Техника безопасности

      Уже которую ночь Йозеф не смыкал глаз, выдавливая из себя заумные термины и известные лишь старикам допотопных времен слова. Бессмысленные обрывки сдавались под наученной студенческой рукой и насильно сцеплялись в более-менее имеющие смысл предложения. Зачем он только согласился? Вершуер же предлагал взять паузу, отдохнуть от науки и пыли желтых библиотечных книг, от преследующего везде и всюду запаха эфира, но нет, желание быть первым или хотя бы таким казаться самому себе сдвигало на второй план отчаянную тоску организма по нормальному отдыху.       Йозеф залпом выпил еще одну чашку кофе. Под глазами залегли тени, но он знал - скоро все кончится. Сегодня он сдаст статью, пожмет руку профессору, выслушает лестную похвалу и спокойно уйдет домой, уже до следующего учебного семестра. Его очень мотивировала фантазия о гордящемся своим лучшим учеником фон Вершуере, улыбающемся и ласкового, по-отечески гладящем его по щеке.       Йозеф улыбнулся и сложил в сторону бумаги, пересчитал, слюнявя уголки, и поставил в самом конце свою каллиграфическую подпись. Вопреки всем устоявшимся законам природы, Менгеле писал разборчиво и красиво.       По дороге в университет какое-то волнение еще трепетало в груди подстреленной птицей, но улетучилось сразу, стоило только войти в ученые стены. Йозеф вытер рукавом лицо. В своем пиджаке он резко выделялся среди толпы белых халатов, но у него сегодня честно не было времени одеваться, как надо.       Вперед по коридору, направо, затем миновать два лестничных пролета и вот - кабинет со стоящим рядом пожухлым фикусом. До тошноты банально, но финансирование в этом году хромало, и как раз поэтому несчастным студентам, подписавшимся в будущем пойти в аспирантуру, приходилось бегать с кипой исписанных бумажек.       Вот и лаборатория, которая со временем стала ближе родного дома. Йозеф постучал. Тишина. Постучал еще раз, настойчивее, но ничего не изменилось. Дернул за ручку - снова нет. Глупо попялившись в закрытую дверь, Менгеле сунул бумаги подмышку и бодрым шагом направился туда, где недавно профессор обустроил себе личный кабинет.       Теперь ему открыли. Нежное личико в ореоле ниспадающих на плечи светлых волос просунулось в дверной проем и ласково улыбнулось:       — Вам кого?       Йозеф расправил плечи и одернул вниз рукава. Хорошенькая. Эту птичку он здесь еще не встречал.       — Я пришел к профессору фон Вершуеру, — в ответ юный врач получил сомневающийся прищур, — моя фамилия Менгеле, может, слышали от профессора. Я его ученик.       «Лучший ученик», — добавил бы Йозеф, если бы не знал, как девушки в глубине души терпеть не могут самовлюбленных хвастунов. Миловидное создание улыбнулось и распахнуло дверь:       — Да-да, точно. Проходите.       Конечно, она ничего о нем не знала, но, не подав виду, закрыла дверь и вернулась за столик с печатной машинкой, тут же застучав пальчиками по клавишам. Йозеф засмотрелся. Он не припоминал, чтобы профессору нужна была какая-то помощь с мелкими делами.       — Не сочтите за грубость, фройляйн, но я Вас раньше здесь не видел, хотя, надо сказать, прихожу я сюда часто, даже чаще, чем положено, — подавив довольный оскал, Йозеф присел на старенький диванчик, норовящий в самый ответственный момент проткнуть его своими ржавыми пружинами.       Девушка не отрывалась от своей работы. Вопрос не поколебал ее ангельского спокойствия.       — Я работаю у господина фон Вершуера секретаршей, — еще один листок улегся в плотную стопку, — уже примерно месяц.       — Месяц? — Йозеф поднял вверх темные брови, — и я Вас ни разу не заметил? Должно быть, Вы очень дороги профессору, раз он Вас так… старательно прячет.       Стук прекратился. Девушка, вмиг растеряв свой святой облик, пронзительно взглянула на Менгеле.       — Знаете, герр…       — Йозеф.       Не такая у них была разница в возрасте, чтобы она обращалась к нему так строго. Несколько растерявшаяся секретарша решила не спорить. Фамилию она забыть не могла - у таких золотая память - поэтому согласилась лишь для того, чтобы не нагнетать.       — Йозеф, — только сейчас Менгеле заметил, что она забавно произносила шипящие, — у меня очень много дел и я редко пересекаюсь со студентами господина фон Вершуера. Поэтому ни Вас, ни кого-либо еще я здесь не знаю.       — Спустя целый месяц? Какие же это у Вас дела, что Вы кроме профессора никого не успели узнать?       Кажется, он перегнул палку, потому что девушка, не сочтя нужным отвечать на такие наглые, лишенные какого-либо уважения вопросы, вернулась к переписыванию документов. Йозеф вздохнул и замолчал. Хотя, ее можно понять. Работает на побегушках у уважаемого человека, получает, судя по жемчужным серьгам, довольно неплохо - явно делает что-то помимо чая и кофе. Тем более, она помолвлена - тоненькое колечко с аккуратным камешком трудно не заметить. А он, Йозеф, который год мозолит глаза Вершуеру, не получая взамен ничего, кроме скупых поглаживаний. Конечно, он завидовал этой дамочке, а она даже представить не могла, что Менгеле было бы за счастье делать ее работу, эту ничтожную, смешную, девичью работу. И у него был бы непробиваемый чувством стыда аффект.       — Вы меня извините, — полушепотом произнес Йозеф, — у меня сегодня сдача важной работы, я давно не высыпался, вот и весь на нервах. Неподобающе я себя повел, понимаю, что так нельзя.       Она молчала. Ничего, пара нужных слов, и она забудет все свои раздутые обиды.       — Могу я узнать Ваше имя?       Девушка, ловко заменив новый листок, со всей возможной холодностью ответила:       — Элизе.       — Элизе, — Менгеле кивнул, пробуя это имя на вкус, — не найдется ли у Вас пара минут на чашечку кофе? Только не на меня одного, естественно!       Секретарша пробежалась глазами по незаконченному тексту и расслабленно опустила плечи. В сидячей работе перерыв как никогда обязателен, хотя, можно представить, как трудно ей было подавить свою гордость и согласиться на это.       — Хорошо. Господин фон Вершуер все равно вернется где-то через час.       — Вот и отлично.       Йозеф хитро улыбнулся в кулак. Элизе встала, поправила вязаное платье и вышла из кабинета, дав Менгеле пару минут на размышления и отдых от слишком длинных и официальных обращений. В голове крутились разные мысли об одном и том же, о чем-то служебно-некорректном, но таком манящем. Эта малышка, почти принявшая на себя глупую консервативную роль будущей хозяйки и многодетной матери, засунутая жизнью в скучную бумажную работу, все же не растеряла искры женственности и изящной хитрости. Она отдавала себе отчет во всем, блестяще играя глупышку, чтобы не попасться и дальше высасывать деньги: с мужа, с Вершуера, с государства. Если за детей поощряют рейхсмарками, она родит еще, а после будет с улыбкой вставлять в уши серьги с бриллиантами.       — Здесь один с сахаром, один - без, — ласково, словно они и не цапались вовсе, произнесла вернувшаяся секретарша. Поставив небольшой поднос на стол, она оперлась о него рукой и вопросительно взглянула на Йозефа, изогнув алые губы в улыбке, — Вам какой?       Йозеф поджал губы и с грустью осознал, что ничего кроме кофе Элизе не принесла. А ведь шоколад был бы как раз кстати…       — С сахаром, — протянув руку, он перехватил небольшую фарфоровую чашечку, — знаете, так бывает, что, когда долго сидишь и над чем-то работаешь, забываешь поесть. Процесс так затягивает, время перестает существовать… — он взглянул на девушку, явно пропускавшую все сказанное мимо ушей. Ничего, он найдет способ привлечь ее внимание, — от голода уровень сахара значительно падает, давление снижается. Я дошел сюда голодным с прошлого вечера, — он сделал небольшой глоток и поставил чашку на стол, — но, как видите, сознание еще не потерял.       Элизе хмыкнула. Впервые она так долго на него смотрела, словно пыталась разгадать, зачем он ей все это говорит.       — Вам надо продержаться до прихода профессора, — девушка аккуратно поправила прическу, — иначе будет как-то обидно, не находите?       Менгеле ухмыльнулся, показывая небольшую щербинку. Теперь он нашел способ разгадать этот ребус.       — Вы правы, Элизе. Будет очень обидно, если Вам вместо того, чтобы трахаться с профессором, придется бегать за нашатырным спиртом и откачивать меня. Но я - джентельмен и никогда не поставлю девушку в такое неловкое положение.       Щеки Элизе загорелись румянцем, а тонкие пальчики вцепились в край столешницы. Она не знала, что ответить, но Йозеф принял на себя контроль над ситуацией.       — Я угадал, верно? — встав с дивана, Менгеле подошел вплотную к хрупкой фигурке секретарши и, не спрашивая разрешения, положил одну ладонь ей на поясницу, а второй накрыл ее пылающую щечку, — маленькая сучка хочет нагуляться перед свадьбой?       Какая-то секунда и голова Йозефа со звонким шлепком дернулась в сторону. Такая тоненькая, а так сильно бьет. Элизе задержала дыхание, дрожа в чужих руках: она сама не ожидала от себя такого. И все же сбежать она не стремилась.       Менгеле медленно повернул голову, хищно улыбаясь. Он чувствовал, как мощно бьется сердце Элизе, как она боится, что он так быстро все понял, и как сгорает от интереса - что же будет дальше.       Подавшись вперед, Йозеф впился в ее губы. Поцелуй вышел смазанным, на щеке Менгеле рдел след от помады, но девушка на удивление не стала сопротивляться. Она послушно приоткрыла ротик и охнула, когда Йозеф, с легкостью приподняв ее, посадил ее на край стола. Теплые руки врача забрались под платье и поползли вверх, и Элизе поспешила спрятать личико, уткнувшись Йозефу в плечо.       — Не притворяйся, скромница, — глухо засмеялся Менгеле. Пока он снимал с нее трусики, секретарша не произнесла ни звука, только колени, дрожа, чуть разъехались в стороны, — так-то лучше.       Йозеф задрал платье к ее животу и устроился между разведенных ног. Пальцами он прижался к мокрой щелке, чуть нажимая и выбивая из Элизы сдавленный стон. Мягкие стенки не оказали сопротивления, внутри было тепло и влажно. Секретарша, не поднимая головы с чужого плеча, тяжело дышала.       Как же Йозеф любил таких шлюх. Они кажутся непорочными, нетронутыми грязными реалиями жизни, но потом, стоит оказаться с ними наедине и совсем немного поколдовать, они забывают о святости и кидаются на колени, клянясь, что ничего не умеют и подобного раньше не делали. Менгеле мог бы даже заявить о каком-то уважении: честное, практичное отношение к жизни гораздо сложнее романтики детских сказок. Они давно из этого выросли.       — Не стыдно тебе спать с женатым? Будь твоя воля, увела бы его из семьи и все равно таскалась бы на стороне, да?       Йозеф не жалел ее, разрабатывая пальцами, подготавливая для себя. Он целовал ее бледную шею, прямо под ухом, и плечи секретарши покрывались мурашками. Он безумно хотел коснуться нежных женских грудей, но на снятие платья ушло бы непозволительно много времени, а они и так достаточно потратили на пустые разговоры.       — Й-йозеф…       Надо же, запомнила. Менгеле чуть склонил голову, глядя в блестящие от слез глаза. Элизе чувствовала, как он вжимался окрепшей плотью ей в бедро, потираясь через брюки:       — Йозеф!       Пальцы на его плечах сжались сильнее. Элизе бесстыдно хныкала и дергалась, ей и вправду этого хотелось, как и любой женщине, вступающей в нежеланный брак.       — Сейчас, котенок, сейчас…       С хлюпающим звуком он вынул из нее пальцы, быстро расправляясь с ремнем и ширинкой. Брюки обессилено упали к ногам. Менгеле достал крепкий член, не без удовольствия замечая, как загорелись глазки Элизе. Может, если профессор еще задержится, он даст ей отсосать.       — Не терпится, да? — он шептал ей в порозовевшее ушко, поглаживая длинные ножки и прижимаясь к ней ближе. Девушка придвинулась к краю стола, чуть свесив ягодицы - знала ведь, как надо.       Оказавшись в мягком лоне, Менгеле сладко выдохнул. Нежные мышцы сдавливали его внутри, и Элизе шире раздвинула ножки, чтобы еще глубже прочувствовать твердый член. Она была такая красивая, доступная, но гордая, и это было невыносимо.       — Вершуер так же тебя брал? — Йозеф качнулся вперед, и Элизе сдавленно вскрикнула, тут же прикрывая рот ладошкой, — может, ты и ему дала на этом столе?       Элизе нахмурилась, чуть толкая Йозефа. Она явно была недовольна тем, что он замер и попусту болтал.       — Не твое дело.       Менгеле хмыкнул и, крепче ухватив Элизе за бедра, принялся толкаться в горячее нутро. Девушка наклонилась вперед и обняла его за шею, доверчиво прижимаясь и постанывая, иногда дергаясь, когда он входил слишком глубоко. Ему приходилось держать себя в осознанном состоянии, чтобы не кончить рано и, тем более, внутрь - к семейной жизни он был готов еще хуже Элизе.       — Девочка моя, — жарко шептал Йозеф, пропихивая руку между их телами, опуская вниз и, ориентируясь по реакции секретарши, находя чувствительную точку. Массируя пальцами клитор, он бился яйцами о ее мягкую задницу, а Элизе благодарно стонала, касаясь губами его щеки. Еще несколько мощных толчков и секретарша, задрожав всем телом, обмякла. Естественная влага стекала по яйцам на пол.       — Вот так…       Йозеф облизнул пересохшие губы и подался назад, успевая выйти и кончая девушке на ногу. Они оба жадно дышали, не отрываясь друг от друга. Элизе все так же обнимала Йозефа, иногда дергаясь от посторгазменных судорог, а он ласково гладил ее по спине.       — Я надеюсь, мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит?       Йозеф резко обернулся, закрывая за собой спешившую натянуть вниз платье Элизе. Они не заметили, как бесшумно вернулся Вершуер. Можно только догадываться, какой же была первичная реакция, которую он так умело подавил на корню.       — Профессор, — охрипшим от стараний голосом начал Менгеле, — Вы не подумайте! Я рассказывал Элизе, как несколько ночей работал над статьей, а потом… — он судорожно пытался придумать хоть что-то не совсем нелепое, — потом она проявила живой интерес и спрашивала о других моих работах. И я вспомнил самую важную, посвященную изучению органов малого таза!       Вершуер молча стоял в дверях, не сводя со спонтанных любовников сурового взгляда.       — Да-да, — продолжал Йозеф, — и мы решили перейти от теории к практике! Очень полезный опыт. Вы же сами рекомендовали еще с младших курсов заниматься экспериментами.       Вершуер еще немного постоял неподвижно, осмысливая услышанное. Молча заперев за собой кабинет, он скрестил руки на груди и строго посмотрел на своего лучшего студента.       — По правилам безопасности, если вы их, конечно, читали, в чем я теперь сомневаюсь, нельзя заниматься экспериментальной работой без надзора старшего врача.       Йозеф непонимающе свел брови на переносице, а наученная жизнью Элизе устало вздохнула за его спиной. Вершуер подтвердил ее догадки.       — Так что опыт придется повторить.