Рядом с тобой

Касания — обычная штука для практикующего хореографа. Первое время постоянное ощущение на себе тепла чужого тела заставляет чувствовать неловкость, нервозность, легкое возбуждение, но позже — только безразличие, пустоту, как когда носишь нижнее белье каждый день, не обращая внимания. Тэн знает, что он уже опытная сучка в этом плане, и иногда сильно переживает о своих возможных сексуальных партнёрах, а недавний разговор с Джонни подкинул пару неутешительных мыслей в дурную головушку хореографа. Он вышел из возраста смущения после личных бесед, и даже прошел этап взросления на совместной мастурбации в душе. Но хореография Тэёна и Сыльги волнует. Девушка знает, на что идёт, к чему идёт. Парень рядом с ней только догадывается. А Тэн по эту сторону экрана слишком глубоко увяз в мыслях об откровенной близости. Он не ленится зайти в общий чат хореографов, чтобы прочесть кучу подбадривающих сообщений и только одно критикующее, от Лэя:

< Сыльги, отпусти это! Ты погоришь звездой пару лет, и утопишь одиннадцать человек, как минимум. Мы все видим твой талант, его УЖЕ признали, одумайся! Я хочу просто спокойно работать, а не видеть испуг и упрек в глазах моих ребят>

Читтапон хочет поддержать это сообщение, но пальцы замирают над сенсорным экраном. Мадам Кан уже поздно останавливать — и лично ему остаётся только молиться, чтобы коллектив NU пережил этот скандал с минимальными потерями. / Тэн знает, что Джехён что-то знает. Больше остальных в группе. Знает и молчит. И остальные знают, что он что-то знает, но тоже молчат. У этих ребят странная солидарность касательно сокрытия секретов друг от друга, даже когда все более, чем очевидно. Но Читтапон другой — ему тоже хочется знать. А потому он оставляет Чона после практики, сразу приступая к допросу:  — Я давно не вижу особого сиропа у тебя в рюкзаке, что происходит? Мальчишка очаровательно дует щёки и молчит.  — Так, Джехёни, или ты делишься со мной и мы что-то придумываем вместе, или мы все — вообще все тут — идём ко дну,  — Девушка менеджера шантажирует меня фотографиями, на которых я курю. Хореограф не удивлен. Да, он уже ко всему готов в этой жизни. Даже если окажется, что Доен — девушка, или Сяоцзюнь — родственник директора. Так что Тэн просто задаёт следующий вопрос:  — И что ты думаешь делать?  — Я думаю. Я рассказал об этом только Чону, но он тоже не знает, как можно выкрутиться, а Тэён… — айдол опускает голову, бубня под нос, — Я второй день об этом думаю. Менеджер в курсе, и его всё устраивает,  — Ты такой глупый ребёнок, — Ли тыкает указательным пальцем в лоб Чона, рассказывая простой план. / Телефон господина Читтапона Личайяпорнкула выключен около часа — парень и без того знает, что прямо сейчас в группе без лидера произошел скандал с оклеветанием айдола своим же менеджером. Потому что Тэн достаточная мразь для того, чтобы подсказать, как через вилайв в прямом эфире выдать манипуляторшу со своим парнем, а имеющиеся фото объявить фотошопом после проведения экспертизы знакомым человеком в полиции. Итого: немного хитрости, связей, и вот мальчик Джехён вновь на свободе, Тэёна возвращают в группу и прекращают дуэтную деятельность с солисткой Кан Сыльги, Тэн при работе, и все в шоколаде. На следующее утро группа NU криками и аплодисментами в полном составе встречает своего гениального хореографа, чтобы потом и вовсе — утянуть в объятия. Среди прочих рук Читтапон ощущает одни особенные ладошки с узловатыми пальчиками, которые касаются мышц живота через ткань хлопковой футболки, стараясь чуточку дольше какого-то своего 'положенного' подержаться за хореографа. И Тэн накрывает эти руки своими, чтобы Тэён не вздумал потом прятаться за спинами других мальчишек или просто отмалчиваться. И в этом простом жесте что-то есть. / Все помнят Боль и Паника? Или там Крэша и Эдди? Господин Читтапон Личайяпорнкул запретил себе ругаться матом на этой неделе даже мысленно, так что старательно подыскивал подходящие слова для обозначения до жути подозрительных Джехёна и Чону. Видимо, недавний случай с увольнением менеджера не особо впечатлил этих 'Штучку один' и 'Штучку два', продолжающих бегать курить на крышу общежития, или прячась в туалетах компании. Тэн предстаёт перед ними в своём самом зловещем обличии, преграждая выход из комнаты практик со словами:  — Я должен с вами поговорить, Оба айдола кивают и отходят от двери, устраиваясь на полу. Хореограф стоит перед ними, топая стопой, когда начинает отчитывать. Его пламенная речь об увольнении нового менеджера, о скандале и чёрной популярности, вероятности роспуска группы трогает одного только Чону. Джехён теребит пальцами шнурки, когда перебивает, негромко совсем:  — А у меня херово получается. Может, надо было вылететь? Петь не выходит, по танцам Вы сами всё видите. Тогда зачем? Читтапон только кивает Киму на выход. Мальчишка вихром вылетает за дверь, оставляя за собой легкий цветочный аромат во влажном воздухе комнаты. Чон же смотрит на старшего с грустной ухмылкой, когда тот устраивается перед ним на корточках:  — Ты устал, Дже, я понимаю. Но разве ты имеешь право вот так просто взять и бросить свою группу? Хореограф получает нулевую реакцию, а потому тянет загребущие лапы и хватается за воротник худи, встряхивая парня:  — Разве тебя заставили подписать контракт? Или ты шёл к этому долгие годы тяжёлый практик, лишая себя еды и сна, встреч с друзьями? Так почему…  — Вы сами сказали — 'лишая'. Я столького лишился ради денег и славы, что ищу выход отсюда. Ищу и не могу найти. Каждый день думаю, что вот сейчас это всё закончится и станет легче, но… Легче не становится, Тэн-ним! («Что же, поздравляю, Тэн, вот твой первый подопечный с выгоранием. Группа эта у тебя — самая дебютная. Ты думал, работа с мальчишками-трейни сложная, что тогда у тебя был дебют в работе? Или когда ты ставил танцы на замену Сон Саджакуль и её девочкам на один альбом? Нет, нифига. Вот тут ты впервые привязался к придуркам-мальчишкам, которые твои ровесники, впервые довел айдола до крепатуры, вляпался в скандал, получил симпатию и наблюдаешь выгорание» «Что же, господин Читтапон Личайпорнкул, с дебютом Вас!») Хореограф на выдохе тянет уголок рта в сторону, чтобы в следующий миг влепить звонкую пощечину айдолу. Глаза Джехёна округляются; подбородок падает, когда и на вторую щёку опускается ладонь Тэна.  — А теперь собери сопли и нюни, — таец опускается на колени и заглядывает в глаза мальчишки, — Ты многим пожертвовал ради того, чтобы прийти сюда, достичь этой вершины. Помимо неё есть и другие. В любом случае, прямо сейчас ты уже не способен вернуться к обычной жизни, не когда ты три года в индустрии, твоё имя выкрикивают фанаты по всей стране, а то и миру. Не когда у тебя за плечами стоят ещё ребята, которых подкосит твой уход. Ты можешь заливать мне, — жилистая рука Ли вцепляется в ворот худи, наматывая ткань на кулак, — Что устал и тебе наплевать на остальных, как и им — на тебя. Но ещё есть твои родители, есть менеджеры, визажисты, костюмеры и декораторы, хореографы и художники, которым ты дал работу. Если тебе станет легче, то повесь моё фото над своей кроватью, чтобы каждое утро знать, что если ты захочешь сдаться, то я тебе не позволю лишить себя столь желанной работы! Тэн разжимает кулак и поднимается на ноги. Он молча подходит к двери и раскрывает ту, отдавая немой приказ покинуть помещение. Чон трёт щёки кулачками и выбегает из комнаты. Сейчас он выглядит даже немного жалко, но Ли не считает, что переборщил. И всё же червячок совести заставляет набрать номер Лэя и спросить о подобном в его практике. / Долгую беседу двух хореографов прерывает тихий стук в дверь комнаты практик. Тэн оборачивается и наблюдает, как из-за двери медленно высовывается синяя макушка Тивая. Читтапон тяжело вздыхает и благодарит Лэя, желает тому всяческого хорошего, предлагает встретиться на неделе, и только потом кладёт трубку, чтобы перевести всё своё внимание на уже вошедшего Тэёна. Лидер стоит насупившись, и хореограф прекрасно понимает, что произошло. От этого даже становится немного смешно.  — Джехён нажаловался, — таец улыбается, чуть наклонившись к лицу корейца,  — Да. Я его успокоил, но предложил бросить: поговорить с новым менеджером и купить эти антитабачные наклейки, Тэн отстраняется от Тэёна и разворачивается к зеркалу, чтобы невольно отметить собственную пугающую худобу. Он больше походит на курильщика со стажем, чем тот круглощекий мальчик.  — Это было жестоко, но действенно. Я ощущал, как теряю его, — продолжает айдол, роняя сумку с плеча. По комнате раздается бряцанье каких-то вещей. Пустой звук между ними, отчаянное привлечение к себе внимания. И Читтапон через зеркало смотрит в глаза человека за спиной. Он уверен в себе и готов идти до победного любыми средствами, раздавать отрезвляющие пощёчины, чтобы только не терять ритма. Кажется, два года для него в этом коллективе — слишком.  — Спасибо, Читтапон, От этого имени, сорвавшегося с чужих губ в подобном тоне, тянет пойти вымыться. Хореограф хмурится и оборачивается к айдолу:  — Не за что. Всегда можешь рассказать мне о других мемберах и попросить о помощи,  — Я могу попросить о помощи для себя? Так ладно, Читтапон Личайяпорнкул, сегодня ты всё же ругаешься матом на всех выученных языках мира:  — Ой бляяя,