Целители

      Лия нашла этот брошенный своим Творцом мир совершенно случайно. Она направлялась на практику, но не смогла пройти мимо мира, в котором было много боли и страха. Приглядевшись, юная демиург заметила, что боль в мире создана теми, кто должен от боли избавлять, а страх… Она присела на камень, начав разбираться, и перед ней возникли картины:       Задыхающийся ребенок, нуждающийся в помощи, и равнодушный целитель, заботящийся лишь о своем кармане…       Убивающие целителей звери в человеческом обличье…       Умирающая девочка, которую принесли поздно, просто поздно для спасения, и обезумевший родитель…       Целитель, убивающий пациента… Целитель, получающий удовольствие от боли…       Мучения умирающих, которым можно было бы помочь, но…       Лия плакала… Слезы демиурга растворялись в ткани мира, приближая его к ней. Совсем недавно получившая имя, девушка решила исправить этот мир, мир, полный боли… И вот в самой сути мира появились непреложные законы. Целитель по воле Магии — оценивается самой Магией. Неважно, сколько ему лет, он должен понимать свою ответственность, должен уметь принимать решения и обладать знаниями. Целитель должен уметь исцелять, но только Магия может назвать его целителем.       Целитель не может причинить осознанного вреда, наказание за это — смерть. А вот неосознанный вред… Ведь целитель может что-то не знать или ошибаться? Демиург задумалась, а потом вспомнила то время, когда была еще совсем юной, и вписала: если целитель неосознанно наносит вред, то у него будет болеть попа. А еще он обязан вылечить или… если вылечить нельзя, то максимально облегчить состояние. Ведь бывает так, что вылечить не получится… Но ребенка убивать нельзя!       Напавший на целителя отправляется в тюрьму… Ну или пусть Магия его накажет. Хм… А еще же надо как-то обозначить целителя… пусть у него будет перстень, который нельзя снять и нельзя подделать, слышишь, Магия? И мир согласно содрогнулся в ответ.       Но люди не всегда хотели выполнять правила, поэтому целителя от магии можно было позвать, а вот те, которых целителями назвали сами люди, перед Магией были самозванцами. Поэтому достаточно было проговорить: «этот целитель самозванец», чтобы его наказала Магия. Подумав, что вроде бы всё предусмотрела, Лия еще немного посмотрела на мир, встала и пошла на практику, уже предвидя, что за опоздание вполне может удостоиться и массажа, а вот где-то вдали ректор Академии очень по-доброму улыбался.

***

      Машина «скорой помощи» с хорошо видимой надписью «Реанимация» неслась по скользкой дороге. В ее чреве сидели Вера, врач-педиатр, и Виктор, реаниматолог-универсал, это была детская реанимационная бригада, несущаяся сейчас по плохо освещенной дороге туда, где умирал ребенок. А пока машина летела, ведомая матерящимся водителем с тридцатилетним стажем, доктора мирно спали, привалившись друг к другу.       Они работали вместе уже второй десяток лет, изучив друг друга, как облупленных. Оба были одиноки, поэтому свободное время проводили в интернете и во сне. Со свободным временем у докторов всегда было невесело, но оно было, а на работе они всегда были вдвоем, сложившийся коллектив, комфорт работы… Это очень важно, чтобы с коллегой было комфортно работать, потому что решают секунды.       — Вить, ты что в субботу делаешь? — спросила Вера, открыв левый глаз, потому что правый открывать было лень.       — До сих пор полагал, что сплю, — в своей обычной манере ответил Виктор. — Но судя по вопросу, у тебя на меня планы?       — Нет, если спишь, то в другой раз, — грустно проговорила женщина, закрывая глаз.       — Ну нет, Верочка, — заговорил мужчина. — Колись давай.       — Думала, может в кафе сходим? — с затаенной надеждой спросила Вера.       — Ради тебя — куда угодно, — честно ответил Витя. — Ты же знаешь.       — Вы когда вокруг друг друга плясать перестанете и поженитесь, наконец? — поинтересовался водитель, стоя на железнодорожном переезде.       — Эх, Сан Саныч, — Вера тяжело вздохнула и покосилась на Витю, сделавшего непонимающее лицо.       Шлагбаум поднялся, машина перевалилась через разбитый переезд, водитель высказался о том, что по этим дорогам надо ездить на танке, и они опять помчались вперед, в пригород, чтобы спасти чью-то жизнь. Дорога была разбитой, о чем можно было судить по задорному мату водителя, которого уважали все, поэтому доехали достаточно быстро.       Машина резко затормозила, Витя рванул из нее во тьму, за ним выбежала и Вера, уже готовая к работе. Маленькая девочка на остановке, которой пытались помочь, видимо, прохожие, но безуспешно. Врачи сразу же начали работать, подключая провода, пытаясь определить, в чем дело. Вера обнаружила в руке девочки пустой баллончик, показала его, на что Витя кивнул, вкалывая, что положено, и через несколько минут малышка задышала сравнительно нормально, но, посмотрев на кривые, реаниматолог покачал головой.       — Что? — спросила его Вера.       — Да непонятное что-то, просто странное, — вздохнул он, беря ребенка на руки и относя в машину. — Сан Саныч, пока стоим, наблюдаем.       — Как скажешь, Вить, — кивнул водитель.       — Вера, деф в готовность, — что-то беспокоило Витю в ритме, что-то такое знакомое… так бывает, смотришь на что-то, понимаешь, что это что-то очень знакомое, но мысль в голову никак не приходит.       — Витенька, у нее судороги, — заметила Вера. — А не должны быть.       — Готовность, — напрягся реаниматолог. Напряглась и Вера, и тут кардиомонитор зажег красный огонь. — Разряд!       Тело ребенка подпрыгнуло, сразу же восстановился ритм, Витя начал очень быстро работать, точно понимая, что делает. Интубация. Вера будто его мысли читала, подхватывая, помогая, подключая.       — Саныч! Быстро! — даже не просьба, а вскрик. Значит, все очень плохо.       Машина срывается с места, молчит, сосредоточившись на дороге, водитель. Сейчас не до ругани — решают секунды. Яростно ревет сирена и освещают улицы сполохи проблесковых огней. Врачи держат девочку на этом свете буквально зубами.       — Врешь, не помрешь, — цедит Витя. — Ты у меня еще танцевать будешь. Саныч, кардио!       — Есть, понял, — отвечает Сан Саныч, сообщая по рации о крайне тяжелом состоянии. Где-то бегут коллеги, готовясь принять, помочь, спасти… А машина несется, наплевав на все правила.

***

      Еще одна жизнь спасена. Усталый реаниматолог дремал, положив голову на колени Вере, а она просто гладила его и не могла никак сообразить, как же сказать ему о своих чувствах. А он просто дремал, думая: «Как хорошо, что на свете есть Вера». И то, что было сложно для них двоих, давно уже видели все бригады подстанции, только ждали, когда же, наконец, и до этих двоих дойдет.       Прозвучал зуммер рации… «Мальчик, пятнадцать лет, симптомы острого отравления, не дышит». Машина сорвалась с места, уносясь во тьму. Если действительно не дышит, то они уже не успели. Единственная надежда на то, что у страха глаза велики.       — Витя, знаешь, — вдруг сказала Вера. — А я ведь люблю тебя.       — По-моему, это вся подстанция знает, — вздохнул Витя. — Потому что я тебя тоже люблю.       — А почему молчал? — поинтересовалась женщина.       — Да все думал, — ответил он. — Что, если я ошибаюсь? Тогда прежней дружбы не будет, и я тебя потеряю…       — Ты как маленький, — она опустила голову, чтобы поцеловать наконец-то своего Витю.       — Ну, с кем поведешься, — успел сказать мужчина до того мгновения, когда их губы встретились. В этот миг будто весь мир исчез для этих двоих, сейчас очень нежно целующих друг друга.       — Ну наконец-то, — вздохнул Сан Саныч. — Десять лет один вокруг другого танцевали, теперь-то и свадебку справим…       — Кстати, да, — заметил Витя. — Выходи за меня замуж.       — За тебя? — деланно удивилась Вера. — Замуж? А что мне за это будет?       — Главное, что тебе за это не будет, — начал их привычную уже игру Витя.       В этот момент Сан Саныч закричал, выворачивая руль, надвинулись какие-то очень яркие огни, и все исчезло.