Пять рождественских желаний

Стрелки часов неумолимо приближались к восьми вечера. Гарри в десятый раз внимательно осмотрел себя в зеркале, оценил выглаженную белую рубашку, поправил подкатанные рукава и постарался придать (абсолютно безуспешно) волосам менее взъерошенный вид. Вот теперь это определенно свидание. И это понимает не только Гарри, но и сам Снейп. И если он придёт — Гарри ещё раз бросил беспомощный взгляд на часы — то, значит, совсем не против чего-то большего. После вчерашнего поцелуя, Гарри ещё долго не мог собрать себя в кучу. Никогда в жизни он не ощущал такого сильного желания, как тогда, на холодной крыше многоэтажки, под горячими губами Снейпа. Он и представить себе не мог, что обычный поцелуй может полностью отключить голову и заставить всё внутри трепетать. То ли дело было в небольшом опыте Гарри, то ли в том, что это был Снейп. Сама мысль о нём пускала по телу Гарри мириады мурашек, что уж говорить о прикосновениях и поцелуях. Это было что-то невероятно интимное. Он вновь и вновь прокручивал в голове каждое мгновение, проведенное со Снейпом, каждый его взгляд, незначительное движение изящных рук… Все это складывалось в сокровенные моменты, которые Гарри готов был с ожесточением оборонять. Не важно, как это выглядит со стороны — Гарри давно привык быть в центре внимания прессы, и далеко не всегда в выгодном свете. Ему было плевать, что скажет общество и даже близкие друзья (хотя в последнем Гарри и был уверен в понимании). Плевать! Главное, чтобы Снейп не оттолкнул, не сбежал, боясь последствий и всеобщего осуждения. Ведь Гарри видел — да, видел и чувствовал — что для него это не менее важно. Что он тоже плавился под поцелуями, что тоже не мог насытиться… Гарри вздрогнул, когда услышал стук в дверь. Конечно, Снейпу ничего не стоило аппарировать сразу в дом, но он чтил правила приличия. Глупая улыбка тронула губы Гарри, и он поспешил открыть дверь. Строгое чёрное пальто, ровная линия плеч и гордо поднятый подбородок — Снейп, казалось, был настроен крайне решительно. Сердце Гарри пропустило удар и упало куда-то вниз. — Могу я войти? — Ой, да, конечно, — Гарри неловко отступил в сторону, пропуская Снейпа внутрь. Он принял из рук Северуса пальто и тонкий черный шарф, скрывающий под собой внушительный шрам. Аромат можжевельника и полыни снова ударил в голову, и Гарри стоило больших усилий не накинуться на Снейпа в узком пространстве коридора. — Я принёс вино. — Спасибо, — у Гарри пересохло во рту, и он не смог заставить себя поднять на Северуса глаза. Его взгляд блуждал по тонким бледным пальцам Снейпа, по воротнику черной рубашки и линии бесконечных маленьких пуговиц. — Я приготовил стейки, так что вино очень кстати. — Как удачно. — Угу, — Гарри чувствовал на себе выжидающий взгляд мужчины. Повисло молчание. Находясь в десятке сантиметров от Снейпа, Гарри больше всего на свете хотелось прикоснуться к нему, чтобы доказать себе, что все произошедшее вчера не является плодом его больного воображения. Что Снейп — вот он такой реальный, дышащий, горячий — стоит ближе, чем на расстоянии вытянутой руки, и чего-то ждет. Возможно слов? Действий? Молчания? Но внутренний трепет и страх сковали тело Гарри тугими жгутами. Во рту образовался противный ком. И лишь упрямое сердце продолжало отсчитывать удары. — Поттер, посмотрите на меня, — вкрадчивый голос прозвучал едва слышно. Гарри поднял взгляд на Снейпа и понял, что совершил роковую ошибку. Слишком много невысказанного было во взгляде мужчины. Слишком много боли. И грусть в нём отчаянно боролась с надеждой. — Я не привык ходить вокруг да около, поэтому давайте сразу расставим все точки. Мне сложно представить, что вчера руководило вами, но я уверен, что все, что вчера произошло, было ошибкой. Ни мне, ни вам подобное поведение не принесёт ничего хорошего. — Отлично. Что-то еще? Снейп вопросительно приподнял бровь. — Какие-то ещё аргументы есть, кроме вот этих вот «нам не стоит этого делать, я злой и страшный, бла-бла-бла, я разрушу вашу жизнь» и тому подобной ахинеи? По лицу Снейпа волной пробежало раздражение, тонкие губы поджались в упрямую линию. — Я не говорил, что разрушу вашу жизнь. — Не сложно догадаться о ходе ваших мыслей. — Тогда, быть может, вы подумали и о том, что у нас с вами огромная разница в возрасте? — Глупости. — Это вы сейчас так говорите, но что будет через пять, десять лет? Что будет, когда ваш необъяснимый интерес ко мне пропадёт так же внезапно, как и появился? Я не умею оставаться друзьями, не умею отпускать людей. И если вы вздумаете предать меня, изменить, надругаться… Я отравлю вас, Поттер, — его тихий голос был серьёзен, и Гарри сглотнул. Проверять Снейпа на правдивость этого заявления не хотелось. — Не ждите от меня благородства в поступках. — Пять, десять лет, — заворожено повторил Гарри. — То есть, вы уже загадывали так далеко? Уже думали о нас в перспективе? — Поттер, — зло прорычал Снейп. — Я грожусь вас отравить, а вы слышите лишь то, что хотите! — Потому что я слышу истину, отметая шелуху, — Гарри взял из рук Снейпа бутылку вина, всё это время удерживаемую между ними в качестве импровизированного щита, и невербальным заклинанием отправил её на кухню. — Я тоже, знаете ли, не люблю ходить вокруг да около, поэтому сразу скажу, чего хочу. Гарри замолчал, наблюдая за реакцией Снейпа. На скулах мужчины заиграли желваки. — И чего же вы хотите, Поттер? Гарри подумал, что раз уж он собрался умирать, то пусть его лебединая песня будет достойной. — Я хочу, — быстро начал Гарри, пока не успел растерять остатки храбрости, — я хочу, чтобы ты чаще улыбался, — Снейп нахмурился, набирая в легкие воздух, но Гарри удержал его взмахом руки от возможной реплики. — И чтобы именно я был тому причиной. Я хочу, чтобы ты видел во мне равного себе. Чтобы ты забыл школьные обиды. Я хочу, чтобы ты понял, что я взрослый человек, который прекрасно понимает свои желания, и понимает последствия своих действий. Более того, я готов нести за них ответственность, — Гарри чувствовал, как внутри него крошатся ребра, от неумолимо вырывающегося сердца. Чувствовал, как сгорают его лёгкие, как кровь в жилах превращается в настоящую магму. Качнувшись в сторону Северуса, он положил руку на центр его груди, и, — о чудо, спасибо всем святым волшебникам, — он услышал загнанный ритм его сердца. Пусть он молчал, пусть его тело оставалось неподвижным, а взгляд сосредоточенным, физиологию обмануть было сложно. И это позволило Гарри действовать более решительно. — Я очень хочу, — его голос стал едва различимым в оглушительной тишине узкого коридора, и Снейп, поневоле, подался ему навстречу, обдавая таким головокружительным ароматом, — чтобы рядом со мной ты мог отпустить своих демонов. Чтобы ты не боялся меня и своих желаний — ведь мы всегда будем по одну сторону баррикад. Потому что ты уже вот здесь, — Гарри переплёл свои пальцы с пальцами Снейпа и поднёс их к своей груди, где маленькой загнанной птицей трепыхалось его собственное сердце. — И, боюсь, это надолго. Возможно, навсегда. Как-то совершенно незаметно для них обоих они оказались в объятиях друг друга. Кто сделал первый шаг, никто не помнил, да это и не было важным. Гарри чувствовал на своей спине блуждающие ладони Северуса, чувствовал его дыхание у своего виска и терял себя от головокружительной полыни, так настойчиво заполняющей лёгкие. — Поттер, — его низкий баритон заставил всё в Гарри сжаться в предвкушении. Он тянулся к Снейпу и жался, как мартовский, самого разгульного вида, кот. — Если мы с вами перейдём вот эту невидимую черту, то должен предупредить, что я вас не отпущу. — И не надо, — Гарри уткнулся носом в изгиб шеи мужчины и выводил там призрачные узоры. Его вело и плавило от поражающей близости Снейпа. От его тела, движения рук и прерывистого дыхания… — Нет, вы должны понять… — Ты, — поправил его Гарри, внаглую залезая под рубашку к Снейпу и жадно ловя его сдавленный выдох. — Мы давно перешли черту формальностей. Снейп упрямо поджал губы — во всяком случае, Гарри себе это ярко представил — и продолжил: — Я ужасный собственник. То, что принадлежит мне — моё. Я не собираюсь тебя делить ни с кем. — Даже с друзьями? — промурчал Гарри где-то в области уха Северуса, и тот задохнулся, когда по его телу прошла крупная дрожь. — Это обсуждаемо, — Снейп прошелся кончиком носа по чувствительной шее Гарри, обжигая ее своим дыханием. — Я самый ужасный вариант из всех, кого ты мог выбрать, Поттер. Тебе известен мой характер, но ты ещё не знаешь, как глубока кроличья нора. Ты уверен, что не хочешь убежать, пока не поздно? — Я уверен, что только пепел знает, что значит гореть дотла. С тобой я готов рискнуть быть сожженным. — Мерлин, помоги мне, — выдохнул Снейп, притягивая Гарри к себе и впиваясь в его губы жадным, властным поцелуем. Тугая пружина, что давно поселилась в груди Гарри, выстрелила, взорвалась, ломая своими осколками его ребра, уничтожая сердце. Он больше не был собой, не был Гарри Поттером. Он был частичкой чего-то великого и прекрасного. Он был частичкой Снейпа, растворяясь в нем, умирая и снова возрождаясь из пепла. Он был влажными губами, осыпающими поцелуями каждый миллиметр желанного тела, он был зубами, прикусывающими чувствительные соски. Он был глубоким стоном, вырывающимся из горла Снейпа. Он был истомой, был жаром, был пламенем. Он был его палачом, и он же стал его спасителем. Всё в тот момент, в тот вечер перестало носить маски, скинуло фальшивые латы. Не было больше презрения, не было обид и недосказанности. Остались лишь два пылающих тела, сплетенных воедино. Две души, которые наконец-то нашли друг друга… На столе так и остался нетронутый стейк и бутылка красного вина.

***

Проснувшись ближе к рассвету, Гарри с удивлением обнаружил, что зажат в чьих-то горячих объятиях, чего, стоит сказать, не случалось уже очень давно. Вывернувшись под тяжелой рукой, он сфокусировал взгляд на мирно спящем Снейпе. Горячая волна смешанных эмоций поднялась в нем. «Вот он. Северус Снейп. Собственной персоной. Прекрасный и устрашающий. Опасный и притягательный. В твоей, Поттер, кровати». Гарри не заметил, как его губы расплылись в идиотской улыбке. Даже в своих самых смелых фантазиях он не мог себе вообразить того, что случилось сегодня ночью. Того, каким чувственным и открытым был Снейп. Это все казалось нереальным и от того ещё более ценным. Аккуратно покинув объятия мужчины, Гарри нашёл брошенные в угол джинсы и натянул их. Рядом валялась одежда Северуса, а значит, что под тонким одеялом он был полностью голый. Гарри бросил на спящего мужчину еще один нежный взгляд и, собрав всю свою волю в кулак, чтобы не нырнуть к нему под одеяло, направился на кухню. — Не спится? Гарри вздрогнул от неожиданности и чуть не выронил чашки с дымящимся кофе. Повернувшись, он увидел Снейпа, расслаблено усевшегося за кухонную стойку. Из всей одежды Северус удосужил вниманием лишь брюки, открывая перед Гарри заманчивую возможность рассматривать его голое жилистое тело. Его взгляд скользнул с острых ключиц вниз, по линии идеального живота и остановился на тазовых косточках, так соблазнительно выпирающих над линией брюк. Всё его тело пестрело старыми шрамами, большими и едва заметными, полученными, наверняка, за годы службы у Волдеморта. Гарри захотелось провести языком по каждому из них, попробовать на вкус, насладиться неспешностью, до которой они так и не добрались в прошлый вечер — терпение не было его сильной стороной. — Кофе? — он протянул Северусу чашку, на секунду прикоснувшись к его прохладным пальцам. Электрические разряды, полыхающие прошлой ночью, вновь пронеслись между ними. Гарри сел рядом. Делая глоток горького кофе, он боковым зрением рассматривал собранную фигуру мужчины. Осторожный взгляд внимательных чёрных глаз заставил сердце Гарри неспокойно забиться. — Выспался? — Гарри крутанулся на стуле, поворачиваясь всем корпусом к Северусу, так, что их коленки соприкоснулись. — Даже слишком, — взгляд Снейпа хранил в себе слишком много эмоций, которые Гарри было сложно разобрать. — Что-то не так? — Гарри отставил дрогнувшую в руках чашку. — Я просто жду. — Чего? — Когда ты поймёшь, какую огромную ошибку совершил вчерашним вечером и поспешишь сбежать, — Северус улыбался самыми краешками губ, но Гарри чувствовал, сколько скрытой горечи таилось в его словах. — Ну, во-первых — это моя квартира, так что сбегать я уж точно не буду. Во-вторых — единственная ошибка, которую я вчера совершил — это позволил тебе слишком долго разглагольствовать, прежде чем утащить в свою кровать, — Гарри уселся на кухонную стойку и притянул к себе Северуса. — Поттер, — гортанно прорычал Снейп и от этого фирменного «р», вибрирующего на кончике его языка, захотелось по-кошачьи выгнуться и заурчать. Все маски спокойствия, тщательно примеряемые Снейпом, тут же спали, открывая перед Гарри истинные эмоции Северуса. — Вы забываетесь. — И что же ты сделаешь, — Гарри приник горячими губами к хаотично бившейся на шее Северуса венке. — Накажешь меня? Снейп прорычал что-то невразумительное и, зарывшись руками в волосы Гарри, оттянул его голову назад. Гарри задохнулся от переполняющих его чувств — это было удовольствие на грани с болью. Острое и тягучее. Тонкая игра, в которую Снейп умел играть слишком хорошо. — Я уже твое самое худшее наказание, Гарри, — он прижался к парню сильнее. — И чем раньше ты это поймешь, тем лучше. — Тогда я готов отбывать это наказание вечно, — выдохнул Гарри в приоткрытые губы Северуса. — Это слишком смелое заявление, мистер Поттер, — Снейп пробежался пальцами по ребрам Гарри, заставив его затрепетать. — Слишком смелое. — Это не заявление, а желание, — Гарри заглянул в глаза Северуса, моментально становясь серьезным. — Пятое и последнее желание. Быть рядом столько, сколько ты позволишь. — Гарри… — Нет, послушай, — Гарри спрятал лицо на груди Северуса, крепко его обнимая. — Я очень долго тебя ждал. Нетрудно догадаться, что весь этот спор и желания — все это было с одной целью — стать ближе к тебе. И я не знаю, существуют ли боги, но они явно услышали мои молитвы, иначе, как объяснить, что ты сейчас в моих объятьях? Даже не смей говорить, что я одумаюсь, повзрослею или какую-либо подобную чепуху. Ты, — Гарри нервно выдохнул, покрывая судорожными поцелуями ключицы Северуса. — Ты уже давно поселился в моей голове, в моих мыслях. Помнишь больницу Святого Мунго? Помнишь мой вид побитой собаки? — Я всегда считал жалость унизительной, — сдавлено прохрипел Северус. — Не жалость тогда была во мне! Нет! — Гарри оторвался от Снейпа и заглянул в его полные боли глаза. — Я уже тогда понял, что чуть не умер от осознания, что ты можешь не выжить. Я приходил каждый день к тебе лишь для того, чтобы успокоить себя, увидеть своими глазами, что с тобой всё в порядке… Уже тогда я понял, что ты дорог мне, но я не знал, во что выльется эта привязанность. Что я стану ловить каждый твой взгляд, каждое слово. Что я захочу стать лучшей версией себя для того, чтобы соответствовать тебе. И сейчас, когда ты — восхитительный, живой, настоящий! — стоишь тут, в моих объятиях, я о большем не могу и мечтать. Так выполни же мое последнее желание, Северус Снейп. Будь моим. До последнего вдоха, каждой клеточкой своего тела. Будь моим, ведь я уже давно и необратимо твой… И он выполнил последнее, но самое главное желание Гарри. Стал его Альфой и Омегой. Стал его дыханием и биением сердца. И просыпаясь каждое утро, Северус смотрел на него, любимого и заспанного, обласканного солнцем и пахнущего нежностью, и не знал, чем заслужил себе билет в Рай. Смотрел и мысленно благодарил небо за то, что однажды, одним прекрасным рождественским вечером он, проиграв партию в покер, получил гораздо больше, чем пять желаний. Он получил смысл жить.