Верные клятвам

      Вальдивия, провинция Вальдивия,       область Лос Риос, Чили,       19 декабря, 1959 год, вечер.              Не изменяя традиции, сложившейся много лет назад, сеньора Мартинес и сегодня по очереди зашла к сыновьям перед сном, чтобы поцеловать их на ночь. Поболтав с Даниэлем, она поднялась, чтобы уйти к себе.       – Спокойной ночи, Дани, – проведя ладонью по его светлой шевелюре, попрощалась она и тут же добавила с мягким смешком: – Помню-помню… Ты уже взрослый и не любишь это имя. Но и через двадцать лет для меня вы оба останетесь малышами.       – Все в порядке, мам, – нежно улыбнулся он. – Я не против, чтобы ты и дальше называла меня «Дани».       Брови мамы удивленно взметнулись вверх, но от расспросов она, как обычно, воздержалась. А Даниэль не стал объяснять, что благодаря Лите он перестал считать свое имя глупой детской кличкой, к тому же больше подходящей девчонке.                     19 декабря, 1959 год, утро              «Придет или нет?» – гадал Даниэль, второй день подряд бродя по тропинкам университетского парка.       Накануне он без толку болтался здесь до полудня и ушел ни с чем.       Занятия в университете должны были возобновиться лишь в марте, но библиотека работала круглый год, и самые старательные студенты приходили сюда даже летом.       Парень рассудил, что его новая знакомая наверняка воспользуется возможностью заранее подготовиться к учебе на втором курсе, ведь совмещать лекции и работу — нелегкая задача.       Но если Даниэль ошибся, то увидеть девушку у него получится лишь осенью. Нет, слишком долго ждать.       Он уже подумывал, кого бы попросить о помощи в ее поисках, когда у входа на территорию кампуса заметил знакомую фигуру в легком, явно перешитом жакете.       – Даниэла! – крикнул юноша.       Девушка подняла голову. В ее взгляде сквозило любопытство. Увидев приветственный взмах рукой, она расплылась в ответной улыбке. Было очевидно, что обиды за недавний инцидент у нее нет, но Даниэль все равно чувствовал себя неловко. Поэтому начать пришлось с главного.       – Я был неправ, – покаянно произнес юноша. – Прости меня.       Глаза девчонки блеснули озорством.       – Проехали, – снова улыбнулась она.              Даниэль увязался за ней в библиотеку.       – Я думала, парни вроде тебя на каникулах предпочитают развлекаться, а не глотать книжную пыль, – заметила Даниэла.       Он тут же принял воинственный вид и отсалютовал ей воображаемой шпагой, точно чествуя соперника перед поединком.       – Собираюсь взять реванш в следующем семестре, так что, если ты не против - составлю тебе компанию, – отрапортовал он и, не выдержав, фыркнул.       Даниэла улыбнулась в ответ, но улыбка показалась парню грустной.       «В честных соревнованиях соперники должны находиться в равных условиях, – понял он, мгновенно посерьезнев. И тут же решил: - Я обеспечу нам такие условия».        В его голове стала созревать идея.              В библиотеке они сидели рядом, изучая новый выпуск университетского журнала. Статья о развитии лесной инженерии в Чили привлекла внимание обоих – в недалеком будущем им предстояло заниматься восстановлением лесов. Интерес, вызванный заметкой, заставил их затеять спор и забыть о первоначальной цели прихода.       Час спустя они покинули душную библиотеку и решили прогуляться в тени парковых деревьев. С каждой минутой разговор становился все более непринужденным. О чем бы ни зашла речь — маленькая всезнайка имела представление обо всем, и Даниэлю оставалось лишь удивляться ее эрудиции.       Она призналась, что, прожив много лет в рыбацкой семье, мастерски научилась чинить снасти и кроить паруса.       – Так себе работа, конечно, но деньги платят, – призналась Даниэла.       Юноша представил себе, как такая малышка с трудом таскает тяжелую парусину и сети, как, вымотанная, падает без чувств в постель, а рано утром, словно ни в чем ни бывало, идет в университет. Его сердце сжалось от жалости.       «И когда только она успевала готовиться к занятиям?», – с благоговением подумал Даниэль, и смущенно спросил:       – Откуда ты столько всего знаешь? Да еще и после государственной школы!       Лицо девушки затуманилось нежной грустью.       – От отца, – ответила она. – Он был ученым-геологом. А мама — его ассистенткой. Ее не взяли в университет, и она стала работать у папы. Сначала помощницей по хозяйству, а потом он сам стал ее учить. Папа часто говорил, что не променяет маму ни на какого надутого болвана с дипломом. Потому что мало иметь знания — нужно уметь их применять, а маме в этом равных нет. Они оба любили читать, ну, и меня приучили. После папы осталась большая библиотека.       – Так твой отец — ученый? – еще больше удивился парень. – А я думал, тот пожилой рыбак, который как-то провожал тебя на занятия.       – Дядя Педро — мамин брат, – пояснила Даниэла. – Я жила в его доме, если родители уезжали в экспедиции. Когда мне было десять — они уехали и больше не вернулись. Потом нам сказали, что мама и папа попали в горах под оползень. Их так и не нашли. Так я осталась у дяди насовсем. Из-за того, что отцу не удалось выполнить задание, его дом был продан за долги, но вывезти библиотеку мы успели. И хотя с деньгами у нас было туго, дядя Педро не стал продавать папины книги. Он знал, что родители мечтали дать мне образование, к тому же он хотел сохранить для меня память об отце.       Потрясенный рассказом, Даниэль не сразу нашелся, что ответить.       «Только такой кретин, как я, мог заявить, что ее удел — домашнее хозяйство», – подумал парень, вновь почувствовав жгучий стыд.       Она стояла перед ним — маленькая, хрупкая, гордая. Однако Даниэль уже понимал, что боевой характер у нее не от хорошей жизни. С какого возраста ей пришлось работать, чтобы не умереть с голоду? С четырнадцати? Наверное, намного раньше. В небогатых семьях дети начинают помогать родителям еще до того, как пойдут в школу.       Ему вдруг захотелось заслонить Даниэлу от всех невзгод. Если ей нравится учиться — пусть. Но кто-то должен позаботиться о ней, не вынуждая работать до изнеможения по вечерам.       Он открыл было рот, чтобы обратиться к девушке, но вдруг осекся. Столь взрослое имя ей совершенно не идет. Вот Даниэлита — другое дело.       – Лита, – растерянно пробормотал парень, не сразу заметив, что держит ее за руку. – Прости, я не знал!       Испугавшись, что оскорбил Даниэлу своей фамильярностью, он замер, ожидая новой взбучки. Но она лишь подняла глаза, ласково посмотрела ему в лицо и прошептала, глотая слезы:       – Ты не виноват, Дани. Ты и правда ничего не знал.       Отчаянно пытаясь отвлечь девушку от грустных мыслей, он не придумал ничего лучше, чем сказать:       – У моего старшего брата тоже вся семья погибла, когда он был маленьким…              Проводив Литу, он не стал терять времени даром и направился в одну из лесохозяйственных контор, где студенты его факультета часто проходили практику. Хозяин конторы, сеньор Рамос, с интересом посмотрел на самоуверенного юнца, жаждущего приобщиться к азам профессии прямо сейчас.       – Ну что ж, – заключил он, покуривая сигару. – Если окажешься с головой на плечах — сделаю из тебя человека. Но начать придется с обычного работяги. Не боишься?       – Не боюсь, – твердо сказал Даниэль. – Я готов.              Конечно, можно было обратиться к отцу, и тот наверняка нашел бы возможность помочь Лите оплатить обучение. Сеньор Мартинес занимался благотворительностью и являлся попечителем какого-то фонда. Но памятуя о наказе не смешивать бизнес и чувства, Даниэль сначала решил помочь Лите сам.       Однако за обедом в какой-то таверне, куда они заскочили перекусить перед работой, он понял, что исполнить задуманное будет непросто: Лита отвергла попытки оплатить ее заказ, и полезла за бумажником. Исполненная чувства собственного достоинства, девчонка явно не хотела зависеть ни от чьей милости. И каким бы уважением ни светились ее глаза после рассказа о спасении супругами Мартинес еврейских детей, стало ясно, что помощь она не примет даже от них.       Похоже, без дона Алехандро ему никак не обойтись.                    Даниэль долго ворочался с боку на бок, заново переживая каждую минуту, проведенную с так неожиданно обретенной подругой.       «А неплохо мы поделили одно имя на двоих», – с улыбкой подумал он вдруг.                     20 декабря, 1959 год, утро.              Даниэль подошел к отцу еще до завтрака.       – Сеньор Мартинес, – начал он, давая понять, что дело очень важное и шуток не предполагает. – Не могли бы вы уделить мне несколько минут для серьезного разговора?       Дон Алехандро с недоумением уставился на сына. Тот стоял напротив, высокий, но еще по-юношески щуплый. Лицо его было напряжено, а голос дрожал, как у ребенка, впервые в жизни пытающегося изобразить взрослого.       – Прошу в мой кабинет, сеньор Мартинес. – Подыгрывая Даниэлю, отец указал на комнату, предназначенную для деловых встреч. – Так о чем пойдет речь? – поинтересовался он.       Пытаясь справиться с волнением, Даниэль выпалил на одном дыхании:       – Не могли бы вы посодействовать поиску работы для одного талантливого студента?       Собравшийся было закурить, Дон Алехандро опустил сигару.       – Тебе перестало хватать карманных денег? – удивленно спросил он, забыв о необходимости придерживаться делового тона. – Я могу добавить.       Даниэль покачал головой.       – Речь не о карманных деньгах. И не обо мне. Себе работу я и сам нашел. Это оказалось совсем нетрудно, учитывая, что я мужчина.       Сеньор Мартинес недоверчиво посмотрел на сына.       – Не хочешь ли ты сказать…       Парень кивнул.       – Речь о моей однокурснице. Она сирота, поэтому вынуждена работать после лекций, чтобы оплатить учебу. Ей приходится нелегко, к тому же ее труд мало оплачивается. А когда начнется практика — станет еще тяжелее, ведь тогда студенты будут заняты весь день. Вот бы найти ей контору, где она могла бы и зарабатывать, и учиться!       – И что мешает найти такое место? – с интересом спросил дон Алехандро.       – Отсутствие рекомендаций, конечно! – Горячо ответил Даниэль. – Вы прекрасно знаете, что без них ее нигде не примут. Я могу ручаться, что она не подведет. Если не помочь — скорее всего, ей придется оставить университет.       Отец внимательно посмотрел на сына.       – Мало у нас бедняков в стране? Почему ты хочешь помочь именно ей?       «Не смешивать бизнес и чувства», – еще раз напомнил себе Даниэль, стараясь быть объективным. Он должен убедить отца, что Даниэла достойна получить их поддержку.       – Потому что несмотря на все трудности, с которыми ей приходится бороться, она лучшая студентка на курсе. А может, и целом факультете. Или даже во всем университете. Вы часто помогаете способным молодым людям, она как раз такая. Я ведь не прошу денег — она все равно от них откажется. А от работы — нет.       – Девчушка знает себе цену, да? – одобрительно хмыкнул дон Алехандро. – Это хорошо. Как ее зовут?       – Лита, – не подумав, ляпнул Даниэль, и поняв, что выдал себя с головой, поправился: – Даниэла Моралес.       Глаза отца хитро сощурились.       – Лита, значит. А она зовет тебя Дани, так?       Покраснев до кончиков ушей, Даниэль кивнул.       – Так это заслуга Литы, что мать вчера сияла от счастья, когда ты позволил ей снова сюсюкаться с тобой?       В голосе сеньора Мартинеса зазвучала добрая насмешка. Даниэль улыбнулся, но промолчал.       – Ладно, – отец решительно хлопнул рукой по столу. – Приводи ко мне на работу эту амазонку. Поговорю с ней и подумаю, что тут можно сделать.       Парень замялся.       – У меня еще одна просьба, пап, – нерешительно сказал он, окончательно разрушив деловую атмосферу. – Можно Лита не будет знать, что за этой помощью стоит наша семья?       Дон Алехандро в замешательстве покачал головой и задумчиво произнес:       – Умеешь ты ставить задачи… Ну что ж, попробую.              27 декабря, 1959 год, утро.              Перед Рождеством Лита уехала на несколько дней к дяде. При других обстоятельствах Дани, наверное, не находил бы себе места от скуки, но работа в лесном хозяйстве не оставила времени для праздных мыслей. Он старательно учился распознавать больные деревья и сухостой, пилил с рабочими толстые стволы, корчевал пни и таскал бревна.       Когда семья собралась за праздничным ужином — Даниэлю показалось, что от усталости и боли во всем теле он свалится прямо под ноги родным. Руки отчаянно саднило от кровавых мозолей, щеки тронул загар, и парень радовался, что грядущий праздник дарует ему небольшую передышку.       В Сочельник он весь вечер украдкой наблюдал за отцом в надежде, что тот снова позовет его в кабинет и скажет, удалось ли найти место для Литы. Но дон Алехандро вел себя так, словно давно забыл о просьбе сына.              Они встретились воскресным днем в той же таверне, где обедали в первый раз. Дани сразу понял: его ждали, и ждали с нетерпением.       Стоило ему подойти, как Лита вскочила, потащила его подальше от посторонних глаз, а после неожиданно заключила в объятия.       – Чем обязан такой честью? – счастливо улыбаясь, спросил парень, хотя и без подсказки понял, что у нее замечательные новости.       – Прости, – торопливо проговорила Лита, ничуть не смущаясь своего поступка. – Меня просто распирает от счастья, а рассказать, что случилось, могу только тебе! Я, конечно, написала дяде, но когда еще он все узнает! А ответа ждать еще дольше.       – Так что случилось? – спросил Дани, пытаясь остановить поток слов.       – Я вчера приходила в университет, и меня сразу позвали к ректору. У него в кабинете сидел какой-то важный сеньор. Дон Эдуардо сказал: «Вот это и есть та студентка, которую я хотел вам рекомендовать. Уверен, вы будете ею довольны. В составлении лесных карт ей скоро не будет равных. Как я понимаю, это как раз то, что вам нужно».       – И? – заинтересованно спросил Дани.       – Мне предложили работу, представляешь? Я даже мечтать о таком не смела: всего несколько часов в день, можно работать и практиковаться одновременно! И конечно, составлять карты намного интереснее, чем латать сети. Уставать придется меньше, а зарплата выше.       «Выходит, сеньор Моралес успел раньше отца. Нужно предупредить, что его помощь больше не требуется», – подумал Дани.       Что ж может, и хорошо, если между ними не будет никаких тайн.       – Это еще не все, – загадочно сказала Лита.       – Да? – удивился парень. – Что еще?       – Сеньор Санчес, хозяин бюро, предложил оплатить мое обучение, здорово, да? Разумеется, не просто так. Он предоставляет мне кредит, который можно будет выплатить, когда я начну работать в полную силу. Дон Альберто сказал: «Обычно я ничего подобного не предлагаю своим работникам, но сеньор Моралес заявил, что готов стать вашим поручителем».       Благодаря отцу Даниэль немного разбирался в финансах, поэтому понимал, насколько серьезным обязательством является поручительство, и как неохотно идут на него даже весьма состоятельные люди.       – Значит, ректор все же твой родственник? – спросил он. – Мне так показалось, когда я узнал, что у тебя та же фамилия, но потом решил, что вы просто однофамильцы.       – Если и родственник, то очень дальний, – засмеялась Лита, явно не заметив подвоха. – Во всяком случае мне об этом ничего не известно.       В голове Даниэля молнией вспыхнула догадка.              Он без стука ворвался в кабинет дона Алехандро.       – Ты все-таки сделал это?! – восторженно воскликнул он, с обожанием глядя на отца. – Сделал, да?       Сеньор Мартинес неспешно закурил сигару, словно не замечая оживления сына.       – О чем ты? – спросил он, делая вид, что не понимает вопроса.       – Лита! Это ты договорился с сеньором Санчесом, чтобы он взял ее на работу, а ректора упросил подыграть вам обоим?       – Почему ты решил, что я имею к этим делам хоть какое-то отношение?       – Потому что Литу не просто взяли на работу, – убежденно проговорил он. – Ей оплачивают учебу. В кредит. И ректор поручился, что Даниэла его погасит. Дон Эдуардо, конечно, классный чувак, и студенты его любят, но я уверен, что он не стал бы рисковать своими деньгами ради постороннего человека. А ты бы — стал. Настоящий поручитель — ты, да?       – Сообразительный, – хмыкнул дон Алехандро. – Да, я присутствовал на переговорах, только Лита меня не видела. Едва высохли чернила на договоре, а за Даниэлой закрылась дверь, как поручительство было переоформлено на меня. Ты взял ее на поруки, но пока доверять тебе могу только я. Следовательно, мне тебя и прикрывать.       Глаза сеньора Мартинеса горели лукавством, и Даниэль вдруг почувствовал себя пятилетним.              Он бежит навстречу вернувшемуся с работы отцу, а тот, глядя на него таким же взглядом, как сейчас, вдруг произносит:       «Закрой глаза, Дани. У меня для тебя кое-что есть».       Даниэль послушно закрывает глаза, а когда открывает — его взору предстает блестящий зеленый велосипед. В те времена они еще не жили в таком достатке, как сейчас, и мальчик понимал, что мечта оседлать подобное чудо и лихо промчаться по улице скорее всего никогда не сбудется. Но папа подобно доброму волшебнику воплотил ее в жизнь, и, заходясь счастливым визгом, Дани виснет у него на шее.              Сейчас дон Алехандро на целых три дюйма ниже сына, поэтому повторить тот давний трюк уже не получится. Поэтому Даниэль просто жмет отцу руку и глухо произносит:       – Спасибо, пап.       Взгляд отца неожиданно посуровел.       – Раз уж ты вознамерился быть взрослым, буду говорить серьезно, – начал он. – Надеюсь, ты понимаешь, что Лита повесила на себя большой долг, расплачиваться с которым ей предстоит несколько лет?       – Но ведь заработок у нее станет выше, – возразил Дани. – Разве не сможет она понемногу гасить его уже сейчас?       – Заработок выше, – согласился дон Алехандро. – Но и расходы вырастут. Для начала ей придется купить приличную одежду. Контора Альберто — не причал и не рыбный рынок, так что выглядеть нужно соответствующе.       – Понимаю, – сказал Даниэль.       – То есть ты сознаешь, что пока ее долг не будет погашен — ни о какой личной жизни, вроде семьи и детей, не может быть и речи? – строго спросил отец.       – Да.       – В таком случае, я надеюсь, что ты будешь вести себя с ней достойно, сюрпризов не преподнесешь, и не подведешь ни меня, ни ее, – закончил свою мысль дон Алехандро. – Ничего не имею против этой девочки, но всему свое время.       Даниэль кивнул. Он был знаком с Литой чуть больше недели, но уже не раз ловил себя на мысли, что теперь вряд ли заинтересуется другой девушкой. Так что, похоже, отец знает, о чем говорит.       Ну что ж, идея работать в каникулы вместо того, чтобы часами торчать возле Литы, обрела новый смысл. Чем реже они станут видеться, тем легче будет держать слово, данное отцу. А когда пройдет время — он найдет способ убедить Литу гасить кредит общими усилиями. Так что участь старой девы и замшелого пня им точно не грозит.                     Рыбацкая деревня Аноуд, провинция Льянкиуэ,       область Лос Лагос, Чили,       22 мая 1960 год              В конце мая Дани и Лита решили провести выходные в доме дона Педро и его сыновей, Диего и Эдгара. Это была уже их третья совместная поездка в рыбацкую деревню.              ***       Парень помнил, как волновался перед знакомством с родными Литы, и какое счастье испытал, поняв, что семье Фернандес он понравился. Только Диего поначалу смерил гостя испытующим настороженным взглядом.       – Мне кажется, он испытывает к тебе не совсем братские чувства, – ревниво заметил Дани, когда девушка увела его на прогулку по пахнущему морской солью берегу. – Наверное, поэтому я ему неприятен.       – А вот и нет, – улыбнулась Лита. – Просто мы много лет росли рядом, и Диего всегда меня защищал.       Девушка ненадолго умолкла, вспоминая беззаботные детские годы.       – Никак не мог смириться с тем, что я сама могу за себя постоять, – насмешливо фыркнула она. – Особенно опасался чужих. Вот и с тобой ведет себя осторожно, но я-то вижу, что ты пришелся ему по душе.       Когда они вернулись к дому, отец с сыновьями готовились к ночному выходу в океан.       – Не хочешь пойти с нами? – окликнул Даниэля Эдгар. – А то нам в шлюпке дозарезу не хватает образованных городских красавчиков!       Ничуть не обидевшись на шутку, парень обрадованно кивнул, и уже собирался прямо в чем был присоединиться к укладке сетей. Подражая рабочим из лесного хозяйства, он уже несколько месяцев придерживался практичной одежды, поэтому не видел необходимости ее беречь. Но внезапно Диего отозвал его в сторону, и, попросив подождать минуту, ушел к себе. Вернулся он с кучей одежды, венчали которую куртка и брюки из грубой плотной ткани.       – Надо бы сменить костюм, – смущенно краснея, пробормотал он. – В океане холодно, замерзнешь. И рубашку испортишь. Вот… мы ведь одного роста… если ты не возражаешь…       «Кажется, Лита права, – обрадованно подумал Даниэль. – Диего ничего против меня не имеет».       Благодарно сжав его ладонь, Даниэль в считанные минуты преобразился в типичного рыбака.       Та первая морская вылазка закончилась для него стертыми в кровь руками, совсем как в первые дни на работе у сеньора Рамоса. Но мышцы, привыкшие к физическим нагрузкам, легко справлялись с тяжелыми сетями. Он был счастлив, что братья терпеливо учили его править шлюпкой и управляться со снастями, а дон Педро бросал в его сторону одобрительные взгляды.              Когда они вернулись домой, Эдгар, накинув на плечи старую сеть, очевидно призванную изображать тогу, ухватил за хвосты две огромные сушенные рыбины и, заставив Даниэля встать на одно колено, вознес их над его головой, словно мечи.       – Не желает ли благородный сеньор вступить в общество тружеников голубой нивы? – нараспев, словно священник на проповеди, прогудел он, не обращая внимания на хихикающих Литу и Диего.       – Благородный сеньор весьма желает вступить в ваше общество, – согласился Даниэль, отчаянно пытаясь тоже не рассмеяться.       – В таком случае, сын мой, жалую тебе почетный титул пахаря океанских просторов! – провозгласил Эдгар, по очереди коснувшись каждой рыбиной плеч Дани.       С этими словами он метким броском зашвырнул их обратно в корзину.       – Мое почтение, падре! – вскочив на ноги, Даниэль, подбадриваемый смехом Литы, склонился перед Эдгаром в шутовском поклоне.       – Объявляю посвящение состоявшимся! – воскликнул тот и добавил: – Да будет милостив к тебе великий Нептун и никогда не оставит без улова!       Скинув с себя «тогу» он заключил:       – Ну, теперь за тебя можно не волноваться. Ты и лесник, и рыболов. Значит, семейная жизнь тебе тем более по зубам.              Даниэль уже почти заснул после тяжелой ночи, когда вдруг до его ушей донеслись голоса с кухни. Тонкие стены легко пропускали звук, и он слышал каждое слово. Дани открыл глаза.       – Когда ты написала, что подружилась с городским парнем, я, надо признать, заволновался, – говорил дон Педро. – Думал, обольстил мою девочку какой-то пижон и бездельник, возьмет да сломает ей жизнь. Но, похоже, стоящий парнишка. Неглупый, работы не боится и к людям уважительный. А уж к тебе прикипел — это как пить дать.       Даниэль уже не ждал, что ответит Лита. Поняв, что стал в этой семье своим, он с облегчением провалился в сон.              

***

      В этот раз он не стал дожидаться приглашения, а сразу по приезду переоделся в рыбацкую одежду и присоединился к Эдгару и Диего.       Выходные пролетели незаметно, и Дани с Литой засобирались в город.       Братья ушли готовить шлюп к очередному выходу в море. Даниэль вызвался помочь перед отъездом с подготовкой судна. Но вместо того, чтобы выйти со всеми, он задержался в доме.       – Ты передумал? – удивилась Лита.       – Нет, – глухо проговорил Дани. – Просто хотел хотя бы минутку побыть с тобой.       – В городе у нас будет много «минуток», – заметила девушка.       – Таких — немного, – возразил он, и, подойдя к Лите вплотную, осторожно привлек ее к себе.       «Пожалуйста, не отталкивай меня, – взмолился про себя Даниэль. – Когда еще у нас будет такая возможность!»       Лита бросила на него взволнованный взгляд и доверчиво прильнула к груди. Дани ощутил, как ласковые руки поглаживают спину и понял: ей давно хотелось, чтобы он набрался смелости открыть свои чувства. Конечно, Лита его не оттолкнет, потому что жаждет того же, чего и он.       От счастья закружилась голова. Дани посмотрел Лите в глаза и нежно поцеловал в лоб, коснулся виска, щеки, а затем, не в силах больше сдерживаться, жадно припал к губам, податливо раскрывшимся ему навстречу. Мир вокруг словно перестал существовать, деликатно дав им несколько минут побыть наедине друг с другом…       Дани с упоением вглядывался в зардевшееся лицо Литы и отчаянно пытался выровнять дыхание. Он снова потянулся к ней, но тут же ощутил нежное прикосновение ее пальцев к щеке.       – Иди, – с улыбкой прошептала Лита. – А то не оберешься шуточек от Эдгара.       Разочарованно вздохнув, Дани повернулся к двери. До сих пор все складывалось слишком хорошо, но сейчас ему вдруг показалось, что удача отвернулась от них.              Недоброе предчувствие охватило его не случайно: еще накануне в поселке перестало работать радио. Для праздничного дня это было странно. Но ни семья Литы, ни их соседи не обратили внимания на молчащие приемники, ведь диковинные устройства появились в их домах не так давно. Поддавшись радости встречи с новыми друзьями, Даниэль так и не понял, почему происходящее вокруг кажется ему неестественным.       О том, что из-за землетрясения несколько областей в пятистах километрах к северу остались без связи, а потому не могли сообщить миру о случившейся беде, Дани с Литой так и не узнали. И тем более не могли они предположить, что еще одна катастрофа, страшнее которой мир до сих пор не видел, притаилась прямо у них под ногами.              Он уже видел причал, когда почва под ногами дрогнула. От неожиданности Дани потерял равновесие и упал на четвереньки. Попытался подняться — и снова упал.       Земля вокруг него расходилась огромными волнами, словно забыв, что ей полагается быть ровной. Парень в ужасе смотрел на то, как мир сходит с ума.       Услышав перекликающиеся друг с другом залпы орудий, он поднял голову. На его глазах происходила битва титанов, в которой Анды исчезали без следа, проваливаясь в Тартар.       Пытаясь найти хоть какую-то опору, Дани дополз до ближайшего дерева и ухватился за ствол. Теперь он мог осмотреться, но от увиденного захотелось снова упасть на землю, закрыв глаза и зажав уши.       Взбесившаяся земля разрывалась на части — то тут, то там появлялись огромные разломы, в которые проваливались люди, животные, машины, и даже дома — а затем страшные пасти захлопывались, пережевывая добычу.       Океан тоже словно взбесился, один за другим поглощая заселенные острова и выплевывая наружу другие — необитаемые. А затем дно полностью обнажилось. Издавая омерзительные хлюпающие звуки, вода стремительно уходила назад, словно кто-то пил ее через невидимую отсюда соломинку. Мощный отлив захватил с собой в пучину все находившиеся на причале суда, на одном из которых находились дон Педро и его сыновья. С сжавшимся от боли сердцем Дани провожал взглядом убегающий за горизонт берег.       Он обернулся в сторону дома, из которого только что вышел. Снаружи вид здания почти не изменился, но чутье подсказывало парню, что за его стенами происходит непоправимое.       – Ли-и-и-та!!! – отчаянно закричал он.              Казалось, прошла целая вечность до момента, когда земля, наконец, перестала трястись и дрожать. Спотыкаясь о камни, перепрыгивая через трещины, Дани возвращался к жилищу Фернандесов. Он с ужасом думал о том, что ему придется рассказать Лите о гибели ее родных.       «Только бы сама она была жива», – как заклинание, твердил он.              Первый океанский прилив оказался несильным. «Нежный» — назовут его впоследствии те, кому посчастливится выжить. Он остановился всего в нескольких метрах от дома дона Педро, не успев догнать юношу.       Посмотрев в разбитое окно Дани понял, что его опасения подтвердились: у дома обрушилась крыша. Проникнуть внутрь через дверь возможности не было.       Зайдя с другой стороны, он обнаружил, что доски сдвинулись как раз в том месте, где находилась комната Литы. Напрягшись изо всех сил, Дани отодвинул две из них. Этого оказалось недостаточно, чтобы проникнуть в комнату, но он хотя бы смог заглянуть внутрь.       Лита лежала прямо перед ним на боку. Лицо ее было серым из-за осевшей на нем пыли, но судя по едва вздымавшейся груди Дани понял: жива!       Упавшие перекрытия пригвоздили Литу к полу. Но доски лежали не прямо, а под углом, видимо, благодаря этому девушка не погибла на месте. Услышав отчаянные крики, она зашевелилась и открыла глаза.       Видя, что Лита пришла в себя, Даниэль попытался расширить щель в стене, отдирая другие доски. Но те сидели плотно и поддаваться не собирались.       – Дани, – прошептала девушка, с трудом поднимая голову. – А где дядя?.. и Диего с Эдгаром?       – Молчи, тебе нельзя разговаривать, – быстро сказал он, заметив, что из уголка ее рта потекла струйка крови. – У тебя, наверное, ребро сломано.       «И легкое пробито», – с тоской подумал он. Похоже, вытащить Литу, не навредив ей еще больше, будет нелегкой задачей.       – Я сейчас попробую расширить проем, – торопливо сказал Дани, опасаясь, что Лита снова спросит о родных.       Но и в этот раз его постигла неудача. Похоже, без посторонней помощи никак не обойтись.       Океан снова отступил прочь. На этот раз к мерзким хлюпающим звукам добавился страшный металлический скрежет.       – Что это? – спросила Лита.       – Отлив, – глухо ответил Дани.       Увиденное заставило его понять, что надежды больше нет. Он не успеет вытащить Литу. Они обречены.       – Это не просто отлив… – ужаснувшись своей догадке, сказала Лита. – Это цунами!       Она сама не заметила, как ее голос повысился до крика, из-за чего кровь изо рта пошла сильнее.       – Уходи, Дани! Мне уже не помочь, а ты можешь спастись! Тебе совершенно незачем погибать здесь со мной! Залезь на любую гору, вода тебя там не достанет!       Даниэль представил себя прячущимся от приливной волны на каком-то холме, наблюдающим, как та накрывает собой развалины дома, где беспомощная и испуганная, лежит Лита. И хотя он не собирался следовать ее совету, Дани вдруг стал сам себе противен.       Лита действительно думает, что он бросит ее умирать здесь одну?       – Не говори ерунды, – твердо сказал Даниэль. – Никуда я от тебя не уйду. Неужели ты этого еще не поняла?       – Уходи! – из последних сил простонала она. – Убирайся отсюда!       Лицо Литы исказила гримаса страха, и Даниэль вдруг понял, чем может ей помочь, если останется рядом.       – Все-таки зря женщин стали принимать в университет, – с надменным видом проворчал он. – Они определенно глупее мужчин.       Лита гневно вскинула брови и уже была готова дать хлесткий ответ, как вдруг лицо ее озарилось пониманием.       – Специально пытаешься меня разозлить, чтобы я не боялась, да? – потрясенно спросила она.       Смутившись от того, с какой легкостью его раскусили, Даниэль покраснел.       – Ну… я… это… в общем… да, – признал он.       Взгляд Литы стал настолько нежным, что парню вдруг захотелось расплакаться. Он протянул ей руку, и Лита, собрав все силы, с готовностью ухватилась за нее.       – Спасибо, Дани, – прошептала девушка. – Рядом с тобой мне и правда не страшно.       Слова Литы, подобно вспышке молнии, вдруг озарили его память вплоть до самых потаенных уголков. Даниэль вспомнил Симона, и на этот раз понял, почему старик показался ему таким знакомым, почему история преданной им жены нашла такой отклик в его душе, и почему Ванда так любила Лео, что пошла за ним на смерть. Но самым важным оказалось другое воспоминание.       – Послушай, – прошептал Дани, не отрывая от взгляда от Литы. – Клянусь всем, что для меня свято, что никогда тебя не брошу, и ничто, даже смерть, не сможет мне помешать. Если по воле судьбы ты будешь принадлежать другому – стану твоим сыном или отцом, другом или братом, но буду рядом всегда, пока нужен тебе. И пусть небо услышит мою клятву, и не даст забыть о ней!       Она смотрела на него во все глаза, не замечая, что шевелит губами, повторяя знакомые слова. Близость смерти разбудила и ее память.       – Я люблю тебя, – прошептал Даниэль.       Теперь он имеет право сказать об этом вслух.       – Я тоже люблю тебя, – тихо откликнулась Лита.       Их голоса утонули в нарастающем реве океана, но оба безошибочно поняли друг друга по движению губ…       Через несколько секунд вторая волна, сносящая все на своем пути, накрыла собой весь поселок.