Мгновение

      У Миранды характер далеко не сахар, терпеть её могут немногие, а любить — только сестра. Уорд отличается от своей близняшки на все сто восемьдесят градусов. Менее талантливая, менее пугливая, менее приятная. Девушке глубоко плевать — ну может совсем чуть-чуть это и задевает, но она правда привыкла. Когда с детства тянешь вместо лошади телегу обязанностей и всего на пару минут позже родившуюся младшую сестру — невольно черствеешь. Никому они к черту не сдались, пока у обеих не находят способности, а умница-Марго не показывает поразительные результаты.       Хоть убейте — Миранда не завидует. Ей и так хватает ответственности и забот, чтобы беспокоиться ещё и о растущих силах. Сейчас у Уорд на уме лишь похороны и дурацкая улыбка этого дворецкого. Себастьян красив, да, но то, как он смотрит на хрупкую Маргарет — настораживает.       Девушка всегда держит руку на пульсе, потому что слишком наивная младшая сестра не оставляет выбора. Кто, если не она, защитит её милую глупышку от этого гнусного мира. Миранда готова отдать жизнь за Маргарет, прекрасно осознавая, что Марго сделает также. — Понимаете… Он был таким… — Женщина громко всхлипывает, утирая слезу платком, — любящим.       Уорд презрительно фыркает, но прикусывает язык. Это не её дело, не её дело, не её… — Вы что-то хотели, юная леди? — Траурное одеяние её собеседницы было весьма неплохого качества, значит, богата? — Не думаю, что это хорошее место для такой молодой девушки, как Вы. — Я к хозяину этого места, — отрезает Миранда, — и обойдусь без Вашего мнения.       Незнакомка в удивлении распахивает глаза и рот, а после спешно прикрывает губы веером, беспрестанно причитая о безнравственности и бескультурье нынешней молодёжи. Уорд опять мысленно себя затыкает. Нужно просто сделать вид, что ничего не слышишь, что тебе неинтересно и тогда эта надоедливая вдова куда-нибудь исчезнет. Желательно подальше от девушки. Право, какая она нудная и скучная.       Миранда тяжело вздыхает, вспоминая, собственно, причину своего визита, как только появляется Гробовщик. Лицо у него скрыто раздражающей челкой, губы выгнуты в раздражающей улыбке, да и в целом он был… Раздражающим. Фу. Поскорее бы со всем разобраться и вернуться в поместье.       Уорд терпеливо ждёт, пока женщина расскажет обо всех обстоятельствах, что именно она хочет видеть и в какую дату будет удобнее всего провести столь мрачное мероприятие. Но девушка не выдерживает, когда вдова вновь начинает плакать.       Ведь всё это бессмысленно. — Успокойтесь, — чеканит Миранда, — мертвые есть мертвые. Им плевать на то, чем будет оббит их гроб, какие закуски будут есть гости и что скажет тетя Люси на прощание. Похороны — занятие исключительно для живых. — Но ведь они смотрят на нас… — Всхлипывает её собеседница. — Думаю, что из-под земли мало что можно разглядеть, — хмыкает Уорд, — но Вы можете попробовать его кремировать и поставить в баночку возле камина. — Богохульство! — Восклицает женщина, — Вы понятия не имеете, что такое утрата.       И на этом, не дожидаясь очередного ответа Уорд, вдова выскакивает из помещения, громко хлопнув дверью, да так, что колокольчик, висевший у входа, несколько раз беспокойно трезвонит, прежде чем всё успокаивается. В помещении повисает тишина, нарушаемая тиканьем часов и цокотом копыт с улицы, как вдруг мужчина подскакивает со своей безумной улыбкой прямо к девушке, смеясь и хватаясь за живот.       Миранда отшатывается, поправляет рыжую прядь и свысока смотрит на жнеца. Не то чтобы ей это удаётся, с их-то разницей в росте, но её это ничуть не смущает. Гробовщик ещё несколько секунд смеётся, как вдруг затихает, выжидающе глядя на Уорд.       Девушка всё же решается опустить взгляд ниже и замечает… — Печеньку? — Мужчина не дожидается её ответа, безапелляционно всучивая лакомство в руки, — сегодня они на редкость хороши! А Вы как всегда — остры на язык. — Не отрицаю, — пожимает плечами Миранда, — но всё что надо она уже сказала, остальное — всего лишь пустая трата времени на бесполезную болтовню об одном и том же. Ещё не сошли с ума? Ах да!       Уорд театрально качает головой, подтверждая свои слова, а жнец вновь разражается смехом. Ему нравится девушка. Такая холодная, такая язвительная и невыносимая, но такая красивая и сильная. Погрязшая в тени своей талантливой сестры.       Некоторое время они обсуждают приближающиеся похороны недавно почившей наставницы близняшек. Миранда говорит ровно и без театральных пауз, всхлипов или вздохов. Она держится гордо и холодно.       Что не перестаёт восхищать Гробовщика. Такая далёкая и недосягаемая, словно одна из звёзд на небе. — Она была Вам дорога? — Интересуется мужчина, желая вывести Уорд на эмоции.       Девушка окидывает его взглядом, в котором сочится презрение с примесью ярости. Жнец видит, как она стискивает зубы, как по её лицу ходят едва заметные жвалки, и как сжимаются её кулаки. Миранда походит сейчас больше на взбешенную фурию, но гнев это тихий, выражающийся лишь в нескольких жестах.       Она всё ещё сдерживает себя.       Он же едва может удержаться.       Уорд медлит с ответом, подбирая слова и всё-таки отвечает, дёргано поправляя волосы, которые и так были в идеальном состоянии. Привычка. Надоедливая привычка, которая выдаёт ей с потрохами. Интересно, а какие её кудри на ощупь?..       Звук шлепка нарушает молчание, девушка хмурится и фыркает, пока Гробовщик приходит в себя. Щека неприятно ноет, и кожу будто бы обдаёт кипятком. Мужчина шипит, но с его губ всё равно не исчезает улыбка. — Не распускайте руки, — цедит Миранда, — у Вас есть что-то холодное, что можно приложить к лицу? — Беспокоитесь? — Жнец улыбается ещё шире, позволяя Уорд оценить ущерб. — Не заставляйте меня об этом пожалеть, — вздыхает девушка, впервые смотря на него не как на надоедливую муху, — Вы так и будете молчать?       Гробовщик вновь улыбается, указывая в сторону соседней комнаты. Там стоял буфет со льдом, пусть еда ему была и не нужна, но поддерживать видимость жизни странного, но всё равно человека было нужно. А он как раз сегодня сходил на рынок, чтобы пополнить запасы, которые, за исключением продуктов для готовки печенья, непременно испортятся.       Миранда быстро исчезает, а мужчина пользуется моментом, следуя за ней и прикрывая дверь, чтобы любопытные посетители точно их не увидели. Уорд быстро открывает и закрывает дверцы, пока не находит то, что ищет       Жнец всё это время неотрывно за ней наблюдает. Это… Действует на нервы, а что ещё более постыдно — нравится девушке. Миранда стоит к нему спиной, сжимает в руках чёртов кусок льда, после всё же поворачивается к Гробовщику. — Рассмешите меня, леди Уорд, — просит её мужчина, — у Вас это отлично получается. — Вы видите у меня какое-либо уродство? — Фыркает девушка, — быть может клоунский грим? Вот и я не вижу.       Жнец усмехается, постепенно зажимая Миранду в углу, но та, кажется, этого не замечает, продолжая горделиво смотреть на него. Такая саркастичная и сложная, отнюдь не скучная. Словно яркий огонёк посреди ночи. Но всякий огонёк имеет свойство перегорать и затухать. — Бросьте, что Вам стоит, — Гробовщик забирает у неё из рук лёд, откладывая его куда-то в сторону, — это ведь совсем несложно.       Уорд хмурится, а мужчина пользуется моментом, прислоняя к своей коже ледяную ладонь девушки. И всё же этот огонёк перегорит только тогда, когда мир рухнет к её ногам, и то не факт. — Всё ещё не вижу причин смешить Безумного Шляпника, — отвечает Миранда, шевеля пальцами руки, — я не Ваша Алиса, да и становиться ею не хочу.       Кожа у него мягкая, а рубец от шрама отчетливо ощущается на подушечках пальцев. Уорд не знает, почему до сих пор не ударяет жнеца вновь. Может… Честно говоря, кроме того, что ей всё это нравится — причин в голове больше не находится. — Почему? — Гробовщик переходит на проникновенный шёпот, — что плохого в том, чтобы стать моей Алисой?       Девушка глубоко вздыхает, хотя сердце уже заходится, грозясь выскочить из груди. Мужчина был красив, обаятелен и отчасти безумен, но оттого ещё более привлекателен в глазах Миранды.       Но ей страшно.       Не за свою честь, а за свои чувства. Она не хочет быть использованной, а потом выкинутой на улицу, словно наскучившая игрушка. Боится стать зависимой. Зависимой от чужих слов, прикосновений и жестов.       Она слишком гордая для подобного.       А он слишком упёртый, чтобы отступать от намеченного пути. — Мне не нравятся люди в шляпах, — Уорд смотрит, слегка прищурившись и высоко задрав подбородок, чтобы разглядеть глаза за непослушной челкой, — особенно Вы в шляпе.       Жнец усмехается, одним резким движением смахивает головной убор и зачесывает волосы. Прижимается щекой к женской руке и затем притягивает девушку настолько близко, что из высшего общества их бы вышвырнули в мгновение ока.       Гробовщик целует тонкие пальцы. Губы у него сухие и холодные, но Миранде кажется, что все его прикосновения сравнимы с раскалёнными углями. Ком в горле не даёт свободно дышать, но Уорд всё равно ничего не делает. Просто ждёт и надеется на что-то… Большее?       Мужчина смотрит прямо на неё, а она думает о том, что всё яркое в природе ядовито. И глаза у жнеца ничем не отличаются от зелени деревьев. Неестественно яркие.       Гробовщик наклоняется ближе, его пряди уже щекочут лицо, но девушка продолжает стоять на месте, затаив дыхание. Если он хоть раз усмехнется, если она прочтёт в его глазах даже намёк на насмешку или что-то подобное…       Губы у него всё ещё холодные. Но целует он сначала невесомо, словно определяя для себя, нравится ли ему. Миранда прикрывает глаза, встаёт на носочки и запускает руку в серебристые волосы.       Сколько проходит времени — непонятно, к чему это всё приведёт — непонятно, как себя вести после — непонятно.       Зато понятно точно только одно — так просто Гробовщик не отступит и не отпустит.