***
Сохранять на лице маску деловитого равнодушия было непросто. Алихан молчал, и все вокруг тоже молчали. Изредка он обводил собравшихся мрачным взглядом, и те торопливо прятали глаза. Жора делал вид, что рассматривает свои морщинистые руки. Вика — что занята чтением текста с распечатки. Кабан изучал потолок. Виктор устремил взгляд в пустоту. Бухгалтер Мария Степановна поправляла часы. И только Лари смотрел на него в упор не отрываясь, как обвиняемый, ожидающий приговора суда. Здесь собрались все самые важные винтики этой машины. Два бригадира: Жора и Кабан. Казначей. Программист. Имиджмейкер. И советник. И все они должны решить, что делать дальше. Хан хлопнул ладонью по столу, привлекая внимание всех, и заявил: — Мой отец взял паузу. Ему нужно отдохнуть. Да, это была правда. Таир Мусаевич, даже не удосужившись лично встретиться с сыном, сел на самолет и свалил на родину нервишки подлечить, водички из источников попить, подумать. — Теперь нам нужно знать, как быть дальше. Как противостоять этой мощной кампании против моей кандидатуры на пост губернатора, — он уставился на Виктора, и тот весь покраснел, поправил очки, зная, что предложения ждут от него. — Ну, — начал мужчина, откашлявшись и нервно потеребив пуговицу на своем пиджаке, — будем называть вещи своими именами. Господин Хаджиев делал упор на электорате, исповедующем ислам. Общественная симпатия несколько… нестабильна. — Моя свадьба с Мануш может как-то урегулировать? — уточнил Хан, уже зная, что ответ отрицательный. Виктор пожевал губы, а потом, вздохнув, произнес: — Я не буду скрывать, что вижу решение в одном непростом выборе. Алихан сжал пальцы в кулак и скривился. Он знал, что это за выбор. Он и сам об этом думал. Не серьезно, просто… думал. Но Виктор тем временем продолжал. — Я… простите, господин Хаджиев, и вы, Ларион, — он кинул быстрый взгляд на Лари, прижал руку к груди и чуть склонил голову, — я ни в коем случае не имею к вам личной неприязни, я просто высказываю свое профессиональное мнение… — Да хорош уже! — рявкнул Жора. — Хватит сиськи мять! Что там у тебя за идеи? — Жора! — прикрикнул на него Кабан. — Чего он баланду травит? — продолжил огрызаться тот, злобно поглядывая на побледневшего Виктора. — У нас тут серьезное дело! Мы в сраке из-за этого жоси с его проклятыми бацалками! Все помолчали какое-то время, успокаиваясь, а потом Виктор продолжил уже более сдержанно: — Вы, господин Хаджиев, должны выступить с официальным заявлением, что не знали об ориентации вашего друга и публично отречься от него. Получалось как в том анекдоте про чукчу и геолога. Оказалось, что Алихану не нужно бежать быстрее медведя. Ему нужно бежать быстрее Лари. Он посмотрел на заледеневшего друга, в его стеклянные глаза и понял, что... — Никогда, — выдохнул Хан. — Это хорошая идея! — громче, пусть даже и одновременно с ним, заявил Лари. — Не все купятся на это, но кто-то точно должен. — Нет! — рявкнул Алихан, поднимаясь на ноги. — Этому не бывать. Думай другое. Все затихли под убийственным взглядом мужчины, а тот принялся мерять шагами кабинет для переговоров, не в силах усидеть на месте. Наконец он остановился возле искусственного фикуса в пластмассовом горшке. Помолчал… и вдруг со всей силы пнул всю эту конструкцию ногой. Фикус завалился на тумбочку, скидывая на пол стаканы и статуэтку совы. — Если не получится, попробуем другое кресло, — протянул он так, будто и не было этой внезапной вспышки гнева, — или же вернемся к этому вопросу через год, два, три. У народа память короткая. Если уберем того, кто слил инфу… Вика! Известно что-нибудь? Девушка испуганно взглянула на него огромными глазами и проблеяла: — Автор статьи явно купленный. Вернее, его имя не секрет, оно указано вверху, но… Им занимаются. — Мои люди взялись за это дело, — пришел ей на помощь Жора, — журналюгу отвезут на базу и допросят. — Работать по-тихому, — предупредил на всякий случай Хан, — не калечить. Кабан кивнул, а потом предположил: — Это те же люди, что и совершили налет на автобазу. — Тимура люди, — закивал Жора, — но я не понимаю причины… А вот Алихан понимал. Очень хорошо понимал, потому что ему все подробно разжевал Лари, и, если бы он послушался его еще тогда, месяц назад, ничего этого бы не было. Злость на себя, на свою преданность отцу, затмила все. Хан взглянул на друга, лицо которого было скрыто непроницаемой маской равнодушия и, не зная, куда еще деть бьющую гейзером энергию, прошелся к книжному шкафу и вдруг сильной рукой смахнул толстенные тома на пол. Они с грохотом посыпались друг на друга, открываясь посредине. Некоторые порвались. Еще минута тишины, которая ушла на то, чтобы восстановить дыхание. Алихан медленно обернулся к собравшимся. На него смотрели мрачно и испуганно, один только Лари как и прежде был безучастен. Он вообще все эти два дня ползал по офису, как черная туча, не реагировал на подколы других охранников, не проявлял эмоций наедине с Ханом. Он закрылся, замуровался внутри себя и, видимо, был готов на все, чтобы только исправить свои ошибки. Им бы поговорить по душам, сесть и вместе решить, что делать, обсудить, наорать друг на друга, может, даже как в старые добрые подраться… «А может и потрахаться» — промелькнула предательская мыслишка в голове Хана, но он отогнал ее. Нет. Это не выход. У них нет будущего. — Родители Мануш по-прежнему не против брака? — поинтересовался Жора, задумчиво почесав подбородок, — как-то странно это. Крысы обычно бегут с тонущего корабля. — Свадьба будет в любом случае, — твердо произнес Хан. Раздался скрип ножек стула по паркету. Все повернулись к Лари. — Позвольте я уйду? — официально спросил он, но, впрочем, не дожидаясь ответа, покинул кабинет, намеренно громко хлопнув дверью. Алихан боялся за него. Он еще раньше приказал Жоре поставить своего человека, чтобы приглядывал, и потому бросил на бригадира быстрый взгляд. Тот едва заметно кивнул, давая понять, что Лари не останется без присмотра. — Ладно, — вздохнул Хан, — вернемся к другим рабочим вопросам… Они посовещались еще час. Все ужасно вымотались, и потому Алихан решил отпустить их раньше. Нужно было выспаться и подумать, а потом со свежей головой и новыми силами браться за работу. И отец, и теперь он сам тщательно лепили из этого бандитского кубла организацию. Во влажных фантазиях Хаджиева младшего их бизнес вышел бы из тени, перешел на полностью официальные рельсы. Никакой мокрухи, никаких биндюжников вроде Жоры и Кабана, только профессионалы, как Виктор… Хан привалился лбом к прохладному стеклу своего автомобиля, слушая, как приятно заурчал двигатель. — Домой? — спросил водитель, настраивая климат контроль. — Да, — устало отозвался Алихан, прикрывая глаза. И вдруг, когда машина уже мягко тронулась, по стеклу кто-то постучал костяшками пальцев. Мужчина резко открыл глаза и уставился на Жору. Тот жестом попросил опустить стекло. — Что? — поинтересовался Хан, глядя в горящие злым торжеством глаза. — Ларион! — рявкнул бригадир, вскидывая свой мобильный. — Мой пацан за ним следил, и вот! Алихан почувствовал, что внутри у него все сжимается от нехорошего предчувствия, и выбрался на улицу. Взял в дрожащие от нервного напряжения руки телефон, включил видео… Там все было очевидно. Лари. Тимур. Разговор у машины. — А потом? — еще раз пересматривая видео, спросил он. — Разошлись по разным углам, — дернул плечом Жора и злобно процедил: — надо бы этого фуцика… — Нет, — резко оборвал его Хан, скидывая видео себе, — Островский ничего не узнает, пока мы во всем не разберемся. — Но ведь… — Ты будешь молчать, — совершенно спокойным голосом повторил Алихан, а потом отдал телефон и хлопнул Жору по плечу, — спасибо. Пусть твой пацан продолжает следить. Но не забывай, что Ларион — профессионал и может заметить хвост. Отдыхай, а с этим я разберусь.***
За всю ночь Алихан глаз не сомкнул. Кажется, он начинал понимать, почему отец так рано поседел. Уже на работе, допивая вторую чашку крепкого кофе, он решил, что просто обязан поговорить с Тимуром по-мужски. Спокойно. Несмотря на это решение, с Лари разговаривать по-мужски он не собирался, сам толком не понимая, почему. С одной стороны он боялся правды, с другой — лжи. Он знал, что, докопавшись до истины, захочет закопать ее обратно, но уже не сможет. А еще осознал, что, сосредоточившись на войне с одним врагом, забыл о других, а его конкуренты тем временем незаконно задерживали судно в морпорту, и с этим тоже нужно было разобраться. Он вызвал Жору и юриста и принялся решать рабочие вопросы. Всем, что касалось лоббирования их интересов в парламенте, обычно заправлял отец, но теперь эта ответственность легла на его плечи: Таир Мусаевич по-прежнему не выходил на связь. Обиделся. Но оно и понятно. Он жопу рвал, пытаясь выбить сыну кресло губернатора, а тот вцепился в своего голубого дружка, как питбуль… Но, может, так оно и лучше. Алихану давно пора было повзрослеть и взять бразды правления на себя. Решив вопросы с Жорой, он вызвал к себе Лёню, молодого парня, который так жаждал отомстить соратнику Тимура, застрелившему его брата у фабрики. — Я собираюсь поехать с ним перетереть, — сообщил Хан, глядя в широко распахнутые голубые глаза мальчика. Совсем молодой-зеленый… — Ты будешь меня сопровождать. — Я? — удивленно вскинул бровь Лёня, но быстро взял себя руки. Да, его удивление было понятно. Обычно Хан на стрелки брал с собой Лари, а на официальные выходы в ресторан или другие подобные заведения — менее заметных личностей. Но теперь все иначе. Отпустив Лёню, он попросил у секретаря еще одну чашку кофе и, наконец-то собравшись с духом, позвонил Лари на мобильный. Тот взял сразу. — Ты где? — тихо спросил Хан, пальцами прокрутив чашку. — Подъезжаю, — отрапортовал друг сухим тоном. На заднем плане слышался рев его мотора. — Хочешь, чтобы я зашел? — Да, надо бы… Давно пора. С той самой ситуации прошло уже четыре дня, а они так и не поговорили. Кофе Алихана как раз успело остыть, когда в дверь постучали. — Да, — крикнул мужчина и поднес чашку к губам, но забыл зачем, увидев Лари… — Куда-то собрался? — спросил он, окидывая взглядом разодетого в шикарный брючный костюм насыщенного черного цвета с черной же водолазкой (которую ему приходилось носить, чтобы скрывать засосы и укусы). На шее болталась золотая цепочка… — Или откуда-то едешь? — Со свидания, — зло огрызнулся Лари, закрывая за собой дверь. — Сейчас пойду переоденусь. Чего хотел? — Поговорить, — несколько растерянный такой агрессией, отозвался Хан и махнул рукой, предлагая сесть. Друг опустился в кресло, закинув ногу на ногу, и уставился нечитаемым взглядом в окно. Помолчав немного, он нетерпеливо бросил: — Ну? Говори! — Что-то случилось? — еще достаточно мягко, но уже теряя терпение, поинтересовался Алихан, рассматривая друга внимательнее. Он заметил и браслет на запястье, и запонки, и новые кожаные туфли, в общем, все то, чего Лар, предпочитающий камуфляж и кевлар, сроду не носил. И мужчина вдруг действительно ответил, сперва одарив беспредельно-презрительным взглядом: — Ты взял с собой Лёню. На разговор. Но это ерунда. Меньшее из наказания, которого я заслуживаю, я понимаю. По-хорошему ты должен отдать меня своим пацанам. Особенно пацанам Жорика. Они давно мечтают порвать мой зад на британский флаг… — Лар! — оборвал его Алихан. — Пока я жив, тебя никто не тронет. Но друг только запрокинул голову и принужденно, фальшиво рассмеялся, а потом со злобным сарказмом процедил, покривив губы: — Брось, я это заслужил. — Нет, не заслужил, — прошептал Хан, сжимая кулаки. На Лари смотреть было больно. Он понимал, что тот просто выставил все свои колючки, потому что ему было стыдно. На самом деле друга хотелось обнять, прижать к себе и никогда не отпускать, но он не мог себе этого позволить. Больше нет. — Мы не говорили о случившемся… Лар резко повернулся к нему, и его глаза были абсолютно сухие, а на властных красивых губах блуждала непринужденная улыбка. — Это была ошибка, — хриплым голосом отрывисто сообщил он, — я не должен был, и ты не должен был. Закроем тему. Алихану мучительно не хотелось закрывать тему, но он не стал давить. Ему было хорошо каждую секунду, чего не скажешь о Лари, который едва не отлетел… Кто знал, может, его действительно задело это непростительное проявление насилия. Пусть он говорил, что ему понравилось, что он хотел этого, но все же Хан считал, что совершил преступление против друга. Впрочем, Лари будто все понимал, считывая его эмоции, его отчаяние и безмолвное сожаление. — Ты невыносимый, — слабо улыбнулся он, — и очаровательно печальный. Жалеешь меня… Как трогательно. Слова его были едкие, но в голосе ни капли кислоты, только налет снисходительности, как обычно. Жесткий, несгибаемый Лар всегда был таким язвительным, насмешливым, дерзким, презирающим любое проявление слабости. Алихан невольно вспомнил, как он выгибался в его руках, подставляя лицо и горло под поцелуи, как доверчиво раздвигал ноги… — Уйди, — прохрипел Хан, поморщившись. — Как скажешь, друг, — отозвался Лари, покорно склонив голову, пусть даже бешенство буквально сквозило в его голосе, — если ты этого хочешь… — Идиот, — бросил ему вдогонку мужчина и даже удивился, когда Ларион закрыл дверь не с размаху, а бесшумно, медленно вернув ручку в исходное положение.***
Весь вечер Алихан буквально дежурил у окна. Он не мог думать о работе, не мог думать о свадьбе, он вообще больше ни о чем не мог думать. В памяти постоянно проскальзывали яркие картинки: кровь на бледной коже, пустота в кофейных глаза, розовые чувственные губы, синяки на руках, белые бинты… Он все еще чувствовал привкус поцелуя, ощущал давление вокруг члена, а пальцами хватал воздух, когда в беспамятстве тянулся к напряженному горлу с бьющейся венкой… Наконец ближе к вечеру, когда должна была заступать ночная смена, и во внутреннем дворе начали собираться охранники, Хан заметил знакомые широкие, как у культуриста, плечи, обтянутые потертой камуфляжной курткой, и даже несмотря на накинутый капюшон, можно было рассмотреть отросшие каштановые волосы, чуть завивающиеся от сырости… Алихан едва не забыл надеть пальто, так спешил во двор. Только перед самым выходом нацепил на лицо непроницаемую маску, которая, впрочем, дала трещину, стоило услышать беззаботный смех… Лари болтал с охранниками, Лари улыбался им сияюще-радостно даже когда подносил к губам сигарету… Но, стоило ему обернуться, как улыбка эта угасла. Он сосредоточенно кивнул ему. Взгляд стал настороженным. — Алихан Таирович, — козырнул Мага, тактично отступая назад. Он был несколько удивлен, заметив начальника на курилке. Хаджиев старший запрещал ему якшаться с чернью. Не по чину. Хан махнул ему рукой и медленно вытащил из кармана брюк пачку сигарет… — Ого, ты теперь носишь пистолет, — одобрительно буркнул Лари, обнимая себя одной рукой за талию. — Ты не боец… — А ты не политик, и, тем не менее, я к твоим советам прислушиваюсь, — дернул плечом Алихан, прикуривая. Он помолчал какое-то время, а потом резко произнес: — Мануш. Скоро свадьба. Ее родители не собираются отменять ее, даже учитывая мой провал. Но я не слишком рад этому. Это напрягает. И она такая… понимаешь, она такая… Лари дернулся, будто его током ударили, а потом скривился и напряженным тоном процедил: — Ты мне сейчас это зачем рассказываешь? — и, не позволяя ничего сказать, язвительным голосом зашипел: — Дай объясню. Френдзона, это типа когда кто-то отказал тебе в приеме на работу, а потом звонит каждую неделю и жалуется на того, кого нанял вместо тебя. Понял?!. Алихан даже стушевался под наполненным глухим бешенством взглядом друга и потому с трудом ворочал языком, объясняя: — Это договорняковый брак, только и всего. Мне нужно, чтобы она родила ребенка, чтобы мы выглядели, как семья. — Я понял, — властно и царственно кивнул Лари, выдыхая дым в стремительно темнеющее небо. Его красивые глаза почти светились фонарями, прорезывая мрак, клубящийся под капюшоном. На самом деле блеск был лишь отражением горящего в окнах света, но Алихан все равно захотел спрятаться за ближайший столб. Лари пугал его. Лари выглядел по-настоящему рассерженным. И в голосе его клокотало рычание, когда он говорил: — Ясно. От нее ты хочешь детей, а от меня ты хочешь идей. Так вот мой совет все тот же. Мануш — проигрышный вариант. Хочешь поебаться — сними себе шлюху. Или обратись ко мне, я неплохо сосу! — последние слова он почти прокричал. Истерично, надрывно, отчаянно, так, что у мужчины заныло в груди от боли, от желания обнять и утешить. Но Лари бы не позволил. Он со всей силы оттолкнул Алихана рукой и прошел мимо, нарочито задев плечом.***
На шестой день старательного избегания встреч Алихан был готов уже на стенку лезть от отчаяния. Иногда он видел Лари во дворе офиса. Около мотоцикла, на курилке, у будки охранника. Он был обаятельным, и окружающие не поменяли своего отношения к нему даже после всего случившегося. Так почему Хан поменял? Почему чужие люди все так же любезны с ним, а он, лучший, блять, друг, продолжает вести себя, как сука? Мужчина скрипнул зубами, наблюдая из окна своего кабинета, как Лари смеется вместе с новеньким бойцом, которого взял под крыло Жора. Кажется, парня звали Антон и, кажется, он неплохо стрелял. Этот стрелок доморощенный как раз наклонился к Лари, — шпала проклятая! — и что-то ему шепнул на ухо, а потом положил руку на плечо, будто чтобы не упасть, но… Алихан сжал пальцы в кулак. Он терял друга. Каждую секунду он терял его. — Алихан Таирович? — в кабинет без стука влетел запыхавшийся, но беспредельно счастливый Виктор. Хан удивленно вскинул бровь, развернувшись. — Да? — Тут… фух, тут статья! Статья вышла! — Статья? — мужчина поморщился и подошел ближе. — А чего счастливый? — Так она разоблачительная! Смотрите, что этот же журналюга, ну, которого Жора допрашивал, выдал: «Кто подставил друга известного бизнесмена Алихана Хаджиева?» И еще «…стал жертвой в борьбе за кресло губернатора…» И «…слитые фото оказались фейком…» Хан выхватил его телефон и принялся читать. И действительно. Были даже фотки, поддельные, разумеется, но такие, где рядом с Лари не было мужчин. Все выглядело правдоподобно. Очень. Мужчина едва не покачнулся от облегчения. Но… — Этот журналист опубликовал статью после того, как с ним поговорили? — Мне это неизвестно, — несколько растерянно пробормотал Виктор, — но у меня ощущение, будто с ним не говорили вовсе. Дело в том, что я слежу за этим парнем в соцсетях, и он не выглядит хоть сколько-нибудь расстроенным или напуганным. Наоборот, публикует фотки из теплых стран… — Публикует фотки? — вскинул бровь Хан. — А как же тогда мог случиться тот разговор? Жора же ясно сказал… — Жора вообще много говорит, — раздался знакомый голос, и Алихан вздрогнул, непонимающе уставился на Лари. Тот тоже держал в руках свой телефон и читал. — Неплохая работа, — дернул он плечом, а потом выразительно взглянул на Виктора: — мы можем поговорить наедине с господином Хаджиевым? — Конечно, — кивнул мужчина, отступая назад к двери. Когда они остались вдвоем, Лари обессиленно опустился в кресло, закрывая лицо руками и глухо выдыхая сквозь зубы. Хан опустился на корточки рядом с ним, пытаясь заглянуть в лицо, но тот вдруг и сам убрал ладони от лица и порывисто обнял его за шею. — Ты спасен! — нетвердым от облегчения голосом прошептал он, прижимаясь щекой к щеке. — Это будут форсировать по всем местным каналам, в соцсетях… — Лар… Лари резко отстранился и, положив руки на плечи друга, с исказившимся, внезапно побледневшим лицом произнес: — Я никогда ничего у тебя не просил! Прошу сейчас: не поднимай эту тему. — Но… — Нет! — резко оборвал его мужчина и почти оттолкнул, так что Хан едва не завалился на спину, но успел выставить руки. Потом и вовсе встал, отошел к своему креслу… Они помолчали какое-то время, прежде чем Алихан спросил: — Ты говорил о Жоре. — Да! — взволнованно воскликнул Лари. — Будь с ним осторожен. Он работает на твоего отца, но не на тебя. И его цели вообще непонятны. Таир Мусаевич ему никогда не доверял полностью. — Думаешь, он соврал, когда сказал, что поговорит с журналистом? — Уверен, — кивнул Лар, сжимая кулаки. — Если ты займешь кресло губернатора и вообще получишь хоть какую-то власть, начнешь выводить бизнес из тени, он, человек, который не проработал честно ни одного дня своей жизни, будет вынужден последовать за тобой в легальный бизнес или перейти на сторону того, кто позволит ему оставаться в тени. Хан смотрел в его мерцающие неподдельным счастьем глаза и не мог поверить, что хоть на секунду, но усомнился в его верности. Но… тот разговор с Тимуром. — И все же, — начал он, решив, что это стоит прояснить. — Нет! — резко вскочил на ноги Лари. — Хан, мне настолько нравился этот день, что я хотел с ним сосаться и лапать его за жопу! Не порти, пожалуйста, настроение! Алихан рассмеялся, и Лар тоже невольно растянул губы в улыбке. А потом сник и тихо произнес: — Да, это я договорился с Тимуром. Я исправлю свои ошибки. Это все, что тебе нужно знать. Веселье мгновенно кто-то будто стер половой тряпкой, оставляя лишь грязные разводы. Мужчина вздрогнул, понимая, что не добьется объяснений. А надавит — и они снова разосрутся. Потому, поборов желание открыть рот и вновь что-то сказать, Алихан медленно поднялся и, обойдя стол, подошел к Лари вплотную. — Ты чего? — боязливо пробубнил тот, робко поглядывая на друга из-под ресниц. — А… Толком не понимая, что творит, Хан коснулся ладонью его щеки, чувствуя под пальцами покалывающую щетину, провел по губам, глядя в потемневшие от нахлынувшего возбуждения глаза, а потом мягко притянул к себе, ткнувшись носом в волосы. Объятия стали крепче, когда Лари в ответ положил руки на его талию, стискивая, прижимая ближе, насколько это возможно. Горячие губы коснулись его шеи, уха. Хан прикрыл глаза, понимая, что поступает неправильно, но эти поцелуи были такие нежные, руки у Лари такие сильные, а разлука такая долгая… Он хотел сказать, что ему плевать на все. На бизнес, на отца, на Мануш, на кресло губернатора, на всё и на всех, что для него нет ничего важнее их двоих и этого момента, что… да еще миллиард различных «что», но он не сказал ни одного. Мысли путались, и выражать свои чувства он мог только прижимая Лари теснее и обнимая крепче. Мощное мужское тело трепетало в его руках, дрожало, доверчиво льнуло, обволакивало своим теплом. Хан медленно запустил пальцы в его чуть вьющиеся волосы, оттягивая пряди так, чтобы вырвать у Лари сладостный стон. Он уже говорил это. В пылу страсти в тот день в административном здании на скрипучей тахте. Говорил, совершая грехопадение, за которое ему уготовано место в аду. Железно, и никак иначе. Но почему-то это не пугало. Может, потому что он никогда и не верил в рассказы отца о геенне огненной? Может, он просто притворялся? Лицемерил? Лгал себе и всем вокруг? Одежда мешала, ее хотелось сорвать, чтобы ничего не разделяло их больше. Он запустил руку Лари под футболку, под куртку, скользнул ладонью по горячей спине вверх, вдоль позвоночника, и снова вниз, к пояснице. Вслепую нашел губами его губы и едва не задохнулся от восторга, когда получил яростный ответ. Лари вдруг резко развернул их обоих и прижался ягодицами к столу, а потом принялся торопливо расстегивать свои джинсы, не прекращая поцелуй. Попятился, усаживаясь на крепкую столешницу, потянув Хана за собой… Алихан припал сухими губами к обнаженной шее, запечатлев горячий поцелуй-укус, и надавил ему на плечи, укладывая на стол, прямо поверх бумаг. Сердце выскакивало из груди, когда он гладил мощные бедра, когда смотрел на твердый член, приподнятый над животом, на его промежность… В памяти вспыхнули воспоминания с совсем другим окрасом. Кровавым. Пальцы невольно сжались, царапнув нежную кожу. Застыв, Алихан вдруг осознал, что у него нет ничего, чтобы сделать этот секс менее травмоопасным для друга. Он скользнул взглядом по телу распростертого на его столе Лари к его закушенной от нетерпения губе, блестящим возбужденным глазам и тихо спросил: — Смазка?.. — Давай так! — умоляюще прошептал Лари, призывно раздвигая колени шире, а потом и вовсе обхватывая его ногами, притягивая к себе так близко, что член Хана оказался прижатым к ягодицам Лари, пусть даже их разделял слой одежды… Алихан уперся руками в стол по обе стороны от друга, посмотрел в его лицо бешеным взглядом, сражаясь с собой. Он хотел его до звона в ушах, но понимал, что так нельзя. Нельзя! — Нет, я сделал работу над ошибками, — хриплым и совсем невеселым голосом пошутил Хан и взял в руки член Лари, даже не задумываясь о том, что впервые трогал кого-то так… — Работая над ошибками, ты только доводишь их до совершенства, — огрызнулся друг и, приподняв бедра, потерся задницей о его пах. — Пожалуйста, трахни меня. Не заставляй умолять! — Смазки нет, — категорично отозвался Алихан, — я снова порву тебя. — Блять! — ругнулся Лари и оттолкнул его руку, а потом ногой ударил в живот, так что мужчина едва успел напрячь пресс. — Ты невыносимый! Он спрыгнул со стола и подхватил свои джинсы, принялся одеваться. Хан смотрел на него растеряно. Он и сам чувствовал себя так, будто ему по затылку огрели чем-то тяжелым. Член болезненно ныл, пережатый штанами, все тело еще дрожало от возбуждения, но внутренне он ликовал. Смог. Сдержался. Пусть он оскорбил Лари, но он ему не навредил. Это была победа.***
Свадьба была тухлой темой. Хан никогда не любил подобные мероприятия, а уж собственную… Он вообще плохо понимал, что происходит. Шел, куда пошлют, делал, что велят, говорил, когда спрашивали. Невеста поступала так же. Всё вокруг казалось театром абсурда, особенно учитывая спешку. Сорвались как по тревоге, черт возьми! А все это отец, который объявился вечером того же дня, когда появилась статья. Вошел в кабинет как ни в чем не бывало и заявил, что свадьбе быть. И быть ей через два дня. Все уже было оговорено с родителями невесты в телефонном режиме. Алихан, который после ситуации с Лари все еще пребывал в каком-то заторможенном полувозбужденном, полурассерженном состоянии, отца и вовсе не слушал. Смотрел на него отупевшим взглядом и кивал на каждое слово. Костюм, машина, ресторан, традиции… За весь день на Мануш он взглянул пару раз и то лишь ради красивых фото. Она строила из себя святую невинность, он — безмерно влюбленного. Он и был влюблен, по крайней мере чувствовал себя окрыленным, но не в нее, пусть даже она была красива. Всю свадьбу Хан размышлял, благо, на это у него было достаточно времени. Он пытался пропустить через себя всю ситуацию, сканировал эмоции, которые испытывал, и понимал, что точка бифуркации была пройдена. До того неловкого секса на скрипучей тахте он любил Лари нежно. Он уважал его, был благодарен ему, относился трепетно, как к лучшему другу, за которого готов жизнь отдать, если потребуется. Но, узнав, каким страстным, нежным и искренним он может быть, как… блять, как горячо в нем, какая на ощупь его кожа, какие на вкус поцелуи, его любовь из платонической перешла не в плотскую, но все же на совсем другой уровень. И теперь он не мог отказаться от Лари. Вкусив запретный плод, он стал желать большего. А тот будто и не замечал, напиваясь до состояния нестояния как в последний раз, флиртовал со всеми более-менее симпатичными и условно свободными от моральных оков дамами, крутил их в танце, впиваясь в личики таким сладким взглядом, какой Алихан, — он осознал это только теперь, — не видел уже довольно давно. Он попытался вспомнить, когда в последний раз Лари улыбался девушкам искренне, восстанавливая в голове последовательность событий, и понял: когда сообщил о намерении жениться на Мануш. «Впервые проебался» — как сказал Лари. Хан кинул беглый взгляд на молчаливую невесту, и та тоже перехватила его взгляд. — Курить хочется, — сообщила она, поджимая пухлые губки. Алихан вовсе не удивился. Это на публику она такая идеальная и милая, а на самом деле вся ее непорочность и благочестие лишь обертка, а она — товар, который в эту обертку упаковали родители. — Мне тоже, — вздохнул Хан, откидываясь на спинку до жути неудобного кресла. Посмотрел на Лари, который как раз залпом опрокинул очередную стопку, даже не поморщившись, и почувствовал, что начинает злиться. Да какого хуя вообще?! — Мануш, — позвал он, чуть склоняясь к новоиспеченной супруге, — хочешь чего? Потанцевать? Выпить? Или все же выйдем перекурить? Она дернула плечиком, а потом робко улыбнулась: — Хочу всего. И выпить, и потанцевать, и перекурить. Алихан кивнул и покрутил головой, выискивая официанта, который обслуживал стол молодоженов. В зале сновали фотографы, потому пить на камеру им было нельзя, но под видом сока опрокинуть стопочку… Не чокаясь, они выпили по пятьдесят водки и одновременно поднялись со своих мест. Толпа одобрительно загудела, Таир Мусаевич благосклонно кивнул головой, давая свое королевское дозволение на этот танец, и Алихан, подав невесте руку, повел в центр зала, не обращая внимания на восхищенные взгляды. Он не хотел танцевать, да и не слишком старался. Получилось неплохо больше за счет пышной юбки Мануш, которая перетягивала все внимание, колышась, будто парус на ветру. С трудом удерживая ритм и не сталкиваясь с другими кружащимися парами, Алихан вел партнершу, глядя ей в глаза. Ничего не выражающие холодные глаза женщины, которой уже все равно. На самом деле Хан смотрел на нее только чтобы не крутить башкой, пытаясь высмотреть Лари, но, когда все же не сдержался… Друг вписывался в общую атмосферу. Он стоял чуть поодаль, непринужденно опершись плечом о колонну и придерживая за талию какую-то симпатичную девушку, смотрел на него сосредоточенно-печальным взглядом, пусть даже губы его кривились презрительно. Потом он склонился к ушку своей спутницы и шепнул что-то наверняка приторно-сладкое, потому что она покраснела и рассмеялась, как дурочка. — Идем, — бросил Алихан, уводя Мануш на улицу, будто для «подышать». В зале исправно работали кондиционеры, но им нужен был совсем другой воздух. Им нужен был не кислород, а сигаретный дым, чтобы перебить привкус пепла на зубах. Хан увел ее так далеко, как только мог, и уже за кустом распускающейся сирени угостил сигаретой. — Они крепкие, — предупредил мужчина, но Мануш только ручкой махнула. Молча скурив одну, они взяли еще, и наконец-то начали диалог, осознавая, что впервые наедине. — Что делать будем? — спросил Алихан, выдыхая дым в ночное небо. — Нам нужно зачать ребенка? — Хорошо, — отозвалась девушка, слабо улыбнувшись. — Если хочешь, можем сделать искусственное, — шепотом, будто боясь быть услышанным, предложил Хан, понимая, что она вполне может не захотеть ложиться с ним в постель, а насильно склонять девушку к сексу… Память очень услужливо подкинула воспоминания о Лари, о крови на его бедрах, о синяках на его коже, о засосах, укусах и… обмороке. Волна стыда затопила его, залила глаза и уши, так что он едва смог услышать ответ: — Я не девственница, — ответила Мануш, — и для меня секс ничего не значит. Если ты будешь достаточно нежен, чтобы я не чувствовала боли… — Я могу доставить тебе удовольствие, — произнес Алихан несколько заторможено, не совсем понимая, почему она такая безжизненная, — а могу никогда к тебе не прикоснуться в сексуальном плане, или… Девушка хмыкнула и перебила его: — Слухи о тебе и твоем друге правда? — Слухи обо… мне? — непонимающе нахмурился Хан. — Отец говорит, тебя интересуют мужчины. Это правда? — повторила Мануш, а потом соизволила пояснить: — Тебе тридцать с хреном лет, ты не женат. Твоему лучшему другу тридцать с хреном лет и он тоже не женат. Вы вместе со школы и до сих пор неразлучны. Та статья… Фотошоп? Ага, конечно… Я лично видела страничку Островского. Он на два фронта. А ты? Слова комком застряли у Алихана в горле. Она так все по полочкам красиво разложила, что он и сам уже не сомневался, что он тоже. Но мог ли он ответить утвердительно? Где гарантия, что ее с этими вопросами не подослал Тимур? — Нет, — покачал головой Хан, — я не гей. И не на два фронта. — И вы с ним никогда не трахались? — уточнила Мануш. — Было дело, но… — он с такой силой сжал сигаретный фильтр пальцами, что он скомкался и едва не переломился пополам, — но это было ошибкой. Мануш посмотрела на него долгим нечитаемым взглядом и снова дернула плечом. — Ладно, — наконец-то произнесла она, — мне все равно. Главное, чтобы это не отразилось на мне. И не води никого к нам в дом, лучше в гостиницу. Алихан открыл рот, чтобы заверить ее, но она властно махнула рукой, заставляя его заткнуться: — Я тоже не собираюсь тебе хранить верность. А с зачатием разберемся. Нас же отправляют в медовый месяц, да? Вот там и разберемся. Они докурили и вернулись в ресторан. Хан машинально поискал взглядом Лари, но того нигде не было. Зато на парковке обнаружилась хорошо знакомая спортивная двухдверка Тимура.***
Звонок телефона раздался ближе к вечеру. Вернее, это был звонок после трех пропущенных, и закон подлости показал себя во всей красе. Надо же так! Алихан весь день после свадьбы ждал звонка, а потом один раз пошел окунуться в океан, и вот! Он наскоро вытер руки полотенцем и нажал на зеленую сенсорную кнопку, торопливо скрываясь в домике, где уже вовсю работал кондиционер, с трудом справляющийся с невыносимым зноем. — Да, Лёнь, — произнес он, зажимая телефон плечом и наскоро мешая в стакане освежающий коктейль. Один себе, второй — жене, которая в отличие от него солнце любила и наслаждалась им по полной возле бассейна. — Алихан Таирович! — задыхаясь, будто от быстрого бега, воскликнул Лёня. — Я, как вы и просили, просмотрел внимательно все камеры со свадьбы и… и… — Что там? — плеснув чуть больше рома, чем следовало, Хан поморщился и сделал глоток. Получилось в принципе неплохо… Еще нужно немного сиропа, чтобы уравновесить. — Честное слово, я никому не говорил об этом, только вам! Скинул видео на почту. Посмотрите! Это важно! У Алихана внутри всё будто перцем обожгло. Лёня был беспокойным парнем, но тревога, которая буквально звенела в его голосе, не могла не взволновать. — Хорошо, — отрывисто бросил Хан и, скинув вызов, зашел на почту, с трудом дождался, пока скачается видео, и обессиленно рухнул в кресло, уже понимая, что именно там увидит. Камеру, судя по всему, не заметили, потому что она была скрыта шкафом. Видимость вообще была дерьмовая, но, наверное, из-за ее нахождении на антресольном подсобном помещении с низкими потолками. Зато звук писался отлично, были слышны даже басы из зала. На экране можно было рассмотреть Лари, его напряженные плечи, расстегнутую на верхние пуговицы рубашку и даже, блять, напряженный, настороженный взгляд. Вся спесь, весь сладостный флирт куда-то улетучился, мужчина казался закаменевшим… в отличие от извивающегося вокруг него змеей Тимура. Тот как раз обхватил его гладко выбритое по случаю лицо ладонями и вкрадчивым голосом что-то шепнул. Хан не расслышал, но по тому, сколько бешенства вспыхнуло в глазах Лари, было понятно, что это какая-то дрянь, которую льют в уши шлюхам. Алихан не смог сдержать поистине звериного рычания, когда на экране Тимур коснулся губ его друга сперва ласкающим, а потом и глубоким поцелуем, а тот не ответил, но и не врезал по хлебалу, как должен был. Он лишь позволял целовать и лапать себя. Покорный, как никогда. Когда Тимур начал стягивать с него рубашку, Алихан захотел выключить видео. И это… это видел Лёня? А Лари тем временем уже позволил окончательно раздеть себя, подмять, уложить на какой-то стол, развести колени в сторону… Хан услышал его вскрик, увидел, как скривилось лицо, и… вся злость его мгновенно испарилась. Злость на Лари, разумеется. Он смотрел на экран неподвижным безучастным взглядом, пытаясь осознать, что это все правда. Что и двадцати четырех часов не прошло, как его лучшего, мать его, друга, втрахивал в стол ебанутый на всю голову Тимур. А он ничего не делал, терпел, кусая губы, смотрел в потолок. Почему он ничего не делал? Почему?! Алихан даже не заметил, когда в комнату вошла Мануш, бросила на него быстрый взгляд украдкой и промолчала. Ее стеклянные, будто рыбьи глаза не выражали ничего…