За каждый вздох

Артемий смотрит на опустевший Город, и очарование этой своеобразной мертвенной красотой смешивается в нем со страхом и отторжением. Он понимает, что спит и видит обычный сон, и все те безумные картины в его сознании вызваны жаром, переутомлением и недавней лихорадкой, однако инстинктивное желание бежать прочь сильнее в нем любого разума. Обычно невыносимо густой запах сентябрьских трав сейчас кажется тусклым и отдаленным, будто полустертое воспоминание; краски улиц и домов блекнут с каждым новым шагом в сторону Многогранника, и вскоре вокруг остается только туман — и робкий шепот, эхом отдающийся где-то у самого сердца. Артемия уже ждут. У подножия Многогранника безмолвно застыл Бакалавр — и в его глазах слишком много всего, чтобы можно было сходу разобраться. Артемий молчит, не зная, что спрашивать у него — этого странного отражения его собственных мыслей и желаний. Шепот тоже замолкает, и лишь туман мягкими волнами накатывает на носки его запачканных кровью и грязью ботинок, напоминая своими движениями леность безграничного морского потока. — Слышишь, как оно поет? — вдруг с каким-то странным намеком улыбается Даниил, поправляя неизменные черные перчатки, и поворачивается, указывая на Многогранник. — Ты слушал землю, искал жилы, через нее текущие. Верил, что найдешь ответы или решение. И что в итоге? Нашел ли ты то, что хотел, друг мой? Даниил чересчур резко опускает руки, оборвав другое, едва начатое движение, и на короткий миг Артемию кажется, что тот напоминает безвольную тряпичную куклу. Что говорит он написанные кем-то в сценарии нелепые реплики и в словах его не больше жизни и смысла, чем в нем самом. — Не слышу, — Артемий отрицает все увиденное и услышанное, и туман, разозленный его глупостью, вздымается тяжелыми волнами. Бьет сильно и метко, толкает то в грудь, то в ноги, роняет обратно в грязь, из которой Артемий едва сумел выбраться. Обратно в землю. Вокруг Даниила же — затишье. Он марионетка; глаз, наблюдающий за бурей. На его лице страдающая гримаса, сползающая клочьями кожа, глиняная маска. Вокруг него пляшут нити, что лопаются с глухим, бьющим по ушам звуком, и с каждым новым ударом Артемий чувствует, как его все настойчивее выталкивает из сна. Вдруг с очередным толчком он раскрывает глаза, наконец с трудом просыпаясь, и тут же встречается взглядом с раздраженным Бакалавром. Его плечо крепко сжимает рука в черной перчатке, и Артемий быстро понимает, что только что произошло. — Наконец-то! — Даниил с облегчением выдыхает, все в нем выдает напряжение и спешку. — У тебя был такой жар, будто адский огонь жег тебя изнутри. Прими лекарство, пока еще хоть что-то осталось в моих запасах. Артемий машинально проводит рукой по лбу, стирая холодные капли, оставшиеся на коже после компресса, и с благодарностью принимает протянутые таблетки, проглатывая их почти не глядя. Пожалуй, сейчас из рук Даниила он принял бы даже отборнейший яд, если бы это облегчило его мучения. Воспоминания о сне медленно стираются из памяти, однако боль в плече и фантомное ощущение тряски не дают полностью забыть увиденное. — Очередной кошмар? — голос Даниила самую малость звучит участливо (наверняка он и сам постоянно страдает от дурных снов), однако он тут же переключается на новую тему, не давая Артемию собраться с мыслями: — Поверь мне, эта степь высасывает из людей все силы. Он костерит чуму, и Город, и его безалаберных жителей — и Артемий уже на второй секунде перестает прислушиваться к его монологу, понимая, что это не более чем попытка скрыть истинные чувства: волнение, страх, наступившее следом облегчение. Таблетки действуют быстро, и разошедшийся по венам огонь наконец утихает. Артемий с какой-то странной отрешенностью разглядывает свои руки, все еще не веря, что на них нет тех кровавых ран из сна, и Даниил, заметив, что его не собираются слушать, недовольно умолкает. — Послушай, я… — Артемий переводит на него усталый взгляд и вздыхает. Из головы мгновенно исчезают все посторонние мысли и фразы, оставляя только единственное подходящее сейчас слово. — Спасибо. Он не уточняет, за что именно благодарит, и не пытается пояснить, как вообще оказался в этой ситуации с лихорадкой, жаром и кошмарами, однако Даниил, к счастью, не задает ему лишних вопросов. Лишь кивает в ответ и мягко касается пострадавшего плеча. — Будь осторожнее, ладно?