Повышаю ставку

      «Тараторщик» вел нас по темному коридору, что лишь слабо освящался старыми лампочками. Комнат было много, некоторые из них завалены, а в некоторых стояли стулья. Странно, что нет никого вокруг. Паренек завел нас в еще один поворот, в комнатах которого стояли двери. Похоже, мы близко. Я продолжал держать пистолет у его виска, на всякий случай.       — Вот, в этой комнате Диана, а в той— Эмиль, — шепчет он и указывает на двери. Я поворачиваю голову и вижу недоверие на лице Сударя, показываю ему головой в сторону, где, по словам «тараторщика», должен быть Эмиль. Никита махает рукой и все же идет в ту комнату.       На дверях был замок и ручка, сами они были из металла и выражали большой возраст. Ржавчина пронизывала их насквозь, не давая шанса на жизнь. Сударь прикоснулся к самому простому замку, отворил железный прутик и приоткрыл дверь. На его лице все еще было недоверие, смешанное с тревогой. Дверь чуть скрипнула, выпуская темноту. С комнаты послышался голос, это был Эмиль.       — Тебе нужна помощь? — тихо спрашивает Сударь, заходя внутрь. Я решил тоже заглянуть в комнату и повел за собой «тараторщика».       — Нет, сейчас встану, — кряхтит Эмиль. В обволакивающей тьме было видно силуэт парня, он встал с пола при помощи Сударя, на лице была ссадина.       — Сударь, выводи его к машине и жди меня там, — шепчу я. Слишком много людей может сделать проблемы.       — Хорошо, — и он помогает Эмилю идти, левая нога хромала. Я прикрыл дверь, где сидел Эмиль, и обратил внимание на отсутствие куртки. Х-м.        Парни пошли вдоль коридора, заворачивая направо. Нужно быстрее уматывать. Я потянулся к замку, где должна сидеть Диана, отворил его. Сердце бешено стучало, силясь выйти из грудной клетки. Толкаю такую же железную дверь и вижу темноту. Здесь было темнее, чем у Эмиля. Поворачиваюсь к «тараторщику», замечая оценивающий взгляд, будто чаша весов шаталась из одной стороны в другую. А потом остановилась.       И паренек вырвал мою слабую хватку около его шеи, толкая меня в комнату. От неожиданности я теряю равновесие и падаю на бетонный пол. Дверь с громким хлопком закрылась, как и замок у ее ручки. Я в ошеломлении смотрю в темноту, где должен стоять ржавый вход.       Сука. Гребанный ты предатель. Даже пистолет забрал! Блядь!       Поднимаюсь и со всей силы толкаю плечом дверь. Но они даже не двигаются.       — Дим, прости, но после такого он мне даст больше денег, — произнес трясущийся голос из-за двери.— Лучше скажи друзьям, чтобы ехали, если они узнают— их тоже поймают.       От злости еще раз ударяю плечом о двери. Сука! «Тараторщик» ушел, а мои друзья остались там. А если их тоже поймают? Тогда пиздец будет нам всем и мы не выберемся! Пусть лучше они возьмут еще кого-нибудь с собой и подготовятся лучше… Я приподнял руку к уху.       — Парни, я в ловушке, езжайте побыстрее отсюда, ибо некому будет спасти Диану.— произношу я хрипло. Пусть хоть их не заберут.— Подготовьтесь лучше, возьмите еще кого-нибудь с собой и…       В наушнике зашипело, Сударь что-то сказал про батарею и про скоро.       — Блядь! — хриплю в голос. Теперь мы потеряли связь! Да я не договорил даже!       — Дима…— звучит из дальнего угла комнаты удивленно. Тихо, еле слышно. Лиса…       Мои глаза начали привыкать к темноте, и уже через пару секунд я упал прямо на колени перед ней, утихомиривая пыл. Диана опиралась об стенку, поджав под себя ноги, я видел лишь силуэт, и даже представить не мог ушибы и побои.       Приподнимаю легкое тело и усаживаю ее к себе, обхватывая руками холодную спину. Ее ледяные руки окольцовывают шею, и даже сквозь штаны я ощущал промерзшие лодыжки.       Боже мой, Лиса…       Я тяну края куртки на ее спину, усаживаю удобнее на своих бедрах, чтобы согрелась… Еле уловимый аромат вишни на секунду успокаивает меня. Диана тряслась.       Черт возьми, она промерзла до нитки! Я кладу подбородок на голову девушки, и она сильнее укутывается в меня. Сердце забилось сильнее из-за ее мучений. Блядь! И как ее вытащить отсюда?!       — Лиса, — хрипло шепчу.— Я вытащу тебя отсюда, обещаю.        Ее подбородок продолжал цокать в ритм моего сердцебиения.       — Я уже столько надумал себе… Боже, Лиса…— продолжал хрипло шептать я и поцеловал в макушку.— Прости, что я не успел приехать…       — Дима… Ты не виноват…— она подняла голову, и я лишь слабо видел светящиеся зрачки глубоких глаз. На правой скуле ушиб, подбородок разбит, а кровь уже успела запечься. Блядь…       — Диана…— я потянулся одной рукой к ее лицу, стараясь не задеть рану, и ощутил бархатистую кожу.— Тебе не больно сидеть?       — Я… почти не чувствую ногу, мне кажется, она сломана… И еще живот… болит от синяков. Славно, что хоть ребра целы…— чуть смеется в конце. Я лишь чувствую ярость на тех, кто это сделал, она поднялась по сосудах, кипит и пытается вырваться наружу. Я убью того урода…       — Прости меня, лиса…        Диана обхватывает промерзшими руками, полные ссадин, мои скулы, по теплому смотря в глаза. Честно, я готов на все ради нее, и ради того, чтобы она смотрела на меня так же тепло, как сейчас, чтобы она была цела и невредимая, чтобы была счастлива.       Масленников, мы влипли… Влипли в эти глаза, полны вишневого сорта, в губы, что сейчас были обкусаны до крови, и в ум этой девушки, что всегда знает ответ.        Масленников, ты влюбился по уши.        Диана, я влюблен в тебя…       — Можно я сотру с твоих уст эти слова? — тихо спрашивает она. Клянусь, Невская сводит меня с ума. Глаза сверкнули от близости.       — А можно я сотру с твоих печаль? — шепчу. Не смотря на всю безысходность, что мы излучали, я хотел подарить хоть каплю надежды. Покрепче обхватываю курткой талию девушки.       — Можно…— обрывисто произносит Диана, но я не дослушиваю и впиваюсь в ее мягкие губы.        Она заводит руки в мои волосы, а я ощущаю потребность в этой девушке. Еле слышу тихий вздох от моей резкости. Дрожащие губы начали неистово отвечать мне, посылая вспышки молний. Клянусь, я почувствовал огонь внутри. Мы целовались так, будто время и обстоятельства позволяли нам встречаться, как встречаются влюбленные. Сначала нежно, а потом с напором, я встречался с ее языком, облизывал нёбо и наслаждался ощущениями. Невская, ты сводишь меня с ума. Сквозь тишину я слышал лишь наши сердца и тяжелые вздохи. А потом ее жаркий гул шепота между поцелуем:       — Масленников… в этот раз я не играю…       — Я и в тот раз не притворялся…— выдыхаю в ее мягкие губы.        Диана сильнее зарывается в мои волосы, а я ближе подтягиваю ее за талию, стараясь не задеть ноги. Что же ты со мной делаешь… Неистовые поцелуи продолжались, кажется, от былой нежности не осталось и следа.       Вдруг мы услышали шаги из коридора. Вдвоем остановились, встречаясь светящимися глазами, тяжело дышали. Мне так нравятся ее блестящие губы от поцелуев.        Замок заскрипел, как и дверь, что открылась. Я снимаю куртку, накидываю на Диану и встаю, оборачиваясь к двери. Там стоял лишь один— Паша, но на лице ни тени улыбки.       — Здравствуйте, голубки, — заскрипел зубами он. Ревнует? Сжимаю от злости кулаки.       — Можешь даже не рыпаться, — приподнимает он руки, в правой пистолет. В другой истории такой жест назвали бы «сдающийся».       — Чего тебе нужно? — рычу, скрепя зубами. Я был готов накинуться на него, но тот пистолет в руках не давал сделать лишнее движение. Напряжение в руках нарастало. Я хоть и первый раз его вижу, но уже готов размазать по стенке. На мои слова он лишь закатил глаза, покрутил тот гребанный пистолет и открыл грязный рот.       — Нужно, чтобы она заплатила за все, что сделала! — он в ярости, как и я. Паша выплевывает слова, холодно смотря мне в глаза.       — Да что она сделала тебе? — также отвечаю.       — Что? — он саркастически ухмыльнулся, приподнял руку к лицу и зажал переносицу.— Ты хоть немного про нее знаешь?        Я нахмурился.       — Так ты ничего не знаешь? Надо же, Диана, ты не изменяешь традициям! — воскликнул Паша.       Диана продолжала сверлить его яростным взглядом, в нем было все, кроме страха. Я видел ее во всяких ситуациях, эмоциях, и мне не так важно прошлое девушки, если я верю ей сейчас. Но он заставил меня задуматься.       — Мне так захотелось посвятить тебя в историю! — вдруг радуется Паша. Недоверчиво оглядываю состояние этого парня. Он точно сдвинутый.       — Паша…— предостерегает его Диана тихим голосом. Я лишь растерянно смотрел то на нее, то на ублюдка. Почему… она скрывает что-то? Этот ублюдок хмыкает и начинает.       — Так вот, слушай. Спустя пару лет после смерти матери мой отец влюбился в свою секретаршу. Долго они мутили, встречались, но потом решили съехаться. Как оказалось, в этой женщины была дочь… На тот момент Диане было 15, а мне на каких-то два больше, — он смотрел больше на девушку, ожидая ее эмоций. Я не уверен хочу ли знать ее прошлое, раз она этого так не хочет. Но Паша продолжал рассказ, вглядываясь в отрицательный взгляд Дианы.— Честно говоря, она мне сразу понравилась, но сучка умела крутить хвостом. Сперва меня не замечала, иногда пугалась, но через годик влюбилась. Обойдемся без подробностей.        Я стоял с сжатыми кулаками.       — Когда родаки уезжали— мы оставались одни, трахались, проводили время. Но потом я уехал учится в Москву, она гуляла по клубам, врала мне и не отвечала на сообщения днями. Тогда я приехал домой, рассказал о наших отношениях, — видно, что это его главная проблема. Он горько усмехался, рассказывая, а я ничего не понимал и лишь ждал заключительного момента. Диана пыталась остановить его взглядом, но он не слушался.— А эта шлюха в это же время напивалась в хлам! И когда она пришла домой— устроила мне скандал про то, какой я мозгоеб!        Паша почти кричал об этом.       — А потом… бросила меня ради… я даже не знаю ради кого! Ты, шлюха, уехала в Москву и даже не сказала причину расставания! Я искал тебя долго! Целых четыре, мать его, года! Ты не звонила даже матери! Скажи, сука, где ты пропадала?! Отсасывала какому-то долбоебу, которого предпочла мне?! — он кричал, громко. А я всматривался в глаза Лисы, не веря ему. Она так его боялась… Шугалась каждого звука, что я бы не поверил, что в их ситуации виновата Диана…       — Перестань обливать ее дерьмом! — рычу на него. Паша обратил на меня внимание, в глазах была горечь, смешанная со злостью.       — Кстати, я вспомнил зачем ты тут! — рычит он и через секунду направляет на меня пистолет. Сука! Меня бесит моя беспомощность. Я яростно гляжу в его издевательский взгляд.— Диана, мне нужно твое «прости», а потом… хотя…        Ублюдок и сам не знает чего хочет. Но я точно знаю, что он любит ее до сих пор. И вряд ли убьет, разве что меня, чтобы манипулировать ею. Значит, в тот раз он переборщил и убежал, струсивши… И это значит, что он хочет вернуть ее… Ну что за пиздец! Никто не захочет возвращаться к душевнобольному! Есть два решения: убить его, или… блядь! Да просто убить его и хватит! Его выражения и действия к Лисе меня приводят в слепую ярость!       — Знаете… как понять чувства к кому-то? Сделать ему больно…— и Паша направляет пистолет на девушку, сидящую около холодной стены.        В миг его палец нажимает на курок, целясь куда-то вниз, а я в панике за Лису бросаюсь под направление пули. Выстрел глушит меня, сбивает с ног, и через секунду я падаю с грохотом на пол. В ушах звучит гул, он шумит как водопады, расплескиваясь по всему телу лужей. Я чувствую теплую руку Дианы на своей груди, она в панике осматривает на наличие раны. Чувствую невыносимую боль в районе правого бедра. Там, где раньше уже ранился. Хочется кричать, но я не успеваю. Блядь, я от боли теряю сознание. *        Нет, нет, нет…       — Что ты сделал? — в панике кричу на Пашу. Я вижу кровотечение в бедре. Сука, сука! А потом вижу, что Масленников потерял сознание. Доктор с меня точно хуевый.        Ублюдок сам испугался. На что он, блядь, надеялся? Прострелить мне ногу? Ради чего? Да я готова собственноручно задушить его!       — Я сделаю что угодно, лишь вызови скорую! Пожалуйста, — молю его, но он застыл в немом испуге. Из дырки, что пуля проделала, разрываю штанину. Учащенно дышу и паникую, стараюсь собраться. Блядь! Дим, не смей, даже не думай!