Ковьелло: песнь первая

Ковьелло не могла отвести взгляда от раскинувшегося по всему небу северного сияния. Оно переливалось, словно разноцветные камни, но облаками возвращалось в тонкую линию, опоясывающую небо. На крыше дворца было холодно, однако только не для закалённого в снегах и ярости бурь агента Фатуи, что свою жизнь готов продать за этот холод, щиплющий щёки. Она смотрела на раскрашенное цветами поздней осени небо, а из головы совсем не шли те странные сцены, которые что-то внутри заставили вздрогнуть. Словно только что она видела, как Тарталью обнимает маленький мальчик, как его сестра треплет его по голове. И этот человек искренне смеётся с ними, болтает на отвлечённые темы, и его тёмные, совсем пустые глаза ненадолго заполняются светом. Она не могла понять, был ли то сон, или это и правда страшный одиннадцатый предвестник Фатуи - Чайльд Тарталья. "Аякс," - добавил мальчишеский голос в её голове. Ковьелло потрясла ею, лишь бы странные мысли выпали, выплыли через уши, как выплыл тот бред, которым кормил её Дотторе. Внезапно сзади раздались шаги, и Ковьелло только успела повернуться, как на неё свалилось что-то тяжёлое. Громоздкое. И тёплое. Она едва выпуталась из странной вещи, которая стянула с неё капюшон своей тяжестью, и уши продул яркий северный ветер, пронзивший ледяной иглой её мозг. - Ты забыла, - весело произнёс голос. Голос Тартальи. Ковьелло натянула на голову капюшон, а после подняла голову, снизу вверх глядя ему в лицо. На эти синие. Бездонные. Глаза. Мучающие её своей непробиваемой пустотой. Нормальные люди таких глаз не имеют. Но нормальных предвестников не существует. Однако то, что её так сильно беспокоило - эти же глаза были совсем другими в её настоящем мире. И от этого больно сжалось сердце... - Это не моё, - язвительно ответила она, и всё равно подтянула к себе шубу, едва подняв её на плечи, - где ты её взял? - Неужели это так важно? - фыркнул парень. А после присел на корточки рядом. Ковьелло чуть подвинулась, но был ли в этом смысл? Учитывая, что этот человек мог просто подняться и подсесть ближе. Он так не сделал, кстати, - я знал, что ты тут. - Интересно, откуда, - Ковьелло и не пыталась скрыть иронию в своих словах. Она почти полностью была уверена, что по территории всего дворца стоят агенты Тартальи, которые следят за ней. Она покачала головой и закуталась глубже в шубу, которая подозрительно свежо пахла хвоей и чем-то морским. Прямо как кое-кто рыжий. Ковьелло снова посмотрела в небо. - Мне кажется, этот мир не выдержит двух одиннадцатых предвестников, - тихо пробормотал он. - Но пусть лучше я буду здесь, чем в руках отца. - Может быть, там было бы не так плохо? - Тарталья засмеялся, но предвестница не хотела поворачиваться. Его смех был пустым. Звонким, безумно красивым, но таким пустым... Словно мир вокруг был лишь иллюзией. Было ли бы ей так плохо, если бы её выловил отец? Не столь страшно наказание, как его ожидание. Не столь страшен Дотторе, как слухи о нём. Но это не отменяло его безжалостности, его абсолютного... Беспощадного интереса к пыткам и любви к жестокости. Она вздрогнула, вспоминая, как он делал ей операцию. Как снова и снова ковырялся в ней. - Нет, - тихо ответила она на этот глупый вопрос, - нет. Он бы сделал меня вечной. Но бездушной. - она перевела взгляд на Тарталью, и с удивлением обнаружила, что тот очень долго сам смотрел на неё. И после спросила: - смог бы ты жить, когда в твоей голове нет ничего, кроме голоса хозяина? И твои руки слушают только этот голос. И твои ноги слушают только этот голос. А пока голоса нет, ты недвижимый, ты - статуя, не способная даже дышать по своей воле... Тарталья, безумный Тарталья, снова рассмеялся. - Ну конечно! Прости, я не думал об этом! Порой казалось, что он именно в таком положении. Что его безумие заключается как раз в том, что он не управляет собой. Но Ковьелло не знала, правда ли это. Она не знала ни о чём, только что Тарталья Чайльд - рыжий парень, который был признан самым молодым предвестником. - Может быть, ты прав. Два одиннадцатых предвестника - это слишком. - Не хочешь вернуться в свой мир? Ковьелло покачала головой. Она не могла понять, что же было не так со Снежной здесь. Ковьелло посмотрела в небо. Это было не то небо. Оно было чужим. - Расскажи, - попросила она, - как ты стал предвестником. - Ну... Всё было просто. Я стал настолько буйным, что на меня обратила внимание Царица. Он, сидевший всё это время на корточках, вздохнул и тоже сел на голый металл. - И вообще, ты знала, что нельзя сидеть на холодном? - Ковьелло хмыкнула. Этот журящий тон... Возвращал её в прошлое, - не родишь! - Я и не собиралась. Они замолчали, и в это время в голове крутились эти непонятные мысли. Тарталья теребил маску, которая висела на его волосах, словно прилипшая. Тонкая, острая, внушающая искренний ужас. Не было понятно, где располагался его глаз порчи. Зато глаз бога носил на виду - вместо пряжки ремня. Когда они были в его родной деревне, Тарталья снял с себя всю эту мишуру, превратившись из предвестника, пугающего абсолютно каждого, в Аякса - мальчишку в яркой бордовой рубашке, которая прекрасно скрыла бы все следы крови, случайно попавшие на него. Открытый и жизнерадостный лишь для того, чтобы обманывать окружающих людей, флиртовать с дамами, выуживать грязные секреты - он был идеальным примером того, чем хотела стать Ковьелло, чтобы защитить себя. И чем она стать не смогла. Поэтому и оказалась здесь. Ковьелло склонила голову на его предплечье и задержала дыхание. - Ты удивителен. Стать самым молодым... В этом страшном месте. Тарталья вздохнул и сел поудобнее, из-за чего Ковьелло смогла положить свою голову уже ему на плечо. - Просто переоцениваешь меня. Это было лишь вопросом времени. Но я смотрю на тебя - считай, параллельную копию из другого мира, - и не могу понять, на сколько ты меня опередила. Сколько тебе лет? Ковьелло пожала плечами. - Никто не знает. Отец считал, что мне в районе восемнадцати или девятнадцати. А ему было двадцать три. Четыре долгих года разницы определяли их силы, возможности, ум и привычку. Всего лишь четыре. - Когда-то давно я упал в бездну и провёл там три дня. По ощущениям - словно месяцы, - произнёс неожиданно Тарталья. Перед глазами вспыхнули искорки, весело переговаривающиеся шёпотом... - Когда я попала в бездну... Я хотела лишь остаться там. Там были звёзды. И тишина. - Тебе нравятся звёзды? Ковьелло покачала головой. Она не знала, что ей нравится, но знала немного о небе. Здесь было какое-то неправильное небо. И не осталось звуков. Ковьелло прислушалась. Вокруг пел тихо, но настойчиво, северный ветер. Ему едва подвывали блики сияния небес... И в какой-то момент Тарталья просто поднял её и усадил себе на колени, скрытые под тёплым мехом. А уже через секунду он лёг на крышу спиной, уложив на себя Ковьелло, накрыв их обоих её шубой. Ну, по факту, его шубой. Тепло. - Я понял, - с какой-то странной интонацией произнёс он, словно насмешливо, - я чувствую. Тебе всего лишь не хватает ощущения любви. У моей сестры уже были такие запросы. Ты совсем, как она. Ковьелло закрыла глаза, чувствуя, как живое тело дышит под ней. И будто что-то всколыхнулось в её дырявой памяти. Как будто она уже испытывала такое. - Какой дурацкий метод, - сипит она, - но мне уже всё равно. Ты же не хочешь скинуть меня с крыши? - Думаю, с твоей силой будет сложно умереть от падения с этой высоты... - задумчиво ответил Аякс, приобнимая Ковьелло сильнее, - есть ли смысл кидать тебя? Ковьелло хихикнула, покопошилась в кармане, случайно ударив его по ребрами. Не сильно, но ощутимо. - Эй, - фыркнул он снова, но оборвал своё высказывание. Перед его лицом на тонкой цепочке висел глаз бога. Целый и невредимый. - Возьми. - Зачем? - но Тарталья взял. Взял, и посмотрел сквозь него на небо. Он был полупрозрачным, с яркой, странной эмблемой Пиро. Однако через секунду осторожно отодвинул его от лица, стоило только услышать следующую фразу: - Теперь если ты меня сбросишь, я точно не выживу. Тарталья опустил голову, и Ковьелло, словно маленькая кошка, уже пристроилась на его груди, закрывая глаза. И её полупрозрачный глаз бога слабо пульсировал в мужской руке. - Ты так хочешь, чтобы я тебя скинул? Ковьелло покачала головой. Она не хотела, чтобы её бросили. Она хотела доверять. И чтобы предательства не было хотя бы от её мужской копии из этого мира. Хотя, скорее это была альтернатива, нежели копия. - А я думал, что у меня проблемы с головой... - протянул он, и положил руку с глазом на её спину, - не веди себя так. - Как? Она слабо потянулась, и пальцами вцепилась в меховой воротник, разделявший её и Тарталью. - Так беспомощно, - парень поморщился, но проигнорировал это, - что ты пытаешься сделать? - Ну ты сам сказал. Мне не хватает любви. Я знаю, что у тебя прокачен навык обольщения и актерское мастерство, - Ковьелло закрыла глаза, щекой прилипившись поближе. Ветер начал слегка продувать, но это не беспокоило предвестницу. Она глубоко вздохнула и замерла на секунду. Рука на её талии дёрнулась. - сможешь внушить мне чувство любви? Ощущение того, что я действительно кому-нибудь нужна? Я не стану смотреть на тебя, так что можешь не выпендриваться. Одними словами заставь меня понять, что такое - любить. Только без всяких пошлостей. И вновь она затихла, вслушиваясь. Но Тарталья молчал. Как молчал Аякс. Как молчал Чжун Ли. Как молчали все вокруг. Ковьелло поняла, кто она такая. Беспамятная убийца, чьи чувства без зазрения совести обменяли на вечную жизнь. Беспощадная предвестница, кому так сильно хотелось причинять другим боль, что для попытки остановиться приходилось причинять боль себе. Загнанная в угол маленькая девочка, выросшая на улице без родительской нежности и ласки. Ребёнок, что так сильно хотел получить внимания, но в итоге стал разбитым на тысячи осколков чудовищем. Ей не нужна была любовь. Слишком поздно. Она уже давным-давно не знает, каково быть любимой. Знает лишь, какого быть желанной. Тарталья молчал, и Ковьелло чувствовала, как пробирается сильная, душащая, надоевшая за годы ненависть. Однако сейчас она такая... Такая блёклая. И её можно удачно игнорировать. Ковьелло усмехается. В этом мире, где она - абсолютно лишняя, ведь здесь есть её дублёр - Тарталья Чайлд - до безобразного больно быть не нужной даже ему. Двойнику - по факту. Аяксу из параллельной вселенной - по ощущениям. - Молчишь? - тихо спрашивает Ковьелло. Она отдала ему свой глаз бога, осталась полностью безоружной, словно бы голой, но этот человек вместо того, чтобы сбросить её с крыши, пропорол насквозь безразличием, - молчишь. Ладно. Ковьелло сняла с себя его руки и поднялась, оглядываясь. Небо... Оно было таким похожим. Таким похожим, но единственное различие в том, что здесь нет совсем ничего, даже отдаленно напоминающее её созвездие. Что же оно из себя представляло? Да вот непонятно. Сложно вспоминать. Очередной порыв ударил прямо в лицо, освежая мысли. Пока Тарталья поднимался, Ковьелло смахнула выступившие колючие слёзы, возникшие из-за холода, и накинула капюшон. Она растворилась в мраке сияющего зелёной радугой неба... Разбежалась и нырнула в его объятия - но северный звездный небосвод, слегка светлеющий у горизонта, кажется, тоже оттолкнул её, продолжая приветливо переливаться красками. Счёт пошёл на секунды. Раз. Сердце быстро-быстро забилось в груди, наверное, намереваясь остаться на крыше дворца. Два. Вспомнилось, почему-то, почти живое отражение в зеркале. То, со шрамом. От которого Ковьелло давно успела отвыкнуть. Три. Смешные искорки, которые наверняка были людскими душами. Они провели с Ковьелло долгие месяцы в той бездне, куда попадает рано или поздно каждый одиннадцатый предвестник. Четыре. Удар. Яркая, слишком яркая боль, прошибившая за долю секунды, но не убившая... Затем темнота, подкрашенная немного красным... И синие глаза. А в них золотистые искры огоньков. ... Ковьелло оглядывается. Она совершенно цела и невредима, перед ней чуть опьяневший Аякс, его рыжие, но в свете лишь ламп, которые зажгли за несколько дней до праздника сошествия, тёмные волосы... Он смотрит, словно не замечая, как с цветов, которые сделали из элементальных камней, потрясающими узорами вырываются яркие лепестки элементального же пламени. Но от них остаются только сгоревшие остатки элементального пепла. Он смотрит... И Ковьелло нежно улыбается. Точно. Когда-то давно она так сильно хотела, чтобы этот миг длился вечно... Чтобы она заглянула в его приблизившиеся голубые глаза, наполненные всякой всячиной - пьяной виной, радостью, усталостью... И желтыми точками праздничных огней. Чтобы она заглянула туда. Утонула. И не всплыла больше, захлебнувшись. ____ Пиро глаз бога замерцал, дважды мигнул и окончательно померк. И Тарталья, стоявший на краю крыши, тоже посмотрел на небо. *** Была ли лисичка эта Того летнего странного цвета - Словно листьев опавших привет? Не попала ль зверушка в силки? Даже если её и боялись, То напрасно, Ведь шансы на жизнь У лисички не так велики: Её либо пристрелит охотник, Либо в попытках сбежать Лиса утонет в своей же крови. Ой простите, это была грустная история, да? Давайте лучше тогда спою про розы и клинки? Э-хе-хе, все пускаемся в пляс! Пять-шесть-семь-восемь!