«Тем временем в поместье Бабочки…
— Кочо-сама, умоляю вас, успокойтесь! — в панике закричала Аой, видя, как хозяйка поместья буквально кипит от ярости. На лбу вздулись вены, руки тщательно разорвали бумагу, следом раскинули по полу, а потом смахнули все банки и склянки со стола. Все стекло разбилось на мелкие осколки, жидкости и различные зелья разлилось по полу, а после раздался пронзительный крик. Все обитательницы дома напуганы до смерти, но они знали, что хозяйка успокоится. Правда, столп пламени ждёт ответа. — Как думаете, она согласна? — спросила Нахо у Аой. — Возможно, но надо столпу написать ответ. — Аой побежала за листком бумаги и чернилами с пером. В коридоре что-то бродил Зеницу, который приехал на осмотр к Кочо-сама. Столкнувшись с парнем и наспех извинившись, Аой примчалась к своей комнате, достала листок, окунула перо в чернильницу и написала письмо столпу пламени. Ворон Кочо-сама отправил сразу сообщение Ренгоку Кёджуро, теперь осталось дождаться ответа…»***
— Внимание, поезд отбывает! Просьба всех рассесться по местам! — Мне пора, малышка, — прошептал Кёджуро, заправив прядь волос за ушко. Такой простой, но очень милый жест только вызвал ещё более искреннюю улыбку девушки. — Вернись, прошу тебя! И пиши, если будет возможность! Только я тебя умоляю: вернись только! — после этих слов она уткнулась ему в грудь и обняла так крепко, как могла. Сильные руки сомкнулись на ее талии, прижимая к себе теснее. Приподняв голову, девушка уже хотела оторваться от него, но его вдруг накрыли ее. Нежный поцелуй перерос в более глубокий и крепкий. Это прощальный поцелуй, когда она касается его губ в последний раз перед отъездом. Ее губы с привкусом недавно съеденного персика. — Как хорошо, что ты съела этот фрукт, — улыбнулся он, а после поцеловал девушку в лоб, на миг задержавшись. Он обязательно вернётся к ней. После этой миссии все будет по-другому, он уверен. Столпы, пусть и не сразу, но примут ее. Да, она потеряла их доверие, но можно же все исправить, верно? Такой оптимизм… — Я пошёл, милая. Я… — запнувшись на собственных словах, он раскраснелся, ведь даже не понял, актуальны ли сейчас эти слова? — Я люблю тебя… Сердце Рей, казалось, остановилось. Когда он сказал эти три слова, его щеки были красными, но глаза смотрели прямо в ее, ни на секунду не разрывая зрительный контакт. — Я тоже люблю тебя, Ренгоку Кёджуро. Береги себя! — сказала она ему на прощание, на что он поцеловал ее в висок и улыбнулся в последний раз, перед тем как скрыться в ночи. — Ах, мамочка, ты видела это?! — пропищала девочка лет десяти, прыгая рядом с мамой и братом. — Видела, дорогая. Это называется любовь. Настоящая, крепкая и сильная. — Какая прелесть! Вот повезло девочке-то, ой! — Мне бы так! — Благодаря вам я снова поверил в любовь! Все эти приятные слова вгоняли в краску бедную Рей, которая просто сидела и улыбалась глядя в окно.***
Спустя полтора часа после отъезда из деревни Нодзава Рей, наконец, добралась теперь до поместья Бабочки, который находился на холмистой равнине. Смутно знакомые вороты, строение дома, какие-то человечески со странными масками на лице. Ее встретила одна девочка с двумя хвостиками и заколками в виде бабочек. Хмуро оглядывая гостью, Аой поначалу была недовольна увиденным, но вспомнив, кто перед ней, отдала другой девочке свёрток бумаги, а сама подбежала к Рей. — Значит, это и вправду ты. Ренгоку-сама был прав. Удивившись этой фразе, Рей даже не ответила сразу, ведь ее потянули в дом. Три девочки-прислужницы в поместье Бабочки стояли возле дверей и ждали гостью. С легким намёком на страх одна из троицы вышла вперёд и поклонилась в качестве приветствия: — Добро пожаловать, Кибуцуджи-сама. Если бы не люди вокруг, она бы закричала, что есть мочи, и убежала куда-нибудь, лишь бы забыть это имя. Ее дёргает от своей же фамилии, но как по-другому жить, если у тебя фамилия такая?Поэтому старательно не кривя лицо, она поклонялась в ответ и сказала: — Не приветствуйте так официально. Я это не заслужила. — И вправду, не заслужила, — ответил в тон чей-то язвительный, но мягкий голос. Хозяйка поместья сама вышла встретить нежданную гостью. Шинобу, как всегда, с привычной улыбкой на лице смотрела на приехавшую Рей, но что-то в лице Кочо было странным. Мало того, что улыбка дрожала, готовясь рассыпаться на тысячи осколков, так ещё и на лбу, прямо по центру, выпирает венка, которая бешено пульсировала из-за быстрого пульса сердца Кочо. Весь её вид излучал открытую ярость, готовность сразу убить Рей, не медля ни секунды. Она бы напала сразу, если бы ей кое-кто не помешал. Тяжёлая ладонь легла ей на плечо и слегка сжала. Замерев от прикосновения, она скосила глаза на этого человека и стиснула зубы, почувствовав запах, слишком знакомый. — Томиока-сан, будьте добры, не вмешиваться не в свое дело. — Заметь, я ничего не сказал ещё, — привычно холодно ответил столп воды, даже не изменившись в лице. — Тогда зачем удерживаете меня? — пытаясь как можно усерднее скрыть свою нервозность, Шинобу вырвалась из его цепкой хватки и отошла в сторону. — И вообще, Томиока-сан, что вы задумали? — прищурила глаза Кочо, смотря снизу-вверх на столпа воды. — По нашему кодексу, я имею право убить ее безо всяких разговоров. — Не надо это делать на глазах детей! — отрезал Томиока, нахмурившись сильнее. — Никто никого этой ночью убивать не будет! В том числе и ты, Кочо. — Приказываете мне в моём же доме? Вы, случайно, не обнаглели? — столп насекомого начинала откровенно злится из-за этого невыносимого человека, который раздражал ее своей отстранённостью и холодностью. Но при этом, эти все качества делали Гию только притягательнее и таинственнее. Такой же сложный и непростой как кубик Рубика, у которого нужно собрать все восемь сторон. — Кочо, угомонись и оставь девочку в покое, — сделав акцент на «девочку», Гию отвернулся от Шинобу и подошёл к стоящей возле одной из помощниц поместья Бабочки Рей. Девушка абсолютно спокойно встретила пристальный взгляд столпа воды, который внимательно оглядывал ее. Может, он искал что-то, но от этого взгляда становилось зябко. — Здравствуй, Рей Кибуцуджи. «Вот индюк! Постарался задеть меня!» — Здравствуйте, Томиока Гию. — с самой ядовитой улыбкой ответила Рей, но столп воды никак не среагировал на это приветствие. — Я хочу с тобой поговорить. Поэтому предлагаю нам уединится. — покосившись на Кочо, заявил Томиока. Почему-то у Шинобу дёрнулся глаз и выглядело это крайне забавно. Такая маленькая, а злится прямо как чихуахуа. — Вы ещё будете насмехаться надо мной, Гию-сан? — с улыбкой садиста спросила Шинобу. Все вокруг заметили, как Томиока усмехнулся, когда Кочо наставила на него палец. И это было целое сенсацией: Томиока Гию улыбнулся! — Забавная ты, Кочо. — только и сказал Томиока и жестом показал Рей направиться в дом. Шинобу стояла, смутившаяся и красная от этих слов. Свои ладошки она держала у горящих щёк. Сердце колотилось быстро-быстро, а губы слегка приоткрылись. Миленькое личико стало ещё более красивым, когда щёчки румяные. — Шинобу-сама, — обратилась к Кочо Рей, — Вы тут это, не теряйте из виду Томиоку-сана. Он красивый мужчина, выхватят быстро! А вы буквально таете под его взглядом, а сердечко тук-тук-тук! После таких слов пунцовым стал и Томиока, который как ошпаренный обернулся к девушкам. На лице, как на ладони, было написано возмущение и стыд. Хотя больше он смутился из-за слов Рей, где она сказала, что он красивый. Девочки-помощницы Кочо смеялись в кулачки над смущенной парочкой, а Рей стояла и оглядывала красных столпов, мол, что такого? Они точно неровно к друг другу дышат, а эти ссоры лишь прикрытие. Странные эмоции исходят от них, когда эти двое стоят рядом друг с другом. Но Рей не особо хотела вмешиваться, однако от комментария не воздержалась. Только бы Томиока-сан не прибил ее где-нибудь за забором.***
— Кажется, с тобой случилось неладное, — как бы невзначай заметил хашира, отхлёбывая зелёный чай с жасмином. Лежащие на тарелочке, заботливо поданные Аой сакура-моти все также лежат нетронутыми. Чайник все ещё был полным, один лишь Томиока добавляет себе чаю в кружечку. Рей сидит неподвижно, глядя куда-то вдаль. Она боялась начинать диалог, но очень удивилась, когда Томиока заговорил первым. Его спокойная аура настораживала, а довольно тихий голос пробирал до мурашек. — Как так вышло, что твой внутренний демон выбрался наружу и захватил твоё тело, если следовать логике рассказанного? — вновь попытался разговорить настороженную девушку Гию, все ещё сохраняя терпение. — Кибуцуджи может подчинить себе сознание любого демона. В том числе и дюжины. Он всегда мог отдавать приказы в наших головах, а ещё манипулировать нашими телами с расстояния. Неважно, где мы, он всегда нас находил. Вот я и попалась в его ловушку, когда на очередном задании меня вновь нашли. Я думала, Тамаё смогла скрыть меня, чтобы Музан вновь не подчинил меня себе, но, походу, не вышло… — А сейчас? Он больше тебя не контролирует? — больше вопрос чем утверждение, но Рей всё равно ответила. — Сейчас — нет. Но эта метка… — расстегнула две пуговицы формы, чтобы показать диковинную метку, которая не даёт девушки покоя. Значение ей известно, но правда ли это? — Знак Уробороса? — пригляделся Гию и придвинулся ближе. Словно обведённая чёрными чернилами, она резко контрастировала на фоне бледной кожи. Все чешуйки змеи чётко прорисованы, а из пасти, внутри которой был хвост, вытекала кровь. Самоуничтожение. Цикл хаоса. Смерть. — Жуткая, — констатировал Гию, отодвинувшись и взяв сакура-моти. Оценив, что Аой прелестно готовит, он с особым удовольствием съел любимую сладость Канроджи и понял, почему ей так нравится. — Тебе бы перекусить что-нибудь… — А она такую еду не ест, Гию-сан. Вы забыли, что она — демон? — раздался раздражительный голос, который так и норовил задеть за живое. Замерев с поднесённой ко рту сладостью, он затаил дыхание и закрыл глаза, чтобы успокоиться. Что-то сегодня Кочо отыгрывается по полной. Надо бы ей напомнить, какие манеры нужны для принятия гостей. — Опять ты за своё? — А что такое? Заметьте, я ничего не сказала даже, а вы вон как реагируете. Что-то вы нервный, может, вам отдохнуть? Или из-за наступающей старости уже жить надоело? Как же она его достала! Эта женщина просто невыносима! Ее издевки и подколы уже сидят по самую глотку. Но черт бы её побрал, она умеет увиливать. Очень хорошо это делает. Маска меняется каждые три секунды. Все эти подколы — лишь маска, за которой она прячет беспокойство и страх за своих близких. Её издевки над Томиокой — не более чем шоу, чтобы привлечь к себе внимание. Однажды Кочо спалилась о своих чувствах к одному из столпов. Гию этим всячески пользуется, но столп насекомого упрямится не хуже мула. И теперь же, после всех тех событий, она ещё смеет шутить над ним?! — Хорошая попытка, Шинобу-чан, поддеть меня, но я тебя огорчу: своими подколами ты накормила меня досыта. Теперь мне абсолютно фиолетово на них. Говори что душе угодно, но мне плевать, потому что я знаю твои истинные чувства. «Да тут целый роман! Какие страсти!» Рей старалась не смеяться так сильно, потому что лицо Шинобу выглядело слишком забавно, когда Гию откровенно унизил ее. Даже жаль стало, но, если Гию не врет, зачем обижаться? — Вы никогда не изменитесь, Томиока-сан. — вздохнула Шинобу и покачала головой. — Я вообще пришла предложить кое-что. Возможной, с моей стороны будет не культурно такое предлагать, но, насколько мне известно, демоны никак не могут обходится без крови. Хотя бы крови. Поэтому я хотела предложил Рей стаканчик донорской, чтобы у неё были силы сражаться дальше. — Глава что, простил её? — поразился Гию, насторожившись. — У него какие-то свои планы на неё. Её отец предок клана Убуяшики. Значит, она их дальняя родственница. «Стоп?! Папа — предок Кагаи?! Так вот почему он ищет эту чёртову синюю паучью лилию! Она же последний ингредиент для сыворотки, чтобы стать совершенным!» — Ты знаешь что-то о заболевании Убуяшики? — спросила Шинобу Рей, но та даже и не представляла ничего о проклятом заболевании. — Я только сейчас узнала, что являюсь их дальней родственницей. Как я могу что-то знать об скоропостижной смерти всех мужчин этого клана?! — Мне просто интересно, что такого произошло более тысячи лет назад, из-за чего сейчас надвигается война? Ответ близко, но охотники даже не знают, какой кошмар их ждёт, если не остановить отца…