Встретив профессора Снейпа совершенно в неожиданном месте, Гермиона решилась. Она совершенно не ожидала встретить его здесь, во Франции, поэтому, наверное, от неожиданности задала вопрос, который ее давно мучил.
— Простите, профессор, можно вам задать личный вопрос?
— Задавайте, — улыбнулся Северус. Это было так необычно — увидеть, как Северус Снейп улыбается.
— Я слышала, многие были уверены, что вы влюблены в Лили Эванс и Патронус у вас лань, но… — не зная, как сформулировать вопрос, Гермиона замолчала.
— Так было нужно, чтобы все думали, — вздохнул профессор. — Любил я совсем другую девушку, мою Лиру.
— Ее как других…? — осторожно спросила целительница.
Возможно, Северус устал носить это в себе, возможно, по другой причине, но он заговорил, исповедуясь совсем юной целительнице, и от этого на душе становилось легче. Северус рассказывал о том, какой была его Лира, как она говорила, как смеялась, как они признались друг другу и клялись не расставаться. Постаревший душой профессор рассказывал и плакал. Он говорил, какой отважной была Лира, как любила и как погибла.
Северус говорил, не замечая своих слез, открыв душу этой девочке. Лира, его белая кошка, его жизнь, его судьба, его тоска. И Гермиона плакала вместе со своим профессором, исцеляя его от боли, всей душой желая, чтобы профессор был счастлив, моля высшие силы о чуде для этого настрадавшегося человека. Ее мольба была услышана, но целительница этого не знала. Она просто хотела помочь и помогала. Душа Северуса перестала рваться на части, он отпускал Лиру Меган, в душе оставалась лишь светлая грусть.
А Гермиона плакала вечером на плече своего Гарри, рассказывая, какую боль носил в себе Северус Снейп все восемнадцать последних лет. Они были уже почти взрослыми, вскоре должна была прогреметь их свадьба, но вот эта встреча заставила целителей весь вечер просидеть за бокалом вина, поминая погибших.
Северус шел по набережной, отпуская свою боль, но не видя будущего, когда навстречу ему вышла женщина. Она была похожа и не похожа на Лиру, но ее первые слова сделали все размышления бессмысленными. Высшие силы услышали мольбу целительницы, и маленькая девочка уговорила тетю Смерть вернуть Северусу ту, без которой зельевар не умел жить.
***
День свадьбы запомнился Гермионе и Гарри навсегда, ведь в этот день они стали официально Поттерами. Сотни гостей, те, кого они спасали, с кем учились, кого учили сами. Профессора, учителя, родители… И звонкое «Да», подхваченное птицами. Вальс, прекрасный вальс, в котором кружилась счастливая Гермиона. Вальс, в которой жених Мэнди кружил юную Грейнджер. Вальс, в котором кружились десятки пар. Счастье буквально разливалось по огромному залу.
Но даже став едиными, они не перестали лечить, искать и находить. К ним приезжали люди, верившие, что руки Поттеров — волшебные. Даже маги в это верили. Прошло совсем немного времени, и утренний токсикоз начал мешать девушке жить на свете. Гарри только улыбался, спаивая своей любимой зелья, от которых становилось легче. А потом он же и принимал роды, потому что неожиданно запаниковавшая любимая ни на кого больше не соглашалась.
За первенцем родилась и девочка. Подросшие дети ездили в Хогвартс, найдя себе занятие по вкусу в свое время, своих любимых, а Поттеры все оставались такими же молодыми, как в двадцать, чем удивляли даже магов, ну а потом…
— Я нашалила, — сказала Гермионе не меняющаяся с годами маленькая светящаяся девочка.
— А как? — поинтересовалась женщина, гладя это маленькое чудо.
— Вы будете всегда, — призналась девочка. — А еще вы будете за всеми присматривать, чтобы они не шалили.
— Она очень любит, когда ее обнимают, — произнесла появившаяся Мия. — Ну и еще с вами связана страшная тайна.
— Какая тайна? — удивился Гарри, с улыбкой доселе наблюдавший за происходящим.
— В далеком мире жили Гарри и Гермиона, — начала рассказ наставница демиуржки. — Они слились душами, из которых и получилась Тринадцатая. Она просто чувствует родную душу.
— Я же не против, — с улыбкой произнесла Гермиона. — Она — чудо.
— Да, она наше чудо, — согласилась Мия. — А вы теперь — боги целителей этого мира, вот такая у Тринадцатой шалость получилась…
***
Где-то, когда-то старый наставник ругал своего нерадивого ученика:
— Как можно быть таким тупым! Анатомию выучил, а применять совершенно не умеешь! Не дай Поттеры тебя к живым людям пустить!
Где-то заливисто смеялась обнимавшая своего Гарри Гермиона, наблюдая эту сцену…
