Мгновение

      Аими со злостью пихает очередной труп, да так сильно, что с гулким «блять» поскальзывается на луже чужой крови и падает. Великолепно, просто, сука, прекрасно. Ржущий как конь Чуя неподалёку лишь добавляет масла в огонь. Миябэ оглядывает счёсанные ладони и красные коленки, прежде чем подняться. Белая блузка безнадёжно испорчена. — Не смотри на меня так, — фыркает отсмеявшийся Накахара, — сама виновата.       Девушка лишь хмурится, бессильно рычит от злобы и пытается отряхнуть от пыли уцелевшие шорты. Стоп, в них, как и в её ноге — дырка. Спасибо, блять, огромное. Аими снова пинает бездыханное тело, а парень в это время обыскивает остальные трупы. — Может, поможешь? — Усмехается Чуя, — у нас тут… Как же это называется? Ах да, миссия!       Миябэ смотрит слишком сердито, но всё же вздыхает и принимается за дело. Как бы она не срывалась, о деле забывать нельзя, этому её учат с того момента, когда подобрали грязную немытую девчонку-эспера на улице среди трущоб. Она должна быть благодарна, она должна быть довольна, она должна быть преданной и верной. Но Аими всё чаще смотрит в сторону Детективного Агентства. То, чем она занимается — неправильно. Но что в этом мире можно считать действительно правильным?       Миябэ залезает в очередной карман, когда наконец-то находит в нём искомую флэшку. Некоторое время крутит между пальцев, пока в итоге не оповещает: — Нашла, — девушка прихрамывает, пока идёт к Накахаре, — ещё что-то ищем? Или я могу пойти истекать кровью домой?       Парень оборачивается, выхватывает из протянутой ладони нужную вещь, после чего осматривает свою спутницу. Несколько мучительно долгих мгновений они проводят в тишине, прежде чем Чуя кивает и вразрез с этим говорит: — Без меня никуда не пойдешь, — Накахара поправляет шляпу, сверкая глазами из-под её полей, — не хватало ещё того, чтобы ты померла из-за дурацкой дырки в бедре.       Аими вздыхает, театрально закатывает глаза, прежде чем выдать: — Может, мне на свидание надо бежать, — отрезает Миябэ, — лишняя дырка тогда не помешает.       Парень оборачивается слишком быстро, стискивает зубы и смотрит таким опасным тёмным взглядом, что девушка невольно отшатывается. Кажется, что непринуждённая атмосфера тут же улетучивается, стоит этим словам сорваться с её языка. — И с кем же? — Чуя криво улыбается, — не припомню, чтобы у тебя были поклонники, кроме твоих тараканов в голове.       Аими задыхается от возмущения, все красные флажки, которые до этого заставляют её прикусить язык, внезапно становятся вызывающей тряпкой для быка. — Пошёл ты, — сплевывает Миябэ, — да хоть с Дазаем-саном, тебе-то какое дело?       Рука у Накахары оказывается у неё на горле слишком быстро, ему даже не приходится применять способность, что пришибить её к стене, достаточно только мускулов. Девушка хватает ртом воздух, скребёт ногтями по бледной руке, которая напряжена настолько сильно, что вены вздуваются, проступая сквозь бледную кожу. — Тебе должно быть плевать, — хрипит Аими, — так что ты, блять, творишь?       Парень фыркает, криво и неестественно улыбается, поправляет плащ и шляпу одной рукой, пока второй продолжает душить Миябэ, а потом всё же удосуживается ответить уже синеющей девушке: — Должно, — Чуя издевательски тянет гласные, — но не получается. Так кто? Реально Скумбрия? Или ещё какой-то уебан? Ну? У тебя не так много времени.       Аими рычит, но это больше похоже на писк. Лицо у неё давным-давно красное, словно помидор, а дурацкие алые пятна распространяются по шее и плечам. Миябэ хочется взвыть от безысходности: надо же было подобное ляпнуть. Но и Накахара хорош: какого чёрта он делает? — Я… — Девушка едва удерживает себя в сознании, — пошутила, придурок.       Парень некоторое время смотрит на то, как её руки безвольно обвисают, как тело обмякает, и лишь затем отпускает. Несколько мгновений проходят в тишине, прежде чем Аими приходит в себя с громким кашлем. — С добрым утром, — как ни в чём ни бывало оповещает Чуя, — что снилось?       Миябэ потирает шею, хрипит, пытаясь издать хоть звук, но всё же умудряется показать средний палец. Накахара лишь ухмыляется, хватая её за руку и зажимая кисть между своих ладоней. — Что я стою на сцене, — кашляет девушка, — шутки там шучу, а мой зритель вместо того, чтобы посмеяться начал разыгрывать со мной бдсм-сцену. Ужас, где его манеры? Хоть бы уточнил, чем ему не понравился мой юмор.       Парень утягивает Аими к себе на колени, снимает с рук перчатки, прежде чем запустить пальцы в чёрные волосы. Миябэ слегка теряется в пространстве, и, честно говоря, в реальности. Это что ещё за хуйня? — По правде, тут должна быть шутка, — пытается скрыть смущение девушка, — но у меня психологическая травма.       Чуя гладит следы собственных пальцев на женской шее: они всё ещё ярко алые. Наверняка останутся синяки. Крайне эстетично, он готов оставить следы зубов там, где сейчас наливаются кровью его отметины.       Аими вообще-то думает, что у них свободные отношения. Но с каждым днём всё больше убеждается, что свободного в этом нихуя нет. Любой, кто проявляет к ней хоть малейшее внимание, даже с мизерным намёком на романтику — уже на следующий день бежит от Миябэ, как от огня.       Но огнём была не она, а дурацкая вешалка для шляп с рыжей копной волос. Девушка всё же прижимается к крепкому торсу, снимает головной убор и начинает массировать кожу головы. Ещё совсем недавно эти ногти пытались разодрать мужские руки, сейчас же они, словно кота, чешут Чую за ушком. — У тебя просто слишком длинный язык, — Накахара наматывает длинную косу на кулак, — держала бы его за зубами — не было бы психологической травмы.       В следующее мгновение Аими грубо дёргают назад, и тут же Миябэ вздрагивает сама — у парня укусы что надо. Горячие губы следуют вдоль вены, прежде чем спуститься ниже, к ключицам и оставить засос на выпирающей косточке. Девушка рвано вдыхает, потому что рука Чуи, кажется, везде. И каждое его прикосновение сопровождается обжигающей волной тепла.       Аими какое-то время молчит, прежде чем вновь нарушить повисшую тишину: — Я тут кровью истекаю, ну так, к слову, — Миябэ целует скулу своего напарника, — но раз тебя это только возбуждает, то прошу набить мои последние слова: «чем больше дырок — тем женщина желанней». И картинку шляпки.       Накахара фыркает, стараясь скрыть внезапный смех, после чего встаёт вместе с девушкой на руках: — Ненадолго тебя хватило, — парень перекидывает её через плечо, — посмеешь подохнуть — с того света достану и убью самолично. Поняла?       Аими наигранно-мечтательно вздыхает, обмякая на плече и свисая вниз головой. При каждом шаге Миябэ мерно покачивается из стороны в сторону, словно мешок с картошкой. — И после этого говорят, что любви нет, — девушка приподнимает плащ, открывая вид на брюки, — а ты носишь кошелёк в правом или левом кармане?       Чуя звонко ударяет её по заднице, заставляя Аими возмущённо вскрикнуть, но накидку она всё же возвращает на место. — Мы — пара? — Миябэ закусывает губу, потому что её немного пугают… Официальные отношения?       Накахара какое-то время молчит, поправляет её на своём плече, трогает шляпу — девушка давно заметила, что он так всегда делает, когда нервничает — и всё же отвечает: — Да, — тон голоса у него сразу же нетерпящий возражений, — есть проблемы?       Аими глубоко вздыхает и задумывается: действительно, есть ли у неё с этим проблемы? Чуя Накахара — солянка импульсивности, ярости и шляп. А ещё он забавно бесится, когда она прячет его вещи.       Поэтому… — Неа, — усмехается Миябэ, — никаких. Но в следующий раз предупреждай, ладно?       Парень глубоко вдыхает, она слышит его фырканье, прежде, чем сам ответ: — Не волнуйся, — Чуя ускоряет шаг, потому что девушка уже на грани потери сознания, — следующего раза не будет.       И в горе, и в радости, верно?