С нуля

      Сон. Что такое сон? — Ну давай, скажи, что у тебя фулл хаус! — Тачихара нервно дёргал ногой, крепко сжимая в правой руке свои две единственные карты. — Для тебя хоть флеш рояль, — Рампо хитро улыбнулся, смотря распахнутыми глазами прямо на Мичизо.       Ещё несколько минут, и на всю комнату раздаются злые разочарованные вопли Тачихары, через которые иногда слышны тихие смешки Джуничиро. Эдогава с высокомерным взглядом раскрыл перед ними свои карты, и сейчас довольный, высунув язык, ладонями пододвигал к себе горсть монет.       Парни сидели на полу, образовав круг, в центре которого находились уже новая стопка монет и четыре карты, перевернутые рубашкой вниз. Таким образом они играли во что-то наподобии покера, и, как выяснилось, Рампо смог бы заработать на этом, играй он с людьми побогаче. Около каждого стояло по бутылке пива с фруктовым вкусом. На улице уже давно было темно, вечер взял своё. Окно было открыто нараспашку, и время от времени оттуда дул холодный ночной ветерок. Комнату освещала простенькая люстра на потолке, и справлялась она со своей задачей отлично. На ноутбуке, который стоял на кровати Джуничиро, еле слышно играла песня в жанре американского рэпа.       Ацуши в их кругу не было, он сидел на кровати Танидзаки около его ноутбука. Он читал статью на своём телефоне «Всё о покере», которая его заинтересовала после того, как он проиграл все сбережения своим друзьям. Напряжённо потирая лоб, он изучал картинку с комбинациями, стараясь выучить их наизусть. — Накаджима, ты чего там сидишь? Не переживай, вернём мы тебе твои деньги! Пошли к нам, втроём скучно, — весело сказал Тачихара, поймав на себе недовольный взгляд Рампо. Джуничиро, который сидел к Ацуши спиной, тоже повернулся и одобряюще кивнул ему. — Кто вообще придумал эти комбинации? — раздражённо проговорил Ацуши и спустился с кровати на пол, разместившись между Тачихарой и Танидзаки. — Не знаю, — пожал плечами Мичизо, тасуя карты. Накаджима тяжело вздохнул, подперев щёки кулаками. — Давай так, — медленно начал Рампо, поглаживая указательным пальцем самую верхнюю монетку в своей горсти, — Попробуй отыграть свои деньги назад. Разрешаю не делать ставки. — Рампо! — осуждающе протянул Джуничиро, нахмурившись. — Окей, — натянуто улыбнулся Накаджима, — Видимо, следующий месяц я на питьевой диете.       Они играли ещё около часа, после чего понемногу разбрелись по своим кроватям. Но Эдогава и Тачихара решили устроить перестрелку: в темноте Рампо со второго этажа отправлял конфеты в Мичизо, тот в свою очередь закидывал их обратно. Кровать, от активности их поединка и резкости движений, жалобно поскрипывала и тряслась. Вскоре конфеты были съедены, и они наконец успокоились. Джуничиро переписывался со своей сестрой, свет от экрана телефона освещал ему лицо. Ацуши лежал в своей кровати и думал о прошедшем дне.       Сегодня он опять опоздал на первую пару. Хорошо, что был предмет Луизы: эта женщина очень спокойная, и редко кого-то отчитывает. Пообедали вместе с Кёкой, она снова поделилась своими вкусными блинчиками, которые были приготовлены практически идеально. На занятиях Ацуши усердно старался не спать, и у него получилось. И снова, на всех парах он просидел с Акутагавой.       Сначала Ацуши был уверен, что ему некомфортно сидеть с Рюноске, и он делает это только из намерения лучше узнать его. А теперь, он даже не задумывался о чём-то, когда снова ставил свой портфель на место рядом с ним. За всё то время, что они просидели вместе, Накаджима прилично привык к нему. Несмотря на свой суровый и холодный вид, у Акутагавы были очень хорошие манеры. Если он и мог сказать что-то грубое, то действия его выражали глубокое понимание правил поведения. Когда Ацуши садился рядом с ним, он всегда вынимал свои наушники, даже если разговаривать ни о чём не собирался, и не надевал обратно, даже если разговора действительно не происходило. Никогда не отказывал в просьбе переписать конспекты или одолжить ручку с карандашом, подсказывал на каком задании они остановились. Это восхищало Ацуши до глубины души, из-за чего уважение к нему возросло. Только он по-прежнему чувствовал его холод. Настолько сильно, что это переросло в физическое ощущение: когда Накаджима подходил к Акутагаве, создавалось ощущение, что вокруг него стоит морозный зимний воздух, будто холодильник открыли. От такого мысленного сравнения Ацуши невольно улыбался.       Что удивительно, Рюноске в свою очередь ничего не говорил и не возражал, когда Ацуши вновь оказывался около его стола. Наоборот: он автоматически отодвигал свои вещи, освобождая ему место. Низкая эмпатия Акутагавы и отчаянная эмоциональность Накаджимы, кажется, отлично сложились друг с другом, точь-в-точь как два соседних пазла.       Это была последняя мысль, которая посетила Ацуши перед тем, как он провалился в глубокий сон, который приходил к нему так редко.       Комнату заполнял полумрак, только ночник откуда-то сбоку слабо освещал пространство вокруг себя. Обстановка очень похожа на ту, что в его комнате в общежитии, но имеет явные различия. Даже не понятно что именно не так… Нет времени этого разглядеть.       Над ним навис темноволосый парень с неровной чёлкой. Белая рубашка этого парня была наполовину расстёгнута, на бёдрах сидели учебные брюки. Где-то в стороне на полу лежали два одинаковых пиджака, на которые падал едва уловимый свет. Его прибили к кровати. А затем нависли, уперевшись руками в матрас под его спиной.       Акутагава прожигал взглядом, холодным… Нет, ледяным, словно айсберг. Такой огромный, уходящий глубоко под воду. Этот мороз пробирал до костей, хотелось отвести глаза куда-то в сторону, лишь бы не замёрзнуть под натиском его почти чёрных зрачков. Он провёл пальцем по щеке, затем спустился к шее. Погладив её большим пальцем, он вернулся к лицу и прижал ладонь к скуле. Его лицо приблизилось к чужому. — Закрывай глаза.       Его голос прозвучал немного хрипло и низко, так близко, будто внутри самого уха. Он послушался. В ту же секунду на его губах оказались чужие. Мокрые, но чёрствые. Ведь сколько не облизывай, корочки от ран на покусанных губах останутся на месте. Прикосновение длилось только секунду. Поцелуй оставил мокрый след, из-за которого сейчас остро чувствовалась прохлада воздуха в комнате. Но за этим поцелуем сразу же последовал другой, чуть ниже губ, не доходя до подбородка. Затем следующий, на шее. Дорога из мокрых следов тянулась ниточкой вниз, как вдруг поцелуй превратился в укус. Он не смог держать глаза закрытыми, и открыл, закатив их и выгнувшись с спине. Прозвучал стон, скорее похожий на мычание, так как был сдавлен стиснутыми зубами. Нет, это было не больно. Его укус обжёг кожу, запустив в животе движение, которое стремительно опускалось вниз. В области таза стало очень горячо, и рука Рюноске медленно начала двигаться к его штанам.       Ацуши вскочил в своей кровати, как ошпаренный. Спина пылала, дыхание сбилось. Часто вдыхая и выдыхая, он скинул с себя одеяло и устремил взгляд на свои пижамные штаны. Естественно, Ацуши всё чувствовал, но ему захотел убедиться собственными глазами. Серая ткань пижамы приподнялась, образовав бугор. И тому, что под ней находилось, явно было очень тесно.       Осознание пришло сразу же. И, наверное, было бы лучше, не приходи оно вовсе. «Что это было?! Как? Почему там был Акутагава?» — Ацуши не мог остановить поток мыслей так же, как и чувства, которые на него нахлынули. Паника, непонимание, возможно ужас и огромный стыд вперемешку со смущением не умещались в его теле. Казалось, что он вот-вот лопнет, и ему было необходимо что-то предпринять. Ацуши протёр лицо, спустился с кровати и подошёл к окну. Рассвет заставлял небо светлеть, но его соседи всё ещё спали крепким и глубоким сном. У Тачихары набок вытекала слюна изо рта, он мирно посапывал, иногда причмокивая. Накаджима посчитал, что сейчас примерно четыре или пять утра.       Он опёрся ладонями на подоконник. Его взгляд бегал по тротуарам, кронам деревьев и небу. Всё застыло, в ожидании нового дня. Однако, сколько Ацуши не пытался отвлечься на виды улицы, ничего не получалось. Перед глазами снова и снова возникало лицо Рюноске, нависшего над ним. Накаджима будто чувствовал запах его тела наяву, его горячие поцелуи… Брови мгновенно сошлись на переносице. Возбуждение не уходило, лишь усиливалось. Щёки уже буквально пылали, Ацуши злился. Он злился на себя за то, что не может перестать прокручивать этот сон в своей голове.       Тяжело вздохнув, парень вышел из комнаты и направился в туалет. Затем зашёл в него, закрыл за собой дверь, и сел на стульчак унитаза. Медленно спустив штаны с боксерами, он посмотрел на свой член, всё ещё очень твёрдый. Ацуши сидел и смотрел на него, долго думая, стоит ли это делать. Тысячу раз проклиная себя, он всё же взял его в ладонь и начал водить вверх вниз.       Через некоторое время Ацуши вышел из туалета. Лицо его было настолько красным, что увидь его сейчас кто-нибудь из знакомых, сразу заподозрили бы что-то… не очень хорошее. Он быстрым шагом направился в свою комнату. Его соседи по-прежнему спали, и шум открывающейся и закрывающейся двери нисколько их не беспокоил. Накаджима в спешке поднялся на свою кровать и плюхнулся лицом в подушку.       «Вот бы задохнуться сейчас, чтобы никогда больше не испытывать такого стыда и позора, — мысли Ацуши набирали негативное направление. — Он ведь парень. Самый настоящий парень.»       Шагая по сухому асфальту, Накаджима смотрел себе под ноги. Рядом топали его друзья, обсуждая предстоящий день. Солнца на небе видно не было, его полностью затянули белые облака, говорящие, что сегодня возможен дождь. — Блин, Накаджима, ну скажи уже что случилось, — Мичизо обратился к Ацуши, выводя его из транса, — Ты всё утро молчишь и ходишь с кислой миной!       Он поднял глаза и и постарался ответить как можно убедительнее: — Я не выспался вообще, хожу отрубаюсь, — сделав вид, что при смерти, проговорил Ацуши. — Да, мы вчера засиделись, — почесал затылок Джуничиро.       То, что сказал Ацуши, было наполовину правдой. После своего внезапного пробуждения он больше так и не уснул, ворочаясь и страдая от собственных мыслей. А когда проснулись его товарищи, ему стало стыдно перед ними, будто они всё знают и видели, что в принципе было невозможно. Состояние отчаяния нахлынуло с новой силой, и выбраться из него Накаджима уже не смог.       Войдя в аудиторию, он в панике начал искать глазами девушку с синими хвостиками, и совершенно упал духом, не обнаружив её. Стоя в дверях, Ацуши уже собрался по-тихому вернуться в общежитие, как из-за его спины выглянула аккуратная женская голова. — Привет! Ты чего стоишь тут такой потерянный? — Кёка держала обеими руками свою сумку, теперь встав перед ним. — Я не потерялся, скорее потерял. И, между прочим, тебя, — сказал отдалённо Ацуши, бережно взял девушку за руку и повёл к их месту у окна. Изуми, которой не оставалось другого выбора, кроме как идти за ним, смутилась, и еле заметно покраснела.       Когда они приземлились на скамью, Ацуши развернулся к ней корпусом всего тела, таким образом отвернувшись от большей части аудитории. Ничего не говоря, он просто подпёр щёку рукой и смотрел на столешницу. — Что-то случилось? — спросила встревоженно Кёка, доставая учебные принадлежности. — Нет, не совсем, — пока он это бормотал, понял, что звучит совершенно неубедительно, — Хотя, ладно, кое-что всё-таки случилось… — И что же? — она села, поправляя юбку. Внимательно слушая друга, Изуми тоже повернулась к нему лицом. — Прости, но позволь мне оставить это в тайне, — Ацуши тяжело вздохнул, закрыв глаза, — Это чересчур неприятная и глупая… история. — Хорошо, как тебе будет угодно, — кивнула Кёка понимающе и тепло, — Если надумаешь, я всегда готова.       Ацуши избегал Акутагаву весь день. А избегание это заключалось в том, что он ни разу не подошёл к нему сесть рядом, или поговорить о чём-то. Таким образом они даже не поздоровались. Накаджима старался вообще не смотреть на него, но один раз, всё же не удержавшись, он встретился с ним глазами. Рюноске не казался удивлённым и озадаченным. В его выражении лица не было эмоций вообще, но Ацуши додумал, что тот почувствовал облегчение, что к нему больше не навязываются. От этого вывода на душе стало очень тяжело, и настроение совсем упало.       В конце учебного дня Накаджима поторопился в общежитие, наскоро попрощавшись с Кёкой. Естественно, она заметила, что «неприятная и глупая история» связана с Акутагавой, но не стала ничего расспрашивать, за что Ацуши был ей безгранично благодарен. Войдя в пустую комнату, он кинул портфель куда-то в угол и забрался на подоконник. Рассматривать людей за окном было не очень интересно, но это занятие Накаджима нашёл наиболее успокаивающим.       Через примерно полчаса дверь открылась. Ацуши повернул голову в её сторону и увидел Джуничиро. Тот, казалось, был в похожем состоянии, так как тоже небрежно бросил свой рюкзак и грузно сел на кровать. Он не поздоровался с Ацуши, хотя и прекрасно его видел, вместо этого достал телефон и гневно начал что-то строчить. — Привет, Джуничиро, — поздоровался он, всё ещё сидя на подоконнике, — Что-то случилось? Ты выглядишь… расстроенным. — А? Нет, всё нормально, — отмахнулся он, кинув свой телефон на подушку. — Точно? Я не буду настаивать, но хочу, чтобы ты знал, — медленно начал Ацуши, — Что я готов выслушать и помочь, насколько это возможно. Вы все всегда были ко мне очень добры, поэтому я только рад оплатить вам тем же. В особенности тебе.       Он действительно верил в свои слова, и говорил их с предельной искренностью. От этих слов губы сами расплылись в тёплой улыбке.       Брови Танидзаки поплыли наверх, и он тоже не сдержал доброй улыбки. Ацуши был очень эмпатичным и гуманным человеком, которому хотелось довериться. — Спасибо тебе большое, Ацуши, — сказал Джуничиро, смягчившись и растрогавшись от его слов, — Ты просто чудо.       Накаджима смутился, отведя взгляд в сторону. Принимать комплименты было очень сложно, так как раньше он вообще их не получал. В голове постоянно крутились мысли, что все эти слова неправда, хоть Ацуши и старался изо всех сил верить Джуничиро. — Ну так, что у тебя там? — осторожно спросил он. — Моя сестра… Наоми, помнишь? — прежнее настроение Танидзаки вернулось, он плюхнулся на кровать, разведя руки в стороны, — У неё появился парень. — Помню-помню. И что, он гад какой-то? Обижает её? — Ацуши нахмурился, представляя самые страшные сюжеты в своей голове. — В том-то и дело, что… — рыжеволосый замялся, подбирая слова, — В том-то и дело, что нет. Вернее, я мало что о нём знаю, но по словам Наоми он нормальный. Вполне хороший…       Джуничиро замолчал. Ацуши чувствовал, что его друг не закончил, и хочет сказать что-то ещё, но почему-то не может. — Тогда… В чём дело? — Я переживаю. Очень переживаю за неё, ведь за маской заботливого милого парнишки может скрываться настоящий подонок, о-о, поверь, я видел таких. Но если я ошибаюсь, и просто отпугну того, с кем она счастлива? А может я вообще просто ревную? — поток слов из уст Джуничиро звучал так непрерывно и эмоционально, что тот сел на кровати и начал активно жестикулировать. Он высказался с таким облгчением, будто весь день ходил как бомба с зажжённым фитилём.       Закончив свой монолог, он посмотрел на Ацуши, лицо которого выражало сейчас искреннее удивление. — Да, я знаю, ты можешь смеяться… Мне самому противно от своих мыслей. Да я, если честно, уже и думал, не влюбился ли я часом в свою родную сестру… — завершил Танидзаки, погрузившись в отчаяние и закрыв лицо руками.       Каждое слово отдавалось в мозгу Накаджимы. Он переваривал всё, что сказал Джуничиро, впитывая его эмоции, как губка. Он даже и не думал смеяться. От речи Танидзаки наоборот скорее хотелось заплакать. — Спасибо, конечно, что поделился, но… Послушай, тут ведь правда не над чем смеяться. Ты переживаешь за своего близкого человека, это абсолютно нормально. Желать только лучшего и хотеть защитить от всего плохого — не значит гиперопекать, тем более, что ты не сделал ничего… Реально глупого, — воодушевлённо говорил Ацуши, даже толком не задумываясь, о чём вообще говорит. Эти слова шли прямо из сердца, обходя обработку в мозгу. — Ты правда так считаешь? — Джуничиро убрал руки с лица и сейчас смотрел прямо в лилово-золотые глаза Ацуши. — Конечно! Я прекрасно понимаю, как тебе сейчас тяжело. Но ведь, если бы с Наоми и вправду случилось что-то плохое, разве бы она об этом молчала? — в край разошёлся Накаджима, тоже начав жестикулировать. — Нет, естественно нет… — парень стал предельно серьёзен, но через несколько секунд облегчённо выдохнул, — Спасибо… Спасибо тебе огромное, Ацуши-кун. Ты сказал действительно важные мне и нужные слова.       Счастливый Накаджима, сидящий на подоконнике, радостно прикрыл глаза. — Ты ведь тоже сегодня был… Не в духе, — неуверенно проговорил Танидзаки, — Не хочешь поделиться? Я у тебя в долгу.       Смысл слов Джуничиро звоном прогремел в ушах Ацуши. — Знаешь… Я хочу разобраться с этим сам, — он тепло улыбнулся ему, и повернул голову к оконному стеклу. — Хорошо. Спасибо тебе ещё раз, — парень снова взял в руки свой телефон и разблокировал его.       Ацуши многое понял. Ему тоже было необходимо с кем-то поговорить, пусть и не о собственных проблемах. Джуничиро, всегда спокойный, дружелюбный и расчётливый, оказывается может быть напряжённым и неуверенным. Может сомневаться в собственных чувствах, в правильности своих мыслей и действий. Да вообще-то, каждый человек имеет право не знать, что именно он чувствует, почему он чувствует то или и иное. И это абсолютно нормально. Не стоит ненавидеть себя за свою неопределённость, стоит узнать, почему она вообще возникла.       Накаджима всегда смотрел объективно на ситуации, которые происходили с окружающими его людьми. Всегда находил нужные и правильные слова, после которых сомневался, действительно ли они принадлежат ему. Но если дело касалось его самого — объективности можно было сказать «до свидания». Именно поэтому Ацуши так сложно помочь самому себе разобраться в том, что именно не так, и как это исправить.       Многое обдумав, он так и просидел до вечера с телефоном в руках и открытым их диалогом с Рюноске. Ацуши не смог подобрать нужные слова, чтобы объяснить ситуацию и извиниться…       Чёрт, да как вообще можно нормально это объяснить? «Привет, мне сегодня приснился эротический сон с тобой, и мне пришлось мастурбировать после него, поэтому я не смог смотреть тебе в глаза.»       От того, насколько смешно и по-идиотски в его голове прозвучала эта фраза, Ацуши со всей силы ударил себя по лбу. Джуничиро, сидевший на первом этаже, поднял голову наверх, чтобы поинтересоваться, откуда прозвучал этот хлопок. Ацуши лежал на животе, нервно мотая ногами вперёд назад. — Извини, — пробормотал он, снова набирая первую букву в строке ввода.       И снова стёр. Едва Накаджима представлял, что сейчас Акутагава получит от него сообщение, его бросало в пот, так как воображение снова показывало этот сон. Только с продолжением, от которого Ацуши начинал краснеть и злиться, желая вновь и вновь бить себя по лицу.       Раздумывая о своей сексуальной ориентации, он решил остановиться на том, что вполне может быть на самом деле бисексуалом. Это успокаивало так же, как и то, что ориентация не написана на лбу, и спокойно можно существовать и без разговоров о ней. Но даже этот вопрос не стоял в голове так упорно, как тот, что он действительно чувствует к Акутагаве.       Внезапно телефон в руках завибрировал, из-за чего Ацуши вздрогнул и подкинул его в воздух. Неловко поймав предмет, он посмотрел на экран: в открытой переписке появилось новое сообщение. Акутагава-кун: Здравствуй. Я заметил изменения в твоём поведении сегодня. Если ты жалеешь о том, что решил общаться и водить дружбу, то скажи об этом, а не избегай весь день.       Щёки вмиг запылали, руки начали дрожать. Из горла в виски поднялась паника, и Ацуши понял, что нужно срочно успокоиться. Он начал нажимать на клавиши, напрягая пальцы как только мог. Ацуши: Привет. Нет, всё совсем не так… Сегодня мне нужно было время подумать, прости, что ничего не объяснил… В моей голове сейчас всё в хаосе, но я надеюсь, что ты поймёшь меня. Дай мне немного времени прийти в себя, и всё вернётся на круги своя.       Выдохнув, он быстро заблокировал телефон, спрятав его под подушку. Чтобы немного охладить своё пылающее лицо, Накаджима нырнул им в ту же подушку. Через несколько секунд из-под неё раздалась вибрация. Акутагава-кун: Я понял тебя. Если сочтёшь нужным — поделишься. Я попробую тебе помочь. Хотя, ты ведь постоянно загоняешь себя в угол, наверное, любишь купаться в отчаянии и жалости к себе.       Сначала Ацуши хотел возмутиться. Затем он перечитал сообщение ещё несколько раз. Расстроился. Согласился, но всё равно расстроился. А потом постарался воспрянуть духом, чтобы Рюноске не считал себя таким уж гением-чтецом-чужих-мыслей. Ацуши: Спасибо тебе за заботу, Рюноске. Я знаю, что ты теплее, чем пытаешься казаться.       Раскачиваясь на стуле, Акутагава поперхнулся энергетиком. Широко раскрытые глаза дополнил выступиший румянец, сделав парня похожим на гейшу.