Court/Суд

«Не извиняйтесь», — говорит тетя Ровена. «Мы все сыграли свою роль, чтобы добраться до того места, где мы сейчас находимся. Я была там, когда твои мама, папа и наш ковен отправились к Кровавому Летописцу, чтобы попросить помощи в создании горгульи. Хотя мы думали, что потерпели неудачу, мы все были в восторге, когда спустя годы твои родители обнаружили, что это сработало. В тебе. Я твоя тетя, и я была лучшей подругой твоей матери. Для меня было честью помочь защитить тебя». От ее слов у меня на глаза наворачиваются слезы, и я начинаю отворачиваться. Может быть, я должна злиться на то, что она помогла моим родителям скрыть от меня такую важную часть моей сущности на протяжении всей моей жизни. Но я не могу. Глядя на мою тетю сейчас, ее плечи все еще ссутулены от многолетних магических пыток, попыток сделать то, что она и мои родители считали лучшим для меня, попыток скрыть меня от Сайруса, пока они могли… Она достаточно настрадалась. Когда тетя Ровена протягивает руку и говорит: «Иди сюда, Грейс», я бросаюсь в ее объятия. Когда она обхватывает одной рукой меня, а другой — Мэйси, мне требуется все, чтобы не сломаться. Потому что есть что-то действительно чудесное в том, чтобы снова оказаться в материнских объятиях спустя столько времени. Не думаю, что я осознавала, как сильно я в этом нуждалась — или как сильно я по этому скучала, — пока объятия тети Ровены не заставили меня почувствовать себя в безопасности так, как я не чувствовала уже очень, очень давно. Когда я отстранилась, тетя Ровена улыбнулась мне и провела мягкой рукой по моей щеке, а затем сделала то же самое с Мейси. «Какими сильными, властными, красивыми молодыми леди вы обе выросли, пока меня не было», — мягко говорит она. «Я так горжусь вами». «Не начинай плакать, мама», — говорит ей Мэйси. «Или я в конце концов разрыдаюсь, а у нас нет на это времени». «Справедливо», — говорит тетя Ровена, прежде чем повернуться ко мне. «Мне все равно нужно поговорить с Грейс». «Это вовсе не звучит зловеще», — говорю я ей с ухмылкой. «Я думаю, что зловещее случилось давным-давно», — отвечает она. «Это просто заполнение пробелов тем, что Финн, вероятно, был слишком осторожен, чтобы рассказать тебе». Она качает головой. «Клянусь, этот человек не хочет ничего, кроме как защитить каждого из вас от всего». Поскольку это похоже на дядю Финна — мне приходилось выколачивать из него информацию по кусочкам с тех пор, как я приехала в Кэтмир, — я не стала защищать его. Вместо этого я спрашиваю: «Так что же он мне не сказал?» «Ну, я полагаю, ты не знал, что я попросил у Кроны чай, который спрятал твою горгулью, до этого момента, верно?» Я киваю. «Ты должен понять, что магия не предназначена для того, чтобы долго хранить ее в коробке. Мы всегда предполагали, что ты будешь учиться в Катмире, начнешь там свое обучение, под защитой Финна и других, давая тебе поддержку и защиту для изучения того, что значит быть первой горгульей за тысячу лет. Думаю, после моего исчезновения все стали более осторожными и решили дольше держать тебя в тайне». Я выдохнула. То, что мои родители не собирались скрывать что-то настолько важное обо мне всю жизнь — а я должна признать, что считала это возможным — это груз, о котором я и не подозревала. «Но теперь, когда я узнала сегодня от Кроны, что ты внучка Бога Хаоса, что ж… Это меняет дело, Грейс». Она пристально смотрит мне в глаза. «Чай также должен был держать эту часть твоей натуры под замком. А магия хаоса… древняя. Могущественная. И наверняка рассержена тем, что ее до сих пор не освободили. Однажды она станет сильнее, чем твоя горгулья и человек, и это может тебя напугать». От ее слов у меня сжался живот. Я привыкла к своей горгулье, мне нравится моя горгулья, но этот полубог? Я не так хорошо к этому отношусь. Может, это потому, что я чуть не убил всех зеленой веревкой в пещере Кровопийцы; может, потому, что ни Крона, ни Кровопийца — не те люди, которыми я хочу быть. А может, я просто боюсь. Боюсь власти. Боюсь ответственности. Боюсь снова стать кем-то другим. Чем-то другим. Кем-то, чего я вряд ли когда-нибудь пойму. «Что мне делать?» Я заставляю себя спросить, хотя я не хочу знать ответ, и я знаю, что Хадсон сейчас очень гордился бы мной. «Такая древняя магия, передающаяся от матери к дочери, не будет храниться вечно — и это хорошо. Не держи это в себе, Грейс. Прими ее. Прими ее. Научись владеть ею так, как она должна владеть». Тошнота в моем желудке усиливается, разгоняя тревогу, которую я так старательно пытаюсь сдержать. Я делаю глубокий вдох, изо всех сил стараясь не обращать внимания нанервы проскакивают вдоль позвоночника. Это просто разговор, говорю я себе, пока тетя Ровена продолжает говорить. Просто разговор. Ничего не написано в камне. Даже я, горгулья или нет. «Я не знаю, смогу ли я это сделать», — честно говорю я ей. «Это трудно контролировать, и я не хочу ничего испортить. И я определенно не хочу никому причинять боль». «Отдаться силе внутри себя может быть очень страшно, милая, но только тогда мы действительно увидим все, чем мы способны стать. А ты, моя дорогая племянница, способна на гораздо большее, чем ты думаешь. Прими всю свою магию, и пусть она примет тебя обратно», — говорит она мне. «Кроме того, иногда устроить небольшой хаос — это именно то, что тебе нужно сделать». «Я не…» Я прервалась, когда паника сжала мое горло и стало трудно дышать. «Все в порядке», — говорит мне тетя Ровена, протягивая руку, чтобы погладить меня по руке. «Я не хотела тебя расстраивать». «Не хотели», — отвечаю я, хотя это не совсем так. Но она не виновата в том, что я не могу контролировать свои способности, и уж точно не виновата в том, что я не могу смириться с разными сторонами себя. Она не выглядит так, будто верит мне, но больше ничего не говорит. Она берет мою руку и любуется татуировкой, которая тянется до локтя. Я начинаю рассказывать ей о ней — о том, что она может делать и почему она у меня есть, но она, должно быть, уже знает. Потому что вместо того, чтобы спросить об этом, она кладет свою руку поверх ее и закрывает глаза. Секунды спустя я чувствую, как по моей коже пробегает мягкое тепло, а когда я смотрю вниз, моя татуировка снова светится. Не так, как это происходит, когда я направляю магию от кого-то, но что-то определенно происходит. Тетя, должно быть, видит вопрос в моих глазах, но она только усмехается. «Небольшая магическая подпитка никогда никому не повредит», — говорит она мне и сжимает мою руку. «Ты поймешь, когда она тебе понадобится». И вот так я снова сдерживаю слезы. Моя тетя так похожа на Мейси — такая щедрая, такая добрая, такая умная, когда дело доходит до понимания того, что заставляет людей тикать, — что мне становится еще хуже от того, что она провела все эти годы взаперти в темнице Сайруса. Все эти годы она была заперта вдали от семьи, которая любит ее, и от мира, над которым она так усердно работает даже сейчас, чтобы сделать его лучше. «Спасибо», — шепчу я, когда мне удается прогнать слезы из горла. «За все, что ты для меня сделал». «О, Грейс». Она обхватывает меня обеими руками и притягивает к себе для долгого объятия. «Я не могу дождаться, когда увижу, как каждая часть тебя оживет. Человек. Гаргулья. Полубог. И, конечно, ведьма». «Что?» спрашиваю я, в моем голосе звучит замешательство. «Ведьма. Не забывай, кем был твой отец». Она кивает на руны, которые я еще не положила обратно в сумку. «В твоей крови есть магия». «Я не думаю, что это правда. Я не могу колдовать, не так, как Мейси. Не так, как ты и дядя Финн. Я могу делать только то, что может моя горгулья…» «Однажды ты зажег свечу, помнишь?» говорит Мэйси. «Да, но на самом деле это сделал не я. Это сделал Хадсон. Я просто как бы направила то, что он дал мне…» «Хадсон — вампир, глупышка». Улыбка Мэйси охватывает все ее лицо. «Он мог дать тебе заряд энергии, но он не может создавать огонь. Эта свеча — эта магия? Это все ты». И вот так, слезы, которые я так старалась сдержать, проливаются. Потому что приятно думать, что во мне есть что-то от моего отца, что-то помимо моей улыбки и кудрявых волос, что исходит от него. Что-то, за что я могу держаться, даже если с тех пор я не могу произносить никаких других заклинаний. Я спрашиваю тетю о том, почему я не могу, но она просто пожимает плечами. «Я не знаю, Грейс. Я думаю, что твоя горгулья обнуляет магию внутри тебя, поскольку она невосприимчива к ней». «Да, но она не обнуляет магию полубога». Жаль. «Мама сказала, что магия полубогов древняя». Мэйси хлопает в ладоши. «А Крона в первый раз, когда мы к ней пришли, сказала, что горгульи не имеют иммунитета к древней магии! А это значит…» Она прерывается, когда раздается стук в дверь.