"Падаешь - ловлю. Падаю - Love me"

без банальности трусости слабости. без ошибок двойных и тройных когда грянут твои дни усталости я укрою тебя от обид. пусть в глазах твоих будут лишь радости ослепляющиe дивный лик пусть обходят тебя дни усталости а я рядом с тобой каждый миг.

Утром в день дебатов Маша проснулась от резкого приступа тошноты. Девушка ринулась в туалет. Тошнота настораживала и даже пугала. Её уже до этого несколько дней мутило, а теперь ещё и это. Она отыскала в ванной тест на беременность. Результат оказался положительным. Маша присела на крой ванной, обхватывая голову руками. Этого ещё не хватало, ну почему именно сейчас? Ведь она уже так близко, она всем своим нутром чувствовала, что она совсем близко и что вот-вот всё должно решиться. Другого шанса просто быть не может. Пчёлкина выпила воды, спрятав тест поглубже в ящик с бельём, решив, что обдумает это чуть позже. Она быстро собралась и, проверив ещё раз все свои бумаги, вышла из квартиры. Сегодня, помимо дебатов, у неё очень сложная задача – слежка за Карельских. Если все её источники, наблюдения и расследования верны, а подтверждённая связь Карельских и Каверина имеет место быть, завтрашний день может стать решающим. По крайней мере, она должна быть готова ко всему. Но для помощи в слежке у неё был весьма неожиданный союзник. У дома Максима, откуда она должна была начать слежку, её ждала высокая блондинка. — Привет, Елисеева! – поздоровалась она с ней, опуская стекло. – Садись. — Пчёлкина кивнула на пассажирское сидение, рядом с собой. После смерти Ленкиного мужа Маше стало жаль старую подругу и она помогла ей с работой, тем более, у Ленки росла маленькая дочь, а содержать теперь её было некому. Ленка работала и благодарила бывшую подругу за помощь, а когда Маше пришлось уехать, а за Карельских должен был не только следить, но и приглядывать человек надёжный, не вызывающий подозрений и Маша внедрила в его окружение Ленку. Тем более, слежка за Максом в разы улучшило шаткое материальное положение подруги. Постепенно она посвятила её в некоторые детали своей работы и этого дела, отчего Елисеева стала работать с ещё большей отдачей, что Машу безусловно поражало. Теперь блондинка, по сути, работала на неё. А главное, работала без нареканий, будто бы была создана для слежки. Ленка всегда была хитрой и расчётливой. Он с детства умела делать так, что бы все вокруг "плясали под её дудку", всегда добивалась желаемого, искусно сплетала школьные интриги, всегда выходя из них "сухой". Даже умудрялась за Сашкиной спиной крутить интрижки со всяческими своими обожателями. И нет, Белова она и вправду любила, той первой детской чистой любовью, но получать внимание парней ей нравилось, даже будучи в отношениях. Хотя в итоге, это её и сгубило, как и в итоге их первую с Сашкой сильную любовь. Но кто сейчас будет ворошить прошлое? Белов давно и безумно сильно любит Олю и Ваньку, хотя и частенько, утопая в своих амбициях и авторитете забывает об этом. — Мы куда? – спросила девушка. — Следить за твоим благоверным. – с улыбкой проговорила Маша. – За руль садись. – скомандовала она, перебираясь на заднее сидение. — А он меня не заметит? – Пчёлкина хмыкнула. — Не дрейфь, Елисеева! Заметит, скажешь, что случайность. — А потом как? — Пока потом не наступило, предлагаю придерживаться первоначального плана. – Ленка кивнула. Карельских вышел из подъезда спустя минут двадцать после встречи двух бывших подруг. Маша внимательно следила за мужчиной, тот, очевидно, ни о чем не подозревал, что было ей на руку. Он сел в машину и выехал со двора. — Поехали. – скомандовала Маша. Их машина так же тронулась с места. Они ехали за ним, пропуская вперёд одну-две машины. Сначала он проехал по точкам, затем по каким-то, видимо, Сашиным поручениям. А потом поехал на окраину города. Маша напряглась, перебираясь с заднего сидения на переднее. Она убрала тёмные волосы под кепку и надела тёмные очки, внимательно следя за машиной. Карельских остановился у одного из гаражей и, вышел, оглядываясь по сторонам. Маша выглядывала из-за гаража, приближаться она не решалась. Как только он скрылся за дверью девушка достала из кармана маленькую станцию, которую дал ей Антон. Ленка ночью установила на куртку Карельских маленькое подслушивающее устройство и сейчас Пчёлкина его активировала, что бы слышать, что говорит телохранитель Беловых. Она нажала на запись и в наушнике услышала голос Макса. — Если завтра он выиграет, то я сразу же ударю. – говорил он кому-то. – Как только закончу в Фонде, заберу опера и мы едем в больницу. — А если проиграет? – услышала она другой голос. Он был не знакомым, но это сейчас было не важно. Сообщники Карельских в её планы не входили. Тем более, она всех давно проверила, никто больше к бригаде Белова отношения не имел. — То пусть живут, пока. – Карельских зло хмыкнул. – Смотри. – началась возня. – Нож афганский. Острее бритвы. Горло режет на раз, как масло. Я уже сплю и вижу, как вспорю их. – голос у него стал глубокий, пугающе низкий. – Пчёлкину перережу глотку или брюхо спорю. Но лучше глотку, что бы на том свете наконец-то заткнулся. – пауза. – А наркóту тогда точно брюхо располосую. Пусть помучается. – дальше слушать она не могла, да и смысла не было. Слишком много она уже услышала, а главное записала. Рисковать больше было нельзя, нужно было уехать раньше, чем Карельских закончит разговор и выйдет. Пчёлкина прыгнула в машину. Ленка смотрела на неё, ожидая дальнейших указаний. — Быстро поехали. – скомандовала Пчёлкина. - Нам тут больше нечего делать. — Куда теперь? – спросила Ленка. — Везём тебя домой, а я везу машину в сервис и потом еду ещё на одну встречу. – Маша снова перелезла на переднее сидение. Она быстро переоделась. – Твоя работа с ним закончена. Сейчас заляжешь на дно, а потом, как только всё закончится, я с тобой свяжусь. — Маш? – девушка взглянула на бывшую подругу. – Когда ты такой стала? — Какой? – не поняла Пчёлкина. — Сильной. Смелой. Решительной. – Маша улыбнулась. – Не подумай, ты всегда такой была, но сейчас. – девушка замялась, явно подбирая слова. – Мне иногда немного страшно рядом с тобой. — А ты не бойся. — хмыкнула Пчёлкина, а затем серьёзно продолжила: — Сейчас очень много от меня зависит, мне нельзя бояться. Я сама такую жизнь выбрала. – Маша потёрла рукой висок. – А теперь от меня зависит больше, чем только моя или Витина жизнь. – она скользнула рукой по животу. — Машка! – воскликнула Елисеева. — Но это пока большой секрет. – Елисеева кивнула. Затем Маша отвезла подругу в безопасное место и сменила машину, оставляя свою в сервисе, который принадлежал им с Витей. Теперь она направлялась на встречу с Космосом. Через час должны были начаться дебаты. Космос ждал её в сквере, неподалёку от дома своего отца. Маша присела рядом. — Что за секретность? – спросил тот, беспокойно глядя на сестру. — Кос, я беременна. – Маша решила начать с новости, которая в основном, скрасит всё, что она скажет ему дальше. Холмогоров округлил глаза, пару раз сморгнул, качнул головой и внимательно посмотрел на сестру. — Ты серьёзно? – Пчёлкина кивнула. — Не думаю, что таким можно шутить. – мягко улыбнулась Маша. Космос просиял. — Тут я точно должен быть крёстным. Однозначно! – Маша рассмеялась. — Разумеется. – она погладила его по руке. – Кос, но сейчас наша задача – выборы. Витя импульсивный, он волнуется за меня, мне нужна сила, которая может его удержать. — Не только он волнуется. – парировал Кос. Маша кивнула, снова сжимая его руку. Она знала, что он волнуется. — Я знаю, Косенька, знаю. – Космос взглянул на неё, потемневшими глазами. Так его звали только его мама и она и только в детстве. В подростковом возрасте это обращение стало растворяться между ними. И это всегда означало, что возразить или поспорить он не имеет права. Он просто не мог. Это ласковое «Косенька» запускало в нём какой-то определённый механизм. Маша подумала, что если всё разрешится благополучно, нужно будет рассказать этот секрет Людке. — Что ты задумала, Маш? – осипшим голосом спросил Кос. — Пожалуйста, всё, что я сейчас скажу, выполни в точности. И главное, ничего, ни за что, не говори Вите и Саше. Поклянись мне. – она протянула ему правый мизинец. Это был ещё один их детский ритуал. Клятва на мизинцах – самая важная клятва, нарушать которую было категорически нельзя. — Маш. – в глазах Космоса плескалось беспокойство, но за мизинец он ухватился. — Завтра, прямо с утра, в больницу к Филу нужно поставить охрану. Пусть там будет больше людей. Туда я пришлю своего человека. Он знает, что делать и они должны во всём слушать его. Хорошо? – Кос кивнул, а Маша сильнее сжала его мизинец, сцепляя его со своим. – Я могу исчезнуть, внезапно, на время. Если Витя заметит, ты должен его любым способом отвлечь. — Маш, мне ты можешь сказать, что ты задумала? – она покачала головой. — Просто поверь мне, пожалуйста. Я всё скоро объясню. – Космос закурил, задумчиво глядя на небо. Они молчали, какое-то время, а потом Маша рассеяло произнесла: — Дебаты скоро. – он кивнул. — Меня Пчёла в офисе дожидается. Ты со мной? — Нет, я поеду домой. – Маша вдруг почувствовала, что она безумно устала. Видимо, так сказывалась на ней беременность. Маша дремала на диване, когда в двери повернулся ключ и вошёл Витя. Дебаты давно закончились, телевизор транслировал «Улицу разбитых фонарей». Маша приоткрыла глаза, почувствовав на себе чей-то взгляд. Пчёлкин сидел на диване, наблюдая за спящей женой. Маша чуть потянулась и села, сонно глядя на мужа. Он был таким красивым. Маша в семнадцать лет осознала это. Он и правду был безумно красивым. Обаятельный, харизматичный, стройный, синеглазый, русоволосый. Эти его кудри, иногда она так по ним скучала. Сейчас он стригся коротко. Положение обязывало его быть солидным, сохранять суровость и презентабельность. Дорогие костюмы, всегда галстуки, шёлковые рубашки с запонками и строгий иногда даже суровый взгляд синих глаз. И нет, на неё он по прежнему смотрел с той ребяческой нежностью, как и в семнадцать лет. Тем же самым пьяняще-дурманящим взглядом, от которого ноги подкашивались у ещё тогда Весняниной, каждый раз. Но они стали другими. Взрослыми. Хотя Маша и до сих пор ощущала трепет в их прикосновениях и нежность в поцелуях. — Все дебаты проспала? – с нежной улыбкой спросил он. От вчерашней ссоры, казалось, не осталось и следа. Это была ещё одна их общая особенность. Они не умели ссориться на долго. Будто бы, тогда в 88-ом, потеряв так много времени друг с другом, они будто бы негласно научились его ценить. — Не-а. – Маша зевнула снова потягиваясь. – Я всё видела, а потом как-то задремала. Антон сработал отлично. – Витя кивнул, притягивая её к себе и утыкаясь носом в её макушку. — Тревожно как-то. Выборы эти. – тихо проговорил он. Маша съёжилась. На секунду ей показалось, что Космос «сдал» её, и Витя уже всё знает. Но тот молчал, обнимая жену, вдыхая аромат её волос. Он был спокойным. Маша слышала, как размеренно стучало его сердце. Этот звук она бы не променяла на никакие сокровища мира. Она бы всё на свете отдала, лишь бы сейчас слушать стук его сердца всегда. — Завтра всё закончится. И снова будем жить нормальной жизнью. – Маша прижалась к нему сильнее. Как же ей сейчас хотелось заснуть и проснуться уже в понедельник. В понедельник, где всё будет кончено. И они будут счастливы. — Маш? Ты же завтра будешь со мной? – Маша заглянула ему в глаза, кивая. — Я всегда с тобой, Вить. Всегда. – он накрыл её губы своими, нежно поглаживая её щёки, целуя её как никогда нежно. — Моя девочка, - прошептал он ей в губы. – Веснушка моя. Они так и заснули на диване в обнимку, как раньше, когда после долгой разлуки и воссоединения в 91-ом никак не могли насладиться друг другом, каждую свободную секунду проводя в любимых объятиях. У Маши в груди тянула тоска, поднывала тихо, надеясь, что у неё все получится. Что она сможет предотвратить, возможно, страшную трагедию в их жизни.