***
Школа-интернат изменила многое, но это не отменяло того, что Гарри привык жить с размахом. Когда его отца не стало, всё поменялось слишком резко: куча обязанностей свалились, будто лавина. Ещё сильнее накрыло когда вскрылась вся правда о болезни отца, куча анализов, и Питер был рядом. Облегчение от новости, что младшему Озброну это не передалось по наследству, и Питер был рядом. Он всегда был рядом. Когда Гарри напился в компании Паркера, он наконец-то решился. Это была точка невозврата. Всё либо ничего. Он слишком устал получать лишь редкие объятия и похлопывание по спине. Озборн пьяно улыбаетесь и подходит к облокотившемуся на стеклянный стол Питеру и фальшиво тянется обнять, но резко подаётся вперёд, втягивая в поцелуй. Мягкий, еле ощутимый, больше похожий на обычное прикосновение. Руки закинуты на шею, лишь сильнее прижимая к себе. — Это что было? — наверное даже испугано спрашивает Паркер, покорно стоя и не двигаясь. — Извини, Паркер. Наверное, хватит с меня на сегодня; просто я очень рад, что ничего не подтвердилось. — Гарри чуть истерично смеётся, отходя от парня, и поворачивается спиной, уже начиная раскатывать рукава рубашки, чтобы застегнуть манжеты. Он не успевает этого сделать — Питер перехватывает его за локоть и вновь притягивает к себе, заключая в крепкие объятья, случайно прижимая руки Озброна к своему торсу. — Всё хорошо. Я не против. Ты мне… — парень смотрит на него, задрав голову, так и не решаясь заглянуть в его глаза. Кажется, что сейчас все закончится, иллюзия расплывётся. Гарри же смотрит куда угодно: на панорамное окно с видом на ночной Нью Йорк, на картину, на скулы Питера, но не в глаза, — нравишься. — Правда? — и Гарри всё же решается заглянуть в ореховые глаза, а сердце, кажется, сейчас выпрыгнет из груди. Глупое сердце с потрохами выдает его. — Ты знаешь, я не вру. — Ладно. — Ладно? — Паркер смотрит с вопросом «что, чёрт возьми, это значит?». Ладно, но для меня это ничего не значит, Паркер. Или: ладно, ты мне тоже. Или: ладно, но это всего лишь дружеский поцелуй? — Да, ты меня сейчас раздавишь. — Озброн наиграно пытается усмехнуться и получает немного другой результат, нежели ожидал: Питер полностью его отпускает и неловко смотрит в ответ. — Прости. — Господи, мы с тобой как дети. Гарри замечает, что парень уже собирается уйти и успевает перехватить его, вновь целуя и в этот раз подталкивая к креслу. Питер направляет, Озборн целует. Брюнет наконец-то, можно сказать, падает в кресло, а Гарри залезает следом, усаживаясь на колени к парню, лишь на секунду отрываясь от поцелуя. — Я люблю тебя лет с десяти, — бормочет Гарри между поцелуями и тянет Питера за шею ближе к себе. Губы уже покалывали у обоих, а на губах Паркера несколько кровоточащих ранок, которые отдают железом. Первым ненавязчиво отстраняется брюнет, откидывая голову чуть в сторону. Но Гарри не может, он дорвался. Дорвался до чуть полных губ, до графинных скул залитых румянцем, до немного загорелой шеи с кучей родинок, до рук, прижимающих за поясницу, до находящихся в вечном беспорядке волос. Просто дорвался до Питера Паркера. Озборн целует линию челюсти, переходит на шею, а внутри взрываются фейерверки. Он сейчас его, в его власти, отвечает взаимностью, тихо постанывая, и водит рукой от поясницы к бедру, лишь прижимая ближе. Блондин не может себя сдерживать и теперь уже начинает не только целовать, но и кусать. Питер его. Всё это его. И он прижимает к себе, не Гвен, не другую девушку, а его. — Гарри, Гарри. Озброн. — тихо постанывает Питер и легко пытается оттянуть парня от, кажется, уже разгрызенной шеи. — Гарри. — он уже практически рычит и все же оттягивает парня. — Пит… — Озброн растерянно смотрит на результат своей работы: распухшие и влажные губы приоткрыты, а глаза бегают от шеи к губам, он пытается собраться с мыслью, чтобы хоть что-то сказать, но не получается выдавить ничего кроме скомканного «прости». Паркер откидывает голову и зарывается длинными пальцами в непослушные волосы и чувствует копошение на коленях. — Гарри, ты куда собрался? Все нормально. — тихо усмехается Питер и в очередной раз вспоминает как рад был, когда пришли отрицательные результаты. Он снова останавливает сбегающего Озброна, надавливает на поясницу настолько, что он валится на Паркера, не удерживая равновесие. — Я… Я думал… Пит… — Гарри пытается сформулировать мысль, но это не получается, поэтому он сдаётся и всё же обмякает в надёжных руках, утыкаясь в шею Питера с другой стороны, в то время как одна из ладоней брюнета оказывается в волосах пока ещё не его парня. У Озброна немного вьющиеся волосы, которые он упорно сушит и выпрямляет. — Спасибо. — За что? — Ты принял меня. — Ты сказал, что я нравлюсь с десяти. — Да. — Почему раньше не сказал? Гарри? — ответа так и нет, но сейчас Питер чувствует, Гарри практически спит. Он знал о проблемах Озброна со сном, ведь синяки под глазами стали неотъемлемой его частью. Сегодня пятница и Паркер думает, что он может остаться. Утро выдаётся сложным. У Питера спина уже изрядно затекла и немного ныла, а вот Гарри утро встретило болью в голове и лёгким совсем невесомым поцелуем в макушку. — Привет. — тихо бормочет Гарри, чуть поднимая голову. Горло першит. Вода. Точно. Нужна вода. — Доброе утро. — говорит Паркер, так и не открывая глаз. — Ты это, извини за вчерашнее. Озборн, немного неуклюже пошатываясь, перелезает на пол, несколько пуговиц рубашки расстегнулись, а манжеты так и остались закатаны. Питер через боль в спине поднимается как оказалось с очень удобного кресла и оказывается рядом с парнем. — Я тебе вчера говорил, ещё раз скажу: всё в порядке. — Паркер хватает одной рукой рубашку блондина, притягивая к себе. — Пит. Я просто… Не помню некоторые моменты. — Гарри стоит немного зажато, но всё ровно перекладывает руки на предплечья Питера и немного поднимается на носочки, чтобы дотянуться до уха парня. — Но я точно помню чем всё закончилось. Блондин оставляет лёгкий поцелуй на скуле и тут же отходит. На столе стоит бутылка воды, которая ему сейчас точно необходима. — И ты помнишь, как разодрал мне шею? — Ответа не следует. Возможно, Гарри совсем немного стыдно за это.— Гарри. Что дальше? Питер подходит к парню, они стоят у того стола, где Озборн целовал его, где была пересечена точка невозврата. — Может, не сейчас? Не сегодня? Не на этой неделе? Не в этом году? — Гарри абсолютно точно не готов к серьёзному разговору, который сейчас может состояться. Но сейчас он видит просящий взгляд Питера, который понимает: если не сейчас, то никогда. — Ладно. Кто мы друг другу? — вопрос повисает в воздухе, так и впитываясь во всю мебель. — Питер, давай просто без ярлыков? Пока мы нравимся друг другу, давай будем вместе? — Мне нравится.***
Питер возвращается через несколько минут в такой же растянутой футболке и спортивных штанах. За это время блондин уже успевает прокрутить в голове тот самый вечер, в очередной раз осознавая как ему повезло. — Я уже думал, ты утопился или из окна выпал. — усмехается Гарри и откидывает голову назад. Это был слишком тяжелый день, голова идёт кругом лишь от одних мыслей о том, что завтра все повторится. — Иди сюда. Когда наконец-то научишься закрывать окно? — Я тоже тебя очень люблю. Питер перелезает на диван и ложится прямо на парня между разведенных ног и теперь его голова оказывается на торсе Гарри, а худые пальцы в тёмных волосах. — Я устал. — Питер находит в себе силы, чтобы поднять голову и посмотреть на бледную шею и острую линию челюсти Озборна. Такой красивый, такой родной, такой домашний. И только его. — Я тоже. — Блондин поднимает с дивана телефон, пару секунд что-то смотрит и тут же отбрасывает его в сторону. Гарри чувствует, как руки Паркера пробираются под футболку и задирают ее. У брюнета руки тёплые, немного шершавые и так идеально подходящие ему. Питер проводит дорожку из поцелуев от тазобедренной косточки к рёбрам. Озборн задыхается в стоне. — Как насчёт ужина? Можем что-нибудь приготовить. — Паркер поднимается, садится между ног парня и, переплетая пальцы, тянет его к себе. — Доставка едет, у меня нет сил! — говорит Гарри, улыбаясь так тепло. Его волосы растрёпаны, натуральная волна выдаёт себя, но ему нет дела. Он целует парня, тая надежду продолжить начатое. — Ты очарователен. Мне повезло. — Ещё бы, отхватил себе миллионера. Питер в ответ на это только фырчит и поднимается. Бледные руки Озброна пытаются его остановить, но получается так себе — их хватает брюнет и тянет к себе. Паркер целует скреплённые в замок с его руки Гарри. Господи, сложно представить, на что готов великий Человек-паук, ради какого-то парня. Так думает Озборн. Питер же думает, на что он готов ради самого дорогого ему человека. — Почему мы стоим на диване? — Гарри смеётся, наверное, первый раз за день настолько искренне, что становится страшно самому, насколько он влился в его жизнь и стал неотъемлемой частью. Паркер смотрит на прикрытые глаза, растянутые в улыбке губы, чуть покрасневшие скулы и растрёпанные волосы. Таким его можно видеть только ему, это льстит настолько, что он не может удержаться, чтобы не прижать Озброна ближе и не поцеловать легко, ненавязчиво, так как нужно обоим. Гарри жмётся ближе, поднимается на носках, закидывает руки на шею и тут же обмякает. Хочется упасть на диван, утянуть за собой Питера и целовать так размеренно, что становится приторно. Паркер его держит за талию и бедро, блондин извивается по-разному, желая вновь оказался на диване. Тогда он хватает его под бедра и поднимает на руки. — Ты набрал вес? Килограмма два? — Питер смеётся когда, видит переменявшегося в лице парня. — Ты в край оборзел? — и когда Гарри легко бьёт по плечу, Паркер его всё же отпускает, и он сразу же идёт к окну, чтобы закрыть его, чтобы ветер больше не задувал в квартиру. Небо затянуто тёмными тучами, наверное, дождь будет лить всю ночь. — Гарри! Я же пошутил. — Питер идёт за Озброном. Как же парень любит обижаться, казалось бы, на безобидные шутки. Но, видимо, так думает лишь брюнет, потому что из роли парень не собирается выходить. В одно мгновение брюнет подхватывает Гарри на руки, игнорируя недовольное ворчание. У Озброна глаза цвета застывшего во льдах океана, но каждый раз, когда они пересекаются с тёмно-коричневыми, океан оттаивает. В этот океан чувств можно смотреть вечность, но главное не иссушить его. — Я же тяжёлый. — парадирует парня блондин, но не спешит слезть. Кажется, такое положение его вполне устраивает. — Мне показалось, солнце. Паркер оставляет на губах парня быстрый поцелуй и тут же отпускает его на паркет. Слишком мало: мало тепла, мало телесного контакта. Гарри жмётся ближе, целует линию скулы, ни обделяя ни единого миллиметра, забирается под футболку, оглаживая рельеф живота, и переходит к шее. В голове летают лишь флешбеки того вечера, и больше он не хочет ранить или применять боль. Он хочет нежно, с чувствами и так, чтобы до сладких стонов. Так и будет.