О змеях и кроликах

      Всё происходит как в первый раз.       Цзян Чэн торопливо открывает дверь, услышав звонок.       Вэй Усянь поднимая бутылку вина зажатую в руке и ярко улыбается когда дверь распахивается перед ним.       И всякий раз сердце замирает, будто впервые. — Привет, — говорит он, не в силах сдержать улыбку. Внутри всё дрожит. — Я скучал, — отвечает ему Вэй Усянь и не входит — вваливается в дом. Или это Цзян Чэн втягивает его внутрь? Это не имеет значения.       Дверь не успевает захлопнуться, а они уже целуют друг друга, едва успев отставить бутылку и чудом не разбив её.       Цзян Чэн нетерпеливо жмётся к Вэй Усяню, а тот запускает горячие руки под его одежду, ладонями гладит кожу и тихо посмеивается: — Похоже ты тоже.       Вместо ответа Цзян Чэн выдыхает стон ему в губы: тяжёлый и обречённый. Потому что эти короткие встречи всё, что они имеют. Всё, что они могут позволить себе.       Одежда летит на пол, а следом за ней на пол летит и сам Цзян Чэн. Нетерпеливо рука Вэй Усяня шарит по его телу, а вторая поддерживает голову, зарывается пальцами в волосы. Губы горят от требовательных, голодных и жадных поцелуев.       Цзян Чэн кусает губы, когда Вэй Усянь, только что ласкавший его трепетными движениями пальцев, отстраняется вдруг. Сухие губы быстрыми касаниями проходят по скулам, шее, груди и животу. Вэй Усянь входит в него двумя пальцами, и Цзян Чэн сжимается вокруг них, чуть приподнимая бедра, впиваясь ногтями в плечи Вэй Усяня. Вэй Ин снова целует его подрагивающий живот, длинным движением языка скользит от пупка до груди и нетерпеливо обхватывает губами сосок. Он лижет, посасывает, скользит и мягко ударяет по нему языком. Покусывает и стонет. И кажется, что одно лишь это приносит ему сколько же удовольствия сколько и изнемогающему под ним Цзян Чэну. А затем вновь приближает своё лицо к лицу Цзян Чэна. Смотрит своими невозможными сверкающими глазами и мягко шепчет: — Привет.       Он горячо целует Цзян Чэна, и одновременно с этим вытащив из него пальцы, заменяет их на член. Вэй Ин снова смеётся, и это тот смех, который Цзян Чэн возненавидел бы во всех остальных — яркий, самодовольный и громкий, — вызывает лишь трепет. Вэй Усяню всегда удавалось заразить им Цзян Чэна. И вот они уже смеются вместе, и дрожат вместе, и движутся в одном ритме. Губы их то и дело цепляются друг за друга. Они торопятся, будто боятся не успеть.       Вэй Усянь начинает двигаться чуть быстрее, одновременно кусая шею Цзян Чэна, и он проваливается в слепящую вспышку удовольствия. Кажется, он бормочет что-то несвязное, но ему слишком хорошо, и нет дела до собственных слов. Он просто хочет, чтобы все это продолжалось бесконечно. Чтобы Вэй Усянь принадлежал ему. — Скажи ещё раз, — голос Вэй Усяня пробивается сквозь пелену оргазма. Он прижимается губами к уху Цзян Чэна и повторяет: — Скажи это. — Сказать что? — тянет Цзян Чэн, не в силах открыть глаза. Он расслаблен и счастлив. В это миг почти ничто не волнует его. Он чувствует, что Вэй Усянь всё ещё в нём, и ему отчаянно не хочется шевелиться, чтобы не потерять это ощущение.       Он с трудом поднимает дрожащие руки, заключая Вэй Ина в объятия и крепко прижимая его к себе.       Вэй Усянь снова целует его, и это так великолепно, так восхитительно и желанно, что ничего больше и не нужно. Он не хочет говорить. Не хочет ни о чём думать. Всё, что он хочет прямо перед ним. И Цзян Чэн нетерпеливо переворачивает его на спину, нависая сверху и сам нетерпеливо прижимается к чужим губам.       Вэй Ин расслаблен и не сопротивляется, когда ему раздвигают ноги. Цзян Чэн берёт его быстро и замирает, удерживая себя от оргазма, упирается кулаками в пол, опускает голову и смотрит в по-прежнему искрящиеся весельем и нежностью глаза. А затем сдавленно ахает, чувствуя, как тот сжимает его, озорно хихикая и требуя поцелуя.       Цзян Чэн даёт ему всё. И подводя его к оргазму, с удовлетворением смотрит как тот выгибает спину, и слушает приглушённые стоны.       Позже они всё ещё лежат на полу. Вэй Усянь поцелуями спускается вниз по телу Цзян Чэна и ложится, прижимаясь щекой к его животу. Цзян Чэн касается пальцами лица любовника. Обводит острые скулы и брови и линию носа. А потом говорит, осторожно ведя пальцами по приоткрытым влажным губам: — Давай сбежим.       Он обдумывает это последние несколько месяцев, и ему кажется, что это идеально. Идеально сбежать. Идеально оставить всё и уйти. Сестра поймет, а до остальных нет дела. Цзян Чэну уж точно.       Вэй Усянь молчит. Выражение его лица почти ошеломлённо. Нет ни следа озорства и игривости. Словно он слышит это впервые. Словно он не просил этих слов только что.       Цзян Чэн терпеливо ждёт. Затем неторопливо садится, вынуждая сделать это и Вэй Усяня. Кладёт ладонь ему на затылок, нежно целует и повторяет: — Давай сбежим.       Они редко бывают нежны друг с другом. Им всегда не хватает времени, им слишком мало того, что они получают друг от друга. Они постоянно торопятся, постоянно спешат, боясь не успеть, упустить, хотят получить и отдать всё и сразу до того, как им снова придётся расстаться. До того, как Вэй Усяню снова придется уйти. — Ну же, — шепчет Цзян Чэн, ведя губами по подбородку Вэй Ина. Он терпелив и нежен, как никогда прежде. Он готов почти умолять. Готов поступиться даже своей гордостью. — Я пойду с тобой куда пожелаешь. Ведь ты всегда так хотел приключений.       Ведь Вэй Ин всегда так жаждал свободы, накала страстей и острых ощущений, а в итоге запер себя вместе с одним из самых пресных людей, которые только могут существовать. — Я с Лань Чжанем, — слышит Цзян Чэн. Это не похоже на оправдание. Всего лишь констатация факта. Цзян Чэн раздражённо фыркает. Будто он не знает. — Отвратительно, — почти брезгливо резюмирует он, не желая двигаться.       Вэй Усянь смотрит на него со смесью горечи, сожаления и вины. — Мне жаль, что я так поступаю с вами. — Тебе жаль?! — вспыхивает Цзян Чэн резко выпрямляясь, и толкая Вэй Усяня снова на пол. Склоняется над ним, захватывает его запястья, разводя его руки, и прижимает их к полу. — С нами?! Если тебе жаль, то прекрати! — требовательно шипит он. — Раз ты так любишь его, зачем приходишь ко мне?       Он знает, что у Вэй Усяня нет ответа. А вот у него он есть. — Ты любишь меня, — мстительно шипит Цзян Чэн, глядя на грустную нежность в глазах Вэй Усяня. Это выглядит почти как жалость и заставляет застарелую злость вновь завладеть сердцем. — Меня. И твоя глупая, самоотверженная жертвенность не даёт тебе признать это!       А затем он целует его. Грубо и жадно, почти до боли — своей и чужой. Чувствуя как заражается дурным азартом Вэй Усянь, как яростно принимается отвечать на поцелуй, притягивая Цзян Чэна ближе.       Цзян Чэн мстительно смеётся, когда Вэй Усянь берет его снова. Это борьба. Это сражение. Они тяжело дышат, подчиняют и подчиняются, проигрывают и побеждают. И нет никаких правил между ними, никаких ограничений. А затем Цзян Чэн, наконец, сдается на милость Вэй Усяня и притягивает его к себе. По телу сладко пульсирует приятная усталость и удовольствие. — Ты любишь меня, — снова шепчет Цзян Чэн, когда Вэй Усянь крепко обнимает его, вжимается всем телом, словно пытаясь слиться. Зарывается лицом в шею и горячо дышит, мягко целуя кожу. — А я всегда любил тебя. И я хочу, чтобы мы сбежали.       Он знает Вэй Усянь тоже хочет этого. Даже если отказывается признаваться в этом. Он всегда был таким — огнём и ветром. Он всегда задыхался в рамках и клетках, что пытались выстроить вокруг него. А Цзян Чэн… Ему всё надоело. Он хочет просто уехать и забрать свою любовь с собой. Он устал засыпать в одиночестве, думая, придёт ли Вэй Усянь снова или нет. Они никогда не засыпают вместе. Чаще всего они даже не добираются до постели.       Спустя несколько часов Вэй Усянь принимается неторопливо одеваться. Они больше не говорят ни о чем из того, о чем говорили до этого. Цзян Чэн обводит пальцами царапины, укусы и следы поцелуев на коже Вэй Усяня, которые тот скрывает под одеждой, и ухмыляется. Он представляет как Вэй Ин будет оправдываться перед своим Лань Чжанем избегая близости с ним, до тех пор пока его — Цзян Чэна — метки не исчезнут. А может Лань Ванцзи видел их и обо всём догадывается?! Что в таком случае? Он делает вид, что ничего не происходит и он ни о чём не знает? Делает вид, что верит, что они с Вэй Усянем просто пьют вместе?       Цзян Чэн должен чувствовать себя отвратительно, потому что он рушит чужие отношения. Но этого не происходит. В конце концов, это ведь Вэй Усянь пришёл к нему первым. И это Вэй Усянь отказывается оставлять его.       Уже готовый уйти, Вэй Усянь останавливается на пороге и слабо улыбается. — Увидимся на следующей неделе, — как-то неуверенно для такого самоуверенного негодяя говорит он.       Цзян Чэн пожимает плечами, подталкивая его к двери, на прощание срывая ещё один поцелуй. Вэй Усянь снова улыбается, а потом уходит, оставляя Цзян Чэна смотреть ему вслед.       На следующей неделе Вэй Усянь не приходит. И ещё через одну.       Цзян Чэн ждёт его каждый вечер, а потом запирает дверь и борется с желанием разбить всё в своём доме. Он получил ответ. И он вполне понятен.       Ещё через неделю он избегает Вэй Усяня сам. Не отвечает на его звонки и сообщения, игнорирует попытки увидеться. Это довольно сложно учитывая их общее прошлое. Всё чем они связаны на протяжении всей жизни. Их родители добрые друзья. Они провели вместе всё детство и юношество. Они были первыми друг у друга во всём. А сестра Цзян Чэна Яньли никогда не делала различий между ними, считая братьями обоих. Они могли бы быть вместе — должны были быть вместе — если бы не странная тяга Вэй Усяня к сложностям и не его последующая влюблённость в Лань Ванцзи.       Цзян Чэн не желает больше думать об этом.       Сестра замечает его поведение и просьбы не пытаться свести его в разговоре с Вэй Усянем. Волнуясь спрашивает, все ли с ним в порядке и: — Вы снова поругались? — Если бы я уехал, — говорит ей Цзян Чэн вместо ответа, — ты поддержала бы меня?       Яньли улыбается ему той же ласковой улыбкой, которой утешала его в детстве и приободряла в юношестве. Хотя грусть в её глазах сложно скрыть. — Если это принесёт тебе счастье, — мерно отвечает она.       Цзян Чэн скупо улыбается ей в ответ, осторожно сжимая хрупкие тёплые руки сестры в своих больших ладонях. Он ведь вернётся. Он по-прежнему любит её больше всех людей вместе взятых. Но теперь он больше не может оставаться здесь.       Он целует её пальцы и думает, как ей не повезло с такими идиотами как они с Вэй Усянем. Удивительно, что она всё ещё терпит их.       Цзян Чэн убеждает себя, что его жизнь без Вэй Усяня ничем не хуже чем с ним. Что он не нужен ему. Может, он обманывал себя думая, что Вэй Усянь любит его. Может, он действительно любит своего блистательного Лань Чжаня. Может, это Лань Ванцзи не так до безобразия скучен, когда они вдвоём. Может, он кажется таким педантичным занудой лишь со стороны. Может быть это и к лучшему для них всех, что всё так кончилось.       Цзян Чэн убеждает себя в этом с такой отчаянной настойчивостью, что постепенно это начинает работать. Это работает ровно до того момента как выйдя из дома, видит Вэй Усяня. — Привет, — изумлённо говорит Цзян Чэн, забывая, что должен бы злится, и застывает на пороге. Он просто стоит и ждёт, когда Вэй Усянь подойдет к нему ближе. Он и подходит. — Я скучал, — говорит Вэй Усянь без приветствий и протягивает ему карту. Карту?! Серьёзно? Кто сейчас ими пользуется? — Готов к приключениям? Цзян Чэн хмурится. — Что это? — Проложишь маршрут? — усмехается Вэй Усянь, озорно склоняя голову.       Цзян Чэн сокрушённо выдыхает. Идиот. Он такой идиот.       Ему хочется утащить Вэй Усяня в дом и поцеловать. Опрокинуть его на себя и проделать с ним всё то, что они ещё не успели.       Но ещё больше велик соблазн забрать Вэй Усяня и уехать, пока тот не передумал. Стать свободными. И всё же он спрашивает: — Ты уверен?       Дрожь предвкушения проносится по спине.       Вместо ответа Вэй Усянь делает шаг навстречу, а затем наклоняется, и целует его. И Цзян Чэн запускает дрожащие руки ему в волосы, притягивая ближе к себе. Он не будет больше ни о чём спрашивать. Ни о том, что там с Лань Ванцзи, ни о том, почему Вэй Усянь всё же решился сбежать. К тому же всё это становится совершенно неважным, когда Вэй Усянь выдыхает ему в губы: — Я всегда любил только тебя. И чуть было не потерял, пытаясь понять это.       И это ответ на все вопросы.