В следующий раз

— В следующий раз давай сверху я. Пару минут назад они кончили, Ральф перекатился на спину, и Стервятник блаженно разлегся у него на груди разомлевшим морским котиком. Ральфа покачивало на волнах удовольствия, словно большой тяжелый корабль, который доставил в гавань ценный груз и теперь наслаждался заслуженным отдыхом. — Ведь ты не против? Вопрос Стервятника заставил вынырнуть из приятной истомы. — А? — Я бы хотел попробовать сверху, говорю. — Мммм… сверху? Стервятник приподнял голову и кивнул, воткнув острый подбородок в грудь. Со дня, вернее, с вечера, когда они перешли все мыслимые и немыслимые границы, после чего только в пекло, в рай, в тюрьму, в наружность, минуло несколько недель. Быстро же он освоился, думал Ральф, слизывая кончиками пальцев капельки пота с узкой спины, с наслаждением втягивая запах Птицы. Ральф уже различал его запах до и после. Нельзя было не заметить, как переменился Стервятник в последнее время — требовательный стал, жадный, капризный. От смущенной неуверенности следа не осталось. Импровизировал, предлагал и то, и другое, не боялся напрямую говорить о своих желаниях, становился с каждым днем раскованнее, откровеннее, проверяя границы собственной свободы, выносливости и боли, словно решил освоить науку любви экстерном, словно времени у него в обрез, словно кто-то из них двоих должен вскоре исчезнуть. — Мммм… если хочешь… можем попробовать, — не совсем искренне согласился Ральф. Ему не особо хотелось, чтобы Стервятник его… ему… Но и отказать не решился. Это нечестно и обидно для Птицы. — Не сегодня, Рекс, ладно? Устал я, — выкрутился он, стараясь скрыть за небрежной снисходительностью растерянность и испуг. К такой постановке вопроса Ральф оказался не готов. — Я ж говорю, в следующий раз, — пробормотал Стервятник, почесал об Ральфа длинный нос и задремал. Вот, значит, как. С какого, Птица? Хорошо ж все было. Договорились на пятницу. Ральф считал себя человеком без комплексов, но желание Стервятника не на шутку его смутило. И оставшиеся до свидания дни и часы Ральф пытался разобраться, почему. У него имелся опыт подобного рода. В свое время ему повезло с чутким, понимающим партнером, но их отношения промелькнули в жизни Ральфа быстрой и печальной кометой. И дальнейшая его нелепая жизнь складывалась так, что он привык отдавать, но почти не умел отдаваться. Разучился. Стервятника он любил. Пожалуй, впервые в зрелом возрасте Ральф так спокойно признавался в этом самому себе. И все же полностью довериться Птице он не мог. А как иначе! Одно дело довериться опытному, взрослому, владеющему собой человеку, другое — отдаться нервному, малоопытному восемнадцатилетке с легкими садистическими наклонностями. Стрёмно как-то. Нежный какой, поддел сам себя Ральф. А ведь Стервятник тебе доверился. Ты, знаешь ли, тоже не образец благонадежности. То, как умел отдаваться Птица, стоило любых его капризов и закидонов. Иногда, устав от бурных экспериментов, Стервятник тихонько просил Ральфа: «давай, как в первый раз». Это означало, ему хотелось мягкой, бережной ласки и полной расслабленности, чтобы его нежили, целовали, вылизывали и катали по простыням. У Ральфа крышу сносило от того, как Птица растворялся в его ласках — целиком, до последней капли, отзываясь на прикосновения каждой клеточкой своего худого тела. Ральф давно не искал себе никаких оправданий, но в такие мгновения многое себе прощал. В том числе и лежащего под ним Стервятника. Вечером в пятницу Ральф стоял под душем после необходимых подготовительных процедур и по-прежнему нервничал. Вот еще одна вещь, невероятно раздражавшая его — очистительные манипуляции. Но ведь Стервятник это делает, ради тебя, между прочим, в очередной раз осадил себя Ральф и продолжил охаживать себя мочалкой. …Представим наихудший вариант, рассуждал он сам с собой, что может сделать с тобой Птица по неопытности? Допустим, увлечётся. Ральф представил, как Стервятник «увлекся», и тут же похолодел и взмок прямо под теплым душем. Вряд ли он тебя покалечит — весовая категория не та. А в остальном — мазь от микротрещин тебе в помощь. Первый раз что ли? «А он сможет, с ногой-то своей?» — подумал Ральф, раскорячившись возле раковины (растяжку он тоже решил Стервятнику не доверять), и от этой мысли ему стало невероятно стыдно за свой эгоизм. Путаясь в собственных пугливых сомнениях, он совсем забыл про Стервятника. Секс с Птицей — тот еще квест. Раскрепощенности ему не занимать, но больная нога вносила существенные коррективы в его фантазии. Это злило и расстраивало Птицу. Например, очень скоро им пришлось исключить из арсенала все коленно-локтевые позы - "ты не перед кем не преклонишь колен", утешал его Ральф. Сперва Стервятник терпел, пытался скрывать, что ему неудобно, но когда Ральф догадался, то запретил это самоистязание. Ральфу самонадеянно хотелось, чтобы хотя бы рядом с ним боль — неизменная спутница жизни Стервятника — отступила, не преследовала его. И терпеливо предлагал более бережные варианты. Птица принимал его помощь. Слушался.

***

Позу сверху пришлось отвергнуть почти сразу. Пристроиться сзади на коленях у Птицы тоже не получилось, проклятущую ногу прострелило тупой ноющей болью, и он был вынужден лечь. Они еще какое-то время возились и так, и эдак, пока, наконец, Ральф не предложил то, что придумал еще под душем: — Ложись на спину, а я сверху. Тебе не придется напрягаться — я все сделаю сам. Самый оптимальный вариант для первого раза. И Птица расслабится, и Ральф избавит себя от разного рода неожиданностей — так он сможет контролировать и темп, и глубину проникновения. То, что надо, в общем. Но Стервятник заявил: — Нет. В такой позе я не хочу. — Почему? — опешил Ральф. Стервятник уставился на Ральфа сердито и выжидающе. Мол, чего смотришь, не понимаешь что ли? За годы работы в Доме Ральфу давно полагалась почетная грамота за умение разгадывать чужие ребусы. Понятно, чего хотел Птица - рулить процессом. Но вот сможет ли? — Слушай, надо реально на вещи смотреть. Я и так тебе свой зад подставляю. Нормальная поза для первого раза. — Понятно, — демонстративно скучным голосом проговорил Стервятник и отодвинулся. — Лучше прямо скажи, что опасаешься за свою задницу. Птица поджал губы и потянулся к стулу, на котором была аккуратно развешана его одежда. — Обиделся что ли? — Ральф пропустив мимо ушей последнюю фразу (справедливую, кстати), увидев, как Птица начал сгребать свои тряпки. — Пусти, — Птица сдернул его руку с плеча и принялся натягивать джинсы. — Значит ты задом своим жертвуешь? Если тебе так противно, чего согласился? Ральф сперва прифигел, а потом разозлился. Ситуация ему порядком надоела. Он и так пошел на нехилый компромисс. Стервятник даже не подозревает, на какой! Можно сказать, ради Стервятника ему пришлось нешуточно переступить через собственные принципы, всковырнуть не самые радостные воспоминания, а он еще артачится. Так он, видите ли, не хочет. — Слушай, я тебе предлагаю нормальный вариант, а ты выпендриваешься. — Я не выпендриваюсь, — набычился Стервятник. — Не хочешь, так бы сразу и сказал. — Я не сказал, что не хочу! Просто предлагаю, как лучше! Тебе будет удобнее. — Ну конечно, ты же всегда знаешь, как лучше! Еще напомни, что ты старше и опытнее! — И это тоже, Рекс. Я не люблю, когда ты намекаешь на мой возраст, но все-таки опыта у меня побольше. Стервятник обиженно молчал и, не глядя на Ральфа, продолжал одеваться. — Ладно, — Ральф подавил раздражение и решил действовать, как педагог. — В этой позе тебе не нравится. Предлагай варианты. Как ты хочешь? Стервятник в ответ только фыркнул и принялся застегивать жилет: — Сам предлагай. Ты же у нас тут за главного и опытного. — Перестань психовать, Рекс! Ну куда ты?! — Опыта набираться! И ушел. Вот тебе, бабушка, и потрахались, блин. Глупо. Очень глупо.