***
Сторибрук. На улице царит всепоглащающая темнота — ночь. Улицы города залились светом от фонарей. Дома томно стояли, будто вовсе не жилые, но в один миг, вновь приобретая жизнь, когда в одном из окон загорался свет. Дом мэра города не стал выделяться среди других, тоже приняв вид ухоженого, красивого, но не жилого дома. Внутри, как и снаружи, царила кромешная темнота, таящая в себе множество тайн и, наверное, даже кошмаров. Комната на втором этаже находилась в полумраке белых стен, защищая своей дверью самое дорогое сокровище Реджины. В комнате спал маленький мальчик — Генри. Он и есть самое дорогое сокровище нашего мэра. Малиш — единственный сын Реджины. Ради него она готова на всё, даже на убийство. Сам Генри не подозревал, что через годы будет готов на все ради другой. Сейчас мальчик спокойно спал у себя в кровати, смотря 10 сон. В этот момент комнату залил красный свет от луны. Но, как не странно, Генри совершенно не беспокоило это странное свечение. Весь город мирно спал, ожидая нового дня, который унесёт вчерашние дела, и надеясь на спокойную ночь заслуженного сна. Как оказалось, ждали они этого зря. В небе на миг появилась зелёная вспышка, сопровождающаяся очень громким звуком хлопка. Через секунду она пропала, после чего стало тихо, как в гробу. Город замер на несколько секунд, после чего загорелся от света из окон домов. Дом мэра так же не упустил шанс заискрить светом — в комнате мальчика загорелась лампа. Малыш поднял сонную головку с подушки и открыл голубые глазки, из который в тот час полились слезы, причиной чего послужил шум на улице. Что можно ожидать от ребёнка, которому 5 лет, в такой ситуации, если и взрослые успели неплохо так испугаться, а некоторые ещё и обрести пару седых волос? Генри плакал так громко, что его можно было услышать с улицы, но мать не слышала. Реджина спала у себя в постели, но спокойным этот сон назвать было нельзя. Её мучал кошмар, который настигал женщину на протяжении всех 5 лет. В голове прокручивалась одна и та же сцена: мать, любимый, кровь. » Вот Реджина уже бежит к своему любимому конюху Дэниелу. Это была любовь всей её жизни. Он был красив, умён, как для конюха, даже слишком, но главное — он её любил, очень. Их любви не могли помешать ни злость королевы, ни зависть принцессы, впрочем, они думали, что только смерть в один день могла их розлучить, но им только казалось. Реджина в припрыжку подошла к двери конюшни и постучала 3 раза, как они и договорились. — Дэниел, — негромко позвала она. — Дэниел, это я — Реджина. Выходи я одна. — девушка немного отряхнула одежду и поправила тёмные, как смоль, волосы, которые туго сидели в косичке. Наконец за дверью послышался шум, а потом шаги. Дверь открылась, а за ней стоял парень. Реджина взвизгнула и, быстро подлетев к парню, вцепилась в него, обвив шею руками. Дэниел охотно подхватил девушку, после чего их губы сомкнулись в нежном поцелуе. Парень посмел прервать этот нежный поток чувств первым. Он очень любил свою, как парень её называл, принцессу. Ему всегда было мало Реджины, но именно сейчас разум толкал его на более разумные поступки, которые ставили вулканические порывы чувств позади. Юноша понимал, что если их кто-то увидит, то это сразу же будет доставлено Её Величеству, чего конюх очень не хотел. Ему было плевать на то, что могли сделать с ним, ему была важна участь Реджины, которая не сможет противостоять напору матери. Как только юноша прервал поцелуй, на него устремили свой непонимающий взор пара карих глазок. Девушка наигранно надула губки и ткнула парня в плечо. Дэниел лишь ухмыльнулся и, ослабляя хватку, посмотрел на неё. — Реджина, что ты делаешь здесь именно сейчас? Нас могут увидеть… — парень тоже надул губы, смотря на свою любимую более серьёзно. — Ты понимаешь, что нам за это будет? — вновь подумав о последствиях, ему стало страшно за судьбу его маленькой принцессы. Он опустил свои глаза. Девушка в свою очередь прижалась к парню ближе, начав быстро лепетать: — Дэниел, я соскучилась и не могла дождаться вечера. Так хотелось увидеть тебя, что я после верховой езды побежала сюда. Можно подумать, что ты не рад меня увидеть. — девушка провела по щеке Дэниела, заставляя его опять посмотреть на неё. Парень поднял опущеные глаза, на лице появилась самая искренняя улыбка, которая вообще существует. Он ласково взял руку девушки в свою и поцеловал её. — Прости, моя принцесса, я не хотел тебя обидеть. Просто, ты же знаешь, как ко мне относится вся королевская династия. Если кто-то нас увидит — не сносить мне головы, — парень, будто почувствовав дискомфорт в горле, потёр его рукой. От Реджины не укрылось переживание парня и она поспешила его успокоить. — Уверяю тебя, что никто не узнает. Об этом я позаботились, — на лице Реджины появилась хитренькая улыбка. Дэниел, смотря на девушку, улыбнулся ей в ответ. Её поднесённый настрой заставлял его улыбаться. Парень, продолжая смотреть в глубокие глаза своей любимой, не замечал ничего вокруг. Девушка же в свою очередь положила свои тёплые ладони на красные щёки парня, притянув его лицо ближе, соприкасая их губы в пламенном поцелуе. Дэниел притянул принцессу ближе, так что между ними не осталось свободного пространства. Они тяжело дышали, но были не в силах оторваться от друг друга. Казалось, что этот поцелуй продолжится вечно, но… Дверь конюшни легко отворилась и на пороге постала фигура Её Величества. Пара не заметила королеву, что стало их роковой ошибкой. С хитрой улыбкой на устах, Кора ступила на встречу к дочери и конюху. — Дорогая Реджина, я не думала, что ты опустишься до такого жалкого уровня… — Кора разочарованно глянула в карие глаза принцессы, когда та в испуге отпрянула от юноши. — Матушка, это. Я не… — девушка не могла сконцентрироваться на своей мысли и плела всё, что только вылетало из её отрешённого разума. После невнятных попыток, она замолчала. Дэниел так же молчал, взявши девушку за руку, спрятав её себе за спину. Королева не торопила дочь, терпеливо ждя пока та придумает, как ей выкрутиться. Стояла мёртвая тишина, которая угнетала, ещё больше загоняя всех троих в раздражение, которое пробирало до костей. Наконец, собравшись с мислью, Реджина выдавила из себя всё что могла сказать. — Как ты узнала, что я здесь? Ты шпионишь за мной? — она отвела взгляд от пронзительных чёрных зрачков. — Милая, неужели ты забыла, что даже у стен есть уши? Это мой дворец, мои правила, а значит — мои люди. Хотя их помощь мне не понадобилась, ведь ты не явилась на урок этикета. Ты совсем глупа, если думала, что сможешь от меня это утаить, — женщина расхохоталась. — Ты правда думаешь, что я позволю тебе быть с каким-то конюхом? Вздор! Это не позволительно, я не позво. — королева была нагло перебита. — Простите меня, Ваше Величество, но вы не думали о том, что мы любим друг друга? — парень сдвинулся с места, подойдя к королеве немного ближе, но она не дала ему подойти в притык, отгораживаясь выставленой вперёд рукой. — Дорогой мой. — женщина начала, — меня это не волнует. Ты — не пара моей дочери и никогда ей не станешь! — Мама! — девушка подошла к матери, взяв её за руки, заглянула в глаза, — Я люблю его, а он — меня. Я счастлива с ним, он моё счастье, ты же всегда говорила, что для тебя самое важное — счастье твоих детей. — Говорила, — Кора крепко сжала руки Реджины, — но он не твоё счастье! Ты невеста короля Леопольда, ты станешь королевой — вот твоё счастье! И я позабочусь о том, чтобы тебя никто от этого не отвлекал, — Кора махнула рукой и Реджина застыла на месте, а королева в один миг оказалась возле Дэниела. Женщина подняла свою руку, та в свою очередь залилась красным цветом, отблескивая во все стороны жёлтым свечением. Увидев сие представление, Реджина забилась в истерике. Она прекрасно понимала, что сейчас происходит, и что это последний раз, когда она видит Дэниела. — Мама, нет! Прошу тебя, оставь его! Не делай этого, умоляю! — Реджина пыталась вырваться из круга магии, но все попытки не увенчались успехом. — Реджина, дорогая моя, я делаю это исключительно для твоего блага. Спасибо мне ещё скажешь. — Кора отвернулась от дочери, больше не обращая внимания на её мольбы, уговоры и истерики. — Что вы с ней делаете? Отпустите её! — Дэниел хотел прорваться к своей любимой, но королева остановила его. — Прости меня, Дэниел, но я хочу, чтобы моя дочь была счастлива. Ты мне мешаешь, прощай! — она посмотрела в голубые глаза парня, которые ничего не понимали. — Ваше Величество, я ничего не понимаю, почему она пла… — парень не успел договорить, как королева проникла в его грудную клетку, сжав там сердце, быстро вытянула. Он закричал от боли и ужаса. Внутри обжигало и ныло, а место, где только что было сердце, отдавало пустотой. Дэниел не мог понять, что же он плохого делает, за что такое наказание. Ужас переполнял парня, ведь его сердце находилось в руке королевы. Он присмерти, а Реджина бьётся в истерике. Даже сейчас ему жалко именно любимую — она такого не заслуживает. Кора всё так же стояла с сердцем в руке: оно пульсировало, обливаясь алой жидкостью, которая тоненькими и грациозными струйками лилась на зелёную траву, а женщина просто смотрела на то, как парень загинается от боли, задыхаясь собственной кровью. — Против меня никто и никогда не пойдёт. Не посмеет! Прощай, Дэниел Колтер, — после этих слов, женщина сжала сердце парня в кулак и оно превратилось в пыль. В тот момент глаза Дениэла стали стеклянными, он осел на землю: парень больше не шевелился, не дышал, не кричал от боли. Он просто был мёртв. Кора раскрыла кулак, откуда в секунду вылетела пыль и развелась ветром. Сзади королевы послышался истерический, можно даже сказать психический, крик её дочери. — ДЭНИЕЛ! НЕТ! ЗА ЧТО? ДЭНИЕЛ!..» — ДЭНИЕЛ! — Реджина проснулась от собственного крика вся в слезах. Её мать убила Дэниела, навсегда убив часть её души. Сердце бешено колотилось, а разум отказывался забывать то, что так мешает жить своей обладательнице. По лбу стекали холодные капельки пота, а душа терзалась в агонии. Реджина будто пережила всё заново, поэтому сидела тихо, изредка поглядывая в разные стороны, словно за ней кто-то следил. В порыве сна, она не слышала ничего, исключением не стал и плач ребёнка. Именно он и привёл женщину в себя, она побежала в соседнюю комнату. Открыв дверь, Реджина увидела своего маленького сына, который заливался плачем, но увидав маму, он перестал плакать, лишь жалобно застонал: — Мама, мамочка! Мне приснился страшный сон, — Генри подбежал к матери и попросился на руки, — во сне мне было больно, в груди кололо. Какой-то мальчик вырвал мне сердце! — Генри опять залился плачем, придвинувшись ближе к матери. Та в свою очередь прижала его ближе, зарываясь в его волосы цвета каштан. — Всё хорошо, Генри… Это всего лишь сон. Никто не посмеет и пальцем тронуть, я не позволю! — Реджина ласково поцеловала сына в макушку. — Мамочка, — малыш поднял свои карие глаза, — можно я посплю с тобой? Мне страшно… — мальчику было так уютно рядом с мамой, что он не хотел оставаться в комнате один. — Конечно можно, дорогой, идём, мне рано вставать завтра, — женщина широко улыбнулась, прижав сына ещё крепче. Генри улыбнулся маме всеми 28 зубами, а заплаканные глаза изучали свет. Крепко-крепко обняв женщину, мальчик направился в комнату матери. Реджина посмотрела сыну в след, после оглянувшись, поднялась с кровати и поплелась к себе, закрывая дверь в комнату залитую лиловыми красками. Конечно же от Реджины не утаился страшный свет луны. Это ещё больше напугало её, ведь она прекрасно понимала, о чём говорил сын. Самое страшное то, что женщина, так же как и Питер, знала о пророчестве и понимала, что сердце переисполненое верой живёт именно в её сыне. Миллс знала, что ей придётся защищать сына, но она не думала, что так быстро…***
В доме Мистера Голда все ещё присутствовали Дарлинги. С момента, как мужчине стало плохо, прошло уже много времени. На улице наступила ночь, а Голду не становилось лучше. Он просто лежал, не сидел, в кресле, пытаясь быть в сознании. Мэри и Джордж вышли на улицу и говорили о своём, оставив следить Джона за тремя людьми, которые не в состоянии позаботиться о себе сейчас: Венди все ещё лежала, не подавая признаков жизни, Голд, напротив, пытался делать все возможное, чтобы подавать эти признаки. Майкл же просто был маленьким мальчиком, который устал. Ничего не предвещало беды и парень, вроде как, даже справлялся с поставленной задачей. В упор смотря в окно перед собой, мальчик услышал Голда. — Мистер, подайте мне стакан с водой, пожалуйста, — Голд потянул руку в направлении стакана. Джон не сразу отвиснул от своего «увлекательного» занятия. Когда же мужчина окликнул его во второй раз, до Джона все-таки дошло. Парень встал и ровными шагами приблизился к тумбе, на которой стояла вода в стакане. Взяв его, он просто отнёс жидкость Голду. Тот, в свою очередь, поблагодарил Дарлинга, разрешая вновь зависнуть в темноту за окном. Так проходит ещё пара минут, пока луна не выходит из-за туч. Темнота за окном резко освещается красным, а ещё через секунд 10, весь Сторибрук просыпается от громкого хлопка. Джон подрывается со своего места, подбегая к Майклу, который скоро заплачет. Посмотрев на Голда, парень ловит его движения, как в замедленной съёмке: тело мужчины бездыханно падает с кресла. Вода, которая, была в стакане, что был в руке Голда, полетел вниз, на пол, розлившись огромной лужей по ковру. В комнате царила секундная тишина, которая ощущалась вечностью. Не зная, что делать, Джон хочет позвать родителей, но они сами вбегают в комнату. Оба перепуганы не на шутку, а увидев происходящее в комнате, вообще выпадают на секунд пять из реальности. Мига им хватает для того, чтобы прийти в себя. Мэри бежит закрыть шторы, а Джордж подбегает к Голду, пытаясь привести того в чувство, снова поднимая тело на кресло. Три пары глаз бегают от девушки к мужчине. Первая лежала на кровати, покрытая белой пеленой. Её блондинистые волосы спадали Дарлинг на лицо. Никаких изменений. Мэри с сыновьями окончательно устремили глаза на бездыханного мужчину и только тогда все поняли масштаб трагедии. Положение всех находившихся в комнате было хуже некуда, если говорить откровенно. — Голд! Эй, очнитесь! — Джордж всеми силами пытался «включить» мужчину. Его переполняли разные эмоции, но на лице выражалась только тревога. Немного теряя контроль над своими действиями, Дарлинг начал трясти Голда, наверное думая, что так эффективнее. Это не помогло, вот от слова совсем. Мистер Дарлинг от безысходности оглянулся на жену и детей. Мэри, опустившись на колени, крепко обнимала Майлка. Джон же стоял поодаль и смотрел на отца. Джордж повернулся к мужчине и стал трясти его ещё сильнее. Действиями управляли эмоции, но никак не голова, в которой крутолось одно слово — «несправедливо». Секунда времени и голову Дарлинга начали переполнять другие мысли, ему казалось, что ещё немного и он будет готов разнести здесь всё до щепки. Серьёзно, взгляд не выражал ничего хорошего. От непоправимого его остановила рука на плече — Джон подошёл к отцу и негромко, почти шёпотом, произнёс над ухом: — Папа, успокойся пожалуйста! Так ты делаешь только хуже. Помнишь зачем мы приехали сюда? Она явно не будет в восторге увидев тебя таким. — Джон посмотрел на сестру, не сдержавшись, отошёл от отца и сел рядом с ней. Он убрал с её лица золотую прядь. Казалось, парень только сейчас понял, каким дорогим человеком для него была Венди. Сейчас он готов был поверить в любые сказки, которые она читает. Да вообще во что угодно, если она сама ему об этом расскажет. Джон наклонился над её ухом, попутно пытаясь сморгнуть выступившую слезу. — Мы любим тебя, Венди! Я верю, что ты проснёшься и всё будет, как раньше… — мальчик сглатывает тяжёлый ком в горле. Секунда тишины и унылое молчание, замедляющие стук сердца. Миг. — Я тоже вас люблю, Джон… — мёртвые, на первый взгляд, губы зашевелились, а глаза открыли свой голубой взор…