Поиграем, Дарлинг?

      Девушка открыла глаза, но из-за яркого света, от которого она отвыкла, через миг закрыла их. » — Так не привычно… Так больно», — свет просто наровил выцарапать ей глаза, будто та в чем-то провинилась. Но что же она сделала? Вен искренне считала, что она лишь пешка в этой роковой игре. Она даже не подозревала о том, что является королевой…       Хоть Венди и закрыла глаза, они все равно пекли и болели. Не хотелось открывать их вновь. Она боялась опять почувствовать ту боль, с которой встретилась ранее. Девочка просто устала. То, что ей пришлось пережить в горящей комнате пугало её. Венди не понимала где она была, не понимала, кем был тот парень, которого она увидела в комнате Бейдж. Боль и агония, паника и не понимание ситуации — все эти эмоции слились воедино, в сумме давая животный страх.              Венди снова и снова прокручивала у себя в голове этот ужас, пока радостный возглас брата не заставил прийти в себя. — Папа! Венди, она… Она очнулась! — голос Джона заставил её открыть глаза снова, через боль и страх, но открыть, только бы семья снова не впала в отчаяние. На удивление Венди, во второй раз открывать глаза было совсем не больно. Сначала всё было размытым пятном, но стоило ей хлопнуть ресницами, все стало прежним. Девушка смогла посмотреть на лица родителей и братьев, оглядеть незнакомую ей комнату, а также заметить неизвестного ей ранее мужчину, который лежал в кресле напротив. Про себя Венди отметила, что мужчина выглядит не совсем живым, но она быстро отвергла эту идею. В голове крутился ураган мыслей, но ничего годного для применения девушка, увы, не нашла, поэтому задала самый примитивный вопрос: — Мама, папа, что со мной? Где мы? — Венди на миг замолчала, голова раскалывалась и все мысли путались. — Кто этот мужчина? Ему плохо, — скорее утверждала, чем спрашивала, — может позвать доктора? — Вен не умолкала. Всё же её доброе сердце не давало девушке думать о своём здоровье. Даже сейчас она думала о других. Родные же в этот момент захлёбывались слезами счастья. Они вовсе не спешили отвечать на поставленные вопросы. Дарлинги готовы были слушать девочку вечно, только бы её ангельский голос не утихал, а синие глаза больше не отдалялись от них.       Венди, наконец решив оторваться от безсознательного Голда, посмотрела на маму. Ей показалось, что она не видела матушку целую вечность. Мисс Дарлинг хотелось просто упасть в объятия матери, но её остановили слезы Мэри. Она обратила внимание, как горячие капли солёных дорожек нежно стекали по маминому лицу, наверняка пощипывая бархатную кожу. Венди стало невыносимо от того, что заставила мать плакать. Женщина же просто сидела и поглаживала руку дочери, но по её лицу можно было понять — она подбирает правильные слова. Слова, которые так долго держались в глубинах души, копились там до этого прекрасного момента, чтобы сполна отдаться, переплетаясь с нежностью, что заполнила воздух, чтобы вытеснить тревогу из лёгких и впустить убаюкивающее спокойствие…       Словно очнувшись от мыслей, Мэри, хоть и хриплым голосом, который выдавал её беспокойство, начала: — Венди, милая моя, — миссис на миг остановилась, сглатывая болючий ком в горле, — ты не представляешь как мы боялись, что потеряем тебя… Мы отстаивали все службы, колени стёрли в кровь, а в память забили всевозможные молитвы… — женщина опять запнулась, опуская голову, дабы убрать проступившие новые слезы, — но… Я готова простоять столько же, благодаря Бога за то, что позволил ещё раз тебя увидеть, готова умолять, лишь бы этого не повторилось вновь… Венди, не бросай нас, — миссис Дарлинг без лишних слов примкнула к дочери, вжимаясь в неё, словно та призрак, который вот-вот пропадёт, ну а Вен осталось только лить слёзы, прижимаясь в ответ. Такие тёплые объятия родного человека согревали душу, заставляя забыть всю ту боль, которую пришлось пережить обеим. Казалось, что время остановилось и стало принадлежать только Дарлингам, но это был всего лишь миг…       Мэри и Венди не могли налюбоваться друг другом. Джордж тоже не остался в стороне, обнимая их обеих, захватывая в охапку и сыновей. Венди даже на миг показалось, что отец пустил слезу. Им казалось, что всё стало, как обычно, они снова вместе и жизнь прекрасна, но их идиллию прервал мужской голос напротив. — Ох, как я вижу, мои жертвы были не напрасны? — все взгляды вмиг обернулись на мужчину в кресле, — мисс Дарлинг, ваши голубые глаза действительно выглядят прекрасно, — словно подмечая для себя правду, сказал Голд. Он поднялся с кресла, поправляя на себе пиджак так, словно ничего не произошло, и он не был без сознания последние 10 минут. Держался он действительно бодро, хотя движения были заторможеннными. Мужчина медленной походкой приблизился к кровати, на которой лежала Дарлинг, жестом указывая родным отойти от неё. Когда его требования были выполнены, он положил свою ладонь на голову девушки, закрывая глаза и углубляясь в свое сознание. Простояв так с минуты полторы, он нахмурился и открыл глаза. Реакция была не однозначна. — Пока все будет хорошо, но он вернётся! — открыв глаза, подытожил Голд, попутно убирая руку от Дарлинг. Развернувшись на пятках, мужчина сел в кресло, которое раннее служило ему местом пробуждения. Сложив руки вместе, заключая замок, он посмотрел на Дарлингов, ожидая расспросов. Первым не выдержал Джордж. — Кто вернётся? — мужчина поднялся и одним шагом приблизился к креслу. Дарлинг выглядел очень грозно, но Голд и пальцем не пошевелил, только молчал. В голову мужчины приходило только слово «ОН», и от осознания того, что персона, скрываемая под словом, ему известна, ничего хорошего на ум не приходило. В разуме возник лишь один образ — кислотно-зелёные глаза и тёмной материи силуэт, с которым по телу прошёл страх, но спустя миг растворился на пару с тенью. В этой комнате только двое знали о ком только что говорил Голд. И обоих это пугало.       Пробыв ещё с минуту в прострации, Голд вернулся в реальность от лёгкого точка в плечо. Всё это время стоявший рядом Джордж повторил свой вопрос более настойчиво: — Кто он? — вторил он, что Голд уже услышал. — Неважно, — наотмашь произнёс Голд, — сейчас главное не «кто», а «как уберечь вашу дочь от него», поэтому вам всем придётся поселиться в Сторибруке. Это самое безопасное решение, в случае чего, я смогу помочь вновь. На счёт жилья вам переживать не стоит, я займусь этим. — казалось бы со всей серьёзностью поизнес мужчина. — Вы уверены, что это необходимо? — Дарлинг находился в слишком здравом настроении, из-за чего некоторые его вопросы могли показаться глупыми, — Вы так и не объяснили, от кого мне уберегать дочь и, что вообще здесь происходит, поэтому я жду объяснений. Вы сказали, что все хорошо, но так ли оно на самом деле? Простите, Голд, но я не понимаю зачем задерживаться здесь, — Дарлинг подошёл к изголовью кровати и приобнял дочь. — О боги! — Голд не выдержал, — чем же вы меня слушали?! Были бы вы повнимательнее, то услышали бы, что я сказал. Он. Может. Вернуться. — почти прошипев последние слова, Голд резко поднялся с кресла. Он не мог понять то, о чем говорит Джордж. Не знает зачем здесь оставаться? Серьёзно? Не этот ли мужчина ещё в начале дня слёзно просил спасти его ребёнка? Почему же так сложно послушать того, кто помогает им… И почему они вообще не обращали внимания на измену поведения девушки? Не могло такого быть, что Венди ни слова о нем не сказала родителям. Хотя сам Голд прекрасно помнил, что Бэй ему не сказал, после чего пропал. И Голд до сих пор корил себя за то, что не обратил внимания на изменения сына, проявив такую же беспечность. Никто, кроме самого мужчины не был виноват в исчезновении сына и этот факт раздирал Голда изнутри… — Не нужно со мной так разговаривать! Вы и представить не можете, что на сердце у отца, который чуть не потерял ребёнка! — на одном дыхании выпалил Джордж и, с первого же раза, попал в сердце, разбивая его полностью. — Я не понимаю? — вскипел Голд, — 10 лет назад я потерял сына! ПОТЕРЯЛ! Раз и НАВСЕГДА! И вы мне говорите, что я не представляю каково это? Скорее наоборот! — мужчина переходил на животный крик. Каждый произнесённый слог больно въедался в сознание, заставляя снова и снова обвинять себя в пропаже его мальчика. Голд закипал, ему хотелось умереть, чтобы больше никогда не думать. Чтобы с сердца пропало такое болючее клеймо «предатель». Ещё бы чуть-чуть и хозяин лавки завыл волком, но всё это время молчавшая Венди вдруг заговорила. — Не кричите, прошу вас… Голова раскалывается, — Венди схватилась за голову и не сильно сжала её, дабы хоть немного унять головную боль. Мужчины обернулись на жалобную просьбу девушки. Джордж, наконец оторвавшись от перепалки с мужчиной, побежал к дочери. — Венди, дорогая, что с тобой? — Мэри, которая сидела рядом с девушкой, приобняла дочь за плечи, немного прижав её к себе. — Мама, голова очень болит, такое чувство, что она сейчас взорвётся. Я больше не могу терпеть, — на глаза мисс выступили слёзы, — мне б-б-больно… — с этими словами она ещё сильнее сжала пальцы, но через миг опустила руки, словно боль прошла. Немного отдышавшись, Венди вытерла солёные дорожки со щёк, поднимая глаза к окну напротив. Красота, которую она увидела за окном, поразила до глубины души. И без того голубые радужки, стали ещё более глубокими, приобретая тёмно-синий оттенок. Губы, растянутые в лёгкой улыбке, налились красной краской, а щеки побледнели. Девушка стала похожа на фарфоровую куклу — такая же красивая и хрупкая. Вен протянула тонкую и изящную руку в сторону окна. — Как же это красиво… — рука резко опустилась, а сама Дарлинг, улыбнувшись шире, потеряла сознание. Мэри и Джордж кинулись к ней, поднимая на Голда обеспокоенные взгляды. Тот в свою очередь выставил руку вперёд, одним жестом давая понять — «Всё в порядке, она устала, ей нужен отдых». Пока Дарлинги устраивали Венди в кровати поудобнее, Голд, отвернувшись от них, подошёл к окну. В свете жёлтых фонарей, которые недавно осветили ночные улицы, с неба белыми хлопьями падал снег, устилая прогретую солнцем землю пеленой…

***

      Поднявшись обратно к себе, юноша не увидел Феликса. Видимо тот ушёл, не желая причинять неудобств. Питер подумал, что это как раз тот случай, когда можно «попутешествовать». Провалившись в дымку небытия, Питер сразу же отправился «в гости» к Дарлинг — его белокурой пташке. Ожидая увидеть Венди в полном здравии, думая, что она уже пришла в себя, он смог лицезреть лишь её безвольное тело, безмолвные губы и два закрытых от мира океана глаз. Она выглядела так хрупко. Казалось, одного прикосновения будет достаточно, чтобы обратить её в мелкие крупици тусклой пыли. Собрав все это воедино, он понял — Венди ещё не очнулась. » — Что ж, жаль её», — пролетело в голове у Питера, но он тут же опомнился. Его называют королём, а королям чужда жалость. Как любил говорит сам Пэн: » Если король всех жалеет и прощает, не отдавая указ о казни, то найдётся тот, кто не пожалеет короля и, обвинив его во всех грехах, отрубит ему голову самостоятельно! » Питер самодовольно улыбался, вспоминая собственные высказывания, которыми награждал Феликса, но очень быстро опомнился, припоминая зачем он здесь. Возвращая свое внимание к Вен, парень невольно дёрнулся в сторону. Причиной столь странной повадки стал Голд, который подошёл осмотреть девушку. Что ж… Питер не думал, что они так скоро встретятся. Не думал, что тот маленький сорванец, который превратился во взрослого, уже седого, мужчину, заставит его вспомнить тот злосчастный день. И нет, это не сожаление о содеянном. Нет, всего лишь остатки совести. Воспоминания сами лезли в голову, но Питер пересилил желание утонуть в них, ровно в момент, когда Голд поднял свои карие глаза, на стоящую впереди «тень». » — А глаза ведь мамины…», — подумал парень, решив уйти оттуда, ведь он прекрасно знал — Румпель его заметил, почувствовал. В последний раз взглянув на Вен, сверкнув глазами, он покрылся зелёной дымкой, оказываясь в родной хижине. Парень вдруг почувствовал, что он дома, на острове, который стал ему родным, а его жители стали ему семьёй… Семьёй, от которой он поспешно отказался много лет назад. Наверное за долгое время, Питер захотел поговорить с кем-то, излить душу, так сказать. Неожиданная встреча сильно расстроила его, ему было необходимо прийти в норму. Да, чего он точно не ожидал, так это появления Голда, ещё и рядом с Дарлинг. «Что ему нужно от бедной пташки?», «Может он всё узнал и хочет помешать мне?» — эти и ещё сотни вопросов летали в голове у юноши, мешая думать здраво. Иногда парню казалось, что судьба просто шутит над ним, заставляя думать, что он в этой игре главный, на самом деле ставя его под первый удар, ходя словно пешкой. Как бы то ни было, Пит знал только одного человека, которому мог бы высказать всё, что накопилось за это долгое время. — Феликс! — Питер крикнул настолько громко, насколько мог. Он ждал минуту, две, три. Они показались ему сущим адом… Такие длинные, будто идут не минуты, а года. Хотя быстрее расстаться с этой преисподней, Питер собирался закричать снова, но в дверях показалась знакомая фигура. — Фел! — из уст Пэна имя парня прозвучало максимально чёрство, хотя Питер пытался вложить в интонацию больше ласки и доброты, но… Увы. — Во-первых, какого ты подорвался, когда я сказал тебе отдыхать? — Ой, ну тебя, Пэн. Я чувствую себя лучше и мне больше не нужно валяться в твоей кровати. — специально выделив последнее словосочетание, он состроил хитрую ухмылку, оперевшись о стену. — Это во-первых, а во-вторых? — парень продолжал улыбаться. По виду ему действительно было лучше, по крайней мере бледность с лица прошла. Он осматривал друга в упор, но только сейчас, посмотрев в глаза Пэна, он понял, что что-то не так. Он увидел столько боли, сколько не видел никогда. Ему показалось, что ещё чуть чуть и она прольётся через каёмки глаз, опускаясь на скулы парня, а затем падая, разбиваясь об твёрдый пол. — Так! Мне все это не нравится, — Фел закрыл за собой дверь, подойдя к другу, осел на пол, куда секундой ранее рухнул Пэн. — А во-вторых. 3наешь, — начал Питер, — я даже не знаю, что меня так задело: неподавающее признаков жизни тело Дарлинг или Румпель, которого я увидел впервые, после того, как оставил его… — он замолчал так же резко, как и начал, давая переварить всё сказанное ранее, скорее всего самому себе, чем Феликсу. — Стой… То есть, ты снова уходил из сознания к Дарлинг, не смотря на то, что я просил тебя этого не делать, — с укором произнёс юноша, — но вместо девчонки увидел Румпеля? — Феликс был немного зол на Пэна за нарушенное обещание, но увидев потерянные глаза парня, сменил свой гнев на милость, — Питер, послушай, — он дружелюбно улыбнулся, попутно ложа руку на плечо Пита, — ты видно очень устал, ещё и Венди, как я понял, не в очень хорошем состоянии, тебя все это подкосило, тебе просто причудилось. Пойми, рядом с Дарлинг не мог находиться Штильцхен, — все ещё держа руку на плече парня, тем самым удерживая его на месте, спокойно произнёс Фел. — Нет! — резко ответил тот, — ты не понимаешь, я действительно увидел именно его, или ты думаешь, что я не узнаю этого сорванца? От одного вида его седых волос меня покоробило! А эти карие глаза… Он так похож на Фиону… Фел, что он делал рядом с моей пташкой? Он же все испортит! — Питер по-детски обиженно надул губы и уткнулся носом себе в колени. Феликс, все это время слушавший Питера, почувствовал, как где-то внутри него образовался ком, а дыхание участилось, и все это из-за обычных слов — «рядом с моей пташкой». Парня не на шутку раздражали произнесённые слоги, но злиться на Пэна он не мог. Как можно злиться на него, если сейчас он ведёт себя, как ребёнок? Ох уж этот Пэн… — Питер, послушай меня! — уже серьёзно начал парень, — ты наш король, а короли не проигрывают! Ни один человек, будь то маг или простой смертный, не сможет помешать тебе в твоих планах! Я дал тебе тогда слово — Венди Дарлинг появится на острове! И я костьми лягу, но сдержу его, нужно лишь немного подождать… — он улыбнулся ещё шире, но тревога все же смогла отразится в глазах, — давай ты не будешь больше следить за Дарлинг, этим займусь я. А ты пока отдохни, тебе нельзя так волноваться — сердце… — голос Феликса немного дрогнул и, чтобы скрыть это, он прижал Питера в объятия, как не странно, но Пит на них ответил, поддаваясь вперёд, в тёплые объятия. — Да, ты прав, — Райдер почувствовал горячее дыхание в области уха, и он мог поклясться, что готов сидеть так вечно, лишь бы дыхание не пропадало, но Питер всё же решил разорвать объятия, — Помнишь мы когда-то говорили о том зачем мне Дарлинг? — от упоминания Венди Райдер закатил глаза. — Помню. — согласно протянул тот. — Ты знаешь, что моё сердце слабнет. Ты не глупый парень, Фел. Я прекрасно знаю, что ты уже давно провел все нужные параллели. Так вот, Венди — неотъемлемая часть пророчества. Я доверяю тебе доставить её сюда в полной целости и сохранности. Я знаю, что ты меня не бросишь и не предашь. Займись этим, пока я не умер, — почему-то с улыбкой на устах, говорит Питер. Он смотрит на Райдера, а в душе понимает, что ближе и роднее него, никого нет и никогда не будет. Феликс ему больше, чем друг. Он ему, словно брат. — Спасибо, что рассказал мне. — в голосе звучит серьёзность. Последние слова его не порадовали, а даже немного разозлили. — И, Питер, — парень подал руку Пэну, поднимая того на ноги, — чтобы я больше не слышал от тебя таких слов! Умирать он собрался. — голубые глаза сверкнули прохладой. — Дожили, — улибнулся Питер, — теперь ты меня отчитываться будешь? — зелёные глаза смотрели в голубые, постепенно согревая их взглядом. Феликс опустил голову, якобы показывая, что слова Питера он воспринял буквально. — Нужно будет, значит буду. Ляг, отдохни, а я пока наведаюсь к Руфио, спрошу, как там поживает наш гость, — Райдер подтолкнул Питера к постели, куда тот просто рухнул, словно балласт. — Хах, видел бы нас кто-то со стороны. Король Нетландии и его правая рука укладывают друг друга отдыхать. — немного истерично засмеялся Питер, а после серьёзно добавил, — Обещаешь вернуть сюда Венди? , — пропустив первое заявление мимо ушей, Феликс согласно кивнул. — Клянусь, — одними губами проговорив клятву, он вышел из хижины. Свежий воздух, на пару с лёгким ветром, пощекотал бледную кожу парня, заставляя его прийти в себя, но натянуть маску безразличия ему не удалось. В порыве он просто обернулся на окна, пролепетав в пустоту: — Да я ради тебя горы сверну, но ты будешь жить… — развернувшись на одних пятках, он почувствовал лёгкий холодок на открытых участках рук. Посмотрев на небо, он увидел белые пушинки, которые, резвясь в потоке ветра, падали на землю. Феликсу осталось лишь улыбнуться. — Снег… Как же давно я тебя не видел, — парень стоял, пока белые небесные цветы покрывали его с головы до ног, заставляя кожу на руках и шее покрыться мурашками, а щёки налиться румянцем. Он просто стоял и наслаждался моментом, пока его не осенило и догадка, что пришла в голову юноши, вызывала волну животной паники. Вспомнив, что Пэн дал ему мешок с пыльцой фей, парень осыпал себя и взлетел. Он мчался на столько быстро, на сколько вообще мог себе представить. В голове крутилась только одна мысль » — Прошу, только не это… », а паника начала подступать к горлу. Наконец, увидев каменный череп, парень прибавил скорости, залетев в пещеру. Полный решительности, он отправился в главный зал. Как только он ступил на порог, его пробрало крупной дрожью — часы, что стояли перед ним, пустили огромную трещину, а песок будто сыпался в сто раз быстрее. «Нет, нет, только не это. Ведь не время ещё…» проносилось в голове Райдера, ему просто не хватило сил держать всё в себе — ужас и паника охватили его. Он решил выпустить их — Феликс закричал. Этот крик можно сравнить только с рыком раненого льва, который теряет своего львёнка. Боль и смятение в миг окутали душу, въедаясь в сердце, заливая его чёрной смолью, пытаясь сделать каменным, но у них не вышло. Юноша слишком боялся потерять Питера, не мог оставить вместо сердца камень. Чувства взяли вершину душевного Олимпа и по щеке парня потекла слеза.       Закрытые глаза. Тьма. Омут голубых глаз отуманен, но все же соображает. Последний взгляд на часы. Единственная мысль в голове. Снег и трещина значат лишь одно — Питер, медленно, но верно, приближается к смерти.