взглядом обводила зал ресторана, барабанила пальцами по столу и изредка брала что-то со стола или прикладывалась к стакану сока. — Обязательно должны быть приглашены журналисты… — произнес отец, и Хан поморщился. О да, они устроят цирк с конями. Шумное торжество, на которое пригласят половину города. А свадьба будет еще хуже. Когда все внезапно замолчали, Алихан очнулся и непонимающе покосился на взирающего на него будущего тестя. — Простите? — переспросил он, понимая, что ему был адресован вопрос. — Вам же тридцать шесть? — сдержанно повторил вопрос мужчина. — Через пару месяцев тридцать семь, — кивнул Хан. — Почему вы раньше не женились? Врать о том, что он «ждал ту самую» было бы глупо, потому Алихан сказал правду: — Помогал отцу строить бизнес. Знаете, я думал, мужчина сперва должен встать на ноги. — Это верно, — удовлетворенный ответом, кивнул отец Мануш. — А то мой сын Тимур уже второй раз женится. Первый раз, в двадцать, нашел себе девушку иудейку, представляете?.. Алихан снова закрылся, погрузившись в свои мысли, машинально обновил инстаграм и с ужасом уставился на цветной ободок вокруг круглой аватарки Лари… Открывать видео прямо за столом он побоялся, еще, чего доброго, увидит кто, потому он вежливо попросил прощения и удалился в сторону туалетов. Уже там с замиранием сердца нажал на кружочек… Это оказался репост чьей-то сторис. Лари был в казино в большой компании молодых мужчин и женщин, в той самой одежде, в какой собирался на вечер, только с уже закатанными до локтей рукавами дизайнерской рубашки, расстегнутой на верхние пуговицы. Он обнимал за шею какого-то мальчика, и тот весьма недвусмысленно положил ладонь ему на бедро возле самого паха… Алихан нажал на ссылку, перекинувшую его на страничку хозяина сторис, и глухо обреченно застонал. Та фотка была самой безобидной, самой детской, блять! Последний пост, опубликованный каким-то «lert_nox» оказался такой же групповой фоткой, только на ней Лари откровенно целовался с тем пидорком. Целовался, обхватив его за шею и позволяя лапать себя за задницу. И это, черт возьми, не сторис, который исчезнет за сутки! Это пост! Алихан пролистал вниз и понял, что попал на страничку друга Лари. У него было много их совместных фоток, в основном все в казино и барах. Лари был там и с девушками, и с парнями. Нашлись даже фотки, где он был явно обдолбан, с огромными зрачками и глупой кайфушной улыбкой. — Идиот, — отчаянно выдохнул Хан, опираясь рукой на умывальник. — Боже, какой же ты идиот… У этого «lert_nox» тоже было парочку свежих историй. Видео. На заднем плане явно видно, что Лари проводил время очень хорошо. Нет. Это нужно было заканчивать. Срочно. Хан набрал номер друга, но тот скинул. Набрал еще раз и… «телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Пришлось возвращаться к отцу, невесте, ее родителям, вежливо улыбаться, внутри сгорая в огне кипящих чувств. Алихан давно не ощущал столько всего. И ревность, и злость, и обида, и страх, и сожаление. Он знал, что заслуживает это, но ничего с собой поделать не мог. Но и Лари поступал с ним по-скотски! Знал же, что у Алихана не было выбора, и все равно назло ему… Он едва досидел до конца вечера. Убедившись, что и Мануш с родителями, и отец разъехались по домам, он рванул к казино. Мотоцикл Лари был все еще там. — Алихан Таирович, — тут же вытянулся в струнку администратор. — Ларион здесь? — прорычал он, скидывая пальто на руки парню в форменной жилетке. — Да, за рулеткой! — закивал тот. — Много проиграл? — Так ведь вы же сказали, денег с него не брать… Хан кивнул и вошел в зал, тут же найдя взглядом растрепанную макушку друга. Он действительно сидел за рулеткой, а у него на коленях умостилась какая-то красавица. Лари держал в одной руке стакан с коктейлем на основе абсента, а в другой крутил круглую фишку. — Так, мы уходим, — резко произнес Алихан, сжимая пальцы на плече друга. — О, хозяин пришел, — хохотнул Лар, крепче обнимая девушку. — Да подожди ты, только поперло… — Я тебе морду бить буду! — процедил Хан, наклоняясь к покрасневшему уху Лари. — Немедленно. Вставай. Пошли. Лар вздохнул, но, ссадив девушку на соседний стул, поднялся на ноги и нетвердой походкой направился к выходу, однако Алихан схватил его за локоть и потащил в сторону туалетов. — Ты чего? — проворчал друг, хватаясь пальцами за край умывальника. — Чего ты меня как пацана тягаешь? — Я тебе сейчас как пацану поперек хребта ебану, — пригрозил Хан, толкая Лари к стенке. — Ты что устроил? Сосаться с каким-то педиком на камеру?.. Я там из кожи вон лезу, чтобы понравиться родителям этой Мануш, а ты… — Бедный-несчастный, придется трахнуть эту писаную красотку, чтобы зачать ребеночка, — вытянув губы трубочкой, притворно сожалеюще проныл Лари. — Твой дружочек тебе мешает, на пути стоит… — Островский! — зарычал Хан, хватая парня за горло. Кадык дернулся под его ладонью, венка на шее запульсировала сильнее, а сам Лари весь вытянулся в струнку, выдохнул глухо и прикрыл глаза, будто виновато, но на самом деле… — Хочешь жениться на ней — валяй, — криво улыбнулся он, — я не буду способствовать этому дерьму. Я уже говорил тебе, что эта идея лажа. Мануш тебя не спасет. Хан медленно убрал руку, отступил на шаг. — Ты уверен, что это ошибка? — Конечно, придурок, — проворчал Лари, растирая пальцами покрасневшую кожу на горле, — ты еще не понял, что отец Мануш и Тимура — не то же самое, что твой отец? У вас всем заправляет Таир Мусаевич, у них — сам Тимур. Ваш брак с Мануш лишь отвлекающий маневр. А когда они получат твоего сына, наследника, вас с отцом просто уберут. И она, как законная супруга, приберет все к своим рукам. Вернее, ее братец. Хан сглотнул вязкую слюну, ставшую комом в горле, растерянно глядя в горящие отчаянье карие глаза. — Почему ты так решил? — Тимур не простит оскорбление, — устало закончил Лари, привалившись спиной к стене, — и дело не в бизнесе. Он знает, что ты пытаешься прижать его этим браком, и ему не нравится, что ты думаешь, будто можешь управлять им. Уничтожить тебя теперь дело принципа. Помолчав немного, Алихан снова протянул руку, тронув друга за плечо, и тихо произнес: — Пошли. — Куда? — удивленно округлил глаза Лари. Хан залип на то, как дрогнули ресницы, а взгляд карих, с красноватым отливом, как крепкий черный чай, стал несмелым. В груди закололо от осознания, что он ему не доверяет. Он его… боится? Боится чего? Того, что его уволят? Выгонят? Обманут? Или вовсе… уберут? Алихан сжал зубы и мотнул головой, отгоняя идиотские мысли. Что ж, у Лари есть достаточно оснований не доверять ему. Он сам, придурок такой, допустил это. Скоро из-за бизнеса потеряет всё. И всех. — Пошли, — снова тихо повторил Хан и, развернувшись, направился к выходу. Лар следовал за ним тенью до самой машины. — Ты за рулем? — растерянно пробормотал он, по привычке доставая пачку сигарет, чтобы перекурить перед дорогой. Алихан поморщился. Он и сам знал, что давно за руль не садился, опять же: «не по чину», и, пусть навыки не растерял, но немного отвык. Тем более, что раньше у него был маленький старый Форд, с которого он резко пересел в пассажирское кресло роскошного премиального Мерса. Такой махиной управлять было непросто. — Садись, в салоне покуришь, — махнул рукой Хан, заметив, что Лари начинает подрагивать в своем легком пиджачке. — Не хочу, чтобы твоя машина провонялась дымом, — поморщился тот, обнимая себя рукой за талию и продолжая сосредоточенно курить. — Лар! — прикрикнул на него Алихан, и тот мигом забрался в салон, решив не спорить. Они ехали в молчании почти четверть часа, пока Лари снова не решил поднять вопрос, куда они, собственно, направляются. — На пруды, — отозвался мужчина, сворачивая на шоссе. — Ты с ума сошел? — криво усмехнулся друг, поворачивая к нему голову. Он уже чуть протрезвел, но глаза по-прежнему пьяно блестели. — Зачем тебе на пруды? Мы там не были… черт, да, наверное, лет десять точно. — Вот именно, — едва слышно отозвался Хан. — Лет десять не были. В последний раз, когда я предлагал тебе уйти с ЧОПа и присоединиться ко мне. Лари нахмурился. Он помнил тот день. Все было чудесно: июльская жара, прохладный чай в термосе, прожаренные до корочки сосиски на мангале, обжигающе холодная вода в пруду. И Алихан, с улыбкой сообщающий, что они с отцом выходят на серьезное и трудное дело и им как никогда нужен опытный боец. Лар не раздумывал ни секунды. Машина как раз свернула на немного размытую дождями проселочную дорогу и спустя всего десяток минут затормозила у самой кромки. Они посидели в молчании еще пару мгновений, а потом… — Ты привез меня, чтобы сообщить что-то важное? — резко, чтобы не передумать, спросил Лари. Алихан, уже собиравшийся выйти из салона, замер, до побелевших костяшек сжимая пальцами ручку дверцы и устремив взгляд на поблескивающую в лунном свете идущую рябью гладь пруда. В его темных, почти черных глазах застыла какая-то безнадежная тоска, в которой Лари захлебнулся и стремительно камнем пошел на дно. Он понял: что бы тот сейчас ни сказал… — Нет, я просто устал. И мы с тобой давно уже никуда не выбирались. — Слишком давно, — напомнил Лар, устало прикрыв глаза. Он не хотел строить из себя обиженку, но факт оставался фактом. Когда бизнес пошел, их общение перетекло из разряда дружеского в разряд профессионального, а все разговоры скатились в работу. Алихан кивнул и все же выбрался из машины, подошел к заранее открытому багажнику и что-то оттуда достал. Потом направился к пассажирской двери. Лари вздохнул и вышел из салона, на автомате принимая то, что ему сунули в руки. Это оказалась куртка. — Твоя? — ухмыльнулся он, рассматривая в тусклом лунном свете теплую охотничью парку. — Да, — кивнул Хан и, не оглядываясь, направился к воде. Лар натянул куртку поверх пиджака, вдыхая въевшийся в ткань запах стойкого мужского парфюма, и пошел следом. Они постояли какое-то время рядом, глядя в темную глубину, а потом Лари достал сигареты, протянул другу, предлагая, и тот не отказался. — Что там с Мануш? — спросил он, обхватив губами фильтр. — Ну, она милая, — тихо ответил Хан, тоже прикуривая, — думаю, мы подружимся. — Рад за тебя, — Лари опустился на ствол поваленного дерева и, выдохнув в чернеющее небо облачко дыма, добавил: — Я переживаю за тебя. Вы с отцом затеяли опасную игру. Алихан сел рядом, так близко, что они едва не касались коленями. — Думаю, он знает, что делает. — Он хороший тактик, но, уж извини, хреновый стратег, — дернул плечом мужчина, а потом смущенно потер пальцами свою покрытую щетиной щеку и робко, будто смущенно попросил: — Возьми себе нормальную охрану. Не хочешь, чтобы тебя видели со мной, возьми другого, ок, если так будет лучше для дела. Но не этих желторотых юнцов, которые автомат держать не в состоянии. Хан тихо хмыкнул, а потом и вовсе негромко рассмеялся. Лари уставился на него недоуменно. — Ты чего? — Вспомнил школу, — пояснил тот, почесав пальцами висок. Втянул дым, выдохнул и произнес: — Помнишь, как в старших классах тебе за Наташку Орлову стрелу забили? Этот, как его… Бивнов! — Да-а, здоровенный, как бык, — хмыкнул Лар, кивая. — Драться я любил, но не с такими… Он же раза в два меня тяжелее был. Алихан потер лицо руками, пытаясь прогнать то странное ностальгическое чувство, которое будто тонкой пленкой покрыло его кожу. Он кристально ясно помнил свои эмоции. Тот ужас, который он ощутил, услышав самоуверенное и гордое «я приду» от Лари. Наташка Орлова была девчонкой посредственной красоты, которую друг просто повертел в танце на школьной дискотеке, а Бивнов — пацаном с района, которому это показалось оскорбительным. — Я тогда впервые к отцу за помощью обратился, — продолжал Хан, глядя в пустоту. — Попросил его отправить своих человечков, чтобы ноги Бивнову перебили. Лари удивленно вскинул бровь. Он не знал. Они никогда это не обсуждали. Он думал, что его противник просто где-то неудачно упал. Тот ведь не распространялся, почему вдруг на костылях. — И отец отправил? — с интересом поглядывая в отрешенное лицо друга, спросил Лар. — Нет, — криво улыбнулся Алихан, — но сказал, что я могу сам попросить у них помощи. И я попросил. Пошел к Жоре, — он тогда еще совсем молодой был, — и объяснил ситуацию. Жора тебя не знал, но зауважал за смелость. Он взял пистолет и, получив от меня наводку, в тот же вечер прострелил Бивневу ногу. Раздробил кость. — Жора? — удивленно переспросил Лари. — Жора меня презирает и называет Маргариткой. Хан выразительно округлил глаза, и Лар понимающе кивнул, скривившись. Да, тогда, много лет назад, про его ориентацию не знал никто, даже сам Алихан. — Я не мог позволить ему покалечить тебя, — криво улыбнулся мужчина, затушив окурок в мартовской грязи, — я просто хочу, чтобы ты знал. Что бы я ни делал, я не желаю тебе зла. Я никогда не причиню тебе вреда. Ты мой лучший друг… — Я тебе не друг. Я хочу секса с тобой с момента нашей первой встречи, — отчеканил Лар, бросив на него наполненный бешенством взгляд, но Хан сжал его запястье и настойчивым, не терпящим возражений тоном заявил: — Вот! В дружбе главное честность! Самый лучший друг! — Вот же блядь! — ругнулся Лари и, освободив руку резким профессиональным движением, вскочил на ноги. Он вернулся в салон и уставился в окно, всем своим видом демонстрируя, что не намерен разговаривать и хочет домой. Хан вздохнул. Он не знал, что еще сказать. Впрочем, как и обычно, Лари быстро отпустило. На следующий день он был такой же, как и прежде. Насмешливый, бесстрашный, выстроивший непреодолимую стену, за которую прятал свои эмоции. И, пусть Алихан знал про эту его способность менять маски, он все равно каждый раз велся на развод, как лох, и верил, что все наладится. Впрочем, он и сам лицемерил. Держался как мог, выпуская накапливающуюся ярость только в спортзале. Однако в этот раз его планы были нарушены. — Лар… — в огромном зале, погруженном в полумрак, голос Алихана прозвучал оглушительно громко. Но Лари его не услышал, продолжая сосредоточенно подтягиваться. Корпус его был неподвижен, ноги скрещены в лодыжках. Хан замер, зачарованно наблюдая, как каждый раз, когда друг поднимал свое тело вверх, напрягались литые мышцы, просвечиваясь через ткань мокрой футболки, под кожей вздувались вены, а лопатки сходились вместе. Он выполнял подтягивания плавно и красиво, как заведенный механизм, с одинаковой частотой. Можно было даже слышать его ровное, почти медитативное дыхание… Смотреть на него было само удовольствие, и Алихан понял, что не может отвести взгляд. В штанах стало тесно, до безумия захотелось сжать свой пах пальцами, и, наверное, стоило бы свалить из зала, прийти в другой раз и позаниматься в одиночестве, потому что… так нельзя. Он уже хотел развернуться и уйти, пользуясь тем, что Лари был в наушниках и не заметил его присутствия, но не успел. Одна рука друга вдруг разжалась на перекладине. Хан услышал глухой болезненный стон через сжатые зубы, и сделал шаг вперед, готовый подхватить его в любую минуту, если потребуется помощь. Только теперь он заметил, что запястье Лара все еще было перемотано эластичным бинтом, пальцы мелко подрагивали, когда он пытался сжать их в кулак, и, наверное, он просто придурок, раз подтягивался, используя и больную руку. Но, с другой стороны, прошел уже месяц после травмы… Лар, так и не спрыгнул вниз. Он схватился поудобнее за перекладину здоровой рукой и так же плавно с глухим надсадным рычанием сделал еще три подъема, а потом с яростным, торжествующим стоном мягко спрыгнул вниз. Покачнулся, сгибаясь пополам, и схватил поврежденное запястье рукой, которая от напряжения тоже его не слушалась. Хан подошел ближе, замечая, как по покрасневшей шее и перекошенному от боли лицу стекает пот, и с какой сумасшедшей скоростью вздымается его грудь… Лари наконец-то заметил его, открыл глаза, заморгал, стряхивая соленые капли с ресниц, и резко спросил: — Чего хотел? — Позаниматься, — растерянно бросил Алихан, понимая, что его стояк спал, да и… да и какая разница, когда Лар так изводит себя? — А, — мужчина поморщился и слабыми пальцами подцепил край футболки, стянул с себя, вытер пот со лба краем, — ну так занимайся. Он говорил грубо, явно смущенный тем, что его застали в момент слабости, и даже попытался улизнуть, но Хан схватил его за локоть, не позволив уйти. — Что с запястьем? — прямо спросил он, взяв Лари за безвольно висящую руку. Порез совсем зажил, оставив после себя свежий розовый шрам, а вот что творилось с мышцами и сухожилиями… — Ничего, — буркнул друг, но освободиться не пытался. — Просто болит. — Месяц, — напомнил Хан, осторожно разматывая бинт, — надо показаться врачу. — Я был у врача, — агрессивно ответил Лар, пряча взгляд, — все сделал, что он сказал. И мази ебаные втирал, и упражнения делал… Ничего не помогает. Алихан покачал головой и почти ласково погладил пальцем вздувшуюся синюю венку на внутренней стороне запястья. Лари задышал чаще, прикрыл глаза и даже его рука в руке Хана расслабилась, будто он перенес весь ее вес на ладонь друга. — Нужно время, — миролюбиво пробормотал Алихан, — не напрягай её. — Это левая, — заметил Лар уже тише, — на ней весь вес автомата. — Тогда тебе нужно в отпуск… Хан в ту же секунду пожалел, что вообще это сказал. Лари резко выдернул руку и отступил назад, выставив все свои воображаемые колючки. Прищурился, глядя на друга тем самым пристальным взглядом человека, ожидающего удара в спину каждое мгновение, а потом крепче сжал в кулаке мокрую футболку и, развернувшись, направился в сторону душевых. — Лар… — Хочешь от меня избавиться — придумай что-нибудь более убедительное, — огрызнулся тот, со всей дури хлопнув дверью. Желание заниматься пропало. Хан ощущал себя так, будто уже успел отпахать несколько подходов. Это чувство не прошло и на следующий день. Он едва ли понимал, о чем вещает отец на совещании. — Ну и, разумеется, я не хочу, чтобы на каждом углу подзаборные псы лаяли, что я не отошел от дел. Это портит нашу репутацию. Репутацию моего сына, — сдержанным холодным тоном говорил отец, и его голос рокотом разносился по кабинету. Виктор, который слушал его указания стоя, вежливо склонив голову, в очередной раз кивнул, давая понять, что все понял и готов выполнять. Но Таир Мусаевич все не замолкал. — Еще ты должен запустить агитационную кампанию, клепать ботов, отслеживать общественное настроение и вовремя реагировать на него. Ну, не мне тебя учить… В кабинете вдруг раздался звук нового сообщения, и все повернули головы в сторону Жоры, который смущенно кашлянул и взял свой телефон, видимо, чтобы перевести на беззвучный. Глянул быстро на текст и… Его маленькие блеклые глаза расширились, а сморщенное, как печеное яблоко, лицо вытянулось. — Что там? — резко бросил Хан, нервно сжимая кулаки. Он знал Жору, знал, что его сложно вывести на эмоции, а потому было откровенно страшно, что… — Кхм, на автобазе замес, — скрипучим голосом пробурчал он, поморщившись. Алихан вскочил на ноги. Лари. Лари сегодня на объекте. — Сядь, — приказал отец, не глядя на него, — ты там ничем не поможешь. Он дернул губой, будто хотел выругаться, но потом, взяв себя в руки, холодно спросил у Жоры: — Насколько все серьезно? — Информация не точная, — дернул плечом бригадир, а потом процитировал: — «Быки протаранили шлагбаум «ЗИЛом», прямо из кузова засмолили охрану, хоровод немного пошумел и свалил». — Звучит не шибко страшно, — расслабленно откинулся на спинку своего роскошного кресла отец, — побасили немного. Пугают. Усилить охрану… — Жертвы? — перебил его Алихан, неотрывно глядя в глаза Жоры. — Хер знает, — фыркнул тот, перечитывая сообщение раз за разом, — охранник… — Звони им, — резко приказал он и, не в силах сидеть, принялся расхаживать по кабинету. Желание рвануть туда все возрастало, но он его сдерживал. Отец смотрел и все понимал. Отец… Таир Мусаевич громко откашлялся, привлекая к себе внимание. Хан посмотрел на него, старательно сохраняя на лице маску непроницаемого безразличия. — Ты, сын, не хочешь подумать, кто это сделал? — И так понятно, что Тимур. — Тимур? — приподнял кустистую бровь отец. — Твой будущий шурин? — Лари предупреждал, что так будет, — дернул плечом Хан, неотрывно глядя на Жору, который уже в третий раз звонил на базу. После четвертого он не выдержал. — Я еду, — произнес он, хватая свой пиджак. — Лично? — насмешливо отозвался отец, поглаживая свою аккуратно подстриженную седую бороду. — Очень интересно… Алихан почувствовал, что начинает звереть. Он редко злился, но стал за собой замечать, что в основном эти эмоции были так или иначе связаны с Лари. И вот сейчас… Он уперся костяшками пальцев в стол, нависая над отцом подобно грозовой туче. — Там мой друг, — процедил он, стараясь говорить убедительно. — Я пошлю на базу ребят, пусть проверят, — все также беззаботно произнес Таир Мусаевич. Его почему-то не злило неповиновение сына. Он просто… блять, будто забавлялся, глядя на метания своего отпрыска. И проверял его на прочность. — Я еду, — уже тверже повторил Хан и, не объясняя больше ничего, вышел из кабинета. Вообще-то с отца станется, может и попросить охрану не выпускать его, и Алихан всерьез подумал, а не заскочить ли ему в свой кабинет за пистолетом. Так, на всякий случай, если придется прорываться с боем… Но охрана была спокойна. Ему открыли ворота и позволили покинуть офис. Вдавив педаль газа в пол, он вылетел на трассу и погнал в сторону автобазы, стараясь не фантазировать о всяких ужасах, которые могли скрываться за сухим рапортом. Почему никто не брал трубку?.. Уже на подъезде к объекту он понял, что сперва стоило позвонить Лари, а уже потом срываться, как полоумный, но все мысли из башки выветрились, когда он увидел раскуроченный шлагбаум и полицейские машины. Территория была перекрыта лентой, потому он остановился неподалеку и вышел из салона. Его дорогие дизайнерские туфли сразу увязли в грязи, но он на это внимания не обратил, направляясь к единственному знакомому человеку, которого увидел. Кабан, тот самый Кабанов Николай Васильевич, беседовал с безучастным лейтенантом. Алихан, наклонившись, прошел под лентой, и к нему тут же бросился молоденький полицейский, но Кабан хмуро произнес: — Это собственник. Хаджиев Алихан Таирович. Лейтенант вежливо кивнул, но Хан на него внимания не обратил. Тут же спросил: — Как Островский? — Скользящее ранение в плечо. Рикошетом. С ним сейчас работают. Кивнув, мужчина хотел пройти мимо, но мент задержал его. — У нас к вам пару вопросов… — Можно потом? — агрессивно процедил Алихан, но лейтенант на это не повелся. — Пять минут. Пришлось отвечать на однотипные вопросы, расписываться, потом отвечать на вопросы по второму кругу, кивать, кивать, кивать… — Хорошо, вы пока можете быть свободны. Вас вызовут… Хан кивнул в сотый раз и уставился на Кабана вопросительно. Тот мотнул бритой башкой в сторону административного здания, и Алихан зашлепал по грязи в указанном направлении. Когда он дошел до металлической тяжелой двери небольшого, больше похожего на бытовку, строения, понял, что не собрался с мыслями, а разосрался с ними. Потому как совершенно не знал, что сказать Лари. Он даже не понимал, зачем сюда пришел. Ему же ясно сказали: жив. Он дернул ручку двери, и та оказалась незапертой. Пройдя пару шагов по коридору, уложенному дешевой потрескавшейся плиткой, он вошел в комнату, где обычно грелись, отдыхали и пили чай охранники, и наткнулся взглядом на Лари и склоненную над ним дородную бабищу, почти такую же крупную, как и сам мужчина. Она заканчивала обрабатывать его руку. — Какие люди! — хмыкнул он и переглянулся с медсестрой. Та понятливо кивнула, быстро закончилась с бинтом и, собрав свои вещи в чемоданчик, свалила. — Чего хотел? Хан прикрыл дверь, а потом и вовсе задвинул шпингалет, запираясь от всего мира. Пальцы его нервно подрагивали… — Ты ранен? — Не смертельно, — поморщился Лари, покосившись на повязку на плече. Алихан подошел ближе. Только теперь он заметил, что лицо друга покрыто испариной, а обнаженный торс забрызган кровью. Как и грязные берцы. Как и камуфляжные штаны. — Это не моя, — предупредил Лари ногтем пытаясь оттереть засохшие бордовые капли, — я пытался реанимировать Вадю. — Он был на посту? — зачем-то спросил Хан, а потом скинул на диван пиджак и направился к умывальнику. Взял полотенце, намочил его и вернулся к другу. Тот внимательно следил за его перемещениями и на вопрос не ответил. Видимо, ответ был очевиден. Алихан медленно опустился на колени перед другом и осторожно стер краем полотенца пот с его лица, а потом принялся сосредоточенно оттирать кровь с кожи. Прошелся по ключицам, растирая до красноты, по крепкой груди, совсем чуть-чуть покрытой светлыми волосками. Он опускался все ниже и ниже, касаясь даже не пальцами, а проклятым мокрым полотенцем шикарного мощного пресса, косых мышцы живота, понимая, что ему до боли не хватает контакта кожи с кожей. Но, лишь сжав зубы, он обвел вокруг пупка, залипнув на дорожку волос, спускающуюся вниз, под пояс, старательно игнорируя тот факт, что ширинку тактических штанов Лари уже оттопыривал налившийся член. И, тем более, тот факт, что ширинку классических брюк Алихана — тоже. — Меня бесит твоя рубашка, — глухо произнес Лари, неотрывно глядя на него из-под ресниц. — Так и хочется ее сорвать. И твоя безупречная прическа… Он протянул руку и зарылся пальцами в темные волосы друга, взъерошив их. Хан не стал спорить, только прикрыл глаза, кайфуя от ощущения жестких пальцев, с остервенением терзающих его волосы. — И твой голос, — цыкнул Лар, — твой сдержанный голос… Алихан откинул прочь полотенце и прижался рукой к обнаженной коже, погладил… — Меня бесит, что ты во всем слушаешься отца, пусть даже он иногда говорит дельные вещи, — продолжал размышлять Лари. — Меня бесит эта лицемерка Мануш, хотя я ее ни разу не видел. И бесят все те телки, что были в твоей постели. Но не ценили этого. Вздрогнув, Хан царапнул короткими ногтями гладкую кожу на груди, повел рукой выше… — Меня так чертовски сильно бесит твоя верность клятве, обычаям, — поморщился Лар, сильнее, до боли сжимая пряди волос Алихана, притягивая его голову ближе к своей груди, и тот ткнулся носом, толком не понимая, что вообще творит, — бесит, что твоя воля такая сильная, что ты подавляешь меня и всех вокруг, сам того не замечая. Хан слышал биение его сердца, ощущал тепло его горячей кожи и в какой-то момент перешел черту. Коснулся губами старого шрама под левой грудью, поднялся выше, выше, выше, целуя ключицу, шею, бьющуюся венку… — Но больше всего меня бесит то, что ты любишь Аллаха сильнее, чем меня! — прошептал на выдохе Лар, откидывая голову, открывая горло, грубо притягивая Алихана к себе за волосы. — Я люблю тебя больше всего на свете, — прорычал мужчина, впиваясь губами в тонкую кожу, руками исследуя жадное к прикосновениям тело. Ошалев от похоти, он, уже не пытаясь как-то себя оправдать, взревел, как дорвавшийся до свежего мяса изголодавшийся дикий зверь, схватил Лари за талию и толкнул назад, повалив на скрипучую тахту, обитую протертым шиниллом, впился в губы, терзая их болезненным поцелуем, так что друг невольно застонал, но не попытался отстранить от себя, наоборот положил ладони на его бедра, потому как не мог поднять раненую руку, чтобы обнять за шею. Торжествующе зарычав, Хан навалился всем весом сверху, больно вдавливая лопатками в жесткие продавленные подушки, так что Лари едва мог дышать. О да, его сиплое вырывающееся дыхание сводило Алихана с ума, и он, окончательно потеряв голову, принялся срывать с парня штаны, путаясь руками в одежде, ругаясь отборным матом между поцелуями… Наконец-то разобравшись со штанами, он закинул крепкие, покрытые жестким волосом ноги Лари себе за спину, провел ладонью по его голени, подрагивая от осознания, кто именно сейчас лежит под ним, доверчиво раскинув колени, позволяя… — Давай-давай-давай! — взвыл Лар, поднимая бедра и потираясь своим твердым членом о живот Алихана, пачкая смазкой так и не снятую дизайнерскую рубашку. Хан намертво сжал пальцы на напряженном горле, отогнув голову друга назад, с силой приложив затылком о, — к счастью, — достаточно мягкую подушку, и прорычал: — Смазка? — Блять, Хаджиев! — ругнулся Лари, но потянулся рукой куда-то себе за спину и достал вслепую из ящика баночку с… — Оружейный вазелин? — хмыкнул Алихан, однако не стал заморачиваться. Быстро смазал свой член и прижал головку к пульсирующей горячей дырке между ног Лари. Он осознал, что попал в рабскую зависимость, стоило ему толкнуться вперед. Он поймал губами мучительный вскрик от первого проникновения в неподготовленное нутро, поймал руками забившееся в агонии тело и понял, что не сможет отказаться от этого. Дело было не в том, что он так неожиданно для себя оказался в постели с мужчиной, а в том, что этим мужчиной был Лари. Властный, порывистый, очаровательный Лари. Содрогающийся, трепещущий в его руках, с покрытыми румянцем щеками, узкий, пылающий жаром, истекающий смазкой и кровью… — Быстрее! — почти потребовал он, кусая губы, и Алихан ускорился, внутренне недоумевая, ведь по всем законам логики он должен умолять замедлиться, а то и вовсе остановиться, ведь он инстинктивно отстранялся и кривился явно не от наслаждения, но… …но в нем было что-то, не поддающееся этой самой логике. Его грудь распирало от неистового желания сделать вдох, в висках стучало, а в глазах темнело от переполняющих чувств. Лари и сам не заметил, как кончил, закричав отчаянно, и прижался поцелуем к губам Алихана, безбожно царапая его спину короткими ногтями. Хан тоже задрожал от оргазма, чувствуя бешеную пульсацию вокруг своего члена. Все кончилось. Он отстранился медленно, жадно, с присвистом дыша, взглянул в горящие на бледном лице блестящие лихорадкой глаза и, испугавшись загнанного затраханного взгляда, резко дернулся, рывком вытаскивая член из растянутой дырки. — Блять! — захрипел Хан, хлопая по щекам отлетевшего, не реагирующего ни на что Лари. — Эй! Эй-эй-эй, очнись! Но друг не отвечал. Он дышал сипло, поверхностно, а лицо его покрыла нездоровая испарина. Алихан быстро осмотрел его, заметив расплывающееся по свежей повязке кровавое пятно, потом искусанную, исцелованную кожу на шее и ключицах и только потом, собравшись с духом, вниз… Да, на его животе была лужица спермы, собравшаяся в ложбинке между кубиками пресса, но кровавые следы ниже, между ягодиц заставили Алихана вздрогнуть. Он посмотрел на свой стремительно опадающий член, перемазанный кровью, спермой и остатками вазелина и, быстро заправившись, метнулся к умывальнику. Набрал в стакан воды и, вернувшись к безжизненному Лари, принялся обмывать его лицо водой, набирая ее в ладонь. — Лар, боже, Лар… — шептал он, пытаясь привести его в чувство, не понимая причины. Кровопотеря? Болевой шок? Что с ним? Куда бежать? Он запустил пальцы в его влажные волосы на затылке и приподняв голову, поднес стакан к губам, пытаясь напоить. Лари закашлялся, приоткрыл глаза, инстинктивно отталкивая от себя его руку. Стакан упал ему на грудь, выливая остатки воды на распаленную кожу, смывая сперму с живота… — Блять, Хаджиев, — прохрипел он, сгибаясь пополам и кашляя. — Прости, — виновато прошептал Хан, помогая ему приподняться, — как ты? — Меня как будто через мясорубку пропустили! — пожаловался Лар, но, заметив несчастное лицо друга, мгновенно стал серьезнее. — Не смей! — Я… Я тебя… — слова скрипели на зубах, как песок, но Алихан закончил мысль: — …изнасиловал? Лари мученически свел брови к переносице, наморщил нос, а потом обессиленно сполз обратно на тахту. — Ты идиот тупоголовый, — в сердцах выдохнул Лар, осторожно сжимая пальцами раненое плечо. Видимо, боль, которую он не замечал в порыве страсти, схватила его за горло. — Я хочу тебя до звона в яйцах с пятнадцати лет! Я и мечтать не смел. — Не так… — покачал головой Хан, а потом склонился ниже и положил голову ему на живот, ткнулся носом, — не так грубо. — Мне уже было плевать, как именно, лишь бы с тобой, — хмыкнул Лар, опуская свою руку и зарываясь пальцами в его растрепанные волосы. — Иди ко мне. Ложись, тут много места. Алихан хотел отказаться. Его изнутри сжигало чувство стыда и сожаления. Страсть, которую он так долго прятал внутри себя, которую держал на цепи всю свою жизнь, разорвала оковы и выбралась, ощерив клыкастую пасть на того, кто меньше всего заслуживал подобного обращения. Да, вообще-то стоило пойти за помощью, позвать ту медсестру, дать ей на лапу, чтобы молчала, а потом свалить по-тихому туда, где он мог бы все спокойно обдумать, но тогда пришлось бы отказать Лари. А отказать ему он не мог. Не в этот раз. Вздохнув, он взял скинутый на пол плед и, укрыв им обнаженное тело друга, осторожно перебрался через него и лег у стеночки, подложив руку под голову. Лари, сжав зубы, перевернулся на бок, так что они оказались лицом к лицу, и прикрыл глаза. Слабо улыбнулся, сквозь сон пробормотав: — Спать ложимся на бочок, писю прячем в кулачок… Спустя пару минут он уже спал.