Ковьелло: песнь первая

Комната, наполненная хаосом и беспорядком, была жутко молчалива. Ощущался на своей коже гнёт нехороших вестей, и с каждой секундой мозги Вей Ляня закипали всё больше от судорожного мышления. Каким образом можно забрать документы? Его взгляд то и дело натыкался на умиротворённое личико недо-предвестницы. С сомнением он посмотрел на Ингу, но она стояла с опущенной головой, словно тоже обдумывала дальнейшие действия. Нет. Использовать неизвестного им агента в качестве щита не получится. Вдобавок, это разрушит доверие, тяжёлым трудом выстроенное между ними. Можно будет просто выкрасть у него документ? Вей Лянь поднял голову. А правда! Их можно усыпить точно так же с помощью снадобья! Вей Лянь посмотрел на Ингу снова, и план сам собой созрел в его голове. Он наконец отошёл к стене, посадил девушку на пол и приблизился к напряжённому Валентину. - Слушай, друг... Мне кажется что Инга слишком переволновалась. У меня есть расслабляющая настойка. Может дать ей? - по коже пробежали мурашки. Учитывая, как близко он сотрудничает с Фатуи, его потом за это утопят с камнем в ногах. Мужчина посмотрел на него. - Не здесь. Нужно найти другое место. Конечно, другое место. Если Вей Лянь усыпит Фатуи здесь, то это может обернуться скандалом. Однако, внутри его словно что-то гложило, когда он думал, что письмо почти в его руках. Ждать даже самую крохотную малость не хотелось, и уже знакомое желание разгоралось всё сильнее. - Давай, выводи её, - Вей Лянь хлопнул Валентина по плечу в дружеском жесте и чуть подтолкнул вперёд. Валентин сложил бумажку вдвое, запихнул под свой серый плащ и со вздохом поднялся с остова кровати. Да. Правильно. Делай то, что говорит вам Вей Лянь. Не торопись, на улице только что развернулась ночь. И когда эти двое вышли из комнаты, Вей Лянь с опозданием осмотрелся. Разгромленный стол, набитый тряпьём шкаф, матрас лежащий на полу. Мертвое тело по середине комнаты. Насколько он знал, Тце Ни был не местный, но, даже так, Вей Лянь не хотел уходить по-варварски. Парень вернул кровать в нормальное состояние и наспех накрыл свезённым одеялом. Крупное тело, лежащее на полу, казалось неподъемным, но стоило его чуть подхватить под руками, как оно стало просто тяжёлым и увесистым. Было трудно, очень трудно просто вернуть его к кровати, но как только Вей Лянь положил его на матрас, комната как будто стала чище и просторнее. Пусть торговец и был чужеземцем, так или иначе и Тце Ни, и Вей Лянь были сыновьями Моракса. И хотелось сказать ему это, но не получилось бы... Вей Лянь выглянул за дверь и увидел маску и свою перчатку. В своём кармане он нащупал пиро-глаз бога, и теперь, с уверенностью, что они не оставили ничего в комнате, он вернулся к прислоненному к стене агенту. - Давай, нам пора, - скорее на автомате, чем всерьез, произнёс он, и подхватил её на руки в очередной раз. Он вышел из комнаты, спустился вниз по лестнице, не зная, что вообще с ней делать. Можно было пронести сейчас её обратно в северный банк. В таком случае, он сможет вернуть себе свой глаз бога. Но тогда придется сбежать на время из Ли Юэ... А ведь наверное только в Ли Юэ его могли бы защитить от гнева Царицы. Возможно, там есть охрана? Это же банк, конечно есть! Тогда это уже превращается в проблему. - Чего так долго? - Инга выглядела так, как выглядела обычно. - А, искал кое-что. Что же делать? Может, правда просто оставить где-нибудь по дороге? - Ну в любом случае, хозяин заплатит тебе сам. Так что нам больше ничего не нужно, можешь идти. - Идти? - звучало так, будто его план трещит по швам, - Мне кажется, что мы ещё не закончили, ребят. Давайте только выйдем отсюда, а то мало ли... - Да, Ин, пора уходить, - добавил Валентин. Только тогда женщина развернулась и пошла к выходу. Вей Лянь сглотнул: уже не важно где. Надо было действовать. Он одной рукой отпустил агента и прижал её к себе, чтобы она не свалилась с ног. Тогда он быстро пролез во внутренний карман, каким-то чудом нашарил одну из склянок и попытался вытащить вату, закупоривающую горлышко. - Сейчас, сейчас, - бормотал он. Им просто достаточно вдохнуть несколько раз для того, чтобы концентрация ослабла. Ещё несколько, и они уснут. Но была возможность того, что если он сейчас надышится этим, то тоже свалится с ног, поэтому действовать приходилось быстрее. Парень натянул платок себе на нос, будто снова вернулся в шайку похитителей сокровищ. Сердце колотилось так, словно боролось за жизнь в этом теле. Вей Лянь чувствовал отзвуки в ушах, в запястьях, в горле, и вместе с этим аккомпанементом, будто под барабанный бой, он не торопясь подошёл к ним. - Надел паток? - спросила Инга. - Зачем? - Ну, мы всегда так ходим, - Вей Лянь пожал плечами. Он старался звучать естественно, но его голос словно бы чуть-чуть заикался. Они ещё не успели уйти, стояли возле двери в зал чайного дома, все вместе чего-то ждали и не спешили выходить. Инга мотнула головой. - Не чувствуете? Пахнет чем-то... - пробормотала она и сложила руки на груди, - Фу, гадко. - Ну так давай выйдем? - Валентин тоже бегло осмотрел темноту, но это было бесполезно. С запоздалой реакцией, Вей Лянь покрутил головой из стороны в сторону. Она в последний раз глубоко вздохнула: - Да, пойдём. Но как только Инга развернулась - покачнулась и схватилась за голову. - Валя... Что-то меня тошнит... Нет, кажется, что всё идёт по плану. *** - Кх... - беззвучно распахнулись её губы. Слышно было, как щелкает челюсть, но ни единого звука больше не вырвалось из рта. Голова... Как же сильно, как будто по ней ударили чем-то просто невероятно твердым... Ковьелло зажмурилась, ещё раз в беззвучно крике распахнула рот и медленно поднесла руку к затылку. Крови не было. Была лишь адская боль. - А-а-а... - её тихое завывание превратилось в хрип. Ковьелло болезненно зашипела - горло было настолько сухим, что ни одно похмелье не сравниться с этим. Головокружительным. Адом. Слюна, как кипящее масло, прокатилась по языку. Туда, вниз, вниз, вниз, тяжёлым грузом прибивая Предвестницу к земле, пока она ещё не успела подняться. - Голова-а-а!.. Мысли беспорядочно бегали, но не получалось ухватиться ни за одну из них. Руки болели в локтях и запястьях, будто Ковьелло себе всё переломала, и в тихой слабой агонии она перевернулась на живот. Кряхтя, подставила руки под себя, едва сумев проконтролировать собственные действия: ноги не двигались. Ковьелло шлёпнулась на землю с глухим хриплым, нет, не вскриком, а совсем тихим восклицанием, то ли это был рык, после которого тяжело задышала. Дышать. Дышать хотелось, но воздух словно не поглощался, словно наполнял лёгкие и вновь выходил из тела с выдохами, так и не заполняя её. Горло будто было разорвано на куски, сшито острой колючей проволокой, с каждым новым вздохом через обсохшие губы оно свистело. И затем, как по расписанию, едкая слюна разбитой крошкой в очередной раз сдабривала это безобразие. Не самое лучшее состояние для этого тела. Первая мысль - да лучше она сдохнет, чем позволит увидеть себя такую (нельзя разбрасываться такими ужасными словами). Никто, никто, кроме отца, не видел её хотя бы не способную подняться на ноги. Вторая - лицо всё влажное от грязи. Она наконец собралась с силами, медленно встала на колени, собирая себя по частицам. Всего одно движение отделяло её от привычного положения "на своих двоих". Всего одно. Ей просто надо было опереться на одно из колен и подняться, но ноги были будто набиты железом. Железо. Ковьелло поморщилась, когда почувствовала, как сильно пахнет чем-то металлическим, и пару раз втянула воздух носом. Одновременно с этим наконец подняла ногу почти с криком. Колено щелкнуло. Такое было ощущение, что его разорвало на части, что оторвало щиколотку, что чистое, не прикрытое ничем мясо сейчас коснётся этой грязной земли. Голова. Она болела так, будто Ковьелло пережила удар молотоборца... В ушах зазвенело, и Ковьелло едва смогла подняться наконец на ноги, которые сразу же подкосились. Ковьелло рухнула, и звук расплескавшейся лужи разнёсся по маленькому переулку, поднимаясь к небу лёгким эхом. - Я... Встану... - с силой прорычала она, и с каждым услышанным ею звуком боль расцветала иглами. В висках. Она уверенно приподнялась на ноги снова, положила одну руку на стену, которая оказалась невероятно близко к ней, и встала вновь. Маска - её маска, которую она так лелеяла, - валялась в той же грязи, которой были перемазаны её волосы и лицо. Мерзко. Но это было не главное. Боль занимала всё её внимание, боль и ненависть ко всему, что сейчас могло бы коснуться её. Ковьелло уныло натянула мокрый, измазанный песком капюшон на свою голову, и вроде даже как-то колючая агония сменилась спокойным и постоянным, словно гудение, напряжением в её мозгах. Было такое ощущение, что если сейчас кто-то тронет хоть малейшую её часть, то Ковьелло прикончит его. Предвестница покачнулась на месте, упав плечом на стену, и глубоко вздохнула. По-прежнему пахло металлом. Слишком сильно, будто вода, вытекающая из ржавой трубы, и от этого запаха свело зубы. Этим запахом пропиталась и сама Ковьелло, и её одежда, и эта пустая узкая улочка, где могли свободно пройти не больше, чем три человека. Где она находилась? Рядом стояли дома из кирпича, но эта информация будто не желала задерживаться в её голове. Даже когда она повторила про себя трижды: дома из кирпича. Дома из кирпича. Дома из кирпича. Это бесило. Она не сразу поняла, что же именно выбесило её, но точно понимала, что так раздражена всем этим... Происходящим. Ковьелло повернулась назад и вперёд, но, что там, что там, царила глубокая ночь, которая будто разлеглась над крышами и тонкими шпилями остроконечных шиферных шляп этих унылых домиков, больше похожих на огромные сторожевые башни. Ковьелло почувствовала, как рвано дёргаются её мышцы лица, как это раздражает всё больше, всё ярче вспыхивает в сознании вспышками гнева. Голова, будто свинцом налитая, будто набитая тоннами пуха, что щекотал её нервы, сильнее и сильнее наклонялась вниз. Она сделала несколько пробных шагов вперёд, а затем, будто ступая по раскалённым углям, неторопливо побрела в сторону выхода, куда глядела изначально. Маска, любимейший предмет среди её имущества, теперь уже висела на поясе на специальном креплении. Ковьелло направилась вперёд. Улочка выходила на большую дорогу между двумя торговыми рядами домов. Она соединяла две крупные улицы, похожие друг на друга, словно близнецы. Ковьелло узнала это место... Это была дорога на южный порт. Банк Фатуи был на другом конце города, так что кажется, что теперь ей просто предстояло идти пешком несколько километров. Как же бесит. Потихоньку ноги размялись, и перестали ныть и болеть. Рядом послышался взрыв, и Ковьелло рефлекторно обернулась. Ничего особенного не произошло. Просто крик, замерший в воздухе, когда под её солдатом взорвалась земля. Белое небо темнело с секундами, сейчас оно уже было оттенка чьих-то таких знакомых глаз. Кобальтовое, насыщенное сумерками, под этим небом пахло пылью и порохом, как пахло в палатке застрельщиков, когда они весло переговаривались и ремонтировали свои потрепанные ружья. Ещё один взрыв, и девушка вяло перевела взгляд туда, где с хлюпающим резким звуком ещё один близкий ей человек превратился в пыль. Слышны были очереди заряженных пиро-элементом выстрелов, уши закладывало от ревущих гидро-ловушек. Девочки, маленькие ещё совсем, но уже одетые в синие платья. Их белая кожа сияла на фоне светло-фиолетового неба. В сумерках казалось, что лица их блестят не от пота, а от слёз, и каждая капля, упавшая на землю, звонким колокольцем зазвенела в полной тишине, которая прерывалась лишь вскриком того, кто только что умер. Яна стояла, она просто смотрела. Мужчины и женщины в черных доспехах - дети другого архонта, - убивали. И всем было всё равно. Каждый её умерший солдат плакал, и плач этот превращался в её ушах в тихие завывания ветра, тихие песни отравленной ядом войны земли. Каждый её солдат становился клинком, выстроенным в ряд сражением позже, вместо могил, потому что они были безродными. Безродных не хоронили. Кому захочется ради куска мяса,одного из многих, на чьих трупах строится государство... Взрыв спереди. Ковьелло посмотрела перед собой, и увидела море. Огромную гладь, пространство, наполненное водой. Над ними зияла чернота неба, проколотая в стольких местах. Там светились звёзды, они ярко отражались бликами на волнах, и казалось, что вода качала их. Баюкала, пока покрывалась седым туманом. Время близилось к рассвету. Ковьелло была лишь на половине пути к своему временному пристанищу, но сейчас она не желала уходить. Боль в висках на секунду отступила под чарующими звуками плещущихся волн, что разбивались в серебристую пену об скалы, на которых стоял этот город. И так удивительно, что водорослями не пахло. Что было так свежо, что кроме звёздных точек никто не смел смотреть на неё. Не было ни чаек, ни людской суеты, потому что рабочие только начинали просыпаться... Не было ничего. Только часы, наполненные мирным шепотом моря, и светлеющий, наливающийся кровью горизонт. Уж точно не было ни одной мысли о том, что висящая на её поясе маска была такой же грязной, как и её волосы.