VII
После секундного замешательства я сунула Киру в руки поднос с нашим заказом и сказала замершему баскетболисту: — Увидимся в школе, Хаяма-кун. — А, да. Было очевидно, что его так и подмывало спросить у меня, кто такой Кир, но одноклассник не решился. Мы с другом направились в зал. Из-за вечера выходного дня свободных столиков было мало, и нам пришлось сесть через три стола от моих одноклассников. Поймав их заинтересованные взгляды, я приветственно поклонилась издалека, дабы соблюсти приличия. И только Акаши совсем не смотрел в нашу сторону. — Чё за чуваки? — спросил Кирилл, откусив изрядный кусок от бургера. — Одноклассники, — коротко ответила я. — А чё кони такие? Особенно бритый. Я думал, в Японии таких школьников не бывает. Я раздражённо вздохнула: — Баскетболисты. И вообще, дались они тебе. — Что-то не нравятся мне эти перцы. — Просто ешь свои бургеры и не смотри на них, — сказала я сердито, подумав про себя, что не хватало тут еще тестостеронового взрыва и выяснения, у кого пиписька больше. Кир улыбнулся: — Ладно, Мась, не кипятись. Ничё я им не сделаю. Кстати, а с чем у тебя бургер? Я поняла, что так и не притронулась к своему чикенбургеру, съев только несколько штучек фри. Обстановка не вызывала аппетита, но я все же откусила от булочки и ответила на вопрос: — С курицей. — Дай попробовать, — нагло попросил парень. — Ешь своё, — попробовала отбиться я, заранее зная, что это не поможет. Я же сама придумала этого персонажа, сделав его довольно нахальным типом, который постоянно таскает еду у подруги. — А я хочу твоё, — сказал с дерзкой улыбкой парень, а потом захватил мою руку с бургером и нагло откусил практически половину. — Кир, хорош, а! Негодовала я скорее для проформы — все равно аппетит пропал окончательно. Боковым зрением я видела, что тройка баскетболистов наблюдает за нами и живо обсуждает происходящее, и только Акаши сидит так, как будто нас здесь нет. Пока я раздумывала об этом, Кир успел опустошить половину моего стакана с фантой. — Какого фига, Михайлов? — возмутилась я, вырывая из его лапы свой напиток, — Ты как саранча — сметаешь всё на своем пути. — Так ты всё равно сидишь просто так, не ешь и не пьешь. Со вздохом я придвинула к нему свой бургер, картошку и напиток. Он ухмыльнулся: — Так я и знал. Тебе все равно за фигурой следить надо. Пока мы с Кириллом припирались, те четверо поднялись из-за столика и покинули кафе. Я выдохнула с облегчением. А вскоре и нам пришло время уходить — мой так называемый лучший друг (он же прожорливый троглодит) довольно быстро расправился с едой и напитками. «Вот это молотилка! Такого легче прибить чем прокормить», — подумала я. Вечером мы с отцом проводили Кира в аэропорт. Когда пришло время идти на посадку, отец оставил нас с Кириллом одних, давая возможность спокойно попрощаться. — Слушай, Кир, я хотела кое-что сказать тебе, — начала я, — сегодня в кафе с моими одноклассниками был красноволосый парень. — Ага, дохляк какой-то. Почему-то я поморщилась от такой оценки, но всё равно продолжила: — В общем, кажется, у меня с ним что-то намечается. Не знаю, почему я начала этот разговор. Но мне очень хотелось с кем-то поделиться, потому что к этому моменту уже стало понятно, что наши будущие отношения с капитаном Ракузан — вопрос времени. Я ничего не смогу сделать против воли этого повествования и химии мозга тела семнадцатилетней девушки. На лице Кира появилось ошарашенное выражение: — Ты и этот хлюпик? — Зря ты так про него, — сказала я раздраженно, — он сильнее, чем выглядит. Да и неважно это. — Он тебе нравится? — Не знаю. Я сама себе сейчас не нравлюсь. Просто хотела спросить тебя: это будет странно? На лице Кира появилось выражение недоумения: — Я тебя не понимаю. Что странно? Что ты будешь с кем-то встречаться? Что этот кто-то — японец? Или то, что он сегодня ни разу не посмотрел в твою сторону. Это, типа, у тебя односторонняя фигня или как? Мне хотелось завизжать прям посреди аэропорта: что странного? А то, что я — взрослый человек в теле семнадцатилетней девчонки, и знаю, что рано или поздно окажусь в объятиях этого долбанного психопата. И самое ужасное — то, что я чувствую, как это тело тянет к нему. А мое сознание не может принять подобное, потому что у Акаши огромные психологические проблемы, по крайней мере, в его нынешнем состоянии. И мне не дотянуть до декабря, когда проигрыш Куроко излечит Сейджуро. Мы будем вместе еще до конца лета. И мне придётся принять его таким, какой он есть. А самая злая ирония заключается в том, ЧТО Я САМА НАВЛЕКЛА ЭТО НА СЕБЯ! Я только пожала плечами: — Короче, не парься. Долго объяснять. Это не одностороннее, но он — очень своеобразный человек. — Пиздец. Машка, чё ты молчала до последнего? Не могла раньше рассказать? По громкой связи объявили, что посадка на рейс Кира продолжается. Он обнял меня и пробубнил куда-то в макушку: — Держи меня в курсе. И если будет слишком сложно, пошли его куда подальше. Ты — одна, а мужиков до хрена. Не стоят они твоих нервов. А потом он улетел. По дороге домой, сидя в отцовской машине, я думала, что совсем скоро начнется сезон дождей, который продлится до середины июля. Затем придет настоящий летний зной. Каникулы начнутся только двадцатого июля, а значит еще полтора месяца пахоты до седьмого пота на учебном и спортивном фронтах. Увлеченная своими мыслями, я бездумно открыла бардачок, и чтобы занять чем-то руки начала перебирать его содержимое. В руки мне попало какое-то приглашение, отпечатанное на дорогой бумаге красного цвета и тисненое золотом. Заметив это, отец сказал: — А, кстати, это — приглашение от одного из моих партнеров по бизнесу. Его жена скончалась несколько лет назад и каждый год в день ее рождения он устраивает прием, чтобы почтить ее память. Мероприятие будет через неделю в его особняке в Токио. Нужно будет тебе подходящее платье прикупить. — А что, мне тоже нужно идти? — спросила я без энтузиазма и открыла приглашение, где сразу же бросились в глаза иероглифы подписи «красный» и «командир». — Акаши? — пораженно спросила я. — Да, Масаоми Акаши, — ответил отец, — его сын учится в одной школе с тобой. Ты знаешь его? — Немного. — Ну и хорошо. Вот и познакомитесь поближе. Я только кивнула головой, хотя самой мне хотелось засмеяться горьким смехом. Когда пишешь какую-нибудь романтическую чепуху, то действуешь по определенной схеме. Это тебе не какая-нибудь «Война и мир» или «Преступление и наказание». Моя схема довольно проста «знакомство — первый поцелуй — первый секс — жили долго и счастливо». В промежутки можно напихать разного в зависимости от жанра: приключения, временные расставания, похищения, сражения с какими-нибудь недругами — одним словом всё, что соответствует выбранному стилю, может разбавить романтику и заинтересовать читателя. В данном случае не предполагалось ничего особенного. И первую фазу схемы мы уже прошли. Желая того или нет, но я привлекла внимание Акаши. Парень увидел, что моя героиня (то есть — я) — умная и начитанная (случай с докладом), смелая и ироничная (встреча на крыше), может быть неустрашимой, но в то же время понимающей (всё та же встреча на крыше). Добавим сюда красоту, спортивную одаренность, отличные оценки и богатого отца. Получилось сочетание, которое не могло ни привлечь внимание того, кто считает себя императором. И последней каплей стала встреча в кафе. Ведь не мог он своим супер-глазом не видеть, как Кир трогал меня и пил из моего стакана. А значит, в сердце Акаши уже пустила ростки такая неприятная вещь, как ревность. Поскольку стоит хотя бы на секунду задуматься о том, что какой-то человек может принадлежать тебе, и любое его слишком близкое общение с другими начинает причинять практически физическую боль. Этот прием, устраиваемый его отцом, должен был стать переходом на следующий уровень, потому что именно на нем я изначально планировала для наших героев первый поцелуй. Но сейчас, когда речь шла не о каких-то несуществующих личностях, а о моей собственной упругой и весьма красивой семнадцатилетней заднице, мне сделалось страшно, и противно скрутило живот. И я знала, что даже если попытаюсь избежать приема, поцелуй все равно случится, потому что пришло его время. Не там, так в школе, не в школе, так еще где-нибудь. Мы с Акаши несемся в поезде, которым управляет спятивший машинист, и остается только подчиниться прихотям безумца. В понедельник на перемене после первого же урока, Хаяма повернулся ко мне и спросил прямо в лоб: — Мари-чан, это был твой парень? Зная, что этот разговор в любом случае дойдет до Акаши, мне следовало бы ответить: да, это был мой парень, и через несколько лет мы поженимся. Но это было бы весьма опрометчиво. Ведь для Сейджуро не составит особых усилий докопаться до истины. Достаточно пошерстить немного социальные сети, чтобы понять, что я знаю Кира очень много лет, и что за парнем тянется шлейф из брошенных девушек. Даже человек не такой умный, как Акаши, быстро поймет, что у нас не такие отношения. А вот Сейджуро моя ложь заставит призадуматься, почему я так отчаянно стараюсь не подпустить его к себе. Поэтому сделав над собой усилие, я сказала: — Нет, это мой лучший друг с пяти лет. Хаяма оживился: — Правда? И сразу же скис: — Черт. Не поняв его поведения, я сказала: — Странная реакция у тебя, Хаяма —кун. — Мы поспорили с сестричкой Рео на напитки. Он сразу же сказал, что это не твой парень. А мы с Эй-чаном думали, что — парень. Слушай, он точно тебе не парень? Может, хоть чуть-чуть, а? А то я сейчас на мели. Подивившись проницательности Мибучи, я поднялась со своего места и сказала, повысив голос: — Вы поспорили? Что за наглость! Котаро тоже подскочил: — Вот черт, сболтнул лишнего! Мибучи, который все это время зависал у парты Небуи, беседуя с тем о чем-то, услышал наши последние слова и поспешил на помощь сокоманднику: — Мари-сан, прости. Мы не хотели тебя обидеть, это была шутка. Я холодно смотрела на них, намереваясь отчитать, но потом расслабилась. Они — всего лишь марионетки этого простенького повествования и ничего не могут поделать со своей ролью своеобразных передатчиков информации между главными героями. Я улыбнулась: — Тогда, чтобы загладить вину, зачинщик этого спора купит мне апельсиновый сок. Хаяма вздохнул и поднял руку: — Это буду я. — Жду свой сок на большой перемене. — Хорошо. Странным образом я перестала чувствовать флюиды враждебности от этих троих. И на большой перемене мы даже вместе направились в сторону автоматов с напитками, болтая по дороге о пустяках. Вручая мне упаковку с соком, настырный Хаяма спросил: — Мари-чан, а сколько лет твоему другу? — Столько же, сколько и нам. Все трое удивились. — Правда? А выглядит так взросло. И он — очень высокий, — сказал Рео. — Это смешно, но он про вас сказал то же самое. Особенно его удивил Небуя-кун своими габаритами. На лице Эйкичи появилось польщенное выражение: — Вот как. Мои мускулы хвалят даже иностранцы! И он довольно засмеялся, поигрывая своими мышцами. — Ох, Мари-сан, — вздохнул Мибучи, — и зачем ты ему это сказала? Он же теперь нам все уши прожужжит своими мускулами. — А у вас в России все такие высокие? — спросил Хаяма. — В России много высоких мужчин, но мой друг занимается волейболом. Они понимающе закивали. В этот момент в конце коридора показался Акаши. Очевидно, пришло время элитному отряду отправляться в столовую. Намереваясь избежать встречи с ним, я сказала: — Спасибо за сок. И двинулась в другую сторону. — Столовая не в той стороне! — крикнул в спину Котаро. — А я не голодная, — сказала я через плечо, ускоряя шаг. И действительно — мне совсем не хотелось есть. Поэтому я направилась на крышу, намереваясь выпить сок на свежем воздухе. Маюзуми был уже на своем обычном месте, читая очередную книгу. Сев неподалеку, я распечатала сок и впилась губами в соломинку. Попутно скролила ленту в инстаграме. Через пару минут парень не выдержал: — Я же сказал тебе не беспокоить меня. Я проигнорировала его претензию, продолжая ковыряться в телефоне. — Эй, чего молчишь? Я подняла голову: — Сэмпай, ты сказал мне не разговаривать с тобой. Про крышу разговора не было. У тебя нет эксклюзивного права находиться здесь. Он вздохнул: — Понятно. Тогда оставайся, но не отвлекай меня. Я хмыкнула: — Не переживай, я не буду мешать тебе читать ранобэ. На его лице появилось удивленное выражение: — Ты знаешь, что такое ранобэ? — Я люблю мангу и аниме. И был у меня период увлечения ранобэ. До сих пор есть некоторые, которые я перечитываю время от времени. — Например? — «Мастера меча онлайн», «Дюрара», «Торадора», «Хочу съесть твою поджелудочную», «Ди, охотник на вампиров». А тебе, сэмпай, какие нравятся? Парень замер на некоторое время, как будто прикидывая, стоит ли связываться со мной. А потом, решив что-то для себя, подсел поближе, и у нас завязалась весьма оживленная беседа. Мне, конечно, было не сравниться с его познаниями, но я смогла поддержать разговор. Опомнились мы за несколько минут до звонка на урок. Глянув на часы, я воскликнула: — Уже столько времени! А я так и не пообедала. Кстати, я ни разу не видела тебя в столовой, сэмпай. — Просто ты плохо смотришь, кохай. И не пропускай обеды, а то тренироваться не сможешь. Меня удивил тот факт, что этот парень знает о волейбольной секции. На следующий день во время обеденного перерыва, я как всегда в одиночестве сидела за столом, поглощая свою еду и читая новости на телефоне, когда напротив меня кто-то сел. Подняв глаза, я встретилась со взглядом серых глаз, обманчиво кажущихся пустыми. — Сэмпай? — воскликнула я удивленно. — А ты почему здесь? — Думаешь, это нормально — одному человеку занимать целый стол? И я хотел, чтобы ты поняла, каково мне вчера было на крыше. Я улыбнулась: — Но мне это не в тягость. Я даже рада обедать не в одиночестве. Кстати, а твои товарищи по команде не обидятся? Он сказал недобро: — Меня это не волнует. Я удивилась: — У вас плохие отношения? Он мотнул головой: — Просто они не понимают меня, а я не хочу им ничего объяснять. И если будешь лезть ко мне с такими вопросами, я больше с тобой не заговорю. — Прости. Расскажи мне тогда о самом захватывающем ранобэ, прочитанном тобою. Парень задумался ненадолго, а затем начал рассказывать. И наш разговор продолжился у автоматов с напитками, и даже немного на крыше. Потом он углубился в чтение, а я надела наушники, и, слушая музыку, читала книгу с телефона. Так у нас и повелось. Вплоть до выходных за обедом Маюзуми подсаживался за мой столик в кафетерии, вырастая как из-под земли, потом мы вместе покупали напитки и направлялись на крышу, где каждый занимался своим делом. Меня эта ситуация немного забавляла. Вот он герой-одиночка, который ни с кем не ладит. Но стоило только проявить интерес, и парень стал весьма разговорчивым. Обычное дело. Все эти фразы «Мне никто не нужен», «Я не люблю разговаривать с людьми» заканчиваются ровно тогда, когда кто-то проявляет к тебе настоящий, живой интерес. Потому что по сути как бы люди не обманывали себя, мало найдется таких, кто хочет быть по-настоящему одиноким. И всем нам хочется участия и внимания. А я просто приняла это новое знакомство, как данность, поняв, что бесполезно сопротивляться логике этого повествования. В единственный дождливый день за всю неделю мы тусовались на лестнице, ведущей на крышу. Маюзуми рассказывал мне, что такое оверклокинг — еще одно его увлечение. Я никогда особо не интересовалась компьютерами, но, тем не менее, слушала с интересом. И даже когда у нас иссякли темы для разговора, оказалось, что нам довольно уютно молчится в компании друг друга. — Слушай, — сказал он после довольно продолжительного молчания, — парни из команды интересовались нашими с тобой отношениями. Я отлипла от учебника истории, который притащила с собой для убивания времени и спросила: — Правда? И что ты им сказал? Он нахмурился: — Чтобы не лезли не в свое дело. Я вздохнула: — Мог бы сказать, что мы просто приятели по крыше. А то они меня начнут вопросами донимать. Особенно Хаяма. Он тот еще любопытный тип. — Да. Но проблема-то не в этих троих, правда? Я удивленно посмотрела на него: — Разве? — Не делай такое удивленное лицо. Ты понимаешь, о ком я говорю. Акаши. Он слишком горд, чтобы спрашивать что-то у меня, но я все вижу. — И что же ты видишь, сэмпай? — Между вами что-то происходит. Чихиро сказал это утвердительно, а не вопросительно. Я усмехнулась: — А ты наблюдательный. Хотя мне нечему было удивляться, ведь этот парень должен стать новым призрачным игроком, а, значит, он очень хорошо считывает людей. Помолчав немного, я сказала невесело: — Да, что-то происходит. И я ничего не могу с этим поделать. — Что ты имеешь в виду? Я пожала плечами: — Сложно объяснить. Да и не хочу я перекладывать свои проблемы на твои плечи. Он посмотрел на меня долгим взглядом: — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Мари. Кажется, впервые Маюзуми назвал меня по имени. Я улыбнулась: — Сэмпай, а ты оказывается — хороший. И действительно, я принимала его за странноватого человека с чрезмерно болезненным самолюбием, но парень оказался далеко не таким. Он проворчал недовольно: — А ты чрезмерно болтливая. Будешь бесить меня, перестану с тобой разговаривать. Но к этому моменту я уже знала, что Маюзуми не выполнит свою угрозу. Каким-то образом мне удалось расположить к себе этого замкнутого сэмпая. Наступило утро воскресенья, а с ним и день приема у отца Акаши. Мне снилось, как чужие руки обнимают меня. И я чувствовала себя так спокойно и тепло, как не чувствовала очень давно. Я перевернулась на другой бок и встретилась со взглядом недобрых разноцветных глаз. — Ты теперь моя, — сказал парень холодно, — навсегда. В этот момент я проснулась со стремительно бьющимся сердцем и вся в испарине. В приоткрытую форточку врывались звуки просыпающегося города, а солнце просвечивало сквозь тяжелые шторы. Мне сделалось погано от осознания того, что приснившееся скоро станет реальностью, и это тело даже не будет сопротивляться. Набрав полные легкие воздуха, я вжалась лицом в подушку и буквально завизжала, надеясь, что она приглушит звук. Меня душили злые слезы. Потом я встала и приблизилась к зеркалу. С осунувшегося, но всё рано прелестно молодого личика на меня смотрели чужие глаза. Сказала себе: — Ну что? За что боролась, на то и напоролась? Я засмеялась горьким, злым смехом и подумала: отведай своего собственного лекарства, ДЕТКА. Помнишь, как в фанфике твоего сочинения про Леви Аккермана, он изнасиловал героиню? И пусть она даже согласилась лечь с ним в постель якобы по своей воле и никогда прямо не признавала, что он ее вынудил, и пусть он очень старался не причинить ей боли, и пусть ты слепила из Леви такого крутого мужика, что у самой иногда внутри всё замирало, и пусть даже он любил ее больше жизни, и пусть героиня сама, в конце концов, полюбила его так же сильно, и кончилось у них все очень хорошо. Но, несмотря на все эти пусть, так и бывает, когда оправдываешь насилие. Карма — безжалостная сука — вдарит тебе по морде так, что еще долго будешь приходить в себя. Чтобы перетерпеть овладевшую мною бессильную злобу, я нацепила наушники и на полную громкость врубила музыку. В уши ворвался голос Монеточки: Меня не раз кусали акулы Меня не раз кусали собаки Я гуляла в грозу с металлическим жезлом Я тонула, я лезла в дворовые драки Я пережила уже три конца света Два тысячелетия пережила тех и этих И мозоль от каблука, и налоговика И тёмные века, и дождевые облака …И не съест меня голодный-голодный волк И не задавит пехотный-пехотный полк Только сбросите на меня горсть земли Как прошепчут губы мои Я переживу И вас и нас переживу И смех и грех переживу И всё и всех переживу Бессильная злоба внутри меня сменилась злобой лихой. Мое лицо в зеркале перекосила гримаса хищной улыбки, и я сказала негромко: — На хрен всё. Хочет Акаши получить эту девчонку, пусть берёт. Я больше не буду сопротивляться. Достало меня это всё. Но пусть не думает, что это конец. В придачу он получит настоящую меня. Наклонившись совсем близко к зеркалу, я сказала, глядя отражению в синие глаза: — Я буду проживать твою жизнь. Но не смирюсь. И смогу пережить это дерьмо.VII.
25 февраля 2022 г. в 15:56