The Way to a Man's Heart is Through Chlamydia

      — Дин. Дин. Дин.              Дин переворачивается, медленно моргая, глядя на Кастиэля.       — Чт... что?              — Дин, я голоден.              — Хм? Ну так... тьфу, ещё рано, Кас. Иди, возьми что-нибудь поесть, если ты хочешь есть.              Кастиэль свирепо смотрит на него.              — Я здесь впервые, Дин. Я не могу просто так рыться в вашем холодильнике.              — Ладно, — говорит Дин со стоном, — но только потому, что ты сделал всю работу в душе прошлой ночью. — По сути Дин как бы прислонился к стенке душа, сонный и опьянённый после оргазма, в то время как Кастиэль смывал весь пот, смазку и сперму с их тел.              Он садится, хмурясь, когда понимает, что Кастиэль одет в уродливую салатовую футболку. Ту самую, которую Дин одолжил много лет назад и так и не вернул. Ту, которая была под подушкой Дина с тех пор, как он принес её домой. Как неловко-то.              Кастиэль ухмыляется, когда видит, что Дин пялится на футболку.       — Подумал, что она снова будет пахнуть мной.              — Просто убей меня, — вздыхает Дин.              Кастиэль целует Дина в висок.       — Если тебе от этого станет легче, то иногда по ночам, я сплю в той паре трусиков, которые ты оставил в моей квартире.       Дин чувствует, как вся кровь в его теле делает безумный рывок к члену.       — Ах, даа, это заставляет меня чувствовать себя лучше.              — Прекрасно! А теперь накорми меня.              Дин скулит, но вылезает из своей крошечной кровати и натягивает пару спортивных штанов и футболку. Кастиэль достает из ящика ещё одну пару спортивных штанов, чтобы натянуть их поверх боксеров, и они сползают вниз, Кастиэль радостно напевает, а Дин пялится на то, как его штаны низко висят на бёдрах Кастиэля. Когда они добираются до кухни, Сэм и Джесс уже сидят за столом и едят хлопья. Итак, Сэм ест свои хлопья и ухмыляется. Джесс уставилась в свою миску и покраснела. Сэм замечает их и весело машет, в то время как Джесс пытается спрятаться за своими волосами. Чуднó.              — Бодрячком, — говорит Дин, заглядывая в холодильник. — Кас, если ты приготовишь буррито на завтрак, я буду твоим лучшим другом!              Сэм немедленно отодвигает свою миску с хлопьями в сторону и активирует свои щенячьи глаза, направляя их на Кастиэля.       — Да, пожалуйста!              Кастиэль вздыхает и закатывает глаза.       — Да, наверное.              Сэм издает возглас, вываливая остатки своих хлопьев в миску Джесс. Кастиэль начинает доставать ингредиенты из холодильника, в то время как Дин ищет их самую большую сковороду, наконец замечая её в раковине.              — Упс, — говорит Дин, — так и не закончили мыть посуду.              Сэм начинает смеяться, и Дин поворачивается, чтобы увидеть, как Джесс закрывает лицо руками. Какого чёрта?              — Ты в порядке, Джесс? — спрашивает Дин, брызгая средство для мытья посуды в сковородку. Она пустая, но он не может вспомнить, чистили её или нет.              — Да, Джесс. Ты в порядке? — говорит Сэм, фыркая.              — Вчера вечером я приготовила фаршированные грибы, — тихо говорит Джесс. — Только они были готовы раньше, поэтому я накрыла их фольгой и поставила в нижнюю часть духовки, чтобы они остыли, пока я буду печь чесночный хлеб. При этом, я забыла вынуть их после того, как закончила с духовкой, я не вспоминала о них, пока мы не легли спать. — Дин слышит, как Сэм хихикает.              — Ну и я спустилась сюда, чтобы убрать их в холодильник, а вы, ребята, были у раковины... и… и вы...              Дин вздрагивает от хруста, когда испуганный Кастиэль роняет два яйца на пол.              — Мне так жаль, — говорит Кастиэль странно надломленным голосом. — Уверяю вас, я веду себя гораздо приличнее. — Кастиэль бросает взгляд на Сэма, который истерически смеётся, стуча кулаком по столу.              Дин хочет умереть. Он достает из-под раковины какой-то аэрозольный очиститель, чтобы справиться с яйцами.              Сэм перестает смеяться достаточно долго, чтобы заговорить.              — Я не смеюсь над тобой, Кастиэль! Клянусь! Это просто… Прошлой ночью Джесс вела себя так, как будто я вёл себя как ребёнок, а теперь она даже не может смотреть на вас, ребята! — Сэм смеётся ещё громче безостановочно, когда Джесс бросает в него ложку хлопьев с молоком.              Завтрак вкусный, но неловкий. В то время как Джесс, кажется, приходит в норму к тому времени, когда еда готова, Кастиэль продолжает выглядеть подавленным всё это время.              После того, как они поели, Сэм и Джесс направляются наверх, чтобы собраться… куда-то. Дин не слушал. Вероятно, на шоу лоскутных одеял или что-то действительно скучное. Дин и Кастиэль обнимаются на диване, голова Кастиэля у Дина на коленях, в то время как Дин гладит пальцами мягкие пряди его волос.              Они смотрят трансляцию «Титаника» на TNT, потому что пульт находится у Кастиэля. Дин как раз пытается уговорить его переключить канал, когда слышит звон ключей у входной двери. Бессмыслица какая-то. Сэм и Джесс не ушли на свои... занятия искусством, и единственные люди (помимо Сэма и Джесс), у которых есть ключи от дома — это Дин и... чёрт.              — О, блядь, — говорит Дин.              Кастиэль смотрит на него с беспокойством.              — Дин?              Дверь распахивается, и входит мать Дина. Мэри бросает один взгляд на Дина и Кастиэля, закрывает дверь, запирает её и оборачивается с широко раскрытыми глазами.              — Мы должны были позвонить, — говорит она. О Боже. Она сказала «мы», что означает, что отец Дина, вероятно, снаружи осматривает Импалу и проверяет её на наличие царапин.              — Привет, мам, — медленно произносит Дин.              — О, — говорит Кастиэль, резко садясь. — О боги.              Дин слышит, как его отец пытается открыть дверь, а затем чертыхается, когда понимает, что она заперта. Он начинает стучать.              Мэри бросает взгляд на дверь и вздыхает.              — Я не ожидала...              — Да, я знаю, — сдавленно говорит Дин.              Раздается звонок в дверь, и Кастиэль встает.              — Мне пора идти.              Дин хватает Кастиэля за запястье, когда тот начинает отходить.              — Нет, останься, — говорит он, вставая.              — Кто-нибудь собирается открыть дверь? — кричит Сэм, спускаясь по лестнице. Он замечает Мэри, и его лицо слегка вытягивается. — Ох, оу.              — Впусти его, мам, — говорит Дин, переплетая свои пальцы с пальцами Кастиэля. Он может это сделать.              Мэри кивает и открывает дверь Джону, который входит с раздражённым и растерянным видом.              — Ну и зачем, чёрт возьми, ты меня запер? — Джон смотрит на Дина, собираясь сказать что-то ещё перед тем, как он замечает переплетённые руки Дина и Кастиэля.              — Мама, папа, — начинает Дин, и кажется, что комната затаила дыхание. — Это Кастиэль Новак. Мой парень.              Дин смотрит на Кастиэля, в то время как в комнате воцаряется неловкая тишина. Он выглядит окаменевшим, Дин должен был позволить ему уйти. Бóльшая часть семьи Кастиэля не будет разговаривать с ним именно по этой причине, ему не придётся проходить через всё это снова.              — Парень, — повторяет Джон.              На этом единственном слове, весь гнев и страх Дина по отношению к своему отцу начинают бурлить, всплывая обратно на поверхность. Страх разочарования, наказания, чего-то ещё. Всё это так глупо. Дин едва ли любит своего отца, и не похоже, что Джон может отправить Каса в Бостон или выгнать Дина из дома.              Нахуй. Дин расправляет плечи и свирепо смотрит.              — Да. Парень. Поцелуи, объятия, свидания. Ладно, на самом деле мы ещё не ходили на настоящее свидание, но ты понимаешь. Парень.              На лице Джона мелькает около миллиона разных выражений, сливающихся в один жёсткий, несчастный взгляд.              — Ну так что, ты просто внезапно увлёкся мужчинами.              — Я бы не назвал это чем-то внезапным, сэр.              Сэм и Мэри не знают о Викторе, но Дин почти готов рассказать им, просто чтобы увидеть, как его отец корчится. На лице Джона появляется выражение, похожее на нечто среднее между отвращением и чувством вины, и он в волнении проводит рукой по волосам.              — Давай не будем ковырять это дерьмо, Дин.              — Что? — спрашивает Сэм, теперь полностью находясь в комнате. — Какое дерьмо?              Дин качает головой, глядя на Сэма.              — Зачем ты пришёл?              — Это моя вина, — говорит Мэри. — Я проснулась и вбила себе в голову, что хочу пригласить всех на поздний завтрак... и ключ всё ещё был у меня. — У Мэри есть ключ от дома, потому что, когда Сэм и Джесс получили помещение, она в значительной степени наняла себя в качестве их декоратора, появляясь и внося изменения, когда никого не было дома. Никогда не казалось таким уж большим делом, что у неё так же был ключ. До сегодняшнего дня, конечно.              Дин смотрит на своего отца и понимает, что тот смотрит на довольно встревоженного Кастиэля, который… блядь, нет.              — Эй. Перестань пялиться на него так, будто это каким-то образом его вина.              — Это неправильно, и ты это знаешь, — говорит Джон.              — Срать я на это хотел! — Нахуй это, Дин собирается всё рассказать. — Я знаю, ты думаешь, что пресёк всё это в зародыше, с Виком, но всё, что ты сделал, это заставил меня потерять уважение к тебе. Ты не можешь угрожать чьей-то ориентации, ты способен только на то, чтобы заставить их бояться быть честными в том, кто они есть. Это всё, что ты сделал, ты сделал меня лжецом.       На мгновение в комнате воцаряется мёртвая тишина, и Дин понимает, что его заметно трясёт.              — Вик? Виктор? — сбитый с толку, выпаливает Сэм. — Так вот почему его отправили в Бостон? Из-за отца?              — Спроси лучше его, — говорит Дин, свирепо глядя на Джона.              — Я сделал то, что должен был, и мой приятель имел право знать, что его пацан был чёртовым педиком.              — И что тогда, Дин и Вик встречались или что-то такое, и ты узнал и донес на Вика, а затем угрожал Дину? — Сэм шипит.              — Не то, чтобы я угрожал, — говорит Джон.              — Да, конечно, это была угроза типа «будь натуралом или стань бездомным», —парирует Дин.              — Ты что, издеваешься?! — В комнате снова воцаряется тишина при звуке крика Мэри. В последний раз Дин слышал, как его мама кричала так, как это было во время той неразберихи с петицией о выпускном вечере. У него такое чувство, что это всё ещё больное место.              — А сейчас послушай, Мэри, — говорит Джон.              — Не смей произносить «послушай, Мэри», Джон Генри Винчестер. Я беру своих мальчиков на поздний завтрак, а ты сажаешь свою жалкую задницу в грузовик и едешь домой, потому что я даже не хочу смотреть на тебя прямо сейчас.              Никто не осмеливается упомянуть, что все они поели всего час назад. Джон и Мэри бросают друг на друга яростные взгляды, а затем Джон выходит за дверь, крича о «педиках» и «что есть правильно». Мэри закрывает глаза, тихо считая до десяти. На десяти её глаза снова открываются, и она подходит к Кастиэлю, беря его за руку.              — Какой ужасный способ для знакомства, — искренне говорит она. — Мне так жаль. — Она нежно похлопывает его по руке, пока он не поднимает на неё глаза. Она тепло улыбается, ещё раз похлопывая его по руке, прежде чем отпустить. — Ладно, мальчики. Завтрак! Иди переоденься и приведи Джесс! Кто последний, тот получит честь отвезти меня домой после!              Дин улыбается своей матери, затем поворачивается и тянет Кастиэля к лестнице, игнорируя предательски звучащий голос Сэма:              — Я не могу поверить, что ты никогда не рассказывал мне о вас с Виктором, Дин.       

      ***

                    Они не говорят о моменте внизу, пока переодеваются. Вместо этого Дин откапывает пару джинсов для Кастиэля и ремень, так как Дин на размер или два больше его, в то время как Кастиэль перебирает рубашки Дина, чтобы надеть одну на завтрак. Дин переодевается в зелёную фланельку, закатывает рукава и застёгивает все пуговицы, кроме двух верхних. Он оборачивается как раз в тот момент, когда Кастиэль отворачивается от шкафа, и обнаруживает, что Кастиэль одет в точно такую же синюю фланельку, застёгнутую точно так же.              Они начинают смеяться одновременно, и Дин расстёгивает рубашку.              — Они были по акции «купи одну и получи вторую в подарок». В корзине есть красная и коричневая, — говорит Дин.              — Почему ты остановился на четвёртой?              — На оранжевой было огромное пятно от томатного соуса, и я выбросил её, потому что ещё не открыл для себя магию OxiClean... А бирюзовая потерялась в походе в прошлом году.              Кастиэль выглядит так, словно пытается не рассмеяться.              Дин натягивает коричневую рубашку хенли.              — Это не значит, что фланелевые рубашки это всё, что у меня есть!              — Гораздо веселее развлекать мысленный образ того, как ты открываешь шкаф, полный фланелек, и пытаешься решить, какая из них соответствует твоему настроению сегодня.              — Ну так, у меня рубашки, а у тебя бесконечный запас модных футболок.              — Я полагаю, нам обоим просто нравится то, что нам нравится.              Дин прижимает Кастиэля к двери.              — Мне ты нравишься в этой рубашке.              Кастиэль отталкивает Дина, грозно глядя на него.              — Твой брат и твоя невестка уже заставали нас в интимные моменты, я не буду рисковать ради троицы.              Дин надувает губы.              — После той ужасной сцены внизу, ты не хочешь подбодрить меня?              Взгляд Кастиэля смягчается. Он берёт лицо Дина в свои руки, нежно прижимая их губы друг к другу.              — Нет, я не знаю.              Дин чувствует, как его сердце наполняется любовью в этот момент, внезапной и изнуряющей. Любовью. Святой, блядь, ад, он влюблён?              Глаза Кастиэля становятся обеспокоенными.              — Дин?              Дин уставился на Кастиэля, открыв рот. Как, чёрт возьми, это произошло? Это что-то вроде фрустрации? Это может быть что-то вроде фрустрации. Дерьмо. Дин должен держать это при себе.              — Дин, ты в порядке?              — Да.              Руки Кастиэля по-прежнему на лице Дина, и его большие пальцы гладят раковины его ушей.              — Куда ты пропал на секунду?              Дин улыбается и чмокает Кастиэля в губы.              — Не имеет значения. Теперь я здесь.              Когда они спускаются вниз, Джесс сидит на диване и выглядит смущённой.              — Ваш отец всё ещё здесь. Мэри и Сэм кричат на него. Я подумала, что подожду здесь.              Дин вздыхает.              — Подожди здесь, Кас.              Дин выходит на улицу, чтобы осмотреть место происшествия. Его отец сидит в своём грузовике, припаркованном вдоль тротуара, двигатель заведён. Он свирепо смотрит на Мэри. Дин не может видеть её лица с того места, где он находится, но у него такое чувство, что она смотрит на него взглядом, который может заморозить расплавленную лаву. Сэм присел на корточки на тротуар у бампера машины Кастиэля, на котором уродливая вмятина, которая, Дин почти уверен, новая, учитывая, что прямо за ней стоит грузовик Джона с разбитой фарой.              — Серьёзно?! — кричит Дин. — Ты врезался в его машину?!              — Это был несчастный случай, — говорит Джон решительно, но в то же время довольно неубедительно.              — Чёрт, ещё бы! — кричит Мэри.              — Мы стояли прямо здесь, ты, грёбаный лжец, — добавляет Сэм.              Джон хмуро смотрит на Сэма и Дина.              — Вам нужна информация о моей страховки или что?              — Значит, ставки моего парня могут вырасти? — огрызается Дин. — Блядь, да, пожалуйста. Я исправлю это, а ты пришлёшь мне чёртов чек на оплату работы. А теперь проваливай.              — Тебе нужно следить за языком, пацан. Я твой отец, тебе лучше проявить немного уважения.              — Уважение нужно заслужить, ты, упрямая задница, а теперь пошёл отсюда на хуй, пока я не начала вести себя неподобающе, — говорит Мэри. Дин в шоке смотрит на затылок своей матери. Дину тридцать лет, и это первый раз, когда он слышит, как его мать произносит слово «хуй».              Джон начинает отгонять свой грузовик от машины Кастиэля.              — Ну и пожалуйста!              — И тебе лучше не появляться в моём грёбаном доме, когда я вернусь. Можешь быть проблемой Бобби сегодня вечером, мне всё равно.              Лицо Джона вытягивается.              — Мэри...              — Убирайся! — кричит Мэри.              Джон снова сердито смотрит и уезжает, шины визжат, когда его грузовик отъезжает вниз по улице. Дин смотрит ему вслед, понимая, что несколько соседей Сэма наблюдают за ним со своих крылец. Мэри поворачивается к Дину, выглядя такой расстроенной. Дин бросается к ней, крепко обнимая.              — Всё в порядке, мам. Всё в порядке.              Мэри вздыхает, отстраняется и печально гладит Дина по щеке.              — Это не нормально, милый. Мне так жаль за то, что он взвалил на тебя, я не знала. Если бы я знала, я бы надрала ему задницу всеми возможными способами. Я бы посадила эту задницу на привязь, если бы он посмел попытаться вышвырнуть моего мальчика.              Дин пытается не заплакать от этого. На каком-то уровне он знал это ещё тогда, что даже если бы его отец попытался выгнать его, его мать никогда бы этого не потерпела. Но Дин был молод и напуган, а Виктор всё равно ушёл. Казалось, проще подавить это как можно лучше и вести себя так, как будто этого никогда не было. Зачем портить устои семьи, когда так или иначе есть девушки, с которыми он может встречаться?              — Это не твоя вина, — говорит Дин.              Мэри грустно улыбается ему.              — Удивительно, но от этого не становится легче. — она вздыхает. — Ладно. Я умираю с голоду, пойду освежусь, а тебе, наверное, стоит сообщить Кастиэлю о его машине.              Все трое возвращаются внутрь. Кастиэль и Джесс смотрят «Титаник», который всё ещё показывают по телевизору. Мэри останавливается, чтобы посмотреть на экран телевизора, издавая тихий обиженный звук, когда Кейт Уинслет бросается из спасательной шлюпки обратно на тонущий корабль.              — Мам, — говорит Дин              — Я иду, иду, — говорит Мэри, направляясь в ванную.              — Кас, могу я поговорить с тобой снаружи?              Кастиэль переводит взгляд с телевизора на Дина.              — Но Роза...              — Чувак.              Кастиэль фыркает, вставая, когда Сэм занимает своё место на диване. Дин слышит, как Сэм бормочет Джесс: «я обожаю эту часть», и ему приходится сдерживаться, чтобы не завыть в агонии.              Как только они выходят на улицу, Кастиэль оглядывается вокруг, прежде чем взять Дина за руку. Наверное, проверяет, нет ли разгневанных отцов. Дин переплетает их пальцы вместе.              — Всё в порядке? — спрашивает Кастиэль.              — Вроде того. В любом случае, никто не умер. Но моя мама вроде как выгнала моего отца, который помял твою машину.              — Прошу прощения?              Дин указывает на машину Кастиэля, и он морщится.              — Меня здесь не было, когда это случилось, но у меня такое чувство, что это было сделано нарочно. Что является… хм, на самом деле своего рода преступлением на почве ненависти. В любом случае, я сказал ему, чтобы он отвалил со своей страховкой. Я могу всё исправить сегодня и, возможно, завтра, без того, чтобы твой месячный доход взлетел на воздух.              Дин знает, что говорит слишком быстро, но он просто стыдится своего отца, и он немного напуган тем, что всё происходящее может помешать их отношениям.              Но всё, что говорит Кастиэль, это:              — Я могу посмотреть, как ты работаешь над машиной?              Дин с облегчением улыбается.              — Конечно.       

      ***

             План заключается в том, что сначала Дин и Кастиэль идут на поздний завтрак, затем к Кастиэлю, чтобы покормить Иезекииль, затем в гараж, чтобы поработать над машиной Кастиэля. Они направляются в ресторан на бедной, потрёпанной машине Каса, в то время как Сэм, Джесс и Мэри берут машину Сэма. Они останавливаются в местном блинном ресторане, и к тому времени, как они добираются туда, Дин уже готов к новой трапезе. Очевидно, крики на его отца пробуждают аппетит.              Поначалу разговор довольно поверхностный, Сэм и Джесс говорят о выставке антикварной мебели, это продолжается весь день, и они по какой-то причине воодушевлены. Дин не понимает, как такие люди, как они, существуют.              Через некоторое время он замечает, что Кастиэль пялится на недоеденные бельгийские вафли Дина. Он стонет, отодвигая свою тарелку и толкая Кастиэля локтем в рёбра.              — Если ты хотел вафли, тебе не следовало заказывать фруктовый салат, бабуля.              Кастиэль слишком занят тарелкой Дина, чтобы ответить. Дин поднимает глаза и понимает, что Мэри наблюдает за ними с глупой улыбкой на лице. О, чёрт.              — Итак, — говорит Мэри, — как долго вы двое вместе?              — Недолго, — говорит Дин. — я думаю, мы знаем друг друга всего пару месяцев.              — Как вы познакомились?              Дин чуть не подавился своим яблочным соком. Как он на это ответит? Ну, мы накидались в гей-баре, трахнулись, а потом я выследил его после того, как узнал, что у меня хламидиоз. Это было бы романтично. Дин смотрит на Сэма и Джесс, пытаясь вспомнить, как много из этой истории они знают.              — Э-э, в баре, — наконец говорит Дин.              — Тут нечего стыдиться, Дин, — говорит Мэри. — Многие люди встречаются таким образом. Они выходят, чтобы выпить, найти кого-то, кто бросается им в глаза, обменяться номерами, а потом бум! Отношения!              — Эм... ага, — говорит Дин, слишком долго колеблясь.              Его мать сразу же подхватывает это.              — Значит, в этой истории есть что-то ещё?              — Нет, не совсем...              — Дин, — говорит Мэри.              Дин ничего не говорит. Мэри поворачивает голову к Кастиэлю.               — Кастиэль?              Прежде чем Дин даже понимает, что происходит, Кастиэль начинает говорить.              — Это был секс на одну ночь. Мы напились и занялись сексом, а потом я улизнул утром, прежде чем он проснулся. Затем Дин узнал, что его неверная бывшая девушка заразила его хламидиозом, поэтому он разыскал меня с помощью интернета, чтобы предупредить, потому что мы не воспользовались презервативом во время нашего совместного времяпровождения. Единственный, который у нас был, порвался, и мы оба предполагали, что у нас нет инфекций, передающихся половым путем.              Иисус, блядь, Христос. Джесс проливает кофе себе на рубашку и, вскрикнув, бросается в уборную. Дин свирепо смотрит на него, в отчаянии пиная ножку стола.              — Ай, какого чёрта это было? — Сэм скулит.              Дин закрывает лицо руками.              — Я думал, ты ножка от стола.              Кастиэль смотрит на Дина.              — Я не собираюсь лгать твоей матери, Дин.              — Кас, есть огромная разница между тем, чтобы говорить правду, и рассказывать абсолютно всё.              — Мне жаль. Я так нервничаю.              Дин смотрит на мать, ожидая увидеть гримасу ужаса. Но она просто выглядит грустной.              — Лиза изменила тебе? Мне так жаль, милый.              — Это того стоило.              Кастиэль краснеет, пристально глядя на несколько кусочков вафли, оставшихся на тарелке Дина.              Дин тоже так считает. Быть обманутым, сдавать анализы на ЗППП, все эти неловкости и драмы последнего дня или около того. Все это того стоило, и Дин ни о чем не жалеет.       

      ***

                    Ладно, может быть, он сожалеет о том, что Джесс видела, как он трахал Кастиэля у неё на кухне.       

      ***

                    Кастиэль стонет в смятении, когда возвращается домой и наступает на кучу кошачьей рвоты. Иезекииль взволнованно мяукает, когда видит Кастиэля, спрыгивая с кошачьего сооружения. Кастиэль хватает несколько бумажных полотенец, останавливаясь, когда видит блюдце с едой Иезекииль.              — Ну, полагаю, я знаю, почему её вырвало, — говорит он. — Я оставил ей намного больше еды, чем обычно, на всякий случай. Она съела всё.              Дин издает смешок.              — Таким образом умерла моя золотая рыбка, когда я был ребёнком.              После того, как Кастиэль убирает беспорядок в мусорное ведро, он направляется к своему комоду и достает простую светло-серую футболку.              — Я решил, что хочу, чтобы ты надел это, когда будешь работать над моей машиной сегодня.              Дин приподнимает бровь, забирая футболку из рук Кастиэля.              — Это какой-то кинк?              На лице Кастиэля появляется лёгкая ухмылка. Чёрт возьми. Так и есть, это какой-то кинк. Дин тут же стягивает с себя хенли и надевает футболку. Он не в восторге от того, как она облегает определённые участки его торса, но Кастиэлю, похоже, это нравится. Он задаётся вопросом, будет ли Кастиэль в ужасе или наоборот это его заведёт, когда футболка окажется покрытой тёмными пятнами масла и пота. Ему не терпится узнать.       

      ***

                    Вмятину, на удивление, легко устранить, поэтому Дин проводит субботу, подправляя всю машину Кастиэля. Они проводят много времени за разговорами, и в какой-то момент Кастиэль достает свой телефон, чтобы сфотографировать Дина в своей теперь уже заляпанной маслом футболке. Дин даже немного позирует, преувеличенно наклоняясь, покачивая бедрами, бросая кокетливую улыбку через плечо для фотографий. В эти выходные в гараже больше никого нет, иначе Дин не стал бы заниматься всеми этими вещами с таким энтузиазмом. Как только сексуальное напряжение накаляется слишком сильно, они запираются в кабинете Бобби, лаская друг друга до упора, молясь, чтобы Бобби внезапно не отменил свою поездку на рыбалку и не появился, чтобы поработать на выходных.              В воскресенье, когда Дин заканчивает работу, он распечатывает счёт, чтобы отправить его отцу, взимая с него плату за ремонт бампера, замену шин, замену масла, полировку некоторых старых царапин, чистку салона и установку разъема для iPod. Просто чтобы быть куда больше, чем просто мудаком, вообще-то он тоже проделал не мало работы.              Может быть, они воспользуются этими деньгами, чтобы купить для Иезекииль кошачье дерево побольше.