О змеях и кроликах

Без четверти шесть. Цзян Чэн стоит у плиты, помешивая ужин, и бросает короткий взгляд на дверь. Ванцзи и Усянь должны вот-вот вернуться. Он должен как раз успеть. Цзян Чэну всегда тяжело давалось выражать свои чувства словами. И в последнее время ему всё больше нравится работать на кухне. Пробовать что-то новое, экспериментировать, добавляя что-то своё. Это успокаивает. И ему доставляет удовольствие кормить своей едой двух своих друзей и соседей по квартире. Только так он может проявить свою заботу и привязанность, раз уж ему не дано было сообщать об этом дорогим людям прямо. В начале их совместного проживания они пытались поделить свои обязанности поровну, но Вэй Усянь становился настоящей катастрофой когда попадал на кухню, а Лань Ванцзи наотрез отказывался признавать наличие в мире каких-либо специй и соли. Поэтому со временем именно Цзян Чэн стал негласным хозяином их кухни. К тому же блеск восхищение и благодарность в их глазах в эти моменты стоили всего. Конечно, Цзян Чэн понимал насколько это жалко — пытаться вызвать чувства у людей, которых любил, таким мелочным способом. Но это лучше чем совсем ничего. Он как раз выкладывает ложкой свиные тефтели в коричневом соусе — любимое блюдо Вэй Усяня –, когда слышит шум в прихожей и торопливые приближающиеся шаги. Цзян Чэн знает кто это и не оборачивается продолжая своё дело. — Я дома! — извещает громкий голос, а в следующий миг Вэй Усянь вваливается на кухню, на ходу стягивая шапку. — Последние три этажа я шёл на эти божественные ароматы, — восторгается он, глубоко вдыхая. Он укладывает подбородок на плечо Цзян Чэна, приобнимая одной рукой за талию, и блаженно выдыхает: — О, А-Чэн, благослови небожители твою душу. Ты лучший человек в мире! Дрожь прошивает позвоночник Цзян Чэна. И от близости этого человека, и от его запаха, и от голоса заставляющего что-то вибрировать под кожей. — Ты говоришь это каждому, кто покормит тебя, — беззлобно огрызается Цзян Чэн. Вэй Усянь прижимается ближе. Цзян Чэн замирает в его руках, чувствуя удары собственного сердца отбивающего в горле. — Как ты можешь такое говорить?! Это клевета! — тем временем наигранно скулит Вэй Усянь, потираясь носом о плечо Цзян Чэна. — Это только для моей милой жёнушки. — Кого ты назвал жёнушкой?! — огрызается Цзян Чэн, теперь понастоящему зло, и дёргает плечом, желая избавится от прикосновения. — Тебе жить надоело?! Он разворачивается лицом к Вэй Усяню, замахиваясь деревянной ложкой. Вэй Усянь притворно сжимается и зажмуривается, выставляя руки перед собой, защищаясь. — Ну почему ты такой жестокий, А-Чэн?! — капризно скулит он. — Ведь я не сказал ничего плохого. — Ничего плохого?! — возмущается Цзян Чэн. Раздражение шипит под кожей, сжимая горло. — Конечно нет, — возражает Вэй Усянь. — Ты так хорошо заботишься о нас с Лань Чжанем, — он подкрадывается ближе, обхватывая запястье Цзян Чэна пальцами, придвигаясь на расстояние одного вдоха. — Мы так любим тебя! Цзян Чэн замирает. Сердце останавливается в груди, а затем принимается биться так сильно, что едва не заглушает все остальные звуки. Вэй Усянь играет с ним. Он всегда так делает. И всегда несёт чушь. Цзян Чэн понимает, что эти слова совсем ничего не значат. А вот глупое сердце — нет. Цзян Чэн знает, что не должен принимать его слова и действия всерьёз. Но ничего не может поделать со своим глупым влюблённым сердцем. А Вэй Усянь тем временем продолжает смотреть на него этим своим взглядом, и ни тени дурашливости и смеха нет сейчас в нём. Он придвигается к Цзян Чэну ещё ближе. Цзян Чэн должен остановить его, но голос и тело не слушаются. Цзян Чэн ощущает на губах чужое дыхание и тяжело сглатывает. Взгляд Вэй Усяня мутнеет, он замирает, не делая ни единой попытки отстраниться. Неужели Вэй Усянь хочет… Цзян Чэн сделал бы всё что угодно, чтобы это было правдой. Он так мечтал почувствовать губы Вэй Усяня на своих, он сделал бы всё, чтобы их первый поцелуй запомнился им надолго. Но в следующий миг хлопает входная дверь. Морок рассеивается. Сладость неслучившегося тает на губах, разочарование медленно вскипает в крови, когда Ванцзи выходит к ним. Величественный и грациозный, он почти бесшумно ступает по полу, тихо приветствуя их. И смотрит своими невероятными, пронзительными глазами, словно видит всю душу Цзян Чэна. Видит каждый его постыдный секрет, каждую непотребную грязную мысль. Цзян Чэн хочет исчезнуть. Вэй Усянь по-прежнему держит его за руку. И когда он пытается вырваться, Вэй Усянь подтягивает его руку ближе к себе и слизывает густой соус с ложки зажатой в ней. Его глаза блестят, когда он выпрямляется нехотя отпуская Цзян Чэна. Сожаление судорогой пробегает по его лицу, прежде чем вновь широкая улыбка украшает его. Цзян Чэн переводит растерянный взгляд с него на Лань Ванцзи и обратно. Светлые глаза Ванцзи источают свет когда он смотрит на них. Точнее на Вэй Усяня, поправляет себя Цзян Чэн. Ванцзи всегда смотрит только на Вэй Усяня, с горечью напоминает он себе. Вэй Усянь тем временем радостно бросается Ванцзи навстречу, крутясь возле него как радостный щенок. Цзян Чэн отступает и поворачиваясь к ним спиной, делая вид, что не видит как эти двое смотрят друг на друга. Как разговаривают без слов. Его влюблённость в этих двоих незаживающая, кровоточащая рана. Ему никогда не будет места рядом с ними. Через четверть часа они принимаются за еду. Цзян Чэн слушает, как Вэй Усянь рассказывает им о том, как идут дела в новой кофейне, которую открыл их общий друг Не Хуайсан. Ванцзи так же внимательно слушает его, передавая Усяню салфетку, заметив как тот измазался соусом. Вэй Усянь смешливо щурится и подставляет лицо Лань Ванцзи, шутливо прося помочь ему. — Тебе что пять лет? — раздражённо спрашивает Цзян Чэн, наблюдая за ним. — Почему ты такой проблемный? Вэй Усянь просто невозможен. — Сянь-Сяню три годика, — отвечает Вэй Усянь, улыбаясь Лань Ванцзи. Он отвечает Цзян Чэну, но смотрит только на Лань Ванцзи, видит лишь его. Цзян Чэн беспомощно скрипит зубами и сжимает кулаки. Ревность и зависть вскипают в крови. Он не должен это чувствовать! Они — одни из самых дорогих ему людей. Он должен быть счастлив за них. Пусть даже ему и нет места в их счастье. Лань Ванцзи тем временем не колеблясь стирает капли соуса с подбородка и щеки Вэй Усяня. И с прежней грацией и невозмутимостью снова принимается за еду. Вэй Усянь кокетничает, шутит и нарушает личное пространство Лань Ванцзи, что последнего кажется нисколько не волнует. Они так красивы вместе, так идеальны. Цзян Чэн отводит взгляд. Он должен быть рад, что двое людей которых он любит счастливы друг с другом. Вместо этого он хочет исчезнуть. Это выше его сил. Чем дольше он находится с ними, тем больнее становится признавать, что рано или поздно это должно будет закончится. Он видит как Вэй Усянь относится к Лань Ванцзи. И видит как Ванцзи смотрит на Вэй Усяня. Боги, да только слепой не увидит то, что происходит между этими двумя. Это лишь вопрос времени когда они осознают свои чувства к друг другу и Цзян Чэн окажется лишним в их маленьком уютном мирке. На самом деле это чувство вообще редко покидает его. Ещё хуже когда они наконец обращают своё внимание на него. Вэй Усянь тепло смотрит на него, говоря какие-то невообразимо смущающие вещи, придвигаясь ближе и невзначай трогая его руку, касается плеча, пытается тронуть лицо и смеётся, когда Цзян Чэн начинает ворчать и уворачиваться от него. Ванцзи смотрит своими пронзительными ясными глазами и молчаливо подкладывает Цзян Чэну в тарелку его любимые блюда. В такие моменты он чувствует надежду в своём сердце, но разум подсказывает ему не поддаваться. Потому что если он поверит в то, что им не всё равно. Что он что-то значит. Он знает как больно ему будет, когда его иллюзии будут разрушены. Цзян Чэн пытается покончить со своей едой так быстро, как это возможно, и приступает к уборке. И едва не вздрагивает когда на плечо ложится тяжёлая рука. — Ты устал, — говорит Ванцзи тягучим, густым, полным полутонов голосом. Его тело так близко, что Цзян Чэн чувствует тепло исходящее от него. — Мы всё сделаем. А после я приготовлю твой любимый чай. От Лань Ванцзи исходит волна сладкого, дурманящего аромата. У Цзян Чэна кружится голова. И от мягкости взгляда направленного сейчас на него в том числе. Ванцзи осторожно касается его руки, забирая тарелку. И в этом простом действии столько нежности, что Цзян Чэн едва не задыхается. Недолюбленный ребёнок внутри него тянется к любому, кто готов проявить к нему хоть немного тепла, заботы и снисходительности. Может поэтому он и полюбил их? Может это и не любовь вовсе? Он чувствует как Вэй Усянь, в один миг оказавшийся рядом, прижимается к нему с другого бока, касаясь ладонью поясницы. Дыхание его тревожит кожу. — Лань Чжань прав, — выдыхает он. — Ты так много делаешь для нас, позволь теперь нам позаботится о тебе. Я могу помочь тебе принять ванну. Вэй Усянь лучезарно улыбается, поигрывая бровями. Цзян Чэн сглатывает, потому что тон Вэй Усяня кажется ему двусмысленным. На один короткий миг видение того, как именно Вэй Усянь мог помочь ему, яркой вспышкой встаёт перед внутренним взором. Цзян Чэн бессильно прикрывает глаза. Неужели они не понимают, что делают с ним?! У него шумит в голове. Он понимает, что происходит что-то странное, но не уверен, что это не плод его воображения. Потому что они не могут… Просто не могут думать о нём так, как он думает о них. — Делайте что хотите! — бросает он, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на бег, ретируясь из кухни, пытаясь скрыть смущение. И лишь оставшись один, в тишине своей комнаты позволяет себе громкий стон. Никакого выбора. Они не оставляют ему ни единого шанса. В это время на кухне, Лань Чжань заступает Вэй Усяню дорогу, привычным жестом укладывая ладони на его бёдра. Вэй Усянь податливо льнёт к нему, обвивая его шею руками. — Он такой милый, — любяще воркует Вэй Усянь, и трётся щекой о плечо Лань Чжаня. — Как думаешь, надолго нас ещё хватит? Нетерпение читается у него на лице, когда он заглядывает Лань Чжаню в глаза. Ванцзи бросает короткий взгляд туда, где скрылся Цзян Чэн и вновь возвращает внимание Вэй Ину. — Ради Ваньиня нужно подождать. — Ты прав, ты прав, — кивает Вэй Усянь, задумчивость читается в его взгляде, — мы не должны напугать его. Но может всё-таки мы зря так осторожничаем и медлим? Он немного отстраняется от Лань Чжаня, но тот властной рукой притягивает его обратно. Это непростой разговор — не первый и не последний. Лань Чжань не хочет давить на Цзян Чэна. И знает как убеждать. Но Вэй Усянь по-прежнему сомневается. Правильно ли они поступают? Что если однажды найдётся тот, кто будет более настойчив и отнимет их А-Чэна?! — Когда дело касается чувств, А-Чэн становится на удивление слеп, — задумчиво продолжает Вэй Ин. — Мгм, не только он, — едва уловимо хмыкает Лань Чжань. Никто другой не понял бы, что это была насмешка, но Вэй Усянь хорошо изучил его. — Эй, на что это ты намекаешь?! — возмущённо восклицает Вэй Усянь. — Лань Чжань когда это ты стал таким злым?! Он возмущается, хотя сам же прижимается к Лань Чжаню ещё ближе, заглядывает в глаза, обвивая плечи руками. Лань Чжань чуть склоняется, захватывая поцелуем с готовностью подставленные губы Вэй Ина. Они страстно, жадно целуются в тишине их кухни, заполняя её своим вмиг сбившимся дыханием. Вэй Усянь отрывается от Лань Чжаня, порочно облизывая свои истерзанные губы. Знающая усмешка трогает его губы. — Знаешь, сегодня я чуть было не сдержался, — вкрадчиво говорит он, ведя кончиком указательного пальца по шее Лань Чжаня. — Мгм, видел, — мерно отвечает Лань Чжань. — Он такой потрясающий, — не унимается Вэй Усянь. — Признайся, ты ведь часто думаешь о том, каково это коснуться его так, — проводит ладонью по груди и животу, следуя за своими движениями взглядом. — Почувствовать его дыхание на своей коже. Поцеловать. Правда же? — Мгм. Лань Чжань касается кончиками пальцев подбородка Вэй Ина, коротко целует в губы, заставляя посмотреть на себя. В молчании они касаются друг друга лбами и замирают, словно читая мысли друг друга, и каждый думая о своём. Но в итоге все их мысли занимает один мужчина. Гордый, неукротимый и прекрасный. Тот кто однажды будет принадлежать им.