Петля Ооцуцуки

      Ничто так не пробуждает жажду жизни, как близость к смерти. Игру с Дейдарой в кошки-мышки, пожалуй, можно считать апогеем слабоумия и отваги. Мне приходилось строить модели и высчитывать математические ожидания для самых разнообразных цивилизаций и их правителей, но ни один из миров не мог сравниться с тем хаосом, что творился вокруг меня с момента похищения из Суны. Дейдара, профессиональный убийца с целым войском тараканов в голове, был, можно сказать, выставочным образцом своей безумной реальности: сосуществовать с ним всё равно что запереться в комнате с кучей радиоактивного топлива и гадать, убьёт ли тебя распад в следующую секунду или нет.       Дейдара, в свою очередь, тоже делал ставку вслепую. Не имея представления о моих намерениях и навыках, он собирался отдать на эксперименты своё главное «средство производства». Однако выбор у него был весьма простой: рискнуть и попытаться спасти руки или пойти на поводу у Чёрного Зецу и сыграть в ящик. Причём не просто бесславно подохнуть, а принести денежную пользу организации post mortem, что, я уверена, выводило его из себя даже больше, чем приобретённая инвалидность.       С такими раскладами мы и обнаружили себя в отсыревшей комнате рёкана, расположившимися на дешевых татами друг на против друга: я уселась в позу лотоса, Дейдара — подперев коленом подбородок. Казалось, что он сверлил меня взглядом целую вечность. Глаза — маленькие ледышки со стальным отблеском, точно у душевнобольного, — прожигали насквозь. Я жадно ловила момент, когда он решил предать Зецу: нечто неуловимое, едва заметное изменилось на дне голубых глаз.       Дейдара скинул бинты с ладоней, обнажив жутковатые из-за синеватых губ рты. Я ощутила увеличившийся ток чакры в его теле и залипла на сверкающие в лунном свете белые зубы его утраченного оружия. Он попытался напугать меня, и я послушно изобразила взволнованную жертву — так ему легче было довериться.       — Докажи, что сможешь их вылечить, — облизнув губы, прошептал он.       Я наклонилась к нему всем туловищем:       — Если у тебя есть время на это, то давай захватим шиноби, которому отрубим руки, а затем попросим Какузу пришить их обратно.       С такими, как Дейдара, играть нужно по-крупному.       — Давай лучше я схожу за Камэити, хм, — блефует он, — шанс спасти руки такого творца, как я, пожалуй, самая грандиозная перспектива, на которую это ничтожество смеет рассчитывать.       Я пожала плечами и согласилась, к вящему удивлению террориста. Он переспросил, и мне пришлось пояснить:       — Так меня можно будет шантажировать до бесконечности. Окажи услугу и избавься от этого осложнения.       Дейдара только и мог, что ловить ртом воздух от возмущения. Затем он взвыл, словно раненый зверь, и умчался в комнату мальчика. Через пару мгновений подрывник уже волочил за собой перепуганного ребёнка. Приставив кунай к его горлу, Дейдара прошипел:       — Уверена?       — Валяй, — спокойно ответила я, — но тогда некого будет отправить в набег на лавку аптекаря. Ограбим сами, глядишь, к рассвету управимся.       — Ты её слышал, — отчеканил подрывник, полоснув по щеке Камэити.       Мальчик даже не пискнул. Он быстро поднял глаза на меня и спросил:       — Что именно мне нужно достать?       Я зарисовала ему форму игл и записала названия лекарств на листах из блокнота Какузу.       — Ты не думаешь, что он просто сбежит? — спросила я, когда Камэити ушёл на поиски.       — Сбежит? — Дейдара непонимающе уставился на меня.       Я решила закинуть крючок, который, надеялась, спасёт наши с Камэити жизни:       — На его месте я бы со всех ног бежала домой.       — У него дома ещё хуже, чем с нами, хм.       Подрывник откинулся на спину, подперев голову руками. Он напустил на себя скучающий вид, но я чувствовала по клокочущей чакре, что в любую секунду у него мог случиться нервный срыв.       — Что Чёрный Зецу и малыш казекаге нашли в тебе?       Я закрыла глаза, не в силах вести непринуждённую беседу о Гааре с его непосредственным убийцей. Повисла тишина, которую Дейдара, похоже, вынести не мог.       — Знаешь, когда мастер Сасори сказал, что нам двоим нет необходимости вступать в бой, то я не поверил: каге всё-таки, да ещё и джинчуурики. Подумать только, его должна была защищать целая деревни шиноби! Все они дрожали от страха и благоговения перед моим искусством, хм. Серые посредственности без искры в душе!       Его взгляд потяжелел, обмаслился, словно у полупьяного завсегдатая квартала развлечений. Он распалялся всё сильнее:       — Страны, меньше в несколько раз, оказывали порой куда более выдающееся сопротивление. Сражаться с ними было честью, хм. В разборке с песчаным сбродом не было ни капли достоинства.       У меня скулы свело от злости. Что в принципе может быть достойного в убийстве других людей? Спрашивать у террориста, естественно, не было смысла.       — Лечение рук не бесплатное, — замогильным голосом протянула я, — у меня есть условие.       Подрывник зло зыркнул на меня, но всё же поинтересовался:       — У тебя точно мозги не на месте, Мидори: не в твоём положении что-то требовать! Однако я в хорошем расположении духа, хм. Если вежливо попросишь — я подумаю.       В предвкушении моих расшаркиваний, он зажмурился, довольный как кот.       — Расскажи, что ты знаешь о Зецу.       Дейдара подскочил на месте от удивления.       — С чего вдруг такой интерес?       — Я давно его знаю, и мне интересно, что его заставило работать на вашу братию. Подрывник помрачнел, и на его обычно подвижном лице застыла маска недоверия.       — Надо же, наш овощ водил знакомства с хорошенькими дурочками до Акацуки. А я уж решил, что лидер его черенкованием вывел специально под нужды организации.       Впервые за вечер болтливость Дейдары оказалась мне полезной. Стало понятно, что лидером был не Зецу.       — И чего же хочет ваш лидер? В чем конечный смысл захвата джинчуурики?       — Откуда мне знать, хм?       — Ты рискуешь жизнью на миссиях, не будучи допущенным даже до такой поверхностной информации?       — Ничего не недопущенным! Больно мне надо вникать во всю эту дребедень.       — То есть ты вышел один на один с казекаге, даже не поинтересовавшись зачем?       Дейдара подвис. Я судорожно прикидывала, какова вероятность, что кто-то из аборигенов узнал от Зецу о плодах чакры и решил их вырастить. На первый взгляд, уничтожать свою собственную планету (не будучи Ооцуцуки, конечно) кажется роковой ошибкой, однако местные жители уже не раз меня удивляли своими умозаключениями, и я чувствовала, что упускаю какую-то важную деталь.       — Художнику не нужна причина, чтобы творить, хм! — Наконец нашёлся с ответом террорист.       Я было хотела возразить, но решила оставить блондина в покое — дурака могила исправит.       Вскоре вернулся Камэити. Попытка объяснить ребёнку, как проколоть подвздошную кость не увенчалась успехом. Если точнее, то от одного вида длинной и зазубренной иглы и осознания, что ей придётся проткнуть человека, мальчик позеленел и едва не лишился чувств. Пришлось брать пункцию самой, параллельно объясняя Дейдаре принципы созревания и работы иммунных клеток. Подрывник всё никак не затыкался, сравнивая меня то с батарейкой, то с необожжённой глиной, которую можно до бесконечности размачивать и переминать в новые формы. Он наотрез отказался от анестезии, небезосновательно боясь, что мы сбежим, пока он будет в отключке. Поддавшись искушению, я скривила рот в ухмылке и выпалила:       — Я обеими руками за.       Одним резким движением впрыснула ему в вену смесь из своих клеток и физраствора, наблюдая с садистским удовлетворением за резко оборвавшимся дыханием преступника.       — Он умер? — робко спросил Камэити.       — Нет.       И словно в подтверждение моих слов Дейдара рвано вдохнул.       — Это агония, — объяснила я, — он либо умрет, либо выживет.       — Что нужно сделать, чтобы не выжил?       Я посмотрела в бледное лицо мальчика, пытаясь отыскать в нём сострадание; нашла лишь ненависть и страх.       — Нужно не помогать.       — Давай не будем помогать, Мидори?       Мы вытряхнули содержимое его походной сумки. Выкинули оружие, глину, таблетки — оставили только свитки и деньги. Ни я, ни Камэити не умели управлять лошадьми, поэтому мне ничего не оставалось, кроме как закинуть ребёнка себе на спину и направить всю чакру в ноги. Я надеялась, что успею убежать достаточно далеко, чтобы Дейдара не смог почувствовать нас, если очнётся, а оброненная фраза про дом, должна была пустить его по ложному следу. Активировав бьякуган спустя где-то час пути, я надеялась заметить что-то вроде блок-поста Страны Огня впереди, но тщетно. Когда мне стало казаться, что мы провалились в какое-то пустынное междумирье, на наш след напала знакомая взрывная чакра.       Бежать! Нужно было бежать быстрее раза в четыре только для того, чтобы расстояние между нами сохранялось прежним. Я была уверена, что до границы оставалось не очень и далеко, но Камэити был таким тяжёлым, а Дейдара — проворным и голодным до расправы, что все надежды на спасение растаяли.       И тут мой взгляд мазнул по озеру, вдоль извилистого берега которого тянулась сеть из вывернутых корней деревьев. Сверившись ещё раз со скоростью подрывника, я разогналась, что было мочи, и спрыгнула в воду, наложив в полёте печать, скрывшую мою чакру. Найдя место поукромнее, я подплыла под корни и затащила мальчика с собой. Проблема состояла в том, что моего роста хватало, чтобы стоять в воде по подбородок, а вот Камэити всё никак не мог довериться моей поддержке и мутил воду, нервно барахтаясь в воде.       — Прекрати, он нас заметит! — шикнула я.       Но ребёнок уже зашёлся в истерике. На краю сознания вскрикнул инстинкт самохранения, предложив просто-напросто утопить обузу.       — Прости, Камэити.       Сложив вместе указательный и средний пальцы под челюстью мальчика, без труда нашла пульсирующую точку. Почувствовав неладное, он забился ещё отчаяннее, но освободиться не успел: маленькому человечку хватило рекордных шести секунд, чтобы отрубиться. У меня было от десяти до двадцати секунд до его возвращения в сознание, а потому я молилась, чтобы Дейдара просвистал над нами именно в это затишье.       И он действительно показался над озером, правда, верхом на своей птице. Зависнув где-то над центром, он испустил изо ртов на ладонях какое-то абсолютно невменяемое количество взрывной глины, которое не долетая до поверхности воды формировалось в подобие животных, бросавшихся на траву, деревья и даже камни, окружавшие озеро.       Камэити дернулся, веки его задрожали. Очередной глиняный монстр влепился в ствол прямо над нашими головами, растекшись белыми кляксами вокруг нас. Придя в себя от вибрации, мальчик набрал воздуха в лёгкие, приготовившись закричать от ужаса, и именно в этот миг подрывник сложил печать.       — Сейчас, — прошептала я, чтобы тут же зажать ребёнку рот и утащить следом на самое дно.       — Кац! — Сладострастно завопил ополоумевший отступник.       Огненная волна ковром укрыла водную гладь над нами — за ней повалил густой серый дым. Не теряя ни секунды, я буквально выпрыгнула на берег, ухватив Камэити на руки; закинула его подмышку и понеслась в самую гущу пожара, молясь всем богам, чтобы в творящемся хаосе Дейдара, чей раскатистый смех зловеще акrомпанировал стонам горящего леса, нас не заметил. План оказался дерьмовым: я не успела отбежать и на сотню метров от воды, как Дейдара нас настиг.       Сначала он убил мальчика. Соскучившийся по насилию, террорист не сдержался и взорвал его обвив большой сороконожкой. Всё произошло так быстро, что Камэити, вероятно, и понять не успел, что уже умер. Преступник легонько толкнул ногой то, что осталось от его тела, а затем поднял полный разочарования взгляд на меня.       — С тобой мы будем играть дольше, хм. Первый раз я потеряла сознание в самом начале, когда он прибил мои ладони кунаем к дереву. Дейдара привёл меня в чувство, выплюнув в лицо холодной воды.       — Ты что, неспешно сходил к озеру и обратно, пока я истекаю тут кровью?       — Да, — по-детски восторженно улыбнулся он, — не бойся, в запястьях действительно очень много вен, но ты не истечёшь кровью, пока я не достану кунай.       Он щелкнул по его концу, и звон заполнил воздух между нами. Боль была несравнима ни с чем, что мне доводилось испытывать до этого: к ней не получалось привыкнуть, она будто усиливалась со временем.       Второй раз я провалилась в темноту, как только стихло последнее металлическое дребезжание. Причиной, правда, стало не ранение, а защитный механизм психики: террорист начал стягивать с меня исподнее. Где-то на периферии сознания я почувствовала обжигающую боль от укуса на мочке уха и сбившийся шёпот моего мучителя, но дальше — абсолютно ничего. Разум по щелчку отключился от всех нервных окончаний, и я словно оказалась в тихом пустом доме, где сгорела вся проводка. На смену привычному познанию окружающего, пришло познание внутреннего. То тут, то там вспыхивали образы: пожелтевшие страницы книги сказок, восковое лицо матери в гробу, первый полёт. Мне казалось, что сама жизнь, словно песок, утекает сквозь пальцы. Картины прошлого постепенно рассыпались в несвязанные мысли, затем в слова. Казалось, осталось ещё чуть-чуть, ещё один шажочек в бездну. И вдруг что-то неуловимо изменилось. Я обратилась в слух: подул ветер, на коже ощущалось солнечное тепло. Затем появился привкус земли и металла во рту. Усилием воли я попыталась распахнуть веки, но едва мне удалось разлепить ресницы, как яркий свет причинил практически осязаемую боль.       — Вы как, Мидори-сан?       Незнакомый мальчишеский голос раздался у меня под самым боком. Инстинктивно захотелось дёрнуться, но от одной мысли об этом заныло всё тело.       — Меня словно провернули через мясорубку.       — Вы, если честно, так и выглядите, — подтвердил уже девчачий голос под другим боком, — но не волнуйтесь, мы вас быстро поставим на ноги.       Я едва не подавилась воздухом от возмущения. Вставать на ноги я не планировала: настрой был уже просто умереть и очнуться в родном миролюбивом корневом измерении.       — Никто не думал, что мы найдём Вас живой, — снова подхватил юноша, — но казекаге-сама почему-то был уверен, что Вам удастся выбраться и из этой передряги.       — Чего?! — Хотела звучать грозно, но получилось издать лишь жалкое сипение: — Я вашу проклятую Сунагакурэ в аду видала.       — Она бредит, — спокойно заметила девушка.       — Определенно, — согласился её напарник.       Чувства окончательно вернулись ко мне. Парнишка закинул мою левую руку себе за голову, и, придерживая за талию справа, держал в воздухе; девчонка обхватила меня чуть ниже, придерживая с другой стороны. Я попыталась пошевелить пальцами, но ладони тут же прострелило адской болью.       — Что с ранами? — поинтересовалась я.       — Мацури остановила кровь, не переживайте.       Я не понимала, почему Мацури пришлось останавливать кровь, если я явственно ощущала внутри себя чакру — каама должна была активироваться и затянуть раны. Словно очнувшись ото сна, я начала судорожно соображать.       — Кто из вас влил в меня в чакру? Что случилось с Дейдарой?       Детишки занервничали, но ещё не осознали всю опасность ситуации. Мне же наконец удалось раскрыть глаза, и, перетерпев первую пару мучительных секунд, я увидела, что впереди брезжила пусть не укрепленная деревня шиноби, но всё-таки внушительная пограничная крепость.       — Никто не вливал в вас ничего, и никакого Дейдары рядом не было.       — Сука, — пробормотала я себе под нос, окончательно осознавая, что моя чакра так и осталась запечатана, — вот сука хитрожопая.       Умирать резко расхотелось. Тем более, что я могла принести пользу подрывнику post mortem, утаскивая за собой на тот свет ещё и пару-тройку нинздя песка. Собрав остатки сил, я резко вывернулась из хватки ребят, падая на землю. Не теряя времени, я надавила на корень языка, и меня стошнило взрывной глиной. Мацури с товарищем тут же отпрянули от меня.       — Это всё? — боязливо спросил юноша.       Нет, это было охренеть как не всё. Сквозь слёзы я пыталась давить ещё и ещё, но её было столько, что казалось, будто я теперь вся целиком состою из этой жижи.       — Кто-нибудь из вас обладает стихией молнии? — В отчаянии проревела я.       Они интенсивно замотали головами. Но мальчишку вдруг осенило:       — Электричество подойдёт?       По глазам охраны подстанции в крепости я поняла, что мы точно станем притчей во языцех. Эффект неожиданности сработал нам на руку, и поэтому пока товарища Мацури скручивали два чуунина, наш женский дуэт уже вовсю рвался к трансформаторной будке.       "По крайней мере, такая смерть весьма оригинальна для этого пространства-времени," — подумала я за секунду до того, как схватиться за провода.