Пять рождественских желаний

В Большом зале стояла уютная суета. Заколдованный потолок сыпал белоснежными хлопьями снега, который, хоть и очень старался, не долетал до макушек собравшихся гостей. В этот день тысячи летающих свечей, обычно украшающих трапезы студентов, были сменены на волшебные огоньки Уизли. Новая разработка близнецов разлеталась не хуже горячих пирожков — цветные огоньки выводили в воздухе замысловатые хороводы и едва слышно напевали рождественские песни. Двенадцать огромных елок, лично доставленных Хагридом и украшенных преподавательским составом Хогвартса, нарядно пестрели всевозможными гирляндами. Оживающие игрушки шумели и резвились: хмельной оловянный солдатик признавался в любви принцессе Карамельке, озорно покручивая гусарские усы; белоснежные голуби влюбленно курлыкали; игрушечные метлы рассекали вокруг елки, презабавно пыхтя и сигналя клаксонами. В Большом зале стояла уютная суета, и Северуса Снейпа это безумно раздражало. Дурная, на его взгляд, традиция обедать на Рождество вместе с оставшимися на праздники студентами и в этом году была соблюдена. Единственный общий стол был накрыт домовыми эльфами и просто ломился от разнообразных вкусностей. Эльфы постарались угодить всем и даже как-то выведали, что Северус любит грибной киш Лорен — невероятно благоухающий пирог стоял рядом с мужчиной. Устоять было сложно, и Снейп решил не противиться соблазну и получить от этого Рождественского вечера хоть какое-то удовольствие. Зря он упрямо твердил Минерве, что у него ноют на погоду старые травмы, и что он не хочет портить всем настроение в праздничную ночь — все было зря. МакГонагалл была неумолима, впрочем, как и всегда, когда ей что-то было нужно. «Традиции нужно чтить», — сказала она, и у Северуса не осталось сил спорить. После окончания войны он заметил, что размяк. Нет, внешне, конечно, этого не было видно. Да и вряд ли кто-то из окружения, даже самого близкого, мог бы это заметить — Северус умело носил маски. Но от себя правды не скроешь. Отсутствие постоянно нависающей смертельной угрозы, груза ответственности и страха за будущее совершенно выбили его из привычной колеи. Первое время он был так растерян, что не знал, что делать дальше — выжить в той войне он не планировал, и будущее теперь казалось туманным. Жизнь бы и вовсе превратилась в заунывный кисель, если бы не одно «но». Поттер. Северус оторвал взгляд от тарелки и повернулся в сторону профессора Поттера, сверкающего улыбкой и что-то с энтузиазмом рассказывающего коллегам. Все присутствующие в зале завороженно ловили каждое его слово и кивали головами, как игрушечные болванчики. «Ох, ну конечно, герой войны, любимый преподаватель ЗОТИ, красавчик и любимчик публики. Наш любимый мистер Поттер. Уже не очень новая, но все ещё знаменитость». Губы Северуса непроизвольно расплылись в издевательской усмешке, и Гарри, будто почувствовав на себе взгляд Снейпа, повернулся к нему. Искренняя улыбка парня потухла, как только он увидел холодный взгляд черных глаз. «Я не ваш фанат, мистер Поттер. И никогда им не буду». Северус и сам не понимал, отчего ему так хотелось осадить мальчишку. Причинить ему боль. Старые распри давно остались позади, и Северус обманывал бы сам себя, если бы верил, что причина кроется в конфликтах с Золотым трио, еще в школьные времена. Все это выцвело и истлело с последним пожирателем смерти, приговорённым к поцелую дементора. Нет, причина была в другом. Поттер после войны перестал быть Поттером, в самом классическом своем проявлении. Конечно, поначалу, когда Гарри узнал, что Северус выжил, и появился на пороге его палаты молчаливой тенью, Снейп ни о чем кроме гриффиндорского героизма и слабоумия думать не мог. Он был рад, что его старания не прошли зря, и это несчастье, вечно находящее приключения себе на тощую задницу, выжило. Но Северус не был готов к тому, что эти визиты станут ежедневным ритуалом, и что каждое утро будет начинаться с букета полевых цветов на прикроватной тумбе и слишком тяжелого, не по годам серьезного взгляда зелёных глаз. И Северус бы с удовольствием прогнал паршивца, четко высказав ему свое мнение о его умственных способностях и о том, куда он может засунуть жалость в своем взгляде, но предательское горло, разодранное клыками Нагайны, молчало. Даже спустя пару дней, когда голос Северуса окреп, он не смог прогнать Поттера, продолжая подыгрывать в его безмолвном спектакле. Не было привычной поттеровской многословности и стремительности движений, не было неуважительной дерзости и порывистости. Не было ненависти, хотя Северус и ожидал чего-то подобного. Поттер будто за день повзрослел на десяток лет, плечи его опустились под бременем пережитого, взгляд, ранее бросавший вызов всему миру, потух. Северус жалел, что мальчишке пришлось взрослеть так резко и болезненно, потеряв на войне не только своих близких, но и веру в людей. Возможно, на той войне он оставил нечто большее — часть самого себя. Снейп знал, каково это — взрослеть в условиях войны, и потому жалел парня. Но психотерапевтом он ему не нанимался и первым заговаривать не планировал. Так и проходил Поттер к нему неделю, пока однажды перед уходом не сказал тихое «спасибо», от которого у Северуса по позвоночнику пробежали мурашки, и странно заныло в области солнечного сплетения. И все. Больше он в больнице Святого Мунго не появлялся. И Снейп был бы рад затеряться где-то в магловском мире, или, быть может, открыть свое дело и жить безмятежно в Косом переулке, но, как и следовало ожидать, Хогвартс в нем нуждался. Минерва, по праву занявшая пост директора школы, сразу же прислала Северусу письмо с приглашением вернуться на его старую должность профессора зельеварения. И повысила оклад до такой степени, что Снейп засомневался в ее здравомыслии, но не смог отказаться. Все же плыть по течению ему сейчас казалось самым простым решением. Знал бы он, что через год профессором ЗОТИ станет Поттер, ещё трижды подумал, прежде чем соглашаться. Но, увы, об этом он узнал уже постфактум, когда довольное зеленоглазое чудовище поприветствовало его широкой улыбкой и заняло место за преподавательским столом. И после того дня Северус потерял покой. Поттер был везде: с аппетитом поедал в Большом зале охотничьи сосиски, размахивая вилкой на манер палочки конферансье; стремительно убегал по коридорам замка от толпы хихикающих студенток; азартно рассекал на метле в школьном дворе, опять-таки в окружении толпы фанаток; стоял перед дверью кабинета Северуса, с бутылкой огневиски и предложением дружить. «Как же, мистер Поттер, вы дошли до того, чтобы якшаться с пожирателем смерти?» — хотелось ему тогда сказать и послать мальчишку к чертовой матери. Но предательский голос опять дрогнул, и вместо решительного: «Нет, Поттер, вы — кретин, убирайтесь прочь с глаз моих!» — получилось лишь: «Это не лучшая идея. Возвращайтесь к себе». Конечно же Поттер свои попытки сблизиться не оставил, продолжая преследовать Снейпа, стараясь застать его врасплох и вывести на разговор. Но вот наступило уже второе послевоенное Рождество, и Поттер, кажется, умерил свой дружеский пыл. Во всяком случае, в кабинет зельевара он больше не приходил. В тот момент, когда Северус понял, что попытки Гарри завоевать его внимание и дружбу прекратились, а вместо должного удовлетворения это вызвало в нем непонятное чувство утраты, он стал ненавидеть Поттера еще больше. Если это, конечно, было возможным. И вот сейчас, Северус старался не смотреть на причину своих душевных терзаний, хотя Поттер, как всегда, блистал своим скудоумием. — Составите нам компанию, Северус? Снейп не сразу понял, что от него хочет нервно подпрыгивающий Флитвик. Его глаза возбуждённо горели, а щёки разрумянились от выпитого грога. Засмотревшись на его украшенную разноцветным конфетти бороду, Северус постарался припомнить нить разговора. — В покер, — тоненьким голосом напомнил Флитвик. — Помнится, раньше ты неплохо играл, Северус. Покажем мастер-класс зелёному поколению? Северус перевел взгляд на поднявшихся из-за праздничного стола Поттера и Лонгботтома. — Это против них-то? — мужчина искривил губы в презрительной усмешке. — У них ещё молоко на губах не высохло — детям не стоит играть в азартные игры. — Боитесь проиграть, профессор? — мягкие раскрасневшиеся губы Поттера тоже растянулись в улыбке, а глаза сверкнули вызовом. — Следите за языком, Поттер, — Северус тоже поднялся и плотнее закутался в мантию, намереваясь покинуть уже и так затянувшийся ужин. — А теперь ещё и сбегаете. Будем считать, что вы просто боитесь облажаться, — голос Поттера, не по годам низкий и даже (Северус никогда бы себе в этом не признался) приятный, больно ударил по ушам. В груди Снейпа что-то противно заклокотало, и желание поставить Поттера на место пересилило любой здравый смысл. Медленно, не отводя взгляда от бесстыжих зелёных глаз, горящих диким азартом, Северус приблизился к Поттеру, и его обвинительный перст упёрся в нос огромному льву, изображенному на свитере парня. — Мы будем играть не на деньги, Поттер, а на желания. Вне зависимости от того, что придёт в мою голову, вы исполните это. — Если проиграю, — Гарри пришлось смотреть на Северуса снизу вверх, ведь профессор был порядком выше него. — Когда проиграете, — тихо процедил Северус, на мгновение забыв, что вокруг них есть ещё люди. Что Флитвик все ещё ждёт его ответ, а Трелони неодобрительно поджимает губы. В ту секунду ему хотелось сбить спесь с гриффиндорского выскочки любой ценой. — Это мы ещё посмотрим, профессор, — Поттер выдержал пронзительный взгляд Снейпа и, ничуть не смутившись, добавил: — Я придумаю отличное желание.

***

Пламя догорающих свечей бликами танцевало на бледном лице Снейпа, и Гарри, ещё раз оценив свое положение, спрятал карты в руку. У камина, за бокалами с грогом, стояли профессор Трелони и директор МакГонагалл. Покер был им не по душе, но заканчивать праздничный вечер так рано никто не хотел. Напряженную тишину, повисшую в комнате, разбавлял только треск поленьев, тихое перешептывание дам и шелест сдаваемых карт. — Пас, — Невилл сбросил карты на стол и откинулся на спинку стула. — Не люблю я такие игры, — в его голосе прозвучала плохо скрываемая обида, и Флитвик ободряюще похлопал его по руке.  — Всему свое время, мой юный друг, — Филиус поправил очки и, сделав большой глоток из бокала, кинул карты на стол. — Не мой день, господа. Оставляю за вами возможность сразиться в финальном поединке, — он забавно закряхтел и вместе с Невиллом подошел к Минерве и Сивилле. Гарри не сводил взгляда с тонких пальцев профессора Снейпа, аккуратно поглаживающих карты. Удивительно нежная, прозрачная кожа была на этих руках, и Гарри удивился, что длительная работа с зельями не оставила на них свой отпечаток. Ему было сложно сохранять хладнокровное выражение лица, которого требовала от него игра. И хоть он отточил свое умение скрывать истинные эмоции, с Северусом Снейпом это сделать было практически невозможно. Гарри не понимал, почему профессор так на него влиял, будто само его присутствие будило в Гарри его самые темные стороны, заставляло лезть на рожон, провоцировать и выводить мужчину на эмоции. Многое изменилось со времён последней битвы. И то ли Гарри стал взрослее, то ли Снейп перестал быть сволочью, но у парня больше не получалось ненавидеть своего старого заклятого врага. Да и был ли он врагом? Слишком много неизвестных было в партии, которую они разыгрывали под руководством Дамблдора, и только в самом конце, когда маски пали, осознание ледяной лавиной накрыло Гарри. Все встало на свои места, и правда с привкусом пепла стала наградой за все жертвы. Когда настал первый послевоенный спокойный день, и уже не нужно было дрожать в бесконечном страхе и теряться в догадках, как завершится война, Гарри вместо ожидаемого облегчения почувствовал зияющую дыру в грудной клетке. Он не мог быть счастливым — чувство вины по отношению к живым и мертвым захлестнуло его. И максимальную свою концентрацию оно обрело в облике выжившего профессора зельеварения. Гарри столько раз приходил к нему в больницу, столько раз хотел ему рассказать все, что царапало изнутри грудную клетку, но слова застревали в горле рваными осколками. Ему казалось, что все, что бы он сейчас ни сказал, было бы пустым и неуместным. Ни одно слово в мире не способно было вылечить дыру в жизни Снейпа, созданную Дамблдором и Волдемортом. Невозможно было оправдать в его глазах свое мальчишеское поведение фразой «я не знал». Кому это интересно? Уж точно не Северусу Снейпу, человеку, благодаря которому Гарри оставался жив вопреки всему. Благодаря которому эта война закончилась победой. Так изо дня в день Гарри приходил к Северусу, приносил ему цветы и книги, ловил на себе его отрешенный взгляд — так смотрят на шкаф или на старые башмаки — и молча уходил. Равнодушие больно вгрызалось в сердце Гарри — уж лучше бы Снейп его обругал, назвал идиотом и велел больше никогда не попадаться на его глаза. Можно было бы сделать вид, что ничего не изменилось, что они остались прежними. Что мир вокруг прежний. Но они оба знали, что так, как раньше, уже не будет. Так и не найдя в себе правильных слов и храбрости их произнести, Гарри просто перестал терзать себя и бывшего профессора своим присутствием. Прошло время. Гарри успел пожить для себя, набраться опыта в кругосветном путешествии и вернуться обратно в Англию, размышляя над тем, что делать со своей жизнью дальше, когда ему предложили место преподавателя ЗОТИ. Конечно же, он согласился. И было ли тому причиной желание вернуться в родные стены, которые давно стали для него единственным домом, или причина крылась в необъяснимом желании увидеть профессора зельеварения, Гарри не знал. Возвращение в Хогвартс ожидаемо стало сложным испытанием для него. Из памяти Гарри еще не выцвели воспоминания разрушенного замка и пятен крови, жадно впитанных каменными стенами. Но с призраками прошлого Гарри научился бороться. Неожиданной проблемой для него стало другое — его отношение к Снейпу радикально изменилось. Поначалу Гарри списывал щемящее чувство в груди при виде профессора на банальную вину. Удобное объяснение, не требующее слишком долгих размышлений. Но время шло, и поселившееся внутри чувство росло и крепло, пока не заполнило собой все мысли Гарри, и ему пришлось признать, что им движет не жалость или желание искупить вину. Ему просто хотелось узнать Снейпа ближе, ведь тот человек, которого он видел в Омуте памяти, не имел ничего общего с Ужасом подземелий. В этом мире, который стал для Гарри чужим и враждебным, единственным оплотом стабильности и истины был Северус Снейп. И парня тянуло к нему, как мотылька тянет огонь. Опасно и вполне возможно смертельно. — Ну что, мистер Поттер, пасуете, или будете и дальше сверлить меня взглядом? Уверяю, у меня на лбу не написана выигрышная комбинация, — голос профессора вырвал Гарри из размышлений. Парень бросил взгляд на свои карты и улыбнулся краешком губ. — Быть может спасовать нужно вам, профессор? Сдавайтесь на милость победителя. — Это на вашу-то милость? — Снейп удивленно повел бровью. — Увольте меня от столь страшной участи. — Тогда поднимем ставки? — Гарри встретился с нечитаемым взглядом профессора и почувствовал, как его голову мягко прощупывают на наличие блоков. «Кто-то решил играть не честно? Ну что ж, профессор, вы сами напросились». Гарри подальше задвинул информацию о своей комбинации, прокручивая в голове какую-то рождественскую песенку и выдвигая на поверхность каламбур из мыслей о квиддиче, танцующих эльфах и Снейпе в ночной сорочке. Будто случайно сквозь этот хаос проскользнули два туза и два короля. Гарри невинно захлопал глазами, когда Снейп скривился, как от зубной боли и отвел взгляд — мыслительный процесс бывшего гриффиндорца явно был ему не по вкусу. — Пять желаний, — предложение Гарри явно позабавило профессора. — Пять? Поттер, вы и одного моего желания не выдержите. — Небось опять котлы за вас отмывать? — Гарри безразлично повел плечами. — Сомневаюсь, что меня этим можно удивить. Низкий, хриплый смех Снейпа заставил сердце парня пропустить удар. Мужчина наклонился ближе, так, чтобы его слышал только Гарри. — Вы даже представить себе не можете, на что способно воображение бывшего пожирателя смерти. Не будьте так наивны, полагая, что вы сможете отделаться за свою дерзость обычной школьной отработкой. Времена, когда вы были моим студентом, остались далеко позади, и у меня на вас совершенно другие планы. Гарри повторил жест Снейпа и склонился к нему так, что они едва не касались носами, разделённые лишь круглым покерным столом. — У меня на вас тоже, — Гарри почувствовал аромат можжевельника и полыни, и дышать как-то сразу стало сложно. — Пять желаний, профессор, — практически шепотом добавил он, изучая бледное лицо напротив. Все же отсутствие постоянного стресса, пыток и дефицита сна положительно сказались на Снейпе. Лицо его перестало быть болезненного мучного цвета, синяки под глазами исчезли, а извечная борозда, пролегающая между бровями, разгладилась. Нет, профессор не стал эталоном красоты, но аристократические черты лица заиграли новыми красками. Почему Гарри вообще стала волновать внешность Снейпа, он старался не думать. — Тогда ва-банк. Пусть будет пять желаний, — на лице мужчины появилась издевательская улыбка. Медленно, одну за другой он открыл свои карты, выкладывая их в идеально ровный ряд. — Каре. Сердце Гарри пропустило удар, когда он посмотрел на комбинацию из четырех одинаковых карт. — Это была очень достойная партия, — Гарри боковым зрением заметил, как расслабились плечи Снейпа, как он удовлетворенно откинулся на спинку стула, чувствуя себя победителем. — Я рад, что вы были моим соперником. А теперь на ближайшие пять дней вы станете еще и моим компаньоном. Снейп резко вздрогнул и недоумевающим взглядом уставился на Гарри. — Поттер, — раскатистое «р» заиграло на кончике его языка, и от этого звука у Гарри сладко заныло в области солнечного сплетения. — Стрит-флеш. Если мне не отказывает память, моя комбинация старше, а это значит, что я победил. — Как такое возможно? — Снейп резко подорвался с места, смахнув рукавами черной мантии карты на пол. — Вы мухлевали, Поттер, — его голос сочился злостью, а глаза метали искры. — У вас должны были быть две пары! — Откуда такая уверенность, профессор? — Гарри широко улыбнулся. — Или мухлевал все же не я? Снейп, не веря своим ушам, опустился обратно на стул. Удивление, мелькнувшее на его лице всего на несколько секунд, сменилось обычной невозмутимостью. Сложив руки на груди, он молча смотрел, как Гарри собирает карты обратно в колоду. — Не думал, что вы способны хоть на что-то в вопросах окклюменции. — У меня было время потренироваться. Волдеморт постоянно проникал в мою голову, а вы, уж простите, были отвратительным учителем. — Поттер, вы были несусветным упрямым болваном, не способным учиться у человека, которого вы подозревали во всех смертных грехах. Вы думаете, мне наши занятия приносили удовольствие? Спешу вас заверить, что нет. — Возможно, — Гарри засмотрелся на пламя свечи, мысленно возвращаясь в те дни, — моя мотивация была недостаточна. В любом случае, во время моих скитаний по поручению Дамблдора я все же освоил основы окклюменции. Снейп хмыкнул, как показалось Гарри, вполне одобрительно. Несмотря на то, что Гарри обвел его вокруг пальца, профессор не выглядел рассерженным. В его глазах зажглось что-то отдалённо напоминающее интерес. — И что же вы задумали, Поттер? Что вам нужно от меня? — Я уже сказал — вы будете моим компаньоном на пять дней новогодних каникул. Я не займу много вашего времени, но вы не сможете отказаться от выбранного мною времяпровождения. — Поттер, — Гарри показалось, что его имя прошипела змея, — не слишком ли много вы себе позволяете? Или вы считаете, что я похож на мальчишку, который будет плясать под вашу дудку? — Конечно, нет, я бы никогда не сделал ничего подобного! Все абсолютно безобидно, профессор! Я просто подумал, что это может пойти на пользу нам обоим. Все же мы теперь коллеги, и было бы неплохо научиться находить общий язык. Несколько секунд Снейп молчал, сверля Гарри рассерженным взглядом. Соглашаться на подобные авантюры не было в его правилах, но волшебный карточный долг обязывал, и Снейп это прекрасно понимал. — Вы осознаете, Поттер, что выиграй я, вы бы так легко не отделались? — Да, — Гарри чувствовал, как исходящая от профессора магия окутывает его, будоражит что-то глубоко внутри. Никогда прежде он не чувствовал ничего подобного. Сглотнув, он продолжил: — Я бы никогда не причинил вам вреда. Доверьтесь мне. Снейп презрительно хмыкнул. — Это самое бессмысленное желание, которое только можно было придумать! Но если такова ваша воля — я согласен. Платить долги — дело чести. Но не думайте, что я потрачу на вас всё своё свободное время. — Всё время и не нужно — всего пару часов в день. — Один час, — отрубил Северус. — Три часа каждый день, — упрямо повторил Гарри. — Это моё желание, профессор. Снейп резко поднялся, гневно сверкая чёрными глазами и поджимая губы в тонкую нить. Он смерил Гарри уничижительным взглядом и, закутавшись в мантию, направился к выходу. Уже у самой двери он остановился и, не оборачиваясь, выплюнул: — Вы сами откажетесь от вашего бестолкового желания в первый же день, — кивнув на прощание профессорам, он стремительно вышел из гостиной. Гарри немного помедлил, переваривая тот факт, что у него все получилось. Поверить в это было сложно, но, наверное, он все же родился под счастливой звездой. Допив одним махом остывший грог, Гарри распрощался с коллегами и отправился в свою спальню — ему нужно было еще слишком много всего обдумать и запланировать. Минерва, проводив Поттера взглядом, тепло улыбнулась. — Мои брови не подпалились? — весело пропищал Флитвик, как только за Гарри закрылась дверь. — С ними все в порядке, Филиус, — отрешенно протянула Сивилла. — А я уж начал переживать, что искры, носящиеся между этими двумя, лишат меня не только бровей, но и бороды, — он поймал на себе задумчивый взгляд Минервы. — Правда, я впервые вижу Северуса таким… — она замолчала, подбирая слово. — Живым, — помогла ей Трелони, кружа в руках бокал вина. — Его жизненная энергия рядом с Поттером ведет себя, как юный весенний ручей. Бурлит и пенится. — Да, Северус и вправду оживает рядом с Гарри. Но вот в чем беда — он привык воевать — по-другому просто не умеет жить. И Поттер будит в нем желание сражаться. Вот только нужна ли Гарри постоянная война? Он совершенно другого склада человек. Что скажешь, Сивилла? Что ждет их? Трелони закатила глаза за огромными линзами очков и, размахивая бокалом, загробным голосом начала шептать: — Венера в Скорпионе, в царстве Марса и Плутона… Всепоглощающий пожар… Раз, два, Лилит осталась в прошлом, Селена в пятом доме… Она замолчала и, вздрогнув, открыла глаза. — Ну что? — нетерпеливо спросил Флитвик, впечатлённый происходящим. — Что ты увидела, дорогая? Получится ли у них что-то? — Если я гореть не буду, если ты гореть не будешь… — туманно протянула Трелони, пряча улыбку за бокалом вина. — Они смогут рассеять тьму друг друга.