О змеях и кроликах

      А-Лин обожает своих дядей, но Цзян Чэн отчего-то всегда занимал особое место в крохотном сердечке. — Так нечестно, — притворно дуется Вэй Усянь, когда люлюкающий Цзинь Лин тянется из его рук, просясь к Цзян Чэну, — я дарю ему лучшие игрушки, рассказываю истории и позволил разрисовать своё лучшее ханьфу. А тебя он всё равно любит больше.       Цзян Чэн забирает племянника из рук Вэй Усяня и бережно прижимает к себе. А-Лин ярко улыбается ему, тянется крошечными ручками, дёргает за пряди волос. — Ха-ха-ха, — хочет Вэй Усянь, когда малыш хватает Цзян Чэна за нос. — Цзян Чэн, вы так мило смотритесь.       Цзян Чэн спокойно улыбается, отводя в сторону малюсенькую ладонь. Крохотные пальчики крепко цепляются за его палец. Поддавшись внезапно нахлынувшей нежности, Цзян Чэн осторожно целует маленькую ручку племянника, продолжая укачивать его. Он чувствует такое непостижимое умиротворение. Совсем как в детстве. Спокойно, тепло и любимые люди рядом. Любимые…       Цзян Чэн поднимает взгляд встречаясь с внимательными глазами Вэй Усяня, устремлёнными на него. Серьёзность и задумчивость мгновенно смывается с его лица, словно дождевой водой, сменяясь привычной смешливостью и игривостью. — Ах, Цзян Чэн, только представь какие хорошенькие будут твои собственные дети, — вздыхает он, осторожно беря маленькую ручку Цзинь Лина и слегка качая её. — Ты будешь таким замечательным отцом.       Цзян Чэн непонимающе хмурится. В смехе Вэй Усяня, что нагоняет его, он внезапно слышит глухое отчаяние. Внезапное озарение поражает его. Он внимательно смотрит на Вэй Усяня, теперь старательно отводящего от него взгляд и поджимающего губы. — Вэй Усянь, — серьёзно говорит он. Тот не слушает его. — Если уж Павлин породил такое сокровище, — вдохновлённо продолжает Вэй Усянь, смотря теперь только на хихикающего малыша, и не обращая внимания на слова Цзян Чэна, — правда большая заслуга в этом Шицзе, — перебивает Вэй Усянь сам себя. — Конечно же, это в неё наш А-Лин такой очаровательный. Нужно только найти тебе подходящую жену, достойную тебя, и тогда… — Вэй Усянь! — яростно гремит Цзян Чэн, пугая маленького племянника. Цзыдянь на его пальце оживает, подчиняясь настроению хозяина. А-Лин замирает на его руках переводя растерянный взгляд с одного дяди на другого. Затем морщится и разражается громким плачем. — Цзян Чэн, — укоряюще говорит Вэй Усянь, немедленно забирая доверчиво прижимающегося к Цзян Чэну ребёнка обратно в свои объятия, — ты напугал его!       Он гладит Цзинь Лина по подрагивающей спине, прижимая к груди и не смотрит на Цзян Чэна. — Ну всё, всё малыш, — приговаривает он, — нечего бояться. Дядя не хотел пугать тебя. Хороший мальчик, не нужно плакать. — С чего эти разговоры? — сдерживая кипящее под кожей раздражение и гнев, спрашивает Цзян Чэн. Найти ему подходящую жену? Да как? Словно это так просто. Словно ему просто нужен лишний человек рядом. Он любил Вэй Усяня большую часть своей жизни. Только его. — Кто-то снова что-то сказал тебе? — требует он ответа. — Ничего, ничего такого, — спешно уверяет его Вэй Усянь, прижимая всхлипывающего ребёнка к груди и целуя в лоб.       Он небрежно пожимает плечами. — Это рано или поздно случится, — роняет он почти равнодушно. — Никогда. — Это твой долг. Я ни за что не встану у тебя на пути. Может, роль твоего наложника мне подошла бы больше роли советника, — Вэй Усянь озорно подмигивает, но Цзян Чэн видит как подрагивают его губы и блестят глаза. — Тогда я мог бы иногда законно забирать тебя у твоей жены, — пытается шутить он. — Прекрати говорить ерунду, — возмущённо шипит Цзян Чэн, в то же время утешающе гладя Цзинь Лина по голове, и замирает. — Я никогда не приму жену, — в нём столько уверенности, сколько он не испытывал, пожалуй, за всю свою жизнь. И немного успокоившись, чётко добавляет: — Ты всё, чего я хочу. Не решай за меня.       По другому и быть не может. Это был он. Для Цзян Чэна это всегда был Вэй Усянь. Его первая любовь. Любовь всей его жизни. Никто не сможет заменить его. Вэй Усянь ничего ему не отвечает.