***
Загорающиеся огни сверкают из разных сторон, создавая собою будто звёздный небосклон на поверхности. Небо покрылось густыми облаками. Совсем скоро, думаю, начнётся дождь или гроза. Единственным светом являлись маленькие огоньки, будто блёстки разлетевшиеся по городу. Ветер гулом гулял по улицам, я слышал его громкие шаги. Квакити с минуты на минуту должен подойти. Он не попадёт под ветер и дождь, да? У меня не осталось сил переживать. Столько вещей требуют лишнего внимания, моего вмешательства и моих сил, что даже обычное волнение за близких даётся с трудом. Я подготовил чайник, без него и без того сложный диалог с Кью будет невыносимым. Кажется, у моей души появляются отёки. Резко навалившаяся тяжесть захватила меня в самый неожиданный момент, без адаптации я получаю жизненно важные вещи в недостаточном количестве. Кажется, ветер за окном только усиливается. Стук. Я медленно подхожу к двери, настраивая мимику и готовя нужный более-менее расслабленный и уверенный настрой. Может мне ещё выпить одну чашку зелёного чая, а лучше ромашкового для сильного эффекта? Уже поздно делать это сейчас, налью себе во время разговора. Сейчас я будто сплю: ни чувств, ни переживаний, ни мыслей, ни эмоций. Вечер, будто ветер, унёс за собой вдаль всё, что копошилось в голове и душе. Последнее движение, и начнётся настоящий ад. — Привет, Квакити. Надеюсь, ты не попал под сильный ветер? С тобой всё хорошо? — пытаясь, спрашиваю умиротворенно и заинтересованно, будто причина назначенной встречи была совсем простой и лёгкой. Я не знаю кем себя считать: идиотом или сумасшедшим, но эти два варианты подойдут сразу, не отделяясь друг от друга и не имея разницы в значениях. Квакити кинул спокойный взгляд и перешёл порог — с его ног быстро слетела пара обуви. Одежда как всегда поражала гладкостью и чистотой. — Привет, Уиллбур. Как видишь, со мной всё супер. — его голос излучал радость, было ли это из-за внеплановой встречи или произошло что-то более интересное — не важно. Я мог просто побеседовать с ним за чашечкой чая и таким образом отдохнуть на мгновение от огромного мешка проблем на спине, но это было бы крайне глупо. Он обязан знать, но нисколько не должен. — Тогда пройдём на кухню. Чай уже ждёт.***
Полагаю, начинать с мирных тем — хорошая идея. Предстоящая тяжесть смягчена простым разговором, и так Квакити будет легче принять ужасную правду. Я колеблюсь от самой подачи всей информации: стоит ли мне приврать, или лучше дать ему чистейшую причину моего ужасного самочувствия? Искренне переживая за него даже больше, чем за себя, я нисколько не желаю ему прочувствовать те же эмоции, тот же страх и разочарование. Слишком долго я оттягиваю: он начинает интересоваться настоящей причиной приглашения, и его кружка чая наполовину пуста. — Квакити, я понимаю, что тебе не терпится узнать, почему же я был настолько подавлен, но, прошу, пообещай мне, чтобы ничего дурного с тобой не приключилось, хорошо? Я волнуюсь за тебя. — голос чуть дрожал, а искренность была чиста и неприкрыта. Он уже удивлённо поднимает взгляд и молча ожидает. Может быть, я совершу серьёзную ошибку, но того требует правда… — Я совершенный идиот. И, позволь, не перебивай. Я подвергнул опасности каждого, с кем успел подружиться и сблизиться и с теми, кто помогал моей затеей сбыться; я даже не знаю, можно ли назвать весь тот ужас моей затеей? Богачи и Дрим использовали нас для своего реванша. Одна сторона хотела избавиться от другой, и мой приход как раз дал им повод начать старые игры. Пока богатые смотрели за моими действиями, Дрим уже давно начал свою игру, помогая финансово и материально в виде ингредиентов. Мне тяжело говорить, я готов разорвать себя на части, Квакити — голос вздрогнул сильнее, я на грани срыва. Кью сообразил быстро и аккуратно приобнял, тихо проговаривая всё те же слова, что и в те первые дни, когда он решил познакомить меня с городской элитой. И всё также это оказалось действенно. Я не могу точно понять сколько это продлилось, но, будто через мгновение, он вновь присел на свое место, молча ожидая продолжения. — Спасибо. ‐ звучало так скупо, что я хотел бы сказать больше благодарностей, но это было бы глупо ‐ План Революции был известен Дриму: он догадывался, судя по нашим действиям, и потому начал готовиться. Но не только он думал. Богачи планировали избавиться от нас после завершения плана. Как разжигателей пламя, нас с трудом казнили, а Томми с Туббо и их родственниками приказали бы молчать и вести себя тихо. У Дрима судьба была незавидная: он должен был умереть. Это есть в письмах, я найду их позже. Сейчас будет самое мерзкое, дай собраться — уже чувствуя атмосферу гнили, безумия и страха, я больше вдыхал кислорода. Сердце ускорило ритм, будто я вновь попал в то место. Мысли запутались, а видения тех «картин» в ресторане Квакити всё отчетливее казались в голове, перед глазами. Я дышал глубоко и долго держал в себе набранный воздух, чтобы успокоиться. Стало легче. Квакити обеспокоенно наблюдает за моими действиями, всё глядит на лицо и будто готовится встать и вновь успокоить. — Дрим жив. Взрыв на Площади лишь убил моих соратников, а его, видимо, попросту оттолкнуло в сторону, добавив новых ран. Город после нашего ухода опустел на треть, но продолжал жить. Либо доживал. Богатая верхушка после обретения контроля над Городом так и не справилась с хаосом Революции. Люди не работали, общественная жизнь перестала функционально работать. Большая часть ушедших — это простые рабочие, а именно на своих плечах они поддерживали Город. Элита заполучила власть, но также быстро ее потеряла… Дрим убил их… Убил каждого в том месте, где ты познакомил меня с ними… Они сидели на креслах, привязанные, и все в крови… Я встречался с Дримом недавно, он привёл меня в твой бывший ресторан…и всё показал… — частые паузы были вызваны резкими отдышками, голос на постоянной основе дрожал. Я снова там, я снова вижу Дрима, его безумный взгляд и улыбку. Я вижу истерзанные кровавые трупы, гнилые и чёрные от крови. К горлу подступила тошнота, а реальность вокруг поплыла и затерялась в одном светлом пятне. Чьи-то прикосновения поддерживали меня на стуле и поглаживали по спине, чей-то голос будто обаюкивал. Я понимаю, что это Квакити — на душе становится легко. Я чувствую себя лучше. — Уиллбур, как ты себя чувствуешь? Тебе лучше? Боже мой, это такой чертов пиздец, что я ещё удивлён, как ты живёшь! Я не представляю весь масштаб той хуйни, которой пережил, но даже сейчас понимаю все твои эмоции. Я…у меня не слов и комментариев. Всё, что я хочу увидеть — это то, что тебе легче. — дрожаще спрашивал Кью, продолжая гладить меня по спине. Я способен держать себя в руках, всё самое сложное уже позади. Я смог. — В Л’Манбурге больше небезопасно. Дрим жив, и он запросто пробрался в мой офис. Именно в тот день он поведал достаточно, чтобы усомниться во всём прошлом и переживать о настоящем. Всё теперь бесполезно, Квакити. — холодно и отчужденно звучал мой ответ, взгляд опустился на пол и сверлил в нем дыру для мыши. Поднявшись, я только понял, что сидел на поверхности тонкого ковра, а стул одиноко восседал подальше от стола. Квакити взглядом просил меня присесть и не вставать, ещё волнуясь за самочувствие. Стул снова занят и теперь не так отчужденно выглядит.***
— Сам как себя чувствуешь? Не будешь мучиться от бессонницы? — шутливо спрашиваю я, провожая Квакити. После тяжёлой беседы для меня он всеми силами старался развеять остатки подробностей, наполнивших атмосферу вокруг апатией и грустью. Мы пару раз посмеялись вместе, но такое так просто не забывается и не проходит. Буду надеяться, что он воспримет всё более адекватно. — Сам погляди, ещё со стульев не падаю — коротко посмеявшись, кинул в ответ Кью, медленно обуваясь и неторопливо растягивая расставание. Он выглядит совершенно собранным, будто информация нисколько не удивила. Может он притворялся? Нет, тогда удивление и шок были искренними. Квакити умеет брать себя в руки в нужные моменты, он прекрасный партнёр. — Со стула ты ещё не падал, но собираешься так, что не раз грохнулся и лишь притворяешься, что всё хорошо. Ты уж из меня придурка не делай. — пытаясь поддержать комичную обстановку, шучу я. После моих слов Кью резко замер и перенёс взгляд с обуви на меня, пронзительно смотря в глаза. Он что-то усиленно выглядывал, а затем резким движением захватил кофту с вешалки, не отрывая зрительного контакта. — Tienes ojos muy hermosos… — проговорил полушёпотом Квакити и, ухмыльнувшись на прощание, повернулся к выходу. Квартира жутко опустела, тишина не к лицу моему дому. Заперевшись и проверив замок, я вновь прошёл на кухню, чтобы приготовить ещё чашку зелёного чая. Сомнение съедало мое сознание: я волнуюсь о самочувствии моего друга, потому боюсь, что он лишь скрыл факт дикого испуга и боязни. Я понимаю, что, возможно, это сделано только ради меня, но так думать слишком эгоистично с моей стороны и альтруистично с его. Ложь в такой ситуации опасна. Стоит ли мне сказать ему об этом?***
— Почему время идёт так быстро? — претензионно звучал Томми, — Было тепло и легко, а сейчас снова мёрзнуть и черт через что проходить. — Уже зима? Ох, я всё больше и больше закапываюсь в работе. — устало и удивлённо отвечаю я, оглянувшись и посмотрев на обстановку за окном. Небо полностью пасмурное, серое и скучное. Игривость прежних ярких цветов теряет не только небосклон. Всё будто только начинает засыпать или отдавать предпочтение унынию, но снег так и не выпал. Уже поздняя осень, а белого сюрприза от природы ещё не приходилось наблюдать. — Уиллбур, всё точно хорошо? Ты как зомби, вечно уставший и ни черта не видящий. Те хотя бы за мозгами охотятся, а ты за чем? — шутя спрашивает Томми, скрывая нотки волнения. Поворачиваясь в его сторону, я делаю рассерженный вид, но на самом деле сравнение неплохое. Но на вопрос я ответить точно не могу: стоит ли по крупицам объяснять подростку о ситуации, которая подвергла опасности всех, если бы не свершилась более-менее удачно, или лучше как всегда отмахнуться? Я не должен врать сам, но… — Томми, я всё ещё живой, значит в порядке. Не волнуйся о пустяках. — отмахиваясь прозвучал я, схватившись за недавно принесённые документы. Быстро проносясь по заголовкам, я выявляю основную общую тему бумаг: начались перебои с поставками еды и установкой фонарей на неосвещенных улицах. Обычные проблемы — отдам их на рассмотрение мэрии. Почему это отправили сюда, а не в более подходящее место? — Уиллбур, ты улививаешь. Ты выглядишь херово, мужик. — серьёзно предъявил Томми, хмуро вглядываясь в глаза. — Даже если и так, тебе всё равно знать не следует. Ты явно не готов к тому, что произошло и происходит до сих пор.— безэмоционально звучал мой окончательный ответ. Томми резко вздрогнул и опустил взгляд на чашку расстроившись от услышанного. Отпив немного чая, Томми сильнее вжался в стул. — Прости меня, Томс. Я…у меня довольно загруженная неделя, уже совсем голова едет. Я бы хотел всё рассказать и объяснить, но очень переживаю за тебя. Давай поговорим об этом в другой день и точно не здесь, хорошо? Можем у меня дома, если захочешь. — будто оправдываясь, тепло звучал я, стараясь загладить вину. Мне стоит поторопиться с планом: чем дольше я его обдумываю, а не исполняю, тем сильнее вывожу себя из рассудка. Я стою на пороге важнейшего решения, определяющего дальнейшую жизнь всего города. — Честно, я готов тебя убить в такие моменты, но ты всегда откупаешься. Конечно! — намного радостнее ответил Томми, вернув в глазах загорающийся огонёк. Улыбка завораживает, а взгляд сияет ярче летнего солнца в зените. Он как луч надежды среди тьмы, ноЯ не чувствую больше этого тепла.
***
Не думаю, что небо в ближайшее время будет ясным. Тёмные тучи облепили небосвод настолько сильно, что никакой свет не пройдёт сквозь такую заслонку, что никто не увидит что за этим куполом наверху. Зима близится. Солнце скрылось совсем недавно, но никаких следов не осталось, даже теплое персиковое сияние пропало с глаз. Холодный ветер грубо ударил по лицу, унося к тому же за собой опавшие пожелтевшие листья. Я должен как можно быстрее обсудить всё с Квакити. Надеюсь, он уже в парке и ждёт меня. Улицы пусты, от силы человек 5-10 я увидел по дороге. Все готовятся к холоду и не имеют желания гулять в такую погоду, которая будто кричит о том, что сейчас начнётся ливень с сильным ветром. Фонари светили, нередко моргая и запугивая резким потемнением. Тропы заполнены по бокам листьями красных и жёлтых цветов. Грязь украшала брусчатку, листья подпирали бордюр — общий вид складывается в картину полного бардака для меня. Перебежав дорогу, я встаю перед входом в парк, задумавшись. Что я вообще должен буду объяснить Квакити? Сможет ли он понять мой посыл? Не подумает ли, что я совсем устал и, чтобы было честно и демократично, устраиваю эти «соревнования»? Так много лишних нюансов, сейчас мне совершенно наплевать на обстоятельства, менее важные и лишь по возможности усложняющие. Мне нужна уверенность в том, что всё под контролем. Моё решение это и покажет. Парк как место умиротворения и отдаленности от тяжестей жизни есть самый лучший вариант для отдыха от суеты и обыденного рабочего дня. Порой, городская жизнь сильно тяготит, а тут совершенно тихо, да и природа повсюду. В парке столько уединенных мест, что сейчас, вспоминая идеи, обсуждения и чертежи обустройства, я только понимаю, что не зря вложил столько усилий в это место. Чистые дорожки вели меня к фонтану — центру зелёного уголка Л’Манбурга — и там вдалеке виднелся Его силуэт. Я скажу все мысли по поводу плана и дождусь оценки и идей. Обычная тёмного цвета кофта, так приевшаяся к его прикиду, что без неё его невозможно представить. Шапка также тёмная, как и кофта, прикрывала смоляные волосы, пряди которых всегда выходили наружу и не давали себя запереть в своеобразном куполе. Если бы не фонарь рядом с Квакити, я бы никогда его не заметил. Была не была, я совсем близко. — Ты не сильно замёрз, Квакити? Я не заставил тебя долго ждать? — вежливо начинаю я, встав позади силуэта. Медленно поворачиваясь, персона одаривает меня тёплой ухмылкой и подходит ближе. Правая рука неожиданно поднялась и прикоснулась к моей щеке, оставаясь на ней некоторое время. Холодная, но нежная. — Как видишь, заставил и заморозил. Не переживай, я тут одну кафешку рядом приглядел, сходим после согреться? Выглядит она на вид очень тепло, будто лето так и не уходило, а наоборот осталось, только там, — жизнерадостно и энергично рассказывает Квакити, — У тебя есть что обсудить со мной, ведь так? — По поводу кафе ничего против не имею, а так да. Пойдём походим немного по парку, давно по нему не прогуливался. Соскучился по природе. — умиротворенно отвечаю я, оглядываясь и выбирая тропинку. Отходя от фонтана, я слышу негромкий стук ботинок сзади и продолжаю: — В последнее время я занимался делами, отдаленными от народа. Моего внимания требуют все и всё, но пришлось пожертвовать большинством ради одного. Боюсь, что этим я дестабилизировал собственный авторитет. Я планирую устроить выборы на пост президента Л’Манбурга. — резко замолчав, я обратил взгляд на собеседника. Глаза, полные удивления, выразили реакцию лучше, чем неизменная мимика. Он готов был что-то сказать, но так и не решился. Неужели он крайне удивился моему решению? — Ты…ты серьёзно? Уиллбур, я понимаю, что ты хочешь выглядеть в глазах города как некий святой, блять, благодетель, но ты понимаешь, как сильно подвергаешь всю свою власть опасности?! Что, если выберут не тебя, а кого-нибудь более харизматичного, что тогда? Я-я просто не понимаю, зачем тебе заниматься этим сейчас, когда у нас и так куча проблем. Уиллбур, дело не в том, что народ усомнился в тебе, а в том, что без тебя никак не могут решиться многие недочёты. Уиллбур, заниматься этим сейчас — это чистейшая, чёрт, глупость. — раззадорился Квакити, сильно не одобряя моё решение. Но я не понимаю почему он так разозлился и боится. Всё, что мы делаем, идёт на благо жителей, и эти выборы должны показать результаты моей политики и решений. — Квакити, будь сдержанней. Подумай, эти выборы способны показать результаты наших действий. Если народ выберет другого кандидата, то значит мы, то есть я, сделали недостаточно. Моя цель заключается не только в укреплении авторитета, но и для дальнейших выводов. Всё пройдёт так, как я запланирую. — уверенность моего ответа холодной сталью пронзила Квакити. Он странно взглянул на меня, думал и, видимо, не знал, что ответить. — Ладно…пойдём в кафе? А то стало очень холодно. — резко переменившись в настроении, энергично спросил Кью, остановившись посередине тропы. — Хорошо, веди.***
— Здесь и вправду уютно. Когда ты успел найти это место? — заинтересованно спрашиваю я. Квакити подошёл к кассе и стал смотреть на меню, подвешенное к потолку. Я встал вслед за Кью, выбирая заказ. Остановлюсь на капуччино, несмотря на вечер. У кассы стоял парень на вид 18-19 лет. Тёмные каштановые волосы большими прядями покрыли голову, а часть легла на лоб под боком. Выразительные карие, но более глубоким цветом, чем мои, глаза подняли взгляд на меня, намекая на готовность выслушать. Произнося заказ, я замечаю бейджик на левой части груди, прикреплённый к черной футболке. Джордж, так звали паренька. Я не заметил, что заказал Кью, и куда он ушёл, потому прошелся взглядом по помещению. Тёплые коричневые тона перетекали из одного в другой. Мелкие скляночки с разного цвета порошком внутри разложились на полках. Три небольших столика с 3-4 стульями были расставлены по углам. Это место и видом и запахом напоминало кофе. За одним из столов сидел Квакити, который не отрывая взгляд наблюдал за Джорджем. Присев на мягкую светло-коричневую обивку стула, я ненароком сам засмотрелся на сотрудника, то, как ловко и быстро он перебирал бутылки с чашками, завораживало. Видимо, он здесь давно работает баристой. Не заметив приближения, Квакити резко заговорил шёпотом: — Познакомимся с ним? Он выглядит сочно. — хитро посмотрев на меня, ухмыльнулся Кью. Я смутился от его описания, надеюсь, что он не скажет это вслух. — Давай, но при условии, что ты не скажешь ему это прямо. — ответив хитрым взглядом, соглашаюсь я. Почему бы и не познакомиться с новым человеком и не спросить кое-какие вопросы про власть? Буду верить, что он не сразу поймёт и продолжит спокойно вести диалог, если тот начнётся, конечно же.***
— Хахах, я не так уж и долго здесь работаю. Здесь всегда тихо и уютно, вот почему устроился именно сюда. — улыбаясь, отвечает на наши вопросы Джордж. Пока я с Квакити, мирно попивая кофе, вовсю разбалтываем нового приятеля, тот всё больше вливается в наш общий настрой, невольно сближаясь. Лёгкие темы перескакивают с одной к другой, будто мы уже давно знакомы с этим баристой и хорошие друзья. Сама расслабленность и тишина располагала ближе, обволакивала аурой всё сильнее, отчего из кафе и вовсе не хотелось выходить. Я отдыхаю, впервые так отдыхаю в компании с кем-то. Даже с Томми такого эффекта не наблюдал. Кстати о нём, стоит его познакомить с этим местом и его обитателем. Томс будет только рад такой прогулке. — Как всегда в своих мыслях. Вот прям график строй, чтоб под него общение подстраивать. — с нотками наигранной злости шутит Квакити. — Я понимаю, сам-то такой. Люблю в облаках поплавать. — поддерживает меня Джордж. — Уж только ты, прошу, не начинай. Не хватало мне ещё двух овец, вечно где-то летящих. Этого уже по горло хватает. — активно жестикулируя, продолжает шутить Кью, кидая короткие взгляды на меня. Выйдя из «транса», я резко начинаю: — Джордж, что ты думаешь по поводу ситуации в городе? Как тебе вообще живётся здесь? Откуда ты? — напрямую атакую вопросами я, забывая о сдержанности. Я не упущу возможности узнать мелкие детали о моем гражданском обществе. — Как резко, Уиллбур. Я-я не ожидал таких вопросов, хех. Впринципе, мне живётся спокойно и хорошо. Стабильная комфортная работа, жилье неплохое. Мне и не начего жаловаться. Всё хорошо. А у вас как? — Почти что как у тебя, Джордж. Только работа утомляет, а всё остальное в порядке. — быстро отвечает за нас Квакити. Вначале я хотел сказать про себя сам, но Кью, как обычно, опережает. Но я выскажусь, всё-таки. — Квакити всё верно сказал, но всё-таки уточню. Ты же знаешь, кто я, да? — тише спросив вопрос, отвечаю я. Джордж хлопает глазами и разглядывает меня, пытаясь выловить что-то знакомое, но позже вопросительно смотрит на нас. Я продолжаю: — Я не горжусь этим и нисколько не стараюсь показаться выше, уточню заранее. Моё полное имя Уиллбур Сут, и я являюсь руководителем нашего города, иначе говоря, я Президент Л’манбурга. Только не пугайся и не стесняйся, я всё такой же простой человек, как и ты, и Квакити, и все остальные… Джордж будто выпал из мира после моих слов. Он уставился смотреть на одну точку и очень редко моргал, как статуя неподвижно восседал. Не поднимая глаз, он резко выдаёт: — Офигеть…***
— Классно посидели, а бы остался там на побольше, но ты слишком сильно испугал Джорджа, Уиллбур. Будь в следующий раз осторожен в обращении к людям в таком тоне и официальности. Это ещё повезло, что он без особых доказательств поверил, а ведь мог и прикопаться — наигранно шутливой интонацией проговаривает Квакити, пока мы снова идём по парку. Я решил проводить его до дома, чтобы он не замёрз по пути в одиночестве. Сразу после кафе в голове прокручивалось продолжение. Я хотел закончить наш оборванную перерывом дискуссию. Квакити зол на моё решение, и он объяснил почему, но чувство неполноценности и недосказанности витало над темой, как стервятник над добычей. — Я намерен устроить выборы. Я хочу увидеть результаты. — серьёзный тон разрушил хрупкую уютность и обыденность разговора, возвращая в суровую реальность и настоящую причину встречи. Кью недоумевая глянул на меня, а затем, нахмурившись, процедил: — Скажу иначе — я против этого идиотизма. У нас полно проблем, а выборы за застопорят их решение. Если ты всё-таки начнёшь подготовку, то жди непредвиденных обстоятельств. Я предупредил. Дальше я пойду сам, увидимся завтра, Уиииллбуур. — протянув моё имя, злобно попрощался Кью и ускорил шаг, оставляя меня позади стоять и удивляться от подобной выходки. Это…было неожиданно. Но я не чувствую гнева или той же злости. Нет, мне просто интересно. По дороге домой я обдумывал предупреждения друга. Я понимаю, потому в голове постепенно складывается способ, как обойтись проблемы с кандидатами. Этот способ, этот момент мысли — это напоминает тот день, когда я думал над своим заработком. Фальсифицировать выборы… Неужели я и вправду пойду на такую меру? Я слишком сомневаюсь в собственных гражданах? Имеют ли смысл выборы, как говорил Квакити? Попытка поднять собственную уверенность и принять массовую поддержку — это жалко, Уиллбур. Всё становится только хуже.