Сосед по парте

— Мин~и — парень, что сидит на траве и рисует в альбоме, поворачивает голову в сторону звука, и первое, что бросается ему в глаза – волосы. Красные волосы. — Как тебе? — Хван опускается рядом, вглядываясь в аккуратные линии на бумаге, напоминающие фигуру человека. — Хенджин, что это? — Сынмин проводит руками по волосам, пропуская пряди меж пальцев, — когда ты успел? — Это неважно, — Хван убирает руку парня с головы и оставляет легкий поцелуй на щеке, — ты ведь уже поступил, куда хотел так? — Да, после каникул, времени на прогулки нам хватать не будет, — Ким слегка поджал губы, вырисовывая детали, будущего костюма. — Вот именно, Мин~и — Хенджин, мягко забирает карандаш с рук и закрывает альбом, — поэтому, давай сегодня, закроем все тетрадки, уберем карандаши и пойдем веселиться? — А как же… — У тебя все прекрасно получается, если будешь так усердствовать, то на первом курсе тебе учить будет нечего. — Хенджин убирает все вещи в сумку Кима и вещает её на свое плечо, протягивая руку, — идем. — Ладно, — подав руку своему парню, Сынмин встает, и оттряхивается от пыли, — куда пойдем? — Куда хочешь? — Давай сначала поедим? — Хенджин убирает волосы с глаз парня, слегка кивая. — Опять не ел? — Забыл, — Хенджин бы пригрозил пальцем и поругал, но эти глазки, что так ярко сияют, не позволяют это сделать. — Тогда идем. Два парня за руку идут в сторону кафе, взгляды прохожих направлены на них, особо наглые прохожие строят гримасу отвращения, но им плевать, пусть думают и делают, что хотят. Хван и Ким, руки не отпустят. Запах кофе, сразу врезается в нос, стоило парням шагнуть внутрь. Живот Кима, что не получал завтрак, жалостно урчит. Сев за дальний столик, парни делают заказ. — Кстати, Хенджин, — Сынмин смотрит на парня, что изучает интерьер заведения и отмечает уставший вид парня. Это не первый раз, когда парень замечает на лице напротив, огромные мешки, измученный вид, скрытый под улыбкой и словами «все в порядке», — ты выглядишь уставшим. — Я думал, — Хван рукой зачесывает волосы назад и улыбается, — я красавчик, — Ким нагнувшись над столом берет руку парня рассматривая. — Что это? — костяшки пальцев разбиты, раны выглядят не свежими, — ты подрался? Хван убирает руку, прячет ее в карман, подальше от любопытных глаз, что смотрят с обидой. Сердце быстрее стучит, бьется об грудную клетку, выдавая все волнение. Он ведь обещал, но опять не сдержал, не смог выйти из того омута, в который попал и сидит там теперь не ради себя, а ради них. И плевать, что Ким просил совершенно другое. — Нет. — Сынмин смеётся и отнюдь не от радости, от разочарования, он ведь подозревал, что парень никуда не ушел, что всё ещё сидит со своей компашкой за углом, поджидая каких-нибудь ублюдков, что вякнули не то. — Ясно. — Ким бы с радостью почитал нотации, что нельзя так губить жизнь, что нужно проживать её не со страхом, что изобьют до потери пульса. Он бы многое ему сказал, но Хвану плевать, его отбитым на голову друзьям плевать. Хенджин смотрит на затихшего парня, чьё лицо больше не освещает радостная улыбка, глаза больше не сияют, у него на лице ничего нет, ни одна мышца не дёргается, лишь дергающаяся нога показывает его нервозность. Хван знал, что рано или поздно Ким бы всё узнал, Хенджин знал, что скажет ему, готовил речь не раз, но теперь сидя перед ним, все слова испарились. Но одно Хван знает точно, не бросит он друзей и Кима не потеряет, не для этого столько трудился. — Ваш заказ, — официант мило улыбается, оставляет еду на столе и удаляется. — Хенджин, ты ведь обещал, — Сынмин ковыряется в тарелке с десертом, поднимать взгляд боится, боится утонуть в черной бездне напротив, — Ты до сих пор там? — Да, — Хенджин выскажет всё сейчас, расставит все точки и прекратит фарс, — ты ведь знал, что и не уйду. — Знал, но надеялся, — Ким ставит первый кусок малинового чизкейка в рот, медленно жует, слова в одну кучу собирает, сколько бы он не оттягивал этот разговор на потом, сколько бы не надеялся, время никого не ждет, оно идет своим чередом, не трогая никого. — Сынмин, — Хенджин берет парня за руку, поглаживая большим пальцем, смотрит прямо в глаза — пойми и меня, они мои друзья, парни с которыми я многое прошел и пережил, у них жизнь которой не позавидуешь, не могу я поступить с ними, как с последним скотом. — Как бы Хван не переживал, чуйка ему подсказывает, что Ким все поймет. — Хенджин, пойми и меня, — Ким ставит вилку на стол, одним взглядом пытается все свои переживания выдать, — я боюсь. Боюсь, что тебя однажды за углом изобьют. Боюсь увидеть раны на тебе. В конце концов, это сейчас все хорошо, но проблемы станут опасней. — Мин~и, на то мы и братья, чтобы друг друга в беде не оставлять, набивать лица тем, кто посмеет одного из нас тронуть. Я буду приходить к тебе, — Хенджин улыбается, вселяет надежду на хорошее, забирает все переживания, — ты одним своим прикосновением меня вылечишь, обработаешь раны и все будет хорошо. Ты ведь не думаешь, что после моего ухода меня перестанут трогать? Наоборот Сынмин, я останусь один и им будет легче, отомстить, но тронут они не только меня. — Хенджин одним взглядом хочет все объяснить, показать, что один в поле не воин. — Ненавижу тебя Хван Хенджин, — как бы Ким не был зол на парня, бросить его, он не сможет даже под дулом, будет всегда рядом, оберегать и защищать, — так же сильно, как и люблю. Хенджин смотрит на свое личное солнце и радуется, он чувствует переживания парня, знает, как тот сильно боится увидеть синяки на теле Хвана, но видит в глазах бездонную надежду, надежду на лучшее настоящее и будущее. — Да? — Хван из своих грёз выходит, когда телефон Кима звенит, — чего! ? — люди в кафе с осуждением смотрят на парня, что резко вскочив со стула берет Хвана за руку и уводит прочь из здания и лишь убрав мобильник обратно в карман, поворачивается к Хенджину, что за руку останавливает своего парня. — Куда? — Джисон улетает, — Ким недоволен, как можно сообщать о таком сейчас, прямо перед выходом в аэропорт, эти парни скоро Сынмина, до белого каления перед глазами, доведут, — в Канаду, блядь. — Как плохо, Мини, маты тебе не к лицу, — Хенджин с усмешкой смотрит на покрасневшего от раздражения парня. — Плевать, идем скорее, — Сынмин идет к тротуару, глазами ищет такси, и наконец остановив машину садиться в неё.

***

— Хан Джисон, — злой голос Сынмина быстро доходит до ушей парня, — только сейчас о таком говоришь? — Джисону смотреть в глаза напротив не хочется. В них сейчас лишь демоны пляшут, а узнав причину отъезда, и печаль томится начинает. Минхо и Юджи стоят рядом, мысленно дарят поддержку. Отец провожать не приехал, лишь улыбнулся утром и пожелал поскорее исправиться. Это и к лучшему, нечего ворошить свежие раны. Джисон здраво оценивал ситуацию с отцом, знал, что тот может быть против, но всё равно признался. Не хотел скрывать от близкого человека свое личное счастье, таил надежду, что его если и не поддержат, то хотя бы примут. И сейчас, ожидая своего рейса, стоя перед своими друзьями и любимой мамой, он ни о чём не жалеет. Не жалеет, что всё рассказал. Отец пусть считает себя всемогущим и самым умным, но Джисон вернет его с небес на землю. Покажет, что любовь не выбирают, у неё нет пола. Ты просто находишь человека и глядя в его в глаза, можешь сказать, что он именно тот, кто нужен. Понимаешь, что именно он сможет быть рядом с тобой всегда. Чтобы с тобой не произошло, он всегда будет рядом, поддержит, приласкает и снимет все тревоги и переживания. Если отец думает, что Канада что-нибудь изменит, то он крупно ошибается. Он едет в Канаду не из-за прихоти отца, а потому что хочет ему доказать, что сколько бы он не считал Джисона больным и не хотел вылечить, сделать это у него не получится. Да, Джисон болен. Болен своей ненормальной любовью к Минхо. Ещё вчера Джисон думал, что уже всё. Конец. Но нет, это лишь начало.