***
Выдыхая табачный дым, Юнги смотрит, как между его пальцами тлеет сигарета. Странная аналогия — похожие ощущения от своей угасающей жизни. Да, он наделал много ошибок, которые пытался исправить любой ценой. И если мысли о Чимине придавали сил продолжать борьбу, то сейчас руки опустились. Он налажал. Сам всё испортил. Хотя, возможно, это судьба, раз события развернулись таким образом, и знакомство омеги с Чонгуком было предрешено. Может, Мин действительно необходимо сделать благородный поступок и дать Чимину возможность стать счастливым. А Су позволить растить их малыша, самому став воскресным папой. Юнги медленно поднимает глаза на окна на шестом этаже, словно ища ответы на свои вопросы. Правильно ли он поступает, отпуская Чимина? Может, нужно ещё бороться? А есть ли в этом смысл? В любом случае, решение о заботе о собственном ребенке сейчас кажется правильным. Юнги уверен, что должен сделать всё для своего малыша. Пока он — единственное его потомство, а будет ли ещё большой вопрос. Сглаживая волосы рукой, альфа отводит взгляд от дома и вновь сосредотачивается на сигарете, которая фактически обжигает пальцы. Он тушит её в уличной пепельнице и выбрасывает в урну, поправляя воротник пиджака. Теперь перед ним стоит задача найти верные слова, чтобы объяснить свое решение Су Юну. Они могут изменить жизнь не только омеги, но и нерожденного ребенка, что через несколько месяцев появится на свет. — Уходи, — звучит за дверью в ответ на звонок. — Я не хочу тебя видеть. — Открой. Нам нужно поговорить, — хрипит альфа. В горле пересохло от волнения. — Ты уже всё сказал, — тонкий голос омеги еле слышен из-за дверей. — Нет, — рычит Юнги, но потом меняет тон: — Прошу, открой. Я не собираюсь ругаться или тебя обвинять. Хочу поговорить о моём сыне. За дверью слышно копошение, а потом щелчок замка. Сквозь небольшую щель видно усталое лицо Су. Его глаза красные и немного опухшие, скорее всего, он плакал. Скорее всего именно Юнги причина тому. Как же низко альфа скатился, что стал ничтожеством даже в собственных глазах? — Зачем ты пришел? Оскорблять? Требовать сделать аборт? — отчаяние видно не только по лицу омеги, но слышно в голосе. — Нет. Можно мне зайти и всё объяснить? — Ладно, — распахивая дверь шире и пропуская альфу в квартиру, парень делает шаг назад, словно боится его гнева. Юнги заходит внутрь. Проходит узкий коридор и попадает в небольшую комнату. Справа стоит диван, а напротив маленький кухонный гарнитур с плитой и микроволновкой. Очевидно, эта комната служит спальней и кухней одновременно. Внутри очень тесно, но при этом чисто. Чувствуется неожиданное тепло домашнего уюта, но развернуться особо негде. И здесь омега планировал растить ребёнка? Да тут места максимум на одного. — Давно тут живёшь? — интересуется он, хотя и сам понимает, что вопрос звучит глупо. Сейчас необходимо не нагнетать обстановку, а расположить к себе омегу. Уехав из отчего дома, где они жили большой семьёй, Юнги решил, что больше никогда туда не вернётся. Детство, прожитое в нищете, постоянно масштабировало амбиции юного Мина. Он поклялся себе, что любым способом добьется успеха и станет богатым, даже если придётся идти по головам. Сейчас это маленькое пространство напоминает былые дни, когда родителям приходилось выбирать, кто из них сегодня не ужинает. — А что? Не нравится? — рявкает парень, шмыгая носом. — Да нет. Уютно. Правда, места будет маловато для двоих. — Тебе какое дело? — Су отворачивается к окну. Скорее всего, ему неприятен этот разговор и пора сменить тему, иначе альфу выдворят за дверь. — Я хочу позаботиться о тебе и о моём малыше, — подойдя ближе, Юнги несмело кладёт ладони омеге на плечи. — Он не твой! Я тоже являюсь его родителем, а ты говоришь так, будто я просто инкубатор для вынашивания ребенка! — Су резко дёргает плечом, вырываясь из рук Мина. — Прости. Ты прав. Я не имел намерения обидеть тебя, — альфа выставляет ладони вперед, жестом показывая готовность к любым претензиям и замечаниям. — Что тебе нужно?! — кричит омега, прижимаясь к стене. Его глаза наполняются слезами, а кончик носа слегка краснеет. — Пожалуйста, успокойся. Тебе нельзя нервничать, — сделав уверенный шаг вперед, альфа бесцеремонно заточает омегу в объятья, не позволяя из них вырваться. Тот даёт волю чувствам, коих, видимо, накопилось слишком много. Утыкается альфе в грудь, начиная громко рыдать и бить небольшими ладошками Юнги по спине. Что-то бурчит в плотную ткань, потихоньку слабея и прекращая свои удары. — Я был не прав. Я хочу, чтобы наш малыш и ты были в порядке. Хочу всё исправить, позаботиться о вас. — Ты женишься на мне? — омега внезапно поднимает голову, глядя заплаканными глазами. — Что? — ошарашенным таким вопросом Юнги разжимает захват рук и выпускает мальчишку из объятий. — Ну мы же станем семьёй? — Я… — запинается альфа. — Я пока об этом не думал. Мне нужно время. Сначала предлагаю сходить в частную клинику и встать на учёт. Пусть врач тебя осмотрит, припишет что-то там, что нужно для здоровья. Может, витамины или особое питание. Я в этом не разбираюсь. Конечно же, все счета я буду оплачивать. — Понятно, — вытирая нос рукавом, с грустью произносит Су. — Чего ещё от тебя стоило ожидать. Ты же привык за всё платить только деньгами.***
Чонгук пробуждается в поту, ощущая, как кожа пылает, словно от болезненных ожогов. Он с трудом открывает глаза, но его зрение размыто, голова кружится, а сам он находится в сумрачном состоянии. Кости выкручивает ломкой, будто бы каждая часть его существа протестует против этого мучительного состояния. Почему ему так плохо? — Чимин? — севшим голосом произносит Чон, не в силах сфокусировать зрение, на глазах белая пелена. Альфа ощупывает кровать, ища своего возлюбленного, но его руки соприкасаются лишь с прохладной тканью. Следующее мгновение наполняется паникой и тревогой. — Волчонок! — уже громче зовёт омегу, пытаясь выпутаться из оков одеяла. С трудом поднимаясь с кровати, Чонгук шатается из стороны в сторону и неуклюжими шагами выходит в гостиную. На шее печёт укус, который поставил ему Чимин, и альфа шипит, притрагиваясь к болезненному месту. С каждым шагом боль становится всё более невыносимой, но желание найти Чимина и удостовериться, что с ним всё в порядке, намного сильнее, чем собственные страдания. Пройдя в гостиную, он ощущает слабый аромат ореховой горечи, приправленный шлейфом молочного шоколада. Подобный нюанс запаха альфе знаком — это проявление страха и разочарования его истинного. От мыслей, что с тем могла случиться беда, пока он сам видел седьмой сон, сжимается грудная клетка, блокируя кислород. Альфа прищуривается, пытаясь сфокусировать зрение, и с тревогой осматривает комнату. Она пуста. В ней нет даже намёка на чьё-то присутствие, лишь белый листок бумаги лежит на журнальном столе. Сердце сжимается от ужаса, когда Чонгук хватает записку и читает короткое: «Я всё-таки пожалел». Руки трясутся, держа клочок бумаги, а ноги подкашиваются, и альфа падает на пол. — Почему, волчонок? — Чонгук сжимает в ладони записку, утробно скуля, и от внутренней боли падает, скручиваясь в позу эмбриона. — Зачем ты так со мной? — лежит какое-то время на ковровом покрытии, слабо стуча кулаком об пол. Ему снова разбили сердце, но в этот раз окончательно. В жилах бурлят злость и обида, провоцируя взять себя в руки и попытаться здраво мыслить. Низ живота ощутимо тяжелеет, тело подрагивает, когда в голове всплывают ночные флешбеки. Жаркие поцелуи, громкие стоны и слова любви от омеги — всё это не могло быть притворством и какой-то игрой. Чимин был искренен. Тогда почему ушел? Что могло заставить написать такие обидные слова и исчезнуть, даже не объяснившись? — Нет, я не верю! Ты не мог мне лгать! — шепчет альфа, поднимаясь сначала на колени, а потом, придерживаясь за стол, полностью встаёт на ноги. Состояние слабости немного отступает. Очевидно, внутренний гнев и решимость понять, что могло спровоцировать омегу покинуть номер, придают сил. Чонгук судорожно слоняется по комнатам, пытаясь найти ответы. Заходит в спальню Чимина, открывает шкаф — многие вещи на местах, нет только плаща и сумки. — Черт возьми! — ища свой телефон, Чон ругается вслух, а когда находит, дрожащими пальцами роется в списке избранных и нажимает на иконку знакомого номера. — Возьми, пожалуйста, трубку! Пара невыносимых секунд и девушка приятным голосом сообщает: «The subscriber is switched off or is out of network coverage». Чон набирает ещё раз, не веря своим ушам, и начинает ещё больше сомневаться. Чимин не мог оставить его по собственной воле. — Может, это происки Юнги или того самого сталкера? — от разговора с собой становится чуть легче. Альфа присаживается на диван, пытаясь мыслить логично. Зачем Мину сейчас обострять ситуацию, особенно принуждать к чему-то Чимина? Тогда что или кто может быть причиной его исчезновения? Сталкер вроде бы себя не проявлял. Но и верить в добровольное решение омеги Чонгук не может, ведь аромат, что он почувствовал в гостиной, доказывает наличие негативных эмоций, которые испытывал Чимин. Возможно, его выкрали? Как Чон мог не услышать борьбу? Всё это слишком противоречиво и странно. От мыслей, что его любимому могли навредить, альфу скручивает пополам. Из горла вырывается беспомощный вой, как у попавшего в капкан зверя. К тому же гон ещё не отступил, и поставленная омегой метка теперь, словно яд, отравляет его организм. Чонгук знает, что альфы ставят метки своей паре, тем самым ставя печать уз. Но чтобы пометили альфу, о таком даже не слышал. В теле снова безумная слабость. Чон фактически ползком добирается до своей кровати и буквально падает на неё. В глазах калейдоскоп из ярких пятен, кружащихся по потолку. Альфа из последних сил пытается остаться в сознании. Слабо соображая, находит контакт Тэхёна и давит пальцем на сенсор. — Какие люди! — с восторгом отвечает Ким, но тут же замолкает, очевидно, слыша глухой хрип Чонгука. — Тэ… — задыхаясь, произносит тот. — Ты давно говорил с Чимином? — Что-то мне не нравится ни твой голос, ни твой вопрос. Что случилось, Чонгук? — с тревогой тараторит Ким. — Мы… Мы были вместе, а потом он пропал, — альфа еле выговаривает слова. В лёгких будто закончился последний кислород, и он вот-вот задохнётся. Веки тяжелеют, тело абсолютно не слушается. — Что случилось? — уже орёт в телефон Тэхен, но Чонгук фактически его не слышит из-за неприятного писка в ушах. — По-мо-ги мне… — хрипит альфа и проваливается в бездну.***
Теплый сеульский ветер играет с чёрными волнистыми волосами альфы. Он смотрит на закат солнца, любуется этим природным зрелищем, стоя на заднем дворе своего особняка. В голове особо нет мыслей, кроме восхищения оранжевым ободком угасающего за горизонтом круга. Душа наполнена горестным удовлетворением — он получил своё. — Господин, — тихо окликает его молодой бета, что был приставлен к омеге. — Он так ничего и не ел. — Ладно. Ступай. Я сам разберусь. От тебя всё равно толку нету, — недовольно рявкает альфа. — Всё приходится делать самому. От вас никакого проку! — Простите, господин. Я пытался с ним поговорить, но он закрыл дверь у меня перед носом, — Хосок виновато кланяется несколько раз, пятясь назад. — Я сказал: прочь! — мужчина повышает голос, видя, как парень вздрагивает, а потом разворачивается и быстро убегает в дом. Альфа поднимает взгляд на второй этаж дома. Окно, где сквозняком колышется тюль. Именно в эту комнату он поселил омегу, пытаясь подкупить своим гостеприимством. — Ну что же, пришло время поговорить, моя радость, — произносит негромко мужчина, оглядывая задний двор и стоящих по периметру охранников. Он сделал из этого огромного особняка собственную крепость, и вряд ли кому-то удастся пробраться внутрь. В свое время альфа купил землю фактически в самой высокой точке Сеула. Он очень хотел построить тут дом, чтобы с гордостью и пренебрежением возвышаться над окружающими улицами и небоскребами. В принципе, всё так и произошло, и теперь его взгляд удовлетворенно скользит по получившемуся совершенству. Фасад особняка украшен дорогим камнем и изысканной резьбой, подчеркивая богатство и власть строения. Изящные фонари, освещающие весь периметр, как днём, и дополнительный свет на крыльце центрального входа. Звуки фонтана во внутреннем дворе наполняют спокойствием. Они словно чистый оазис среди пыли и грязи большого города. Если зайти внутрь и подняться по мраморной лестнице, невозможно не обратить внимания на высокие колонны, подпирающие потолок. Особняк имеет роскошные детали: резную мебель, драгоценные ковры и оригиналы шедевров известных мастеров на стенах. Всё это придаёт интерьеру аристократическое великолепие. Альфа сам разрабатывал дизайн, надеясь сразить Чимина. В холле величественно висит огромная шикарная люстра. Её кристальные подвески ловят каждый луч света, рассыпая его в мерцающие отблески по всему пространству. Золотистый каркас окутывает светильник, придавая ему сияние, которое наполняет зал тёплым приглушенным светом. В воздухе слышны легкие колебания, словно каждый кристалл приносит свой собственный звук, напоминая о важности этого места. Альфа стучит каблуками по мраморному полу, поднимаясь на второй этаж. Взгляд упирается в закрытую дверь, за которой находится омега. Шаг за шагом он приближается к двери, задумываясь о том, как начать разговор с Чимином. Он больше не собирается отступать и добьётся желаемого, даже если придётся запереть омегу в этом особняке на всю жизнь. Но очень бы хотелось его убедить остаться и принять, наконец, любовь, что жжёт разбитое сердце. Хотя, самому альфе сложно понять, во что трансформировали его чувства. Может это и не любовь вовсе, а банальное самолюбие. Желание власти и мести. — Чимин, — мужчина негромко стучит в дверь, тихо произнося имя омеги, но в ответ лишь тишина. Он ждёт пару минут и повторяет свои действия. За дверью слышны приближающиеся шаги. Ключ в замке делает несколько поворотов, и альфа наконец-то видит перед собой любимого омегу. — Позволишь? — ласково спрашивает он. — К чему эти формальности? Это твой дом, и я не думаю, что тебе нужно моё разрешение, — огрызается Пак, разворачиваясь и уходя вглубь большой комнаты. Её специально готовили для Чимина. Она стояла нетронутой два года в ожидании своего нового хозяина. Внутри витает атмосфера благородной роскоши, потому что спальня наполнена изысканными предметами. Помещение украшено антикварной мебелью, изготовленной из дорогих пород дерева и резными элементами. Под ногами персидский ковер с удивительным мелким рисунком, придающий пространству дополнительный уют и теплоту. Стены завешаны элегантными дорогими текстильными обоями с золотыми узорами. В центре комнаты возвышается роскошная кровать с высоким изголовьем. Она усыпана шёлковыми подушками и накрыта покрывалом с вышивкой золотой нитью. На стенах висят картины с изображениями исторических сцен и портретов знатных особ, добавляя комнате аристократического шарма. Ещё одна, правда, уже не такая огромная люстра с хрустальными подвесками висит у потолка, рассеивая мягкий свет по всему помещению. В углу стоит мраморная тумба, заставленная старинной посудой и драгоценными предметами искусства. Такое ощущение, что Чимин попал в какой-то музей или дворец королевской особы. Даже для такого ценителя искусств это всё слишком приторно. — Почему отказался от ужина? — спрашивает альфа, присаживаясь в огромное велюровое кресло на рифлёных деревянных ножках. — У меня особый рацион, — не поворачивая головы, произносит Пак, продолжая стоять у окна и что-то рассматривать на улице. — Скажи какой. Тебе всё приготовит мой повар. Он настоящий профессионал и всегда готов к любым вызовам. — Нет. Меня и так подташнивает от присутствия в этом доме. Гляди, отравлюсь вашей едой, и ты не получишь желаемого. — Дерзишь? Это хорошо. Мне нравится твой строптивый характер. Вернее, всегда нравился, — усмехается альфа, закидывая ногу на ногу. — Как тебе комната? Чимин поворачивает голову в сторону, демонстративно показывая своё презрение. — Она ужасна. — Да? Тебе правда не нравится? А мне очень даже, — альфа научился контролировать эмоции, когда ему это нужно. Именно сейчас не хочется показывать, что слова омеги его задели. — Я скупал многое на твоих аукционах. — Зря деньги потратил, — бурчит Пак, вновь отворачиваясь к окну. — Почему? Мне для тебя ничего не жалко. Хочешь, завтра выброшу всё? Сделаем тут ремонт по твоему вкусу. Благо в моей строительной фирме полно рабочих. За неделю, думаю, справятся, — специально озвучивает сроки, давая понять, что он не шутит, хотя изо всех сил сдерживает раздражение. Мужчина легонько качает ногой, пытаясь хоть таким способом сбросить напряжение. Хотя, чего он ожидал? Что Чимин бросится в его объятия после такого жёсткого шантажа? Нет. Альфа прекрасно понимал, что ему понадобится время. Много времени, чтобы сломать омегу, и тот стал послушным и благоразумным. — Дело твоё. Можешь делать, а я с удовольствием поживу в домике для гостей. Подальше от тебя и твоего ужасного вкуса. — Серьёзно? — бровь альфы ползёт вверх от удивления. Раньше Чимин не считал его безвкусным и даже подаренную вазу оценил по достоинству. — Ли, зачем тебе я? Ты же понимаешь, что любить я тебя не буду, — омега резко разворачивается, подходя ближе, и нависает над альфой грозовой тучей. — У меня истинный есть. Или у тебя вообще ничего святого нет? Не знаешь, что означает истинность? — Малыш, — мужчина поднимается с кресла, меняя своё положение и доставляя себе удовольствие смотреть теперь на омегу сверху вниз. — Я же уже отвечал на этот вопрос. Достаточно того, что я люблю тебя. А ты скоро привыкнешь к моей компании. Когда-то мы хорошо ладили, и ты даже флиртовал со мной. Он протягивает к лицу омеги руку, пытаясь прикоснуться тыльной стороной ладони к нежной коже. Но Чимин резко отворачивается в сторону, показывая своё отвращение. — Тогда ты был настоящим джентльменом, а не чудовищем. — Думай, что хочешь. Мои условия остаются прежними. Пока ты рядом со мной, Чонгуку ничего не угрожает. Мои люди следят за ним днём и ночью, и мне стоит только дать сигнал, как его пристрелят, словно собаку. Хочешь рискнуть? — захватив длинными пальцами подбородок омеги, Ли поворачивает его к себе, заставляя смотреть прямо в глаза. Взгляд Пака полон ярости, но в то же время страха и отчаяния. Альфа надеялся, что это сработает, и не прогадал. Теперь Чимин в его власти и, невзирая на дерзость, будет делать всё, что от него потребуется. — Почему ты так со мной? Что я тебе сделал? — шепчет Чимин. — Потому что не нужно было связываться с этим шакалом Юнги! — внезапно срывается на крик альфа. Мысли о Мине приводят его в бешенство, и то, что Ли сделал с его жизнью, кажется недостаточным. — Я признался ему, что влюблен, а он увёл тебя прямо у меня из-под носа! — комнату пронзает громкий смех, больше похожий на истерический. — Он предал меня! Предал нашу дружбу! Неблагодарная тварь! Я помог ему подняться по карьерной лестнице. Ввёл в нужные круги, где открылись новые возможности. Юнги никогда не получал столько денег, не прилагая особо усилий. И что я получил взамен? — Так если ты зол на Юнги, зачем меня мучаешь? Иди, накажи его, — несмело произносит омега. Видно, что он шокирован и испытывает страх, потому что не знаком с таким Ли Донуком. — Думаешь, я этого не сделал? Неужели ты до сих пор не понял всей сути этой игры? — альфа делает шаг в сторону омеги, а тот с распахнутыми от удивления глазами пятится назад. — Да, это всё я! Это я подстроил его проигрыш в казино! Я всё это время присылал тебе презенты, от которых ты падал в обморок! Я, — ещё один шаг, — тот, кто заставил Юнги биться в конвульсиях и искать деньги. Или ты думаешь, твой бывший просто так слетел с катушек, что опустился на самое дно? Он не побрезговал ничем, даже твоей безопасностью, когда подкупил управляющего и вложил в твой багаж контрабанду. Хороший альфа, ничего не скажешь! — Не верю! — остановившись и выставив руки, чтобы Ли не смог больше приблизится, орёт омега. Он фактически выплевывает эти слова в лицо альфе. — Я знаю тебя. Ты не мог так поступить! — Как видишь, смог, — звучит саркастично. — Хотя Чонгук со своей истинностью и гоном мне чуть весь план не сломал. Я был уверен в его преданности делу, а он слюни развесил. Я до сих пор зол на тебя за ночные кувыркания с ним. Ли поправляет спавшую на глаза чёлку, пытаясь освободить лоб и зачесать её назад. Он отходит и снова присаживается в кресло, довольный собой. — Какая же ты мразь! — обхватив себя руками, Чимин словно пытается защититься. Он мотает в неверии головой, шепча: — мразь, какая же мразь. — Мне всё равно, что ты обо мне думаешь. Я заставлю тебя быть со мной или все, кто тебе дорог, включая Чонгука и Кима, пойдут кормить своими телами червей. Если не веришь, могу хоть сейчас показать, как за ними наблюдают мои ребята, — Ли достаёт из кармана телефон, что-то на нём клацает, но Чимин его отвлекает. — Пошёл к чёрту! — на выдохе произносит Пак. — Больной ублюдок! — Любишь пожёстче? Чтобы ругаться, распаляя страсть? Моя извращенная фантазия только приветствует это. Можешь продолжать в том же духе, и я скоро возбужусь, — хохочет альфа, видя негодование омеги. — Ладно, не бойся. Я дам тебе время привыкнуть. А пока будь паинькой и поешь. Не хочу, чтобы ты потерял свои аппетитные формы, — Ли нагло облизывает губы, а в воздухе наконец-то чувствуется запах кедра и мёда. Альфа давно сидит на подавителях, но, видимо, присутствие предмета своего обожания провоцирует его волка. Внутренности сжимаются в сладком спазме предвкушения, когда он позволяет себе лишние мысли. — Чонгук всё равно не успокоится и доберётся до тебя! — выкрикивает в отчаянии омега, чем ещё больше раззадоривает Ли. Этого хлебом не корми, дай повод побыть кукловодом. — В твоих интересах убедить его и остальных, что быть со мной — твоё решение. Если будешь делать глупости, я свое слово сдержу. Можно начать с Кима для убедительности, — упиваясь своей властью, альфа даже представить не может, что творится внутри омеги. Его мимика меняется мгновенно, превращая из дерзкой сучки в обиженного ребенка. — Нет! Ты не посмеешь! — глаза Чимина наполняются слезами. Впервые альфа видит его таким: ранимым, беззащитным и, кажется, действительно влюбленным в своего истинного. А это уже плохо. Такой расклад не входил в планы альфы. — Надеюсь, ты не хочешь проверить, насколько твёрдо моё слово? — Ли встаёт с кресла и направляется к двери. Ему хочется прекратить этот разговор и не видеть омегу таким несчастным. Он останавливается на пороге, добавляя: — И это… Я сделаю рассылку с твоего телефона, чтобы у воздыхателей и сотрудников галереи не возникало лишних вопросов или идей. Скоро мы выйдем в свет вместе, в качестве пары.