Повышаю ставку

      — Диана, ты должна поесть! — указывает мне Аля, сидя недалеко от койки. Она очень мило злится, но есть я действительно не хочу.       — Аля-я, я вообще не хочу, — мычу и откидываюсь на больничную койку. Подруга ругается, встает со стула и хитро щурится.       — Сейчас, — резко поворачивается и со злостью выходит из палаты. Выдыхаю и перевожу взгляд на окно.        Уже прошло три дня с того самого момента, как мы убежали из подвала. Хорошо, что Сударь, Эмиль и Чернец приехали тогда «вызволить» нас, может, мы бы никак не нашли какую-то помощь.        Первый снег пошел. Я сразу же оживилась и стала смотреть за падающими снежинками. Легкие, будто пушинки, они спускались все ниже, на землю, что еще не успела покрыться белым шаром. В каждом движении замерзших снежинок скрывалась магия, что завораживала все больше и больше.        Я перевела взгляд на просторную палату, в которой белый цвет был везде. За эти три дня он уже наскучил, а я уже молчу о своей поворотливости.        Я не ошиблась тогда, у меня действительно перелом лодыжки, но из-за того, что я ходила после травмы, наделала себе немного проблем… Теперь там какая-то пластинка, и постельный режим мне обеспечен. Да, ругалась я позавчера долго…        Спросите, что на счет Паши? Ублюдок умер, Дима прострелил ему сердце. Звучит… ужасно, правда? Оказывается, его искали в других городах России, и за это нам ничего не светит, как в целях самообороны.        Позавчера я говорила с мамой и… отчимом, впервые за два года. Он тужит за сыном, с одной стороны мне очень жаль, это действительно страшно… но с другой— не стало бы меня, а потом и Димы.        Весело.        Я очень рада, что жива и избавилась от большущей проблемы в лице Паши. Теперь смогу хоть на улицу выходить спокойно, вернуться в свою квартиру, наслаждаться жизнью, спокойно работать… любить… и быть счастливой.       — Вот! — восклицает резко Аля, забегая в палату. В руках она держала телефон. Жаль, что мой где-то потерялся.       — Что случилось? — спрашиваю, привставая на локтях. Ее выражение лица показывало одну эмоцию: гордость за себя.       — Сейчас! — говорит и подходит, просовывая экран, на котором был звонок:       — Мне тут передали, что кто-то есть отказывается…— хрипло говорит Масленников. Я сразу же улыбнулась, чувствуя внутри теплое чувство к этому мужчине. А голос… Вчера, через медсестру, он передал мне букет, что сейчас стоял на тумбочке около кровати.       Мои любимые белые пионы.       Он где-то отыскал их зимой, лежа на койке, и это безумно грело душу. Такой жест заставил трепетать всех моих бабочек внутри. Масленников заставил их появиться еще позавчера, когда передал записку «Сладких снов, Лисенок». Улыбка расцвела моментально.       — Обедала? — спрашивает низким голосом Дима. Как же я соскучилась за эти три дня… Не думала, что когда-нибудь скажу это.       — Да, — отвечаю так же хрипло. Мне не хватает разговоров с ним. А когда представлю руки, остановившиеся на талии… Я нервно сглотнула.       Аля что-то показывает руками и выходит из палаты.       — Лиса, сейчас уже шесть…— возмущается.— Я так и прибежать могу.       — Ты не можешь, — выдыхаю, смотря на тарелку супа, которого мне совсем не хочется.       — Ну… ты же понимаешь, что когда смогу— то… — он остановился и загадочно хмыкнул.        — То… что? — хрипло спрашиваю.        Масленников тихо посмеялся низким тембром, что отозвался внутри узлом. Черт, как ему удается…       — То, Невская, что я влюблен в тебя, — низко говорит он, чуть ли не мурлыкая. Я прикусила губу сквозь появившуюся улыбку. Он перевернул что-то внутри, сделал во мне революцию, и теперь каждое его слово, каждый знак внимания и упоминание о Масленникове отзывается в сердце теплом, таким трепетным и сладким.       — М-м, так…что сделаешь то? — проговариваю таким же тоном, улыбаясь.       — Дай подумать, хитрая лиса…— хрипло говорит Дима.       А потом зашла Аля, они все-таки заставили меня поесть, но при моих условиях: чуть-чуть. За окном уже вечерело, и время посещения заканчивалось, так что после того, как Аля ушла, мне ничего не оставалось как просто лечь спать. Связи с Масленниковым у меня нет, так что пусть засыпает без «сладких снов». *        Парни навещали меня почти каждый день, в перерыве между съемками, как и Аля. Приехала даже мама с Николаем, привезла фрукты и просидела до вечера. После такого перелома мое полное восстановление настанет не очень скоро, что очень огорчало. День заменялся днем, лежать надоедало, а синяки лишь сделались темнее. Когда я попросила камеру, чтобы посмотреть на себя, то ужаснулась. Всю шею покрывали фиолетовые пятна, с оттенками красного и синего. Это как напоминание о том, что это все было реально, не сон. Мне иногда снились кошмары, где ублюдок стреляет, и прямо перед моими глазами падает Масленников. Тогда я просыпалась в слезах, в панике оглядывалась и засыпала под громкий звон сердца.        Мне не хватает его присутствия.        Аля давала нам поговорить, но этого не достаточно. Нужно больше.        Реальность слишком однотипная. Люди даже не подозревают насколько, только некоторым удается уловить ее особенность за счет присутствия другого человека. Мне как раз не хватало такого.        После того прошло почти десять дней. Вставала я только с медсестрой, и то по нужде. Масленников шел на поправку и рана уже почти зажила. Мне очень не хватает работы, вечного мотора в заднице и бесконечных идей, а от такого лежания задница так точно заржавела.        Около кровати лежали костыли, и я немного начинала ходить, но очень осторожно.        Сегодня Аля купила мне книгу, наконец-то хоть какое-то развлечение. Поэтому целый день я была занята чтением «Крыльев», Кристины Старк. На часах было 22:00, а за окном продолжал идти снег, что очень грело сердце. А я продолжала читать, очень заинтересовавшись романом.        Вдруг из спокойствия меня забрал звук открывшейся двери. Я растеряно посмотрела на нее, удивившись. Медсестры так поздно не ходят. Но как только я увидела мужской силуэт, что прихрамывая начал подходить к кровати— сомнения пропали, а на смену пришло приятное удивление.        Светильник около кровати освещал только зону около него, поэтому эффектное появление удалось.        Масленников.        На моем лице промелькнули тысячи эмоций, а сердце приятно засаднило. Я лишь тихо отложила книгу на тумбу под его приятную улыбку. Масленников подошел ближе, аккуратно открыл одеяло и залез в постель, обдавая меня жаром. Молча.       — Дим, у тебя же шов, — шепчу ему. На что мужчина тихо фыркнул и подсунул меня за талию ближе. Спиной я чувствовала его тепло, а улыбка явилась сама.       — Лиса, я держался как мог, — обжигающий шепот на ухо. А потом он нечаянно коснулся холодной рукой талии, пуская по телу миллионы мурашек. То место сразу же обожглось.— Я скучал.       — Я тоже.       Молчание заполнило нас. Дыхание мужчины на спине пускало мурашки. А потом он положил голову на ключицу, что за эти дни стала виднее. Легкий поцелуй пустил разряд тока. Я резко выдохнула, от чего услышала легкий смешок сзади.       — Почему ты отложила книгу? — шепчет, обжигая кожу.       — Хочу просто полежать.       — Просто…? — а потом целует чуть выше, вдоль шеи.       — Масленников… Мы так не договаривались, — хрипло шепчу, чувствуя жар от влажных губ. Он поцеловал челюсть, аккуратно продвигаясь выше. Я прикрыла глаза, откидывая голову.       — Боже мой… Хорошо, что я его прикончил, — неожиданно рычит Дима, приподнимаясь.       — Ты о чем?       — О синяках, — опускается он опять и покрывает поцелуями шею, а я таю от этих нежных прикосновений. Масленников намеренно продолжает.       Он залечивает яркие пятна поцелуями, а я тону в ощущениях. Мурашки бегали по телу, его дыхание обжигало шею, а собственный аромат Масленникова был таким особенным и правильным. Мужчина запустил руку под футболку, нежно прикасаясь к коже на животе, потом чуть выше к ребрам. Стало невыносимо жарко, узел затянулся, дарил трепетные ощущения. Грудная клетка вздымалась чаще от мурашек.       — Какая же ты красивая, — выдыхает в ключицу, а потом переворачивает меня к себе, от чего мы встречаемся глазами.       Светлые тона радужки сверкали от тусклой лампы. Его улыбка слишком прекрасна для этого мира. Изучая черты лица, по которым скучала, я непроизвольно улыбалась. Масленников потянулся рукой к лицу, поправляя прядку волос. Его нежные прикосновения… Мужчина дотронулся к линии челюсти, медленно проводя до подбородка. Все время наблюдал за моими глазами, а потом резко притянул и впился в слепом поцелуе. Я чувствовала жажду в нем, что подпитывала меня изнутри. Сначала нежно, а потом увеличивая напор, Масленников целовал в покусанные губы. Завел руку мне за спину, а я потянулась к его мягким волосам. Струна внутри еще больше натянулась, дрожа от нежности уст.       — Диана, я предлагаю тебе быть моей, — выдыхает в губы с тяжелым дыханием.       — Звучит, как утверждение.        И он довольно лыбится сквозь поцелуй, увеличивая напор. Его рука перешла к ребрам, а потом еще чуть выше, задевая кромку кружева. Дыхание сперло.       Неожиданные шаги около палаты заставили нас остановиться. Тяжело дыша, мы посмотрели друг на друга.       — Прячься под одеяло, — шепчу и стараюсь прикрыть его. Мужчина опускается ниже, обхватывая рукой бедра.        Вдруг двери открываются, и я во все глаза смотрю туда.       — Диана, ты не видела Масленникова? — подходит чуть ближе медсестра. Она что-то хмурилась, видимо искала его. Дима ущипнул меня за бедро, а я старалась не пискнуть.       Я же могу тебя выдать, шпион недоделанный.       — Та нет, не слышала даже, — все еще тяжело дышу. На губах я чувствовала вкус Масленникова.        Медсестра кивнула, а потом пошла на выход, перед этим сказав «спокойной ночи». Чуть подождав, Дима вылез из-под одеяла с широкой улыбкой.       — Я же могла тебя выдать, — приподнимаю хитро брови, на что мужчина берет мою здоровую ногу, приподнимает ее, одновременно с этим целуя в губы.        Я от неожиданности выдохнула, когда мы опять встретились языками. В хмельном танце я чувствовала прикосновения к бедру, Масленников сжал его, иногда поглаживая ткань пижамных штанов. Темп нарастал, сопровождаясь тихими звуками танцев языками. Он безупречно целовался, заставлял еле слышно стонать от близости. Я пустила руки под его футболку, обжигаясь от горячего тела, прикоснулась к торсу, а потом, еле дотрагиваясь, проводила вдоль сильной груди. Мужчина зарычал, от чего я лишь сильнее чувствовала жар между ногами.        А потом опять шаги около палаты.       — Блять, — рычит мне в губы и опять залазит под одеяло.       — Слушай, мы его найти не можем, если ты его прячешь— я кричать не буду, — произносит милая тетушка Таня, которая постоянно заботилась обо мне.       — Вылази, — выдыхаю обреченно. Масленников высовывает голову и шуточно строит глазки Тане, но она даже не удивляется.       — Марш в свою палату, — произносит и показывает в направлении коридора.       Масленников вздыхает, наблюдает за тем, как она уходит, показывая на воображаемые часы, и оборачивается опять ко мне.       — Лиса, я очень соскучился. Сладких снов, — и целует на прощание.        Вылазит из кровати, осторожно, и выходит из палаты, подмигивая.       Я выдыхаю и прохожу пальцем по губам, точно ощущая там его прикосновения и вкус. Уснула я с улыбкой на лице.