Court/Суд

Большинство гостевых комнат заняты детьми из Кэтмира, которые ждут, пока их заберут родители, поэтому дядя Финн поселил нас вдвоем. А поскольку он мой дядя Финн, это значит, что я живу вдвоем с Мэйси, а не с Хадсоном, что несколько разрушает мои планы побеседовать с ним. Но мне приятно снова общаться с моей кузиной, хотя я не могу не заметить, что осознание того, что ее родители лгали всю ее жизнь, изменило ее. С тех пор как я впервые попала в Кэтмир, кипучая невинность моей кузины была заразительна. Мой маяк в неспокойных водах, всегда направлявший меня к берегу. Но когда я наблюдаю за тем, как она открывает ящики и шуршит в рюкзаке, я не могу не заметить, что ее свет потускнел. Впервые с момента нашего знакомства она похожа на цитату Ф. Скотта Фицджеральда, которой я была одержима на первом курсе. «Ворота были закрыты, солнце село, и не осталось никакой красоты, кроме серой красоты стали, которая выдерживает все времена. Даже горе, которое он мог бы вынести, осталось позади, в стране юности». Я все время думаю о том, как много я потеряла. Сколько потеряли Хадсон, Джексон и Флинт, и я забываю о Мэйси. Счастливой, неудержимой Мэйси, чей пузырь эта проклятая война наконец-то лопнула. Это разбивает мое сердце. Когда ее мама стучит в нашу дверь, я предлагаю сначала принять душ, чтобы они могли побыть несколько минут наедине. Тетя Ровена, похоже, не хочет выпускать Мейси из поля зрения, и это чувство, похоже, взаимно. Я очень рада, что она нашла время навестить целителей во дворе. Она уже выглядит намного лучше, чем когда мы обнаружили ее в подземельях. Мэйси и ее маме нужно многое обсудить, раз уж она чувствует себя в состоянии говорить. Именно поэтому я решаю пробраться в комнату Хадсона и Джексона, как только соберу все, что смогу, для триала. Когда через тридцать минут я выхожу из ванной после самого великолепного душа на свете — я благодарна Мейси за то, что она сделала в моей комнате в Замороженном суде, но он не выдерживает сравнения с настоящей современной сантехникой — я обнаруживаю маму Мейси сидящей на кровати с большим кожаным кейсом рядом. Мэйси на другой стороне кровати с красивой бархатной коробкой и красным мешочком. «Что ты задумала?» спрашиваю я, придвигаясь ближе, чтобы лучше рассмотреть. «Собираю руны, которые, как я думаю, могут помочь в испытаниях», — отвечает она. Я опускаю взгляд и смотрю, как они раскладывают на одеяле множество камней с символами, выгравированными на их гладкой поверхности. Мое сердце болезненно сжимается, когда я вспоминаю мешочек с похожими рунами, который оставил мне отец. Дядя Финн положил их в сейф в своем кабинете, чтобы передать мне позже, но теперь они, скорее всего, погребены под тяжестью обломков, которые когда-то были Кэтмиром, и я никогда их больше не увижу. «Что это?» спрашиваю я, указывая на одну руну, особенно любопытную, потому что линии, проходящие через нее, очень красивы. «Малахит», — отвечает тетя Ровена с улыбкой. «Это один из моих любимых камней». «Она помогает расширить возможности своего владельца, — говорит Мэйси, — и помогает проявлять перемены, поэтому я подумала, что она подойдет для Испытаний». «Тигровый глаз — еще один хороший камень», — предлагает тетя, указывая на коричневый камень с золотыми линиями, проходящими через него. «Этот камень — для защиты». Я вспомнила камень, который я дала Джексону, когда его душа умирала. Мы никогда не говорили об этом, но я всегда надеялась, что он хранит этот камень при себе даже после того, как Нури отдала ему свое сердце. «Именно, Грейс». Моя тетя усмехается. «И личная власть, которой у вас, девочки, никогда не бывает слишком много». Мы с Мэйси киваем в знак восторженного согласия. Мы проводим еще несколько минут, выбирая камни, прежде чем мама Мэйси открывает верхнюю часть футляра, который лежит на ее стороне кровати. Мэйси заглядывает туда, чтобы посмотреть, что там, а потом визжит от восторга. «Мама! Это…» «Зелья Виолы?» заканчивает тетя Ровена. «Да, это они, моя дорогая дочь». «И она сказала, что мы можем их взять?» Мэйси выглядит скептически. «Она сказала, что я должна позволить тебе выбрать три, которые, как ты думаешь, тебе могут понадобиться, а потом я должна выбрать одно для тебя». «Значит, четыре?» Глаза Мэйси становятся огромными. «Она никогда не разрешает никому брать столько». «Я думаю, она просто очень рада, что я вернулась», — говорит ей моя тетя. «А также очень хочет помочь защитить тебя от…». Улыбка тети Ровены, которую она носила всю ночь, пошатнулась, но через пару секунд она ее вернула. Мейси все равно обходит кровать, чтобы обнять ее. «Все будет хорошо, мама.Я обещаю». «Я знаю», — отвечает тетя Ровена, но ее голос звучит не так уверенно, как она пытается. Не то чтобы кто-то из нас винил ее. Я не могу отделаться от мысли, что, очевидно, страдала от какого-то заблуждения, когда говорила себе, что мы победим и освободим армию Гаргулий, как будто это было просто любое другое задание, которое мы должны были выполнить. Чем ближе мы подходим к этому «Невозможному испытанию», тем больше мне хочется повернуть хвост и убежать. Я не собираюсь, но я хочу. А точнее, я хочу сказать об этом своим друзьям. Я — королева горгулий. Мой долг — отправиться на Испытания и сделать все возможное, чтобы завоевать Слезы Элеоса и освободить армию — даже если они считают, что я их предала. Но это не значит, что люди, которые мне дороги, должны делать это вместе со мной. Честно говоря, я была бы счастлива, если бы они оставили меня делать это в одиночку, если это означает, что они в безопасности». «Так какие зелья я должна принять?» Мейси спрашивает очень ярко, пытаясь, я уверена, развеять остатки беспокойства, наполняющего комнату. Тетя Ровена выглядит так, будто хочет сказать что-то еще, но в конце концов она просто вздыхает. И говорит: «Ну, если ты собираешься сражаться с неизвестным противником, то единственное зелье, без которого не должна быть ни одна ведьма, это…». Она просматривает коробку, доставая зелья разных цветов, затем кладет их обратно, и наконец находит зелье цвета шартрез и протягивает его. «Вот это.» «Что оно делает?» спросила Мэйси, осторожно взяв зелье в руки. «То, в чем ты больше всего нуждаешься», — отвечает тетя Ровена, кладя свою руку поверх руки Мейси и сжимая ее. «О, мама». В глазах Мейси появляются слезы, и я думаю, что она собирается отвернуться. Но потом она поворачивается к маме и прижимается лицом к ее плечу, обнимая ее так, как будто они могут наверстать все объятия, которые им когда-либо не хватало, одним этим объятием. «Мне так жаль», — шепчу я, потому что необходимость извиниться гложет меня с тех пор, как я увидела свою тетю на полу подземелья. «Ничего бы этого не случилось, если бы тебе не нужно было принести чай для меня».