Музыка ночи

Он потуже затянул ремень седла под грудью дракона так, чтобы седло находилось на плечах ящера. Устроившись поудобнее на скользкой чёрной коже, парень вставил ноги в стремена, ухватился за треугольную пластину гребня своего питомца, проверил, достаточно ли крепко он привязан и похлопал по чешуйчатому боку зверя. Дракон с металлическим шелестом расправил огромные кожистые крылья, тряхнул головой и, оттолкнувшись задними лапами, резко выбросил своё тело вперёд. Делая мощные взмахи крыльями, ящер поднимался всё выше и выше, поток воздуха взъерошил волосы всадника, который, жмурясь, наслаждался полётом. Облака, окрашенные в пастельно-розовый и золотой, казалось, были совсем близко. Они были похожи на морскую пену, только очень лёгкую и нежную. Золотистые лучи заходящего солнца тянулись из-за горизонта подобно нитям шёлка. Небо окрашивалось багровым и розоватым, на тёмной синеве, за хребтами гор проступали алмазы первых звёзд, похожих на утреннюю росу на тёмных листьях анютиных глазок. Парень открыл глаза и посмотрел вниз: лес тёмно-изумрудно-зелёным морем простирался под ними. Всадник что-то крикнул своему дракону, тот, видимо понял его и, захлопав крыльями, стал подниматься вверх, к облакам. Разрезав белую гладь, дракон очутился в настоящем облачном замке. Снуя меж бледно-розовых колонн и золотисто-оранжевых громад, дракон и его всадник получали настоящее наслаждение от прохладного ветра, вместе с которым вступала в этот мир ночь. Сумерки, верные слуги ночи, уже закрались в лес, притаились за каждым деревом, зажгли светлячков, которые переливались, как настоящая новогодняя гирлянда. Сидящая на толстой ветке дуба эльфийка смотрела на небо, на котором, как пуговицы на большой шапке, блестели звёзды. Её чёрные, как вороново крыло волосы были заплетены в косу, которую серебрили огоньки светлячков. Странный шорох, что уловили острые уши эльфийки, заставил её отвлечься от созерцания невиданной красоты пейзажа и взглянуть на багрово-золотистый горизонт. Заходящее солнце полыхнуло на драконьей броне, резко вычерчивало силуэт всадника. Изящный изгиб длинной шеи дракона был позолочен солнцем, огромные крылья ловили потоки воздух. На не менее длинном хвосте красовались острые шипы. Выглядело впечатляюще и восхитительно. Эльфийка улыбнулась и, подняв руки, начала двигать пальцами так, словно бы плела нить. И в воздухе начали появляться золотистые завихрения, которые сплетались между собой, как влюблённые змеи. И как только «тела» «змей» соприкасались, свиваясь под ловкими пальцами эльфийки в тончайшие нити, они издавали чистый, нежный звук. Звуки сплетались, получалась мелодия. И эта мелодия поднималась к небесам, и даже звёзды заслушивались ею. Всадник не был исключением. Едва его слух уловил эту музыку, парень был в тот же миг очарован нежным трепетным звучанием магических струн, похожих на тонкие языки пламени. Мелодия струилась, как ручей, местами осыпаясь бурным водопадом немыслимых и великолепных звуков, эльфийка умело вплетала свой высоких ангельский голос в эту композицию. Песня птицы Алконост – и та блекла бы в сравнении с эльфийской песнью. Любой заслушался звоном золотых струн и удивительным голосом, аналога которому не найти в целой Вселенной. А ночь, неслышно ступая, сыпала серебром звёзд и звенела песнями сверчков. Золотые струны аккомпанировали ей, неся в уснувший мир спокойствие и нефритовую луну, укутанную в синее одеяние тьмы.