Court/Суд

Проходят долгие секунды, пока мы смотрим на Колдер, гадая, что будет дальше, а она, совершенно беззаботная, достает косметичку и смотрит на себя, нанося очередной слой помады. "Грязь так полезна для кожи лица", - говорит она, радостно потирая губы. "Мы должны принять еще одну грязевую ванну в ближайшее время, Грейс". "Давай просто переживем сегодняшний вечер, прежде чем начинать строить планы на спа, а?" говорит ей Реми. Она вздыхает. "Ты становишься настоящим любителем вечеринок, Реми. Ты ведь знаешь это, верно?" "Это проблема", - легко соглашается он. "Эй, ты чувствуешь себя странно или что-то еще?" "С чего бы мне чувствовать себя странно?" с сомнением спросила Колдер. "Не знаю. Может, потому что ты только что ввела в свое тело неизвестное зелье?" говорит Флинт. Колдер пожимает плечами. "Мое тело справится с этим". Она принимает позу. "Это произведение искусства". "Это действительно так", - соглашается Давуд. "Положи свой язык обратно в рот, Давуд", - говорит им Реми. "Ей нужен партнер, который не будет просто подкатывать к ней". "Мне нравятся люди, которые подкатывают", - говорит Колдер, защелкивая свой компакт и засовывая его обратно в карман. "Это облегчает мне доступ. Внутренности - такое вкусное лакомство". Она смачно чмокает своими недавно накрашенными губами, пока Давуд хнычет. Хадсон бросает на меня взгляд "какого черта мы должны делать с этим", и я просто пожимаю плечами. Потому что на самом деле Колдер - это целая куча законов, и Давуд, кажется, совершенно не против жить по каждому из них. И, возможно, даже умереть по ним, с внутренностями и всем остальным. "Ты все еще чувствуешь себя нормально?" спрашиваю я, когда проходит около минуты, и Колдер не начинает неудержимо рвать или что-то еще. "Я чувствую себя прекрасно", - отвечает она, очень медленно откидывая волосы назад. На самом деле, откидывание волос происходит так медленно, что она выглядит немного как в рекламе шампуня, когда фильм снимают в замедленной съемке, чтобы все могли увидеть блестящие, здоровые, красивые волосы, разложенные веером вокруг головы модели. Вот только у Колдер они еще наполовину покрыты коркой грязи, так что на самом деле не очень-то и блестят. Доверьтесь Колдер, она все равно будет выглядеть как модель с волосами. "Хорошо." Реми смотрит на семь оставшихся зелий. "Кто-нибудь хочет стать вторым?" "Мы даже не знаем, должны ли мы их пить", - возражаю я. "Может быть, мы должны бросить их на землю или что-то в этом роде. Мы не можем позволить себе сделать это неправильно". "Пиииииииииииииииить", - говорит Колдер, медленно поворачиваясь ко мне. "На вкус как внутренности, не так ли?" комментирую я, даже когда мое сердце замирает. "О." Глаза Хадсона расширились, когда он понял, что происходит. "Колдер, ты делаешь это нарочно?". "Специально?". Проходит около пяти секунд, прежде чем слова вырываются наружу, и примерно столько же времени, прежде чем она поднимает брови. "Похоже, мы знаем, что делает красное зелье", - говорит Мэйси со вздохом. "Очевидно, оно замедляет тебя". Я со смехом качаю головой. "Даааааааааааааааааааааааааааааай", - соглашается Реми, а потом тянется и берет зеленое зелье. "Кто-нибудь хочет это?" "Мне не нужно ни одно из них", - говорю я ему. "Да, ну, я не думаю, что это действительно вариант, Чер", - говорит он, затем открывает пробирку и выпивает ее как залпом. Мекай ухмыляется нам с Мейси, явно довольный тем, что он весь в жуках. И это ему на руку, поскольку я уверена, что буду держаться за этот опыт достаточно долго для нас обоих. "Кажется, на оранжевом есть мое имя", - говорит он. "Я сейчас извинюсь, если это делает меня еще сексуальнее, дамы". А затем, как будто он вырос в братской семье, он опрокидывает жидкость обратно. Мэйси закатывает на него глаза и тянется за фиолетовым зельем. "Я оставлю тебе горячее розовое, Грейс. Поскольку оно твое любимое". Конечно. Теперь я на 130 процентов уверена, что розовое - худшее из восьми зелий, а это не меньше, чем то, что я заслужила за то, что последние семь месяцев врала кузине о своем любимом цвете. Хадсон подавил смех, а я бросила на него смертельный взгляд, даже когда Мэйси сказала "До дна!" и выпила фиолетовое зелье. "Есть идеи, что делает твое зелье?" Давуд спрашивает Реми, который полностью игнорирует их, подходя к краю стены и кланяясь... что не вызывает ни малейшего беспокойства. Через несколько секунд он взмахнул рукой в воздухе и бросился бежать - или так близко, как только может, учитывая, что он стоит на цыпочках и все еще в рабочих ботинках. "Грейс, осторожно!" неожиданно кричит Мэйси, указывая диким пальцем над моей головой. Я пригибаюсь, как только она выкрикивает мое имя, но когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на то, на что она указывает, там ничего нет. "Грейс!" - снова кричит она. "Оно приближается! Уйди с дороги! Оно идет!" "Что идет?" спрашиваю я, глядя на землю в поисках новых проклятых теневых змей. Я не могу представить, что еще может заставить Мейси так испугаться - тем более, что я не вижу, на что она указывает. "Монстр!" Она начинает плакать. "Пожалуйста, Грейс. Беги. Тебе нужно бежать". "У нее галлюцинации", - говорит Хадсон, и наступает его очередь смотреть немного дикими глазами. Мне кажется, я слышу слабые крики наших друзей по ту сторону стены, но сейчас я не могу сосредоточиться на этом. Нам нужно пережить те проблемы, с которыми я могу справиться здесь. "Кто-нибудь слышит Чайковского?" неожиданно спрашивает Давуд. Я наклоняю голову в сторону и прислушиваюсь, и, конечно, раздаются очень знакомые звуки одной из песен из сюиты "Щелкунчик". Я сразу же узнаю ее, так как мама водила меня на это представление в Лос-Анджелес на каждое Рождество. "Интересно, имеет ли музыка какое-то отношение к испытаниям", - бормочу я, молясь всем богам сразу, чтобы нам не пришлось исполнять балет "Щелкунчик" под воздействием неизвестно каких зелий. Я едва справляюсь с пятой позицией при самых благоприятных обстоятельствах - так мне говорил мой учитель танцев в детстве. Впрочем, долго удивляться мне не приходится, так как Реми подбегает ко мне и делает вполне приличный пируэт. Если под "приличным" я имею в виду, что мы оценивались по кривой в сравнении с компанией жирафов. Но все его существо, кажется, очаровано музыкой. Взмахнув рукой, он готовится исполнить jeté, и я должна отдать ему должное за целеустремленность. При росте шесть футов четыре сантиметра он получил серьезную высоту при этом прыжке. Он также, вероятно, потянул паховую мышцу, когда его ноги попытались развести в воздухе, но не дотянули примерно четыре фута. Хадсон присвистнул. "Ему действительно следовало сначала размяться". Но Реми, похоже, не беспокоит, что его форма нарушена - или что он не приземлился. Он просто включает в свои движения кувырок и встает на ноги, а затем продолжает свой балет. Широкая ухмылка, расплывающаяся по его лицу, дает понять, что он получает удовольствие от жизни. "Я не хочу принимать зелье", - говорю я Хадсону и не могу отделаться от внезапной мысли, что Колдер - счастливая. Она понятия не имела, что произойдет, когда проглотила эту штуку. Теперь, когда я знаю... теперь, когда я знаю, я еще менее склонена класть это в рот, чем когда я впервые увидела это, а это о чем-то говорит. Он смотрит на меня безразличным взглядом. "Да, я тоже. Но я не думаю, что у нас есть выбор. Я не думаю, что этот уровень начнется, пока мы не начнем". "Начнется? Ты имеешь в виду, что выпить зелье недостаточно?" требую я. "Есть еще вещи, которые мы должны сделать, которые могут нас убить?" Хадсон только вздыхает и протягивает мне пробирку с горяче-розовой жидкостью в ней. Затем поворачивается к Давуду и Флинту и протягивает последние три. "Выбирайте", - говорит он им. Флинт сразу же выбирает синюю, а Давуд стоит и смотрит так, как будто я чувствую, что в мире нет ничего, что бы они хотели сделать меньше, чем выпить одну из этих штуковин. Но в конце концов они выбирают прозрачную, а желтую оставляют Хадсону, который гримасничает, глядя на нее. Не то чтобы я его винила. Достаточно того, что ему приходится пить зелье. Неужели оно должно быть похоже на мочу? "А вот и ничего", - говорю я, поднимая свою пробирку в макабрической версии тоста. Хадсон, Флинт и Давуд делают то же самое, а затем мы все четверо выпиваем их до дна. Ужас поселяется в моем желудке, когда Мэйси снова кричит и начинает биться о что-то перед своим лицом, а Колдер отступает от стола в замедленном темпе. Реми сосредоточен на серии сложных прыжков, за которыми следует менее сложная серия кувырков. Затем, внезапно, Давуд почти падает. Флинт ловит его и помогает устоять, но стоит ему отпустить руку, как Давуд снова начинает падать. "Я не чувствую правую сторону", - говорит Давуд, но говорит невнятно, потому что половина рта вдруг перестала работать. "Ну, это нехорошо", - говорю я никому конкретно, потому что все остальные поглощены своими симптомами. Мое зелье еще не подействовало, поэтому я бросаюсь к Давуду, чтобы узнать, могу ли я ему помочь, но он, кажется, в порядке. За исключением того, что половина его тела полностью обмякла, и он совершенно не может это контролировать. Я имею в виду, что может пойти не так в этом уравнении? "Yako era uoy?" Хадсон спрашивает меня с обеспокоенными глазами. "Прости?" спрашиваю я. "Экарг! Yako era uoy?" Он тянется за спину и делает шаг назад. Что заставляет оба наших глаза расшириться. "Вот дерьмо!" Это выходит наполовину крик, наполовину смех. "Ты отступил назад?" Я думаю, он пытается кивнуть, но вместо этого его голова качается взад-вперед. "Боже мой. Ты отстал! Что же нам делать?" Я начинаю смеяться, потому что в этот момент либо смеяться, либо плакать. С другой стороны, на меня по-прежнему не действует зелье. Похоже, Мэйси была права - видимо, горячий розовый действительно мой цвет. Или эти создатели испытаний не учли, что у участницы есть иммунитет к магии. Жаль, что никому из моих друзей не повезло. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на них, и чуть не расплакалась снова. Колдер направляется к Реми, но идет так медленно, что может показаться, будто она идет задом наперед. И это хорошо, потому что если бы она дошла до него, то помешала бы бризе воле, которое он сейчас пытается сделать. У него это плохо получается, но он точно пытается. Хадсон, тем временем, продолжает пытаться добраться до меня, но на самом деле он движется назад каждый раз, когда пытается сделать шаг. Тем временем Мэйси трусится под столом, плачет и бьется бог знает о что, а Давуд просто сгорбился, как будто не знает, что делать со своим телом. У Мекая, с другой стороны, на лице такое же выражение "охренеть", как и у меня. Хотя и по совершенно другим причинам. Сейчас он сосет большой палец и ходит по кругу, его голова задрана так далеко через плечо, как только может, словно он пытается увидеть, что не так с его спиной, и я вдруг испугалась, что малыш Мекай мог обмочиться. Что касается Флинта, то он, похоже, окончательно решил, что он цыпленок. Он кудахчет как курица. Он ходит как цыпленок. Он машет руками, как цыпленок. Он даже убегает, как цыпленок, как только кто-то подходит к нему слишком близко, что должно быть очень забавно, когда нам нужно будет с чем-то сражаться. Кстати говоря, я изо всех сил стараюсь не испугаться, когда под нами начинает скрипеть земля. Мэйси и Хадсон, должно быть, тоже это слышат, потому что они оба приходят в полную боевую готовность вместе со мной. Я поворачиваюсь по кругу, пытаясь понять, откуда исходит угроза, но ничего не могу найти. По крайней мере, пока пол не начинает трястись.