***
Усаги кажется, что она спит и никак не может проснуться. Перед глазами мелькает повторяющаяся холодящая кровь картина — она под толщей воды, вытягивает руки вверх, пытается выбраться, но металлические оковы утягивают ее на дно, лишая последних капель кислорода, обжигая нутро болью. Противный звук резко ворвался в сознание, уменьшая ощущения тепла и уюта. Высокий, громкий и режущий по голове словно лезвие. Усаги распахнула глаза. Но яркий, утренний свет ослепил, и она тут же их закрыла обратно. Спустя пару секунд блондинка вновь попыталась открыть глаза, часто моргая и постепенно привыкая к свету, навострив слух. Она сразу выловила силуэт, очерченный ярким утренним солнцем. Сейя стоял возле окна, упираясь о подоконник руками. Крепкая спина, обтянутая белоснежной рубашкой, заставила отключить функцию дыхания в теле Усаги и усиленно хлопать ресницами. Она зачарованно рассматривала крепкое мужское тело, напряженные руки с закатанными рукавами, что открывали вид на переплетение вен. Зрелище было завораживающим. Сердце неистово билось в груди и требовало прикоснуться и почувствовать его тело. Ладони вспотели и изнывали от жажды прикосновений, а щёки горели, и смущённая улыбка так и норовила расцвести на ее губах. — Возьми себя в руки, дура! — гневно воскликнул тихий голосок внутри. Но тело блондинки противилось и рвалось к брюнету в желании коснуться и убедиться, что он настоящий, живой, а не призрак из ее снов-фантазий. Внезапно Усаги передернуло от воспоминаний, а в голове словно включили вентилятор – сплетая все мысли, закручивая их в диком танце и не позволяя хозяйке собрать их и расставить по местам. Она зажмурилась и глубоко вдохнула. Воспоминания кое-как обрели какую-то форму, а в голове вновь всплыли недавние события. Неужели он посмел вернуться и добить ее окончательно? Зачем прыгнул за ней в бассейн? Отогнав эти непрошеные мысли, Усаги глубоко вздохнула. От этих мыслей злость охватила ее тело, а датчики системы оповестили об учащенном сердцебиении заставили Сейю вздрогнуть. Напряжение не отпускало Усаги, не давало думать и даже дышать. Сердечный ритм увеличился, и это раздражало. Рёбра фантомно трещали, а обезумевшее сердце трепыхалось под ними. — Куколка…, — мужчина резко развернулся к девушке надрывно выдыхая. Один его шаг — и расстояние между ними мгновенно сократилось. Тёмно-синий взгляд, который как бы Усаги не пыталась, уже никогда в жизни не сможет стереть из памяти, впился в её бледное лицо. — Как ты себя чувствуешь? — спешно задал вопрос Сейя, с волнением начав оглядывать ее тело, прикрытое одеялом. Сердцебиение блондинки начало бешено и неконтролируемо учащаться. Сейя взглянул на монитор и улыбнулся, возвращая к ней свой взгляд. Усаги глубоко вздохнула, тщетно пытаясь сохранить хладнокровие, но чертов прибор неумолимо пищал, оповещая о нервозности девушки. В то мгновение, когда глаза блондинки посмотрели в глаза Сейи, он треснул, разбился на осколки, был готов раствориться у ее ног, был готов на все, только бы она не одаривала его такой ненавистью. Сердце мужчины бешено стучало, и было готово вырваться из груди. Он будто спрыгнул с обрыва, и теперь его преследовало желание вернуться обратно во времени. Пустота внутри девушки почти звенела, заглушая не только шум прибора в палате, но и голос Сейи. — Лучше бы умерла, чем опять возвращаться к этим страданиям рядом с ним! — глаза Усаги закрылись, она вжалась в подушку, наконец, начиная хоть что-то ощущать, а именно — ноющую головную боль и всё ещё тлеющую рану в душе. В глазах неожиданно подступили слезы, но блондинка из последних сил их держала. Он опять испытывает ее. Играет. Желает победить в очередном споре… Сейя нежно обнимает свою Куколку и оставляет невесомый поцелуй на виске, отвлекая обоих от угнетающих мыслей. Мир вокруг рушится, разбиваясь на мелкие осколки, что утопают во внутренностях, когда Сейя дышит куда-то в район шеи. Усаги прикрыла глаза, наслаждаясь родным ароматом Коу, окутывающим её словно кокон. Где-то под рёбрами путается клубок обжигающих душу ощущений. Ужасающая смесь пугающей ее безысходности об утраченном счастливом прошлом и ужасе, что без этого мужчины она лишь оболочка, способная лишь существовать, а не жить. Небывалое тепло накрыло двоих с головой, заставляя забыть о том, где они находятся и что произошло сегодняшней ночью. Сейе было до безумия приятно чувствовать ее хрупкое тело, так сильно жмущееся к нему. Ощущение его крепкого тела под дрожащими пальцами сродни безумию. В девичьем сердце затрепетало столь нежное и теплое чувство, что она лишь на секунду разрешает раствориться в нем, позволяя почувствовать себя как дома, но тут же поднимает руки и упирается в мужские плечи. Он сдался… Сдался, ощущая дрожь любимой. Сдался, понимая ее обиду и ненависть. Сейя отстранился и опустился на колени перед кроватью, ловя ее ладонь. В то мгновение, видя ее бледность и то, какая она беззащитная и невинная, он захотел ее оберегать еще сильнее. — Куколка, прошу, выслушай меня. Родная они подстроили это. Ятен и Рей — это все их рук дело…, — голос звучал искренне, а глаза кричали о любви. Глаза Усаги судорожно забегали по его лицу, будто искали опровержение его словам. Усаги скептично приподняла брови и раздраженно нахмурилась, слушая рассказ Сейи. Смотря в глаза Коу, замечая блики на радужке и стоящие в них слезы, она так хотела верить его словам. Он говорил искренне, она кожей чувствовала его мурашки и дрожь, но прошлые обиды шептали о другом. — А если это новая игра? Блеф…? Эта мысль отдаёт горечью внутри, и девушка невольно хмурится. Усаги старательно делала безразличное лицо, что давалось ей с трудом. Но та любовь, которой светились до боли родные глаза Коу, она была настолько искренней, что на мгновение Усаги поверила услышанным словам. Ей нужно было остудить голову, чтобы обо всём хорошенько подумать, но этому было не суждено произойти, потому что, брюнет переплел их пальцы, крепко сжимая их. И Усаги чувствует, как в груди разливается тепло. По кончикам пальцев прошел легкий разряд тока, который больше напоминал покалывания. Лицо её пылало жаром, кончики пальцев подрагивали, а сердце набатом стучало, шумно разгоняя кровь по жилам. Она поспешно отвела взгляд, покрываясь красными от смущения пятнами. Усаги боялась, что в её глазах отразится всё, как в открытой книге. И он поймёт. Поймет, насколько она зависима от него… В глазах молодого мужчины блеснула боль, а потом и смирение, словно он и правда решил, что заслужил её недоверие. Усаги сдерживала слёзы, она никак не ожидала услышать такое. Интонация его голоса была уставшей. — Неужели он сегодня не спал? Девушка забрала свою руку. Напряжение было слишком велико, чтобы его вынести. Прикосновения с Коу вызывали совсем не те мысли, которые позволяли думать рационально. Она обвела взглядом палату, стараясь не смотреть в глаза Сейе. Но он только и смотрел на неё в упор, пытался запечатлить в памяти все ее микро эмоции, мелькающие на лице. На языке Усаги вертелись не высказанные слова боли и обиды. Ей так сильно хотелось вцепиться в его шею, притянуть к себе, встряхнуть и выплеснуть все эмоции, что разъедали ее внутри. Но она старательно давила в себе это желание. От этого чувства затошнило, от этой необходимости прятать свои переживания, свои вопросы… Она бы хотела просто дать ему пощечину, вытолкать не только из палаты, но и из своей жизни, но знала, что он так просто не уйдет. Знала. Усаги предпочла обдумать его слова, а лишь потом действовать. Сейя приподнялся и навис над блондинкой. Усаги запрокинула голову вверх, чтобы взглянуть в родные глаза брюнета. Время замерло, глаза говорили, рассказывая все, что было внутри, показывая своими грустными искрами душевную боль. Блондинка не желала говорить, кричать, обзывать его, выпускать свою боль, не задавала вопросов, а просто молчала. Усаги отчаянно старалась не думать о том, как сжимается сердце, кружится голова, а внутренности болезненно превращаются в пепел от близости с Коу. Напряжение от переизбытка мыслей и сдерживаемых эмоций вылилось в некий протест. Единственным выходом сейчас для девушки было просто промолчать. Сейя взял её лицо в свои ладони, подушечкой пальца проводя по щеке, надеясь увидеть тепло в ее глазах. — Поверь мне, я люблю тебя, Куколка! — прошептал он, старательно скрывая дрожь своих пальцев. Но Усаги молчала. Она лишь смотрела в глаза цвета глубин океана и желала стать их пленницей на ближайшую вечность. Каждая секунда тишины перенасыщала обоих эмоциями. Тяжелое молчание было настолько ощутимым, что Сейя был уверен, протяни он между ними руку, то сможет спокойно за него ухватиться. На самом деле Сейя ожидал все, кроме… Ее Молчания… — Куколка, родная, не молчи, прошу, — шептал Сейя, боясь увидеть ее слезы. Он был готов удерживать ее в объятиях вечно, даже если она будет биться и вырываться. Гнетущая тишина убивала его, заставляя поджать губы. Сердце, разум и каждая клетка тела чувствовали витающее напряжение между ними. Страх, что он сказал что-то не то, выбрал не те слова, нервировал брюнета ещё сильнее. Усаги молчала. Ее пронзительный серьезный взгляд говорил, что она размышляет о том, что следует сделать с Коу. Она могла думать обо всём на свете. И сказать всё, что угодно, но предпочла промолчать. Никаких криков, истерики и вопросов, просто… Молчание… Тишина пугает. Сейя ненавидит её. И Усаги тоже. Породив страх в сознании брюнета, она легко ввела его в ужас, ведь молчала она… его любимая Куколка, без которой он не представляет свою дальнейшую жизнь. — Непонимание? Ненависть? Презрение? О чем же она думает? — множество вопросов крутились в голове брюнета. Тишина поглощала невысказанные мысли. Но, как ни странно, они понимали друг друга без слов. Сейя не торопил, он внимательно изучал каждое изменение на лице Куколки. Как дрожали ее длинные ресницы, как она нахмурилась, как в глазах бушевала буря. Он видел ее борьбу, он чувствовал каждый ее страх. В сердце, с глухим стуком бьющееся о грудную клетку, заливалась боль, мешая Сейе нормально мыслить. — Куколка мне не верит… Сейя шумно выдохнул воздух, с трудом сохраняя в легких размеренный ритм. Усаги чувствовала, как её терпение медленно лопается, угрожая уничтожить всё в радиусе нескольких километров, если Коу не отойдёт от неё. Он сильнее наклонился к возлюбленной, и их носы соприкоснулись. Судорожное дыхание смешалось, не оставляя шанса выбраться живыми из торнадо, в которое они шагнули так давно. А сердце Усаги вовсе остановилось. Хотелось прикоснуться к его устам, окунуться в его объятия, как в источник ее жизни, чувствовать Сейю так, как она не чувствовала никого. — Куколка, я люблю только тебя, и, чтобы ты себе не придумала, это не повлияет на мои чувства, поняла? — сердце Коу отчаянно билось. Усаги тяжело сглотнула. Сейчас ей хотелось сдаться, поддаться моменту и согласиться с любыми его словами, ответить взаимной любовью и обрушится в теплую негу его объятий. Он поднял ее руку и прижался губами к ладони. Усаги сглотнула ком в горле и громко выдохнула, когда брюнет прижался губами к ее запястью, где бешено бился пульс. Его другая рука поднялась и погладила ее золотые волосы, заставляя ее вновь задохнуться. Сейя ощущает пропасть между ними, что разрасталась с каждой минутой огромной дырой. Кажется, один неверный шаг — и бесконечная тьма заберет у него любимую Куколку с собой, лишая его души и желания жить. — Люблю, — в его интонации была какая-то надежда вперемешку с отчаяньем. Внутренне щекочущее чувство на уровне солнечного сплетения подсказывало, что это взаимно. Но Усаги предпочла вновь промолчать. Время тянулось непозволительно медленно, а стрелки часов словно и вовсе перестали идти. Визит врача, медсестры, завтрак и обед, не на долго, но скрасили тягучую тишину палаты, но и с другими людьми Усаги также предпочитала не общаться. Сейя прилёг на небольшое кресло и пристально рассматривал любимую девушку, что всячески игнорировала его слова. Подняв глаза на мужчину, Усаги увидела тень беспокойства, что застыла на его лице, и вновь уставилась на свои руки, которые в последнее время слегка потряхивало от нервного напряжения. Блондинку кинуло в круговорот воспоминаний. Усаги чувствовала, что может сейчас разрыдаться от сложившейся ситуации и нахлынувших воспоминаний. Она втянула воздух поглубже, стараясь остудить свои эмоции. — Куколка, как думаешь в нашу спальню подойдёт розовое кресло? — Сейя попытался вернуть возлюбленную из раздумий, привлекая внимание к себе. По телу Усаги прошла волна мурашек, искренние глаза Коу впивались в ее душу и жаждали ответа, полные решимости и страха ее отказа. Слова так и не слетели с языка блондинки, но Сейе и не нужно было их говорить, чтобы услышать ее. Он задумчиво закусил нижнюю губу, и это еле уловимое движение почему-то сильно ударило по голове Усаги. Она поспешно отвела взгляд, ощущая, как в животе всё перевернулось только от мысли, что совсем недавно она целовала его губы… А будет ли она ещё утопать в его поцелуях, Усаги необходимо будет решить, но не сейчас, когда темно-синие глаза напротив прожигают ее своей страстью...***
Ночное небо раскинулось над городом, как великолепное покрывало, усыпанное бесчисленными алмазами. Одинокая Луна скрасила больничную палату рассеянным лучом света, что осветил часть тела брюнета, словно давая надежду девушке, что сейчас он вновь окружит ее своим теплом. — Я справлюсь, — тихо прошептала Усаги, давая обещание самой себе разобраться во всем наболевшем. Девушка взглянула на Сейю, который разместился в кресле, и подперев рукой щеку, дремал. А, может, и просто сидел с закрытыми глазами, давая любимой блондинке ощущение, что сейчас он за ней не следит? Она рассмотрела его явно уставшее лицо, и ее глаза вспыхнули. Сердце стало бешено стучать в груди, будто хотело вырваться наружу и улететь в неизвестном направлении. Хотя кого обманывала Усаги? В известном направлении… Только в его и к нему… Она закусила губу, с трудом сдерживая надвигающуюся истерику. Будить Сейю совершенно не хотелось. Во сне он недовольно поморщил нос, и Усаги тепло и мягко улыбнулась, хотя в глазах ещё плескалась боль. Девушка тяжело вздохнула. Кажется, за сегодня она сильнее запуталась в своих чувствах и ворохе ощущений, что клубились в груди, словно они были клубком из ниток. Волшебных ниток, которые заставляли ее сердце трепетно стучать при виде этого мужчины. Усаги устало прикрыла глаза. В глубине души блондинка понимала, что жить прошлым — это дорога в никуда. Необходимо разобраться в себе, в нем, в них. Но как заставить себя прекратить воспроизводить дорогие сердцу воспоминания в голове и мыслить здраво? Девушка нервно повернулась на бок, не желая видеть любимого мужчину. Ей непременно нужно что-то изменить в своей жизни, и ,благо, что впереди есть ещё несколько часов, чтобы попробовать привести мысли в порядок и собраться духом для серьезного разговора с Сейей. А сейчас Усаги решила воспользоваться возможностью и побыть наедине с собой, ведь дальше будет намного тяжелее. Несмотря на все испытания судьбы, вера в то, что наступят лучшие времена, все еще тлела на задворках сознания Усаги. А пока ей необходимо побороть страх высказаться и оголить свою душу перед ним. Усаги тяжело вздохнула и расслабила тело, постепенно погружаясь в сон. Темно-синие глаза мужчины распахнулись и пробежались по ее хрупкому стану, а губы расплылись в улыбке, позволяя сознанию Сейи немного расслабиться.***
Ятен медленно перебирал страницы глянцевого журнала, хмуря светлые брови. Все его тело ныло после драки с Сейей. А нахождение в родительском доме под присмотром матери совершенно выбило его из привычного образа жизни. Несмотря на то, что они с братьями давно покинули родные стены и вели самостоятельный образ жизни, Джулия и Джеймс Коу все же прочитали Ятену лекцию о морали и семейных ценностях. Остановившись у двери, Минако сглотнула вязкую слюну. После звонка Тайки прошло несколько часов, а она всё ещё не могла поверить его словам. Переизбыток эмоций прочно окружал ее. И сейчас, находясь у дверей его спальни, она сдалась. Дорога к дому семейства Коу заняла несколько часов. За этот период Минако хотела разбить Ятену морду, обрить налысо, отравить или удушить. А сейчас, в один миг, все желания, диктуемые внутренним демоном, испарились. На смену этому пришли вопросы. Достоин ли он всего этого? Раз Ятен так мерзко поступил с родным братом, то есть ли в нем хоть капля адекватности? Холодок пробежал по спине, волоски на затылке зашевелились, но девушка перешагнула свой страх и открыла двери. — Привет…, — её голос звучал бесцветно и ровно. Обманчивое спокойствие, которое не предвещало ничего хорошего. — Привет, Мина…, — улыбка мужчины вышла слишком нервной, и ему пришлось сделать вид, что появилась срочная необходимость изучить содержимое выдвижного ящика у кровати. Минако прошла вглубь и остановилась напротив кровати. Она старалась выглядеть грозной, но нижняя губа ее дрожала, и это раздражало. Правой ладонью он помассировал болевшую шею и тяжело вздохнул, понимая причину ее визита. — Полагаю, тебе все рассказали в деталях. Разве у тебя есть по мне вопросы? Или ты желаешь услышать все из первых уст? — ледяным тоном отчеканил Ятен. Развивать щепетильную тему совсем не хотелось, и визит Минако немного сбил его с толку. Минако закатила глаза, возмущаясь таким нелепым вопросом. Она поправила непослушные волосы, и присела в кресло, пытаясь найти хоть какую-нибудь опору, ведь накатившая волна безумства, желала опустить ее к ногам блондина. Ятен надавил на веки пальцами, унимая излишние эмоции. — Что ты хочешь от меня услышать? Да, я изменял тебе. И не только с Рей. Да, у меня есть ребенок, который мне не нужен. Да, я подставил брата, так как не хотел брать на себя ответственность. Довольна? Или мне продолжать? — слова мужчине дались тяжело. Его голос звучал хоть и тихо, но раздражённые нотки в нём всё же отчётливо слышались. Минако молча выслушала и нахмурилась, чувствуя, как атмосфера в помещении накаляется. Сейчас ей хотелось съязвить, но выражение тоскливого взгляда, полного отчаяния, заставило промолчать. — Я доверяла тебе…, — голос дрожал от злости, от обиды и от осознания своей беспомощности перед случившимся и перед тем, которого она когда-то считала своим мужчиной. — Ты знала, что я не буду верным. Ты знала… так зачем ты пришла? Хочешь посмеяться надо мной, давай… Смотри, как меня разукрасил Сейя, видишь? — сквозь зубы прошипел Ятен. Он поднял зелёную футболку и продемонстрировал кровавые потёки и синяки на теле. Девушка мелко вдохнула и замерла. В зелёных глазах она видела отражение и отблеск языков пламени, в которых горели воспоминания, принося за собой осознание, что их пары больше нет. — Я… — девушка приоткрыла рот, уже начиная искать оправдания, хоть виноватой себя и не считала. Она закашлялась, придумывая подходящие слова. — Ты отказалась поехать со мной в США. Ты выбрала не меня, а учебу и стажировку. Так что любые твои обвинения будут ложью…, — Ятен бросил слова легко, не зацикливаясь на них. Блондинка же внимательно слушала, не веря собственным ушам. Минако смотрела на него не как на врага. Она смотрела на него так, словно понимала мотивы его поступков и ошибок. Будто знала, какой он слабый и любвеобильный. Но обвинять ее в том, что он не умеет сдерживаться — это было слишком. Девушка сжала в руке деревянную ручку кресла и была готова наброситься на Ятена с кулаками, хоть и понимала, что не позволит себе такой вольности по отношению к нему. — Не нужно винить меня. Это ты сделал ребенка. И ты был в Токио. Так что не нужно перекладывать на меня свою вину, Ятен…, — возмущённо прошептала она, округлив глаза от шока. Мужчина плотнее сжал губы, отчего они совсем стали похожи на нить. — Да, я трахнул её и потом — тебя. Довольна? — гневно проговорил мужчина, чувствуя напряжение во всем теле, которое отдавалось болью. Блондинка опешила, замечая злобу в зелёных глазах напротив, что совсем недавно были такими родными и близкими. Его взгляд резко потемнел, Ятен никогда не был слишком нежным и заботливым, но он никогда не был настолько вспыльчив и резок с ней. — Ты мог сказать правду…, — голос Минако надломился, а тонкие брови нахмурились. — Ты ведь мог признаться и не спать со мной. Зачем ты после своих шлюх приходил в мою постель? Зачем ты шептал слова любви? Зачем ты играл? Ответь, зачем? — громко сказала блондинка, чтобы до него дошли её слова. — Я — звезда, и не обязан подстраиваться под других, — тихо проговорил мужчина, стараясь изо всех сил, чтобы голос звучал уверенно и не выдавал внутренней дрожи. Ответ был весьма ожидаем для Ятена. Она стерла слезу, которая все же скатилась по щеке. Минако поднялась и подошла к кровати. Блондин сверкал зелёными глазами и всем своим видом выказывал недовольство. Девушка склонилась над его лицом: — Зачем ты приходил в мой дом и постель? Я не поверю, что у дочки мафиозного клана не было жилья…, — она говорила тихо, очень крепко сжимая кулаки, пытаясь унять дрожь в руках. Разум кричал: «Беги от него, спасайся». Но сердце, оно шептало: «Выясни правду. Узнай, любил ли он?». И шепот, на удивление, оказался громче крика. Ятен помассировал виски, пытаясь убрать из головы боль. Минако окончательно разрушила последние крупицы здравомыслия. Он чувствовал, как его разум плавится, словно воск, под ее нажимом. Он был готов признаться в каждой подлости и вымолить прощение, лишь бы она осталась с ним. Но после всего ужаса, что он совершил, заслуживал ли он эту прекрасную девушку? Конечно же — нет. Ятен понимал, что признаться в своих чувствах, очевидно, весьма странных, он не мог. Не смел сказать, что единственным уютным местом, где он был собой, была ее небольшая спальня с розовыми стенами и узкая, дико неудобная кровать. Все темные мысли и скрытые истинные чувства вспыхивали в его разуме, когда он смотрел в ее чистые, невинные глаза, полные боли. Ятен молчал, лишь накрыл ее руку, сильно сжимая. Минако сглотнула, моргнув глазами, в которых мгновенно закипела влага. — Прощай…, — сорвалось едва слышно на выдохе с женских губ. Блондинка аккуратно забрала свою руку и прижала ее к груди — ровно в том месте, где билось ее разбитое сердце. Смахнула слезы и улыбнулась, осознавая, что эта несчастливая история навсегда останется в ее памяти. Минако понимала, что этот человек выполнил свою роль в ее жизни и исчезнет, как и другие, и за это она была ему поистине благодарна. И пусть его губы коснулись всего лишь одной пряди ее волос, этого хватило, чтобы в груди защемило, а душу Ятена окончательно превратило в чёрствый камень…