Дочь короля Демонов

      Прибыв в штаб истребителей, я рассчитывала, что почувствую какой-то трепет, какое-то предвкушение новых открытий. Но нет. Если честно, страх только ещё больше усилился. Это то самое чувство тревоги, что растекается по всему телу и останавливается на кончиках пальцев, охлаждая кожу и вызывая онемение. Чувство тревоги — неприятная вещь.       Ты не можешь нормально сконцентрироваться, нормально соображать, нормально разговаривать и жить. Смотря на раскинувшуюся штаб-квартиру истребителей, я поняла, что чувствую себя не в своей тарелке. Все здесь чужое, аура витает тут пугающая. Я дёрнулась от прикосновения.       — Эй, ты как? — прошептал Кёджуро, видя, что я резко остановилась. Я сглотнула ком в горле и с усилием кивнула.       Голос не прорезался. Мандраж заполонил мое тело, и я была напряженной и натянутой как струна. Руки все мяли хаори, вытирая вспотевшие ладони. Нужно как-то успокоиться. Охотники не должны чувствовать мой страх. Я их не боюсь. Кёджуро шёл рядом со мной, пока мы направлялись к какому-то месту, где лежало около девяти подушек и одна подушка напротив.       Ох, видимо, здесь проходят Собрания столпов. От этого ещё не спокойней. Когда Кагая остановился, я замерла в оцепенении. Один из какуши принёс какое-то письмо и передал одной из близняшек, что стояли рядом с главой. Она прочитала письмо, в котором говорилось, что очередной отряд мидзуното пропал без вести. Ситуация на горе Натагумо накалялась, а водился там кто-то очень сильный. Из всех столпов рядом со мной стояли Шинобу Кочо, Гию Томиока и Кёджуро Ренгоку.       Мой учитель стоял рядом со мной, абсолютно спокойный и непоколебимый. Глава задумался над письмом и скомандовал столпам Воды и Насекомого:       — Раз ситуация усложнилась, отправляйтесь на гору Нагатумо и разберитесь с врагом.       — Будет сделано, — голоса столпов слились воедино, и они тут же исчезли.       — Кёджуро-кун, — обратился глава к столпу пламени, — пока ты будешь находится в трёхдневном отпуске, чтобы ты доучил свою ученицу, чтобы она могла сдать экзамен. Я знаю, ты сделаешь из неё прекрасного охотника.       Глаза Ренгоку загорелись, а на губах расцвела нежная улыбка. Он встал на одно колено и опустил голову в знак уважения и проговорил:       — Я сделаю все возможное. Затем он знаком показал мне поклонится и выйти во двор, но я все же пожелала спокойной ночи главе.       — Доброй ночи, господин Убуяшики.       — Зови меня Ояката-сама, дитя. Раз ты скоро станешь цугуко столпа пламени Ренгоку, то можешь называть меня так.       — Поняла, Ояката-сама.       Мы тихонько вышли. Уже была тёплая ночь, а небо ясное. Сверчки сопровождали нас своим журчанием и трелью, светильники на некоторых стенах корпуса освещали территорию, вокруг ни души, а полная Луна светили своим оком прямо в глаза. Такое умиротворение…       Сначала чувствовала страх, а затем умиротворение. Какая ирония. На самом деле, успокоится мне помог ояката-сама, убравший своим голосом все страхи и сомнения в душе. Он обладал чудесной способностью: даже такой вспыльчивый столп, как Санеми Шинадзугава, и невнимательный, витающий в облаках столп тумана, Муичиро Токито (я в последствии узнала имена каждого), слушали внимательно. И сейчас, когда мы перебросились парой фраз, я успокоилась.       — Хидеко-кун или мне тебя называть Рей-кун? — неловко спросил мой сенсей и немного покраснел.       — Называй меня просто Рей.       — Рей? Красивое имя. Такое же красивое, как и твой… «псевдоним», — он показал кавычки.       — Спасибо…       — Так, что я хотел сказать, — ух ты, он волновался. Даже начал тереть руки о форму, — Так получилось, что…нас с тобой заселили вместе.       Широко распахнув глаза, я воззрилась на своего учителя. Мы…живем в одной комнате? Это как? Разве тут нет ещё мест, чтобы были отдельные комнаты? По сути, я должна возмущаться, но почему-то внутри у меня только трепет. Ощущение, что я буду спать в одной постели с этим мужчиной, что сводит меня с ума одним своим присутствием, только подзадоривало меня.        Я представила уже, как он лежит рядом со мной, в одних пижамных штанах, пламенные волосы разметались по подушке, а одеяло сползло с сильного тела. Я придвигаюсь к нему ближе, целую в шею, потом касаюсь губами мочки уха, затем спускаюсь ниже. Веки трепещут, он открывает свои глаза, смотрит на меня снизу вверх, пробирается руками под ночнушку, поглаживая чувствительную кожу. По телу бегут мурашки, мои губы вновь прижимаются к загорелой коже в шрамах, тяжёлое дыхание и лёгкие, куда слышные стоны ласкают слух. Мои руки скользят по коже и касаются его…       — Рей!       — А? Что?       Твою мать, вот пофантазировала, называется. Яркий румянец появился на щеках, а холодный пот сразу же выступил на лбу. Блин, ну вот нашла время…       Мозг решил сыграть со мной в злую шутку. Мне было стыдно за такие мысли, тем более, когда он стоит передо мной с довольно раздражённым лицом. Он какой-то уставший уже и, видимо, хочет спать.       — Ты меня слушаешь?       — Прости, я…       — Так я и понял. — Ренгоку закатил глаза и тяжело вздохнул, пробубнив: «за что мне все это», — значит, наша комната находится на первом этаже. Заходишь вот здесь, — он показал на выход за моей спиной, — и заворачиваешь направо. В самый конец. Последняя дверь справа — наша. Если забудешь, то подойти к одному из столпов. Сегодня вроде как дежурит Мицури. Она дружелюбная, так что не бойся ее.       Не в силах что-либо сказать, я просто кивнула. Мой сенсей демонстративно зевнул, прикрыв рот ладонью, и немного потянулся.       — Так, я пошёл спать. Я уже уставший как собака, — он вдруг сократил расстояние между нами и поцеловал меня в щеку. Тёплые глаза смотрели на меня с каким-то…обожанием, восхищением. На губах расцвела та самая привычная треугольная улыбка.       — Спокойной ночи, Рей-кун. — развернулся и ушёл, оставив после себя аромат цитрусов и сандала. Я решила, что пока поброжу по территории, чтобы осмотреться.       Обняв себя руками, я тихонько шла по дорожке к пруду, что я видела на другом конце штаб-квартиры. Там расцветали кувшинки, заполняющие полностью маленький пруд.       Я дошла быстро, а кувшинки в лунном свете были ещё прекрасней. Я вообще любила ухаживать за цветами. Смотреть, как распускается прекрасный бутон красной камелии, белой розы или как цветёт лаванда. Аромат витал потрясающий, даже духами пользоваться не надо было.       Пока пробудешь в таком цветущем саду, сама пропахнешь всеми видами цветов. Вот нашла растущие васильки, а вот дерево жасмина. Белые цветочки уже распустились в это время года, а сейчас уже весна. Подумать только, сколько времени уже прошло. Мы с Ренгоку встретились в октябре этого года. Новый год и сочельник уже прошёл как. Мамочки родные, как время быстро пролетело. Сейчас уже начало мая. А точнее уже четвёртое число. «Стоп…»       У Ренгоку-сана день рождения десятого мая. Ему исполнится двадцать один год. Ничего себе! А я и забыла! Надо же что-то подарить. Теперь, панически думая, что же подарить своему учителю, я стала хаотично метаться туда сюда в раздумьях. Черт, черт, черт…       Как же я могла забыть. Совсем скоро уже, а времени мало. К тому же, Ренгоку-сану дали отпуск на три дня, так что я не смогу улизнуть в город, чтобы тайно купить подарок. Да и меня никто не сопроводит и не поможет. Пока я металась между деревьями, я не сразу услышала шорох. Он был едва слышным, но из-за острого слуха я сразу же обернулась на звук. Это оказалась Канроджи Мицури, что заходила в сад и, увидев меня, хотела подойти. Но я первая обернулась, и та пискнула.       — Прости, я хотела тихонько подойти. Наверно, напугала. Извини меня, — виновато проговорила Мицури, грустно глядя на меня. В ее глазах была такая искренняя нежность и доверие, что в сердце что-то кольнуло. На меня никто так не смотрел, кроме Кёджуро.       Судя по званию столпа любви, девушка действительно была любвеобильной, нежной и доброй. Но на беседе в доме господи Тамаё девушка молчала как рыба. Может, она испугалась тех криков, что издавала Санеми, когда пришёл в ярость? Она казалось слишком ранимой для такой жёсткой работы, но кто знает, что скрывается в ее душе. Как говорится, в тихом омуте черти водятся.       Так что я не стала внушать себе, что девушка может быть безобидной. Всегда нужно быть начеку, и только тогда я смогу понять, что она из себя представляет. Сейчас же Мицури казалось совершенно обычной девушкой, что случайно забрела в сад и нашла меня. Большие фисташковые глаза глядели с неким любопытством, а маленькие ладошки были прижаты к груди, словно щит. Она то и дело кусала губу и уже настолько ее загрызла, что пискнула, когда почувствовала кровь.       — Ой, закусила сильно, — девушка вжала нижнюю губу, чтобы убрать кровь.

— Нужен платок? — я всегда на всякий случай носила с собой во внутреннем кармашке платочек, чтобы вытереть периодически текущую из носа кровь. У меня такое бывало частенько. Хорошо, что платок Тамаё постирала, а то было бы стыдно давать его заляпанным кровью Мицури.       Девушка вытерла капельку крови с губ и вновь глянула на меня. Она хотела что-то сказать, но боялась. Я это слышала. Ее сердце билось как сумасшедшее, глаза хаотично смотрели то на меня, то на окружающую нас природу, руки то и дело заламывала и хрустела суставами, хотя это очень вредно, в старости пальцы будут болеть.       — Что-то случилось? — поинтересовалась я, решив уже наконец выяснить, что же она так нервничает. Мицури вздрогнула. Потом сглотнула ком в горле и попыталась что-то сказать, но с горла ни слова не сошло. «Она меня боится, чтоли?»       — Слушай, мне нужна помощь. - ага, мы все-таки заговорили. Интересно.       — Что такое?       — Ох… У Ренгоку-сана скоро день рождения. Я хочу купить подарок, но мне нужна помощь. Шинобу не может из-за большого количества раненых, а просить кого-то из девочек в поместье Бабочки я не собираюсь. Вот осталась только ты и…       — Минуточку: ты хочешь купить подарок, так? — Мицури кивнула, — А я чем помогу? Я не знаю его так, как ты. Ты же лучше его знаешь.       — А ты…       — Да, он мне рассказал, что тренировал тебя, — поясняю я, сделав непонятное движение рукой. Мицури вздохнула и глянула на цветы позади нас.       — Тебе повезло, — вдруг заявила она, грустно глядя на жасминовое дерево.       — Почему? — обернулась я к ней.       — Тот, кто тебе нравится, сразу показывает свои чувства.       — Чего?! Мне никто не нравится, — я постаралась придать голосу уверенности, но Мицури все просекла и скептически взглянула на меня.       — Странно, мне казалось, Ренгоку-сан тебе нравится. Да и ты ему нравишься.       — С чего такие выводы? — лучшая защита — нападение.       — Дорогая, я столп любви. Я подобного рода чувства вижу везде. И вижу сразу, если человек влюблён.       — Ренгоку как-то изменился?       — Очень. Особенно последний месяц. Это было поэтапно: сначала он был воодушевлен, что у него появилась ученица, затем он стал немного рассеянным и часто уходил в себя, потом он вроде как пришёл в себя, а после вообще стал витать в облаках как Муичиро. Причём с мечтательной улыбкой на лице.       — Но это же не значит, что из-за меня, — упорствовала я, а сердце уже давно скакало галопом.       — Он потом сам мне признался. Мы стали близки после того, как я перестала быть его ученицей и сама получила должность столпа. И частенько сидим по вечерам, пьём чай и выливаем друг другу свои проблемы. Он и рассказал, что впервые в жизни влюбился.       Мицури это рассказывала с таким счастливым лицом, будто Ренгоку был ее братом, и она была счастлива за него. А я же чувствовала себя будто стояла перед судом. Какой-то стыд начал расти во мне, а осознание, что Ренгоку, по словам Мицури, любит меня… Любит, влюблён…       Я почему-то хотела плакать. Просто хотелось плакать и все. Столько всего накопилось, а ещё, оказывается, меня любит человек, которого я сама обожаю всей душой. Эти чувства взаимны. А осознание этого только подстегивает мой плач. Хочется выть как волк и рвать на себе волосы за то, что дала себе когда-то клятву не влюбляться. После смерти моего жениха, Акайо, я старалась держаться подальше от мужчин. Из-за лёгкой влюбчивости и привязанности я только наживала себе врагов и страдала. Один раз попался мне ненормальный педофил, потому что мне на тот момент было всего шестнадцать, а чувырла это пристало ко мне и едва не изнасиловал.       Но я сумела отбиться. С того момента я ещё сильнее избегала мужчин. И когда столкнулась с Хотару, во мне что-то переменилось, потому что этот мужчина, несмотря на до жути вспыльчивый характер, был добр и честен. Он ни за что не поднимет руку на женщину и считает их прекрасными созданиями. Он так, по крайней мере, сказал при нашей встрече. А потом я встретилась с Кёджуро и Гию. Эти двое проявили учтивость и вежливость по отношению ко мне, не наседали на меня и не проявляло агрессию. Для меня это уже какой-то знак был. А потом Ренгоку захотел, чтобы я стала его ученицей, а потом и цугуко. Я согласилась и ни о чем не пожалела.       Я захотела что-то рассказать девушке. Мне казалось, что она меня поймёт, что все выслушает, посоветует и просто побудет рядом. Она как Кёджуро: тоже излучает какую-то свою энергетику, что хочется с ней подружится. «Надеюсь, я вновь не обломаюсь…»       — Знаешь, — тут я запнулась и решила уточнить: — Мне как тебя называть: на ты или на вы?       — Давай на ты, раз уже начали, — мило хихикнула Мицури.       — Не хочешь выпить чаю или что-нибудь другое? Раз уж начали болтать, то почему бы и не за приятным времяпровождением?       Мицури немало удивилась, ведь ожидала с моей стороны агрессию и грубость. Но вот тут тебе такой сюрприз.       — Хм, ну давай.