Признания

В этом году весна ударила теплом резко. Вскружила голову похлеще огневиски или дешёвого магловского портвейна. А Ремус всё равно ходил в свитере. Сириус был уверен, что это единственная одежда, которая способна была скрывать все его шрамы. Срезовые зачёты уже кончились, но он почему-то так и таскался со своей громадной книжкой повсюду. Закрадывалось подозрение, что там, за страницами, Люпин стремился спрятаться. Сириусу нравилось, когда он переводил взгляд, собирая тёмными радужками глаз блики яркого солнца. Обычно это происходило, когда они с Джеймсом совершали очередную глупость. Очевидно, лишь по мнению Ремуса. Он осмотрительно предупреждал их о грядущих последствиях — но, казалось, делал это чисто для вида, движимый чувством долга. И Джеймс часто этим пользовался: — Я завяжу с этим, как только она пойдёт со мной на свидание. Всего то. И вот уже проблемы Поттера плавно превращались в очередную головную боль Ремуса. — Ты можешь просто не вести себя с ней как придурок, — выдвигал резонную мысль он в ответ. Только Люпину и позволялось награждать Джеймса не самыми лестными эпитетами. Делал он это, правда, не часто. И почти всякий раз когда речь заходила о Лили. Точнее — о попытках Сохатого подбить к ней клинья. Надо ли говорить о том, что Джеймса это несказанно бесило? Лили будто нарочно показывала ему свою немилость, одаривая лишь Ремуса приветливой улыбкой. Это выглядело забавно со стороны: Поттер гневно ломал брови у переносицы, выпячивал грудь, и тут же отпускал совершенно нелепую шутку. — Эй, Эванс! — окликнул он как-то девушку в Большом зале, — Запала на Рема? Может, вам устроить свидание. Визжащая Хижина подойдёт? Лили и бровью не повела, лишь тихо фыркнув, прошла мимо. Сириуса же резко тряхнуло: недолго думая, он двинул локтём другу в бок. — Полегче, Сохатый, — коротко бросил он, вмиг становясь серьёзным. Он взглянул на Ремуса, что сидел напротив: тот предпочёл сделать вид, что и вовсе не слышал колкости. Но его пальцы сжали переплёт книги сильнее. Он захлопнул учебник и поднялся со скамьи, навесив на лицо дежурную улыбку. — Беру слова назад, — спокойно обратился он к Поттеру, стоило Эванс удалиться. — Ты не придурок. Ты самый настоящий кретин. Ответа дожидаться Ремус не стал. Сириус несколько секунд провожал взглядом его спину с осунувшимися плечами, а потом уставился на Джеймса. — И чего я сказал такого? Это была шутка, — начал оправдываться тот. В неосознанном поиске поддержки он оглянулся к Питеру, что сидел рядом. Тот лишь сжато улыбнулся, не понимая, чего от него хотят. — О, я заметил, — проворчал Сириус. — Полный зал смеющихся. Он мог бы много ещё чего ему сказать, но пусть этим занимается та же Эванс. Почему-то он хранил уверенность, что она для Поттера олицетворяла совесть. Если таковая вообще имелась в его картине мира. Сириус же словам предпочитал действия. Даже если толком и не понимал, что собирается делать. Ремуса он нагнал уже снаружи, на пути к его излюбленному месту. Он вечно таскался туда, стоило чуть выбить его из колеи. — Не бойся, я тут не рыдаю, — равнодушно бросил он. — Вот чёрт, а я уже платок прихватил. Ради приличия Сириус разделил с ним тягучее молчание, которое не сильно и беспокоило. Ремус принадлежал к той когорте людей, с которыми тишина не обязательно означает неловкость. Пока они не торопясь брели к мосту, их окружала суетливая возня щебечущих птиц. — Ты же знаешь, он вечно чушь несет, — принялся растягивать слова Сириус. Для пущей убедительности даже размяв плечо. Но в этот раз Ремус видимо решил серьёзно держать оборону. — Ты тоже, — вдруг сказал он. — Тем не менее такую хрень я от тебя никогда не слышу. Сириус хмыкнул, давя смущение. Он скованным движением достал из кармана джинс помятую пачку магловских сигарет. Они достигли моста. Ремус при виде табака демонстративно скуксился. Но промолчал. На памяти Блэка впервые. Они замерли у перил, словно решили понаблюдать за открывшимся видом на окрестности сейчас объятые золотистым пожаром заката. Сириуса живописное баловство природы почти не трогало. Он отправил щелчком пальца столбик пепла вниз, и перевёл взгляд на Ремуса. Смотрел будто украдкой, хотя знал, что вздумай тот повернуть голову — взгляда бы не отвёл. Сириус подумал, что молчание затянулось, хотя внутри черепной коробки продолжало копошиться неозвученное. — Влюблённый дурак, — буркнул он. — и Эванс эта… Детский сад. — Джеймсу не хватает такта, — в голосе Люпина шевельнулась усталость. — За то тебе его явно не занимать, — миролюбиво заключил Сириус. — Не думаю, что мне это поможет, — как то криво улыбнулся Ремус, замерев, и явно оставляя мысль неозвученной. — О чём ты? Остекленевший взгляд Ремуса твёрдо держался за темнеющий горизонт. Хотя до полнолуния было еще далеко, Люпин выглядел измотанным — чересчур даже для него. — Знаешь — самое забавное, что такие как она не выбирают… Ну, таких как я. Обычно это всегда кто-то на подобие Джеймса. И каким бы гавнюком тот ни был, он всё равно рано или поздно добьётся желаемого. Сириус усмехнулся, соглашаясь с последней мыслью. А потом резко застыл, забыв даже о сигарете. До него с издевательской медлительностью доходил смысл всего сказанного. — А почему тебя это должно заботить? — вкрадчиво поинтересовался он. — Хочешь чтобы она выбрала тебя? Тон его голоса обрёл прохладу, и Люпин словно приготовился защищаться. Плечи его опустились ещё сильнее. — Да, — тихо признался он. Сириус помолчал, тяжело осмысливая однозначный и простой ответ. Нечто не давало ему покоя. Потом он чертыхнулся. Затем повторил, выбрав слово для брани покрепче. — И ты туда же! — наконец его мысли приобрели вменяемую словесную форму. Ремус уязвлённо отвёл взгляд, губы его сложились в тонкую линию. Сдерживался. Прятал чувства, опасался ляпнуть лишнего. Сириус отчаянно пытался не злиться на Эванс почём зря, когда Поттер зудел про неё в уши денно и нощно. Но, глядя на кислую физиономию Лунатика, ощущал, как в висках звенит от злости. — Я и не думал, что ты поймешь, для тебя подобных проблем вообще не существует. — Да это просто смешно, — прошипел Сириус, сокращая между ними расстояние. Он старался поймать взгляд карих глаз. — Таких как ты! И как это вообще понимать? — Если ты забыл, я оборотень, — повысил голос Люпин, теряя терпение. — И к тому же бредом будет считать, что я смог бы тягаться с ним в обаянии и прочей ерунде… — Я считаю тебя весьма обаятельным. Он осознал что ляпнул, только после того, как поймал растерянный взгляд Ремуса, который так и замер на полуслове. Повисло молчание. Он тут же почувствовал горячее смущение, и поэтому добавил, криво улыбнувшись: — Ну, особенно не в полнолуние. — Не в полнолуние, — вторил Люпин, продолжая пристально вглядываться в лицо Сириуса. — Ты… Что? Ремус выглядел растерянно настолько, что Сириус даже не мог в полной мере ощутить раздражение. — Ну не всем же по Эванс сохнуть, правильно?.. — наконец устало выдохнул он. Закат размывался в подступающих сумерках. Блэк спрятал руки в карманы, словно признавая поражение. Пальцы нащупали смятый картон. Своеобразное спасение от скользкой темы. Люпин смущенно опустил голову, но Сириус успел заметить краску, тронувшую его скулы — верный признак того, что спонтанное признание ему прельстило. Наверное, стоило бы что-нибудь добавить, избавиться от беспокойного чувства, назревающего внутри. Но всё, на что оказался способен Сириус — это после каждой затяжки выдыхать клочья сизого дыма. В голове то и дело напоминали о себе опасные, глупые мысли. Сириус до жжения под кожей хотел услышать голос Ремуса: такой размеренный, с занудными нотками старосты, но всё равно тёплый. Как и его свитер. Сигарета кончилась. — Пойдём уже отсюда, — сказал Сириус, осознав, что этот дурацкий диалог закончен. — Холодно что-то. Ремус так ничего и не ответил.