Принцесса в башне

Драконий хребет сегодня особенно холоден. Путешественник делает шаг, взмахивает мечом, а багровый агат прожигает замерзшие снега. Драконий хребет холоден, но снега горят. Тихая вьюга воет снаружи, но там, где исходит пар от алхимических смесей — холоднее. — С-сахароза? — голос алхимика дрожит, испуган, а его руки крепкой хваткой цепляются в нежную кожу плеч девушки. Он говорит тихо, едва ли не шепотом, но вот-вот, совсем чуть-чуть, и он сорвется, закричав на девушку, что сейчас напоминает испуганного котенка. Глаза Сахарозы отчаянно метаются, все тело дрожит, подобно тонкому листу на ветру, а сама она теряется в неудачных попытках сказать хоть слово. Задыхается, вновь пытается, но тонет в пучине ужаса и нехватке воздуха. На плечах проступают красные вмятины от сильного давления чужих ногтей. — Что ты такое говоришь? Сахароза, милая, что ты хочешь этим сказать? — Альбедо отчаянно старается удержать спокойствие, но стоящая перед ним девушка до жути пугается. Она не ошиблась. Сахароза жмурится, представляет перед собою своего, такого родного Альбедо, но этот, совсем-совсем другой, такой чужой алхимик, что стоит перед ней сейчас, лишь хватает ее лицо и сжимает. У этого человека руки холодные, словно снег на Драконьем хребте. У её Альбедо они тёплые из-за постоянного контакта с горячими алхимическими смесями. Ледяные руки сжимают лицо слишком сильно, до боли. Сахароза шипит, морщится, но тут же всматривается в чужое лицо и испуганно жмется, замолкая. — Это же я, милая! Верно, кто же еще это может быть? — алхимик бормочет, быстро и сбивчиво, а под конец и вовсе неслышно. Багровый агат бьётся. Меч путешественника, выкованный у лучших, таких богатых опытом кузнецов, ловко разрезает драгоценный камень на куски. Альбедо кивает, едва красные губы растягиваются в легкой улыбке, а руки на секунду расслабляются, опадая ровно вдоль тела, словно по швам. В тот же миг он кладет свою голову где-то между плечом и шеей девушки, а руки вновь делают попытку обнять. Сахароза, уловив момент, делает шаг назад. Широко раскрытые глаза, что сейчас необычайно сильно вытаращены, со страхом впиваются в размытые очертания алхимика. Хотя, скорее, взгляд проходит сквозь него. Девушка моргает и, пока Альбедо приходит в себя, что происходит меньше, чем за секунду, срывается с места. "Принц мела" торопится и, нервничая, быстрым шагом выходит наружу, где метель и вьюга. Холодный ветер хребта обдает лицо алхимика, а его взгляд, чем-то пораженный, вглядывается в снега. Кровавые ошметки мяса разлетаются по белоснежным снегам, забрызгивая их неприятным темно-красным. Паймон щебечет что-то за высокой спиной ее компаньона, между прочем упомянув, как голодна и хочет есть. И вообще, они уже так долго бродят по морозу, что просто обязаны сделать перерыв и перекусить! Улыбка путешественника Паймон не видна, зато сама она очень радуется, услышав про скорый ужин. Путешественник с нежной улыбкой протирает кровавый меч, поджигает дрова и варит в кастрюльке мясо добычи под смех Паймон. Сахароза мчится сквозь сугробы, забывая про холод и изредка оглядывается. О, верно, девушка просто в ужасе от этих насыщенных событий. Тело не чувствуется: то ли она успела сильно замерзнуть, то ли от шокового состояния. В любом случае, она и сама не сильно осознает, что происходит. Все, что она сейчас понимает, так это то, что нужно убежать отсюда, причем как можно быстрее и как можно дальше. Сейчас девушка напоминает лишь загнанного в угол зверька. Паймон смеется и вскрикивает, заметив блуждающего в снегах хорька. Уставший путешественник отмахивается, зевает и, осматривая палатку, оставшуюся от всюду пронырливых фатуи, оповещает свою подругу о том, что идет спать. И все же, когда Паймон начинает обижаться, притопывая ножкой в воздухе и громко возмущаясь, путешественник со вздохом пронзает хорька своим любимым мечом. Альбедо всматривается вдаль, впивается бледной рукой в каменное изваяние пещеры и, разглядывая вторую, ужасно дрожащую ладонь, истерически усмехается. Он вновь чувствует себя чужим, таким искусственно-мертвым и лишним. О, верно, как ни старайся, человеком ему не стать. Но почему же его двойника, что внезапно появился здесь в один день, все они приняли с распростертыми объятиями? Неужели он был лучше? Чем же? Что тот Альбедо, который стоит сейчас в ледяных снегах и рассматривает свою руку, словно впервые, сделал не так? В чем же ошибся? Кулак сжимается резко, ногти входят под кожу и сильно ранят. Где-то перед глазами мелькает силуэт Сахарозы, которая неловко краснела, поправляла очки и так горячо-волнительно любила алхимию. Ох, ему даже приходилось периодически одергивать её от страстного увлечения, иначе бы она, непременно, переработалась бы. Альбедо срывается на бег, а следы от ног впечатываются в чьи-то, уже проделанные по этой незапятнанной тропинке, отпечатки. Алхимик думает о том, что только Сахароза догадалась о замене. Не столь умная Лиза, что училась в Сумеру и которая периодически приходит поболтать о зельях. Не такая близкая прежнему Альбедо Кли, что являлась названной сестрой и которая периодически заходит в гости поиграть. И даже Мона, что является астрологом, известным на весь мир, и которая любит обменяться с ним взглядами на жизнь, не догадалась. Никто не замечал подмены. Кроме Сахарозы. Альбедо задыхается, пока темп бега лишь ускоряется, и думает о том, что для Сахарозы он все же стал особенным. Ведь именно она подметила то, как он отличается. Девушка видела в нем именно его самого, его настоящего, а не двойника, которого он пытался заменить. Алхимик смеётся между отдышкой от бега и улыбается. Следы прлдолжают впечатываться в чужие, оставленные здесь кем-то прежде. А, быть может, это и есть шаги Альбедо — слишком они одинаковы. Путешественник разделывает замороженное мясо и аккуратно складывает его в недры рюкзака, сообщая Паймон крайне грустную новость: увы, полакомятся они лишь утром. Пару минут она причитает, но потом подлетает к своему компаньону и, улыбаясь, говорит о том, как рада их встрече. Путешественник улыбается, треплет голову подруги, несмотря на возмущения с ее стороны и соглашается. Сахароза понимает, что бежать вечно не выйдет. О, верно, ее силы уже на исходе. И, в попытках спрятаться, она находит укрытие — небольшую пещерку. Легкие разрывает холодный воздух и, только зайдя внутрь, она сползает по шершавой, такой неровной и колючей стене, задыхаясь. Ей холодно, о, Архонты, как же ей холодно! И вместе с тем, пусть медленно, но верно подступают слёзы. Покрасневшее от холода лицо она прячет в коленях и тихонько захлебывается в рыданиях. Между тем в голову так и лезут воспоминания о таком родном Альбедо. Она скучает. Столь милый момент прерывает путешественник. О, какой ужас, все руки запачканы в каплях крови. Пока он снимает перчатки, Паймон смеётся от невнимательности друга и тут же уклоняется от кровавой перчатки, брошенной прямо в неё. Когда Сахароза слышит тихий хруст снега совсем рядом, она испуганно оглядывается и пытается встать. Однако ноги явно против еще одного забега и, подкосившись, опрокидывают тело девушки в сугробы. Когда хруст становится громче, Сахарозе кажется, что она умрет прямо в этих снегах. Может, от руки приближающегося существа, а, возможно, от холода. Ну, или просто задохнувшись в снегу. Глубокий вдох, отдающийся сильной болью в груди и она изо всех сил, что остались в теле, пытается уползти внутрь пещеры. Шаги все громче. Чья-то рука, обтянутая в черную ткань, подхватывает перчатку. Путешественник и Паймон переглядываются, первый делает шаг вперед и, пряча руку за спиной, призывает меч. Сахароза в слезах делает последний рывок и прячется за небольшим проходом куда-то из пещеры. Ее очки давно разбились, а осколки впиваются в нежную кожу, заставляя истекать кровью. Дыхание замирает, когда шаги рядом. — Альбедо? — путешественник меч не убирает, но вопросительно осматривает старого знакомого, первым делом взглянув на шею. Вид у алхимика был не лучшим, однако путешественника смущала лишь метка. Ее края были в кровавых полосках, оставленных чем-то, похожим на нож. Путешественник тут же хмурится и, полный сомнений, выкидывает меч вперед, упираясь в шею. — Я настоящий, — лишь говорит неизвестный и касается острия меча, — Прошу, позволь мне всё объяснить. Путешественник оглядывается на Паймон, вздыхает и медленно кивает. Отозвав меч, ждет, пока алхимик-не-алхимик присядет на бревно и, держась на расстоянии, готовится выслушать. Рука держится наготове, чтобы, если вдруг что, призвать меч и использовать силу элементов. — Сахароза! — срывается на крик Альбедо, дополняя это легким дрожанием стены пещеры от сильного удара кулаком. Другая же рука сжимает найденные здесь осколки от линз разбитых очков. По остывшему телу стекают горячие слезы, а рука, едва способная двигаться, зажимает рот, чтобы не всхлипнуть. — Сахароза, не прячься, — дрожащие губы растягиваются в улыбку, а прежде ударившая рука скользит по каменной стене. Девушка с последних сил закусывает кисть. — Выходи, милая, — улыбка едва держится на лице алхимика, а по лицу стекают капли пота. Девушка сжимается в позу эмбриона, стараясь не дышать. — Сахароза... тебе ведь не спрятаться, — сумасшедшие глаза распахнуты, точно в искреннем недоумении, а рука вновь впечатывается в покрытый снегом камень. Девушка жалеет, что начала этот разговор. Верно, следовало делать вид, что ничего не происходит. — Моя милая принцесса, зачем тебе прятаться? — прежде раскрытый рот растягивается в жуткую и, казалось бы, искреннюю улыбку, а глаза по-прежнему распахнуты так широко, пока зрачки становятся шире, — Зачем прятаться от своей любви? ...С другой стороны, она и не могла ответить ему ничего другого. — Сахароза! Мимо пробегает кабан, а путешественник съеживается, вспоминая битву с их королем. — Ну-у, если ты не обманываешь Паймон с путешественником и ты правда настоящий Альбедо, то почему же прятался так долго, а? — вопросительно склоняет голову Паймон, изучая сидящего рядом. — Отнюдь, я не прятался, — отрицательно качает головой алхимик и, всматриваясь в стоящего поблизости хиличурла, с легким вздохом договаривает, — Моему телу было необходимо восстановиться. — Э? Альбедо переводит взгляд на путешественника и лаконично отвечает, заблаговременно извиняясь: — Я осознаю, что вы и без того утомились, поэтому, будь у меня возможность, я бы не стал вас отвлекать, нагружать и просить о чем-то. Однако я опасаюсь за весь Тейват, в том числе и за вас. — И тем не менее, ты... — Все равно просишь, — завершает путешественник оборванную фразу, брошенную Паймон. — Верно. В опасности находится весь Тейват, это не то, чем я могу пренебречь. — Ну-у, может быть, Альбедо и прав... но Паймон против! — Если все разрешится и Тейват останется в сохранности, то и я в отплачу вам. Как насчет угостить вас блюдами из Ли Юэ? — Паймон за! Мы в деле, — Паймон гордо вскидывает подбородок и вставляет руки в бока, летая в воздухе. Путешественник, наблюдая за всем этим, лишь вздыхает и кивает, замечая вопросительный взгляд Альбедо на себе. Мимо пробегает еще один хорек и путешественник иронично подмечает, что их как-то слишком много. — Интересно, а если съесть хиличурла? — задумавшись, задаётся вопросом Паймон, рассматривая находящихся поблизости хиличурлов. Путешественник морщится, вспоминая неприятный запах крови, что остается каждый раз после их битв, и разлетающиеся конечности врагов после использования анемо стихии. Тело Сахарозы уже ничего не чувствует и прежде, чем потерять сознание, судорожный вздох все же вырывается из посиневших губ. Чуткий слух Альбедо это, конечно, тут же улавливает. Обмороженное тело девушки сжимают ледяные руки, крепко-крепко, до хруста костей. Грудь девушки все ещё вздымается, пусть и совсем слабо, однако Альбедо, удерживая ее в своих руках, вовсе не расстраивается. О, Рэйндоттир, видимо весь мир отчаянно хочет разлучить их. Однако это не так плохо, ведь в этой пещере их никто не станет искать. И никто не помешает их любви. На лице возникает улыбка. Альбедо чувствует себя живым, сидя в сугробе снега и сжимая полутруп любимой. О, верно, он намного лучше своего двойника. Пока в руках покоится бессознательное тело девушки, он сжимает ее во всё более крепких объятиях. — Милая принцесса, стоило ли устраивать эти догонялки? — шепчет алхимик в самое ухо помощницы, — Ведь сейчас ты так горячо обнимаешь меня.... Альбедо разражается хриплым смехом, целуя замерзшую кожу Сахарозы. Тихое дыхание, которое, кажется, вот-вот прекратится, намного громче, чем хруст снега позади. Разрезающий воздух взмах, Альбедо встречает с удивленным выражением лица, всматриваясь в идентичное ему лицо. Правда, волосы стоящего напротив вовсе не напоминают прежний блонд, схожий со снегами на Драконьем хребте. Руки напоследок сжимают тело девушки ещё сильнее, а по лицу скатывается одинокая капля. О, какая ирония, первые слезы искусственно созданного существа пролились за секунду до собственной смерти. Путешественник, отодвигая труп двойника, с печалью подмечает смерть недышащей Сахарозы. ...Где-то ломается багровый агат и холодный клинок пронзает хорька.