Мгновение

      Мизуки Айкава — курящая как паровоз, матерящаяся и с суицидальными наклонностями кицунэ. Ей больше трёх тысяч лет, она застаёт разрушительную войну Архонтов, сражается за великого Сёгуна и… Разочаровывается. Не в богах или мире, а в самой себе. Удивительно, что её не убивают на поле боя её же одичавшие сородичи, зато кинжал, скользящий по собственным запястьям — едва не доводит дело до конца. Её спасает светлая Макото, и Мизуки понимает, что больше на подобное не решится. Она не хочет вновь увидеть в фиалковых глазах разочарование. Но Баал умирает, на трон восходит её сестра-близнец, и Айкава больше не видит смысла дальше жить в Инадзуме. Может, ещё не поздно найти смысл жизни где-нибудь за пределами своего дома? Особенно когда война наконец-то заканчивается.       Когда Мизуки слышит о кончине Моракса, то лишь дёргает ушами, понуро смотрит вниз и уныло замечает: «ещё один». Вечная жизнь — не всегда подарок, особенно с такими тараканами в голове, как у Айкавы.       У девушки белоснежные волосы, которые когда-то были каштановыми, чёрные ногти и алые глаза. Не то чтобы необычная — для кицунэ это норма, но не все доживают до девяти хвостов. Она смогла. Да только гордости от этого не чувствует.       Мизуки курит, когда мимо проходит Архонт, которого она уже успела похоронить. Все успели похоронить. Сигарета выпадает из пальцев, хвосты беспокойно взбивают пыль в воздухе. Айкава машинально хватает мужчину за рукав, тот поворачивается и слабо ей улыбается. Моракс. И он её тоже узнаёт.       Чжун Ли. Теперь его зовут Чжун Ли. Непривычно и так… По-человечески? Мужчина приглашает её на чай, хвалит за храбрость — девушка упорно давит мысли о том, что это глупая спонтанность — и, что крайне удивительно, слегка улыбается.       Моракс не улыбался. Он злорадно хохотал, пока крошил черепа своих противников ради собственных целей.       Но Мизуки кивает, принимая приглашение, сама не понимая зачем. Пусть он сейчас и не один из Семерых, но всё равно Архонт. Айкава нервно сглатывает под пристальным взглядом янтарных глаз, а затем замечает, как дёргано мечутся её хвосты. Какой позор. Но ей плевать.       Чай девушка предлагает заварить самостоятельно, всё же в своё время она обучилась ремеслу чайных церемоний, а Чжун Ли, кажется, и не особо против. У Мизуки не дрожат руки, но уши плотно прижаты к голове и почти до крови закусана губа.       Ткань длинного рукава сползает. Моракс хмурится, перехватывая её кисть, и внимательно рассматривает шрамы. Цокает, но ничего не говорит. Просто молча осуждает. Айкава и не стремится к всеобщему пониманию или одобрению, она знает, что сильному не понять слабого. А она слаба. Становится такой из-за пережитых невзгод, хотя, казалось бы, должна была закалиться.       Мужчина приносит ей цветы, а Мизуки не знает, что страннее — то что она остаётся в Ли Юэ после их встречи, или то что ей оказывает знаки внимания Архонт. Это было странно и неправильно. Но Айкаве всё равно, она благодарно улыбается и ставит подарок в вазу.       Девушке не нравятся цветы. Она не видит смысла в срезанных растениях, которые через несколько дней окончательно умирают, так ещё и ухаживать надо, чтобы раньше срока не завоняли. К тому же большинство букетов она считает довольно безвкусными — слишком много того и того, поэтому получается ерунда.       Но подаренные цветы весьма неплохи. Мизуки не знает, что первично в том, что ей нравится букет — то что его дарит кто-то знакомый или из-за эстетики.       Цветы завяли, а Чжун Ли продолжает приходить и приглашать: на выступление в чайном доме, на прогулку по окрестностям Ли Юэ, проводит экскурсию по городу — хотя Айкава и так прекрасно знает его, столько лет прошло с её рождения — и всё это было интересно.       Девушка всё меньше нервничает в присутствии Моракса, меньше курит и старается подбирать слова, потому что нецензурную брань всегда встречает сведённые к переносице брови и строгий взгляд. А это продолжает пугать и давить на нервы.       Архонт предстаёт в её глазах совершенно другим. Не таким… Холодным? Жестоким? Бесчеловечным? Сейчас он больше похож на старика на пенсии — всё время что-то рассказывает и вспоминает былое. В принципе, Мизуки и не против.       Сигарета мелькает между пальцев, пока Айкава не поджигает её. Такое странное ощущение, будто бы есть тут какой-то подвох. Но он никак не находится, а девушка быстро устаёт быть постоянно настороже и дёргаться от любых прикосновений.       Чжун Ли не давит, даёт время привыкнуть к себе и своим рукам, нежно гладит пушистые хвосты и чешет за ухом. — Я не собака! — Возмущённо фыркает Мизуки, но пальцы из волос не убирает.       Моракс лишь смеётся. Таким низким и грудным смехом, что внутри у Айкавы что-то переворачивается и начинает вибрировать. Щёки краснеют сами по себе, честно. Да и вообще — во всем виноват этот Архонт.       Девушка сидит у него на коленях, стараясь особо не елозить. Она без понятия есть ли у мужчины сексуальное влечение, но проверять на собственной шкуре было небезопасно. Интересно, но небезопасно. Пару раз Мизуки замечает ненормально длинные клыки. У неё они тоже есть… Но это другое, вы не понимаете. — От тебя приятно пахнет, — Айкава чувствует дыхание на своей шее, — опьяняюще.       Девушка чувствует, как Чжун Ли носом ведёт по затылку, утыкается лбом в лопатку и сильнее сжимает талию, роняя перо из рук. Видимо, даже сидя практически без движений Мизуки умудряется его возбудить. Забавно. И немного страшно. — Мне надо покурить, — нервно кидает Айкава, — очень надо.       И плевать, что она уже голая. Нет, конечно девушка подозревала, что физиология змей? Ящериц? К кому причислить драконов? В общем, просто другая. Но чтобы настолько… — Стоять! — Рявкает Моракс, и это звучит так знакомо, что Мизуки не может не рассмеяться.       Чешуя у него на теле золотистая, слегка переливается на солнце. На ощупь суховата, но сойдёт, неприязнь или отвращение не вызывает. Когти острые, Айкава морщится и ойкает, когда Архонт слишком сильно сжимает её бедра и в порыве эмоций рассекает ей кожу.       В постели он всё тот же Моракс — властный и жестокий. Но что-то в нём есть и от Чжун Ли — он её готовит, помогает достичь оргазма и заботливо бинтует пострадавшие места сразу после секса.       Девушка тяжело дышит, тянется к сигаретам, но когтистая рука перехватывает её кисть. Мужчина качает головой и приглашает в свои объятия, беззвучно говоря: «не надо». И Мизуки кивает — самой себе или ему, она сама не знает — кладёт пачку обратно, и на следующий день выбрасывает их куда-то подальше.       Айкава даёт рассмотреть свои шрамы. Они, словно узор, расписывают руки белесыми нитями. Чжун Ли ведёт по каждому, останавливает и спрашивает обо всех, желая знать обо всём: эмоциях, мыслях и целях. Это уже не больно, но всё также стыдно.       Моракс доверительно бодает её в спину своими огромными рогами, но Мизуки от неожиданности слетает с кровати. Смех у него такой же красивый и вызывающий внутри неясное возбуждение. Айкава ловит его голову за те самые рога и тянет, наклоняя то в одну, то в другую сторону.       Архонт смотрит на неё из-под прищуренных век, улыбается и чешет за ухом. Девушка тут же ощетинивается, злобно сверкает глазами, но уйти ей не дают, утягивая обратно в кровать. У них впереди целая вечность, так что могут позволить себе не торопиться, верно?       Мизуки каждый вечер заваривает чай — мужчина каждый вечер рассказывает новую историю. Иногда они ходят на свидания, но, честно говоря Чжун Ли знает о них лишь из книжек и рассказов своих коллег. Моракс не ходил на подобные мероприятия, у него была война. А Айкава и не требует идеального соблюдения всех правил, поэтому в первый же раз тянет его в море, с трудом и не с первой попытки опрокидывает в воду и сладко целует, пока вода бежит по их лицам.       И всё же на пятнадцатом букете девушка сознаётся, что не любит цветы. Мужчина лишь усмехается, выкидывая подарок в ближайший мусорник, притягивает Мизуки к себе и шепчет в губы: — Знаю.       Айкава должна бы возмутиться, но вместо этого заглядывает чуть дальше и понимает, что таким образом от неё добивались признания. Он хочет, чтобы она рассказывала о себе, хочет слушать её истории.       Мизуки прожила слишком много, но теперь ей хочется пожить ещё немного.