Прости их всех. Или убей

Я всегда был полным идиотом. Но как оказалось, сейчас некоторых частей во мне не хватало. Поэтому я не повернулся и не ушёл, таясь в тени. Я поел, принял душ и попросил эльфов вычистить мою одежду. Мадам Помфри считала меня залётным подростком, что припёрся поиграть в войну и пострадал при защите Хогвартса. Метки на мне не было, так что и отношение со стороны медведьмы было достаточно лояльным, несмотря на тайну моей личности. Надев вычищенную одежду, чистый, сытый, с мешком галлеонов и с палочкой, я слегка приободрился. Поэтому в открытую шёл коридорами Хогвартса. Меня никто не знает, никому ничего плохого я не сделал. А ещё я вдруг понял, что в безвестности есть своя прелесть. Больше не будет навязчивого внимания, славы, искусственных чувств. Если я кого-то и заинтересую, то лишь сам по себе. В коридоре я наткнулся на смеющегося Рона, который вёл… меня самого, обнимая за плечи. Друг, почти брат, такой теперь далёкий, недоступный. Я был рад видеть его живым, но просто загибался от невозможности ударить в плечо, обнять, обсудить случившееся. По сердцу так резануло болью, что я прислонился к стене и прикрыл глаза. Ощутил движение воздуха, услышал шаги, лёгкий запах разогретого металла и дуба коснулся меня. Я распахнул глаза и очень близко увидел того, чьё место я совсем недавно занимал. — Тебе плохо? — на меня смотрели внимательно зелёные миндалевидные глаза в пушистых ресницах. Этот Гарри Поттер был выше меня прошлого, в стильных очках и сочился уверенностью и благополучием. Его явно не морили голодом и не били за творимую магию. Но он был в этом не виноват. Не виноват. Так вышло. Я разомкнул губы и произнёс: — Есть немного. Спасибо! — Я Гарри, — протянул он руку. Такую знакомую смуглую руку с основательным запястьем и широкой ладонью. — Я Ред, — я пожал протянутую ладонь. Рукопожатие было хорошим. Правильным. Родным. Я мысленно попрощался с телом, что верно служило мне столько лет. — Хочешь, мы проводим тебя в Больничное крыло? — участливо спросил Гарри и обернулся на Рона. Тот кивнул. — Я только оттуда, — усмехнулся я. — Мне не физически плохо, а морально. Ты, к сожалению, не можешь мне помочь. Но спасибо тебе за участие. — Идём в Большой зал, сейчас все будут праздновать победу. — Гарри улыбнулся широко, белозубо, открыто. Кажется, он был хорошим человеком. — Меня ждут дома. Но я желаю тебе удачи, Гарри! — я действительно желал ему удачи. В ближайшее время этого парня ждут непростые времена. Он вынужден будет отыгрывать навязанную роль. Так же, как и я. Но ему будет сложнее. Я не знал, что вру. А он знает. — Спасибо! Рон, который всё это время рассматривал меня с подозрением, кивнул мне, и они ушли. Перед поворотом Гарри обернулся и ещё раз посмотрел на меня, будто силясь запомнить черты. В Большой зал я не пошёл, хотя соблазн был. Посмотреть на друзей, Лили Поттер, Джинни … Не стоит. Это больше не мой мир. Не моя судьба. Выйдя на крыльцо, засыпанное обломками статуй, я аппарировал в Лондон. Снял комнату в «Дырявом котле», заказал ужин и сел подумать, что же мне делать. Денег у меня оказалось три тысячи галлеонов (за вычетом оплаты за проживание и питание в «Дырявом котле»). Палочка, тёмная, чуть изогнутая, слушалась меня отлично. Учитывая, что меня убили сутки назад — всё неплохо. Будем считать, что Гарри Поттер, роль которого я так старательно прожил, действительно умер на поле боя. А родился Ред Томсон. Принимая душ, я тщательно изучил своё тело. Несмотря на то, что я был истощён, я стал выше, шире в плечах, уже в бёдрах и талии. Лицо же, доставшееся мне от неизвестных родителей, было красиво. И пугающе похоже на лицо моего врага. Я провёл пальцем по линии острых высоких скул. Может, поэтому ты так и не смог убить меня… отец? Магия не прощает детоубийц. И защита крови — таки была. Только вот не со стороны матери. Я прислушался к себе. Не считая ощущения слабости во время ритуала, я не чувствовал, что потерял в магии. Возможно, в этом теле мой потенциал был выше и поэтому я не ощущаю разницы. Утром я пошёл в Гринготтс. Открыл счёт на своё имя, убрал туда свои деньги, получил подвязанный под счёт кошелёк, из которого можно было доставать что фунты, что галлеоны и, решился-таки на проверку крови. Проверка стоила мне 230 галлеонов. Имя: Марволо Томас Реддл, наследник Слизерин Отец: Том Марволо Реддл (полукровка, мёртв) Мать: Лорена Роуз Селвин ( чистокровная в 68 поколении, мертва) Крёстный отец: Антонин Долохов (чистокровный в 43 поколении, жив) Магические блоки: Ограничение магии 50% (магическая подпись А.П.В.Б.Дамблдор) Сейфы: номер 1124 Томсон, 2758 галлеонов; номер 345, Реддл, 50 000 галлеонов; номер 153 Слизерин 1 000 000 галлеонов. Недвижимость: Слизерин-кастл (наследник, состояние: разрушен), Реддл-холл (наследник, состояние: пригоден к проживанию). Я тупо смотрел на пергамент. А ведь пройди я проверку из любопытства на шестом курсе, я бы узнал правду. И что? В шоке я бы побежал к Дамблдору и он бы шлёпнул меня тихонько. До Волдеморта достучаться я бы вряд ли смог. Он был откровенно безумен. Долохов бы тоже сообщил своему сюзерену о моём статусе. Судьба крёстного была мне не безразлична. Шансы, что Антонин выжил, были высоки. На момент моего похода в лес был жив. Я видел его в толпе позади… отца. Какая ирония судьбы… Так, стоп, если я родился в тюрьме, как Долохов мог стать моим крёстным? — Уважаемый, а как становятся крёстными у магов? — как это у маглов происходило, я приблизительно знал. Связано это было с религией. Так у Дадли была крёстная мать — его тётка Марджори Дурсль. Но маги нерелигиозны. Гоблин с интересом взглянул на меня, сложил руки домиком и произнёс: — Маги выбирают крёстного отца или мать как только узнают о беременности. Это важно с точки зрения магической поддержки матери. Если рядом с матерью на момент беременности нет поддержки отца или рода. Или отец слабый маг, сквиб, а то и вовсе магл. В такой ситуации крёстный отец или мать помогают будущей матери поддерживать будущего малыша магией и именно поэтому ритуал крестничества происходит ещё до рождения маленького мага. Я задумался над тем, насколько чудовищно необразован и насколько был травмирован Азкабаном Сириус, что не понял, что я не его крестник. Потом мысли перескочили на насущные проблемы. Быть Марволо я не хотел. Не нравилось мне это имя. — Скажите, я могу сменить имя, не лишаясь прав, сейфов и недвижимости? — спросил я у гоблина, что терпеливо ожидал меня. — Да. Прямо на пергаменте пишете своё имя, ставите отпечаток ладони кровью. Я проделал всё требуемое, отныне становясь Реддлом Сириусом Томсоном. Сиротой. Вторым именем я взял имя своего ненастоящего крёстного, который всё же любил меня. Хоть я и был ненастоящим. Аккуратно убрав пергамент, я поблагодарил гоблина и ушёл. Что ж. Я — миллионер, и у меня даже есть поместье. Жизнь повернулась ко мне своим лицом? Идя Косой аллеей, я видел, как снимают щиты с витрин и открывают торговлю. Лица людей были счастливыми и расслабленными. Толпа будто была слегка навеселе. Звучал громкий смех, восторженные разговоры. Люди не понимали, что кукла, которую водили на верёвочке ловкие руки — мертва. А сам кукловод — живёт и здравствует. И хоть Дамблдор и заправлял мне за уши, что это была операция Отдела Тайн, и что их там работала целая группа, только вот я не верил. Не в принципах старика работать под чьим-то началом. К тому же, Руквуд много лет проработал в этом отделе, а Волдеморт точно не знал о крестраже во мне. Я шёл по переулку и бездумно перебирал членов ордена Феникса, которые, скорее всего были посвящены в мою тайну. Грюм был однозначно в теме. Возможно, Кингсли. Сириус отдал за меня жизнь, значит — не знал. Снейп — тоже нет. Воспоминания, что он отдал мне перед смертью, нельзя подделать. Там сквозила такая душевная боль и надрыв. Он действительно любил Лили Эванс. Как единственного друга. И действительно спасал её сына. Его «поимели», так же как и меня, поймав на чувство долга. Мне было искренне жаль, что проф умер. Но в утренней газете, читая списки погибших, я нашёл его имя. Хижина, где мы оставили его, сгорела. Зато в списках не было Люпина и Тонкс. А вот и те, кто скорее всего следили за мной в лесу. Вот они, те, кто в теме. Зато с меня снимаются обязательства по Тедди Тонксу. Я был искренне рад, что малыш не будет сиротой. Списки погибших затерялись за огромными заголовками о том, что великий Дамблдор жив, что живы Поттеры. Никто не хотел скорби, все хотели радости, сенсаций, свободы. И я понимал людей, уставших бояться и стремящихся как можно быстрее окунуться в мирную, спокойную жизнь. Герои войны улыбались с колдографий немного растерянно, не считая старика. Видимо мои ненастоящие родственники начинали понимать размер задницы, в которой они очутились. Запретив себе рассматривать Лили Поттер, я закрыл тему подмены для себя. Имея на счету астрономическую сумму, сделать это было на удивление легко. Хоть какой-то толк от моего настоящего отца. Я вдруг понял, что передо мной открыт весь мир. И я больше никому ничего не должен. Руку дёрнуло. Перед глазами всплыл Драко, и случай в Малфой-меноре, когда нас поймали егеря и Драко якобы не узнаёт меня, хотя узнаёт. Да что вы говорите? Долг жизни? Но ведь и я его из огня вытащил? На запястье прорисовался второй браслет. Я хмыкнул. На Малфое младшем тоже долг. Ладно, я всё равно собирался узнать, как там семья моего лучшего врага. Вот заодно и разузнаю. Выйдя в магловский Лондон, я купил себе одежды по размеру, новой, современной и дорогой. Моё новое тело вызывало горячий отклик в девушках и даже в некоторых парнях, что не могло не радовать. Захотелось его красиво одеть, обиходить. К тому же я вдруг вспомнил про один деликатный момент. Быть в восемнадцать лет девственником, прошедшим войну, было не смешно. Но было. Поэтому, на ближайшее время, у меня были крайне интересные планы. Уменьшив покупки, я зашёл в салон и привёл свои волосы и ногти в порядок. Иметь такие шикарные волосы и такие красивые руки в том состоянии, что они были — недопустимо. Тем же вечером я переоделся в новые джинсы, футболку, накинул куртку-косуху, собрал волосы в низкий хвост и впервые пошёл в ночной клуб, имея чёткое намерение расстаться с девственностью. В клубе мне не понравилось. Ни громкая музыка, ни «угашенная» алкоголем толпа, ни напитки. На меня быстро повесилась девушка, вполне симпатичная, и я отвёз её домой на такси. Уже в такси она пыталась залезть ко мне в штаны. Моё тело было не против, явив крепкий стояк. Что уже меня обрадовало. В последний год я был в таком стрессе, что у меня пропала даже утренняя эрекция. Но вот морально девушка была мне не очень симпатична. Слишком сладкие духи, слишком пьяна, слишком развязна. Когда мы ввалились в её квартиру, она напрыгнула на меня с порога. В кровати мы оказались через пять минут влажных алкогольных поцелуев. Наверно, мне тоже стоило выпить. Тогда картинка не была бы излишне реалистичной. Но пить я не умел, за что теперь расплачивался своим трезвым брезгливым недоумением. И вот ради этого подростки сходят с ума? Натянув презерватив, я толкнулся во влажную глубину, и оказался в театре одного актёра. Девушка стонала, царапалась и подмахивала, но, боюсь, ничего особенного не испытывала. Мне стоило лучше изучить вопрос женской физиологии. Боюсь, я делал что-то не так. Через двадцать минут фрикций, она столкнула меня с себя, стянула презерватив и взяла в рот, пытаясь минетом довести до разрядки. Это вполне удалось моей безымянной партнёрше. И хоть оргазм был скорее механическим, чем чувственным, но мне стало морально легче. Вполне возможно от того, что этот нелепый акт, наконец, закончился. К девушке у меня претензий не было. Наоборот, я, кажется, так и не смог доставить ей удовольствия и испытывал некоторую вину за своё. Когда она уснула, я аккуратно собрал вещи и ушёл, захлопнув дверь. В душ хотелось невыносимо. Смыть с себя чужой запах, чужую слюну, чужие прикосновения. Возможно, секс — это не для меня. Я шёл ночными улицами, как когда-то гулял по Хогвартсу, вдыхал острый майский воздух, смотрел в уютно светящиеся окна и думал. Как же переменчива жизнь. Был ли я счастлив сейчас? Вполне. По крайней мере, значительно больше, чем когда был Гарри Поттером. Тогда мне был недоступен тот уровень свободы, что позволяет мне сейчас идти ночными улицами. «Дырявый котёл» работал круглосуточно, так что у меня не было проблем, чтобы попасть к себе в номер. Там я сразу принял душ и, испытывая неимоверное наслаждение, улёгся в кровать. Разберусь с Малфоями и… поеду куда-нибудь. Куда угодно! Утром, после завтрака, я сидел в окне и смотрел на Косую аллею. Улочка кишела покупателями. Жизнь продолжалась. Я не знал, как мне быть. Послать Малфою сову? И что я напишу? «Достопочтенный сэр, у меня перед вами долг жизни, у вас передо мной, давайте встретимся и устроим взаимозачёт.» А откуда взялся этот долг, я даже объяснить не могу из-за сраного обета. Так что в лучшем случае Драко просто проигнорирует моё послание, в худшем пришлёт какое-нибудь заковыристое проклятье. Так ничего и не придумав я, от нечего делать, решил пройтись по Лютному. Раньше мне было туда нельзя, сейчас же запретная улица манила магнитом. Я шёл, заглядывая в витрины и читая вывески. Бордели, салоны прорицаний, лавчонки с артефактами. Всё было другим. Будто изнанка вязаной кофты. Снаружи ровные рядки, изнутри узелки. Увидев метнувшуюся мне наперерез крысу, я резко отскочил, и чуть не сбил с ног человека с кипой свёртков в руках. Капюшон упал с его головы, и я столкнулся с чернильно-чёрными глазами Снейпа. — Профессор, вы живы! — вскрикнул я радостно, но моё горло тут же сжали жёсткие руки, а тело припёрли к стене. В скулу упёрлась волшебная палочка. — Ты кто такой? Отвечай! — Я не могу, простите. — Снейп уставился на меня, я же улыбался как идиот. Я действительно неимоверно был рад, что он жив и совершенно его не боялся. Больше я бы обрадовался лишь Сириусу. — Обет? — вдруг спросил Снейп, и я закивал головой. — Смотри мне в глаза. Легилименс! Я расслабился и начал выталкивать на поверхность воспоминания о том, как он учит меня окллюменции, потом о патронусе-лани и зимнем озере в лесу, о том, как смотрю ему в глаза, когда он истекает кровью. — Поттер?! Я закивал головой, а потом замотал. И замер. Я не знал, как объяснить, кто я такой. — Теперь я Реддл Сириус Томсон, — выдавил я из себя. Слово «теперь» я подчеркнул интонацией. Снейп завис. Встряхнул головой. — Да не может быть …, — тихо произнёс он, а потом резко наклонился надо мной и обнюхал. Я замер как суслик. — Действительно, Поттер. Я опустил голову и попытался к себе принюхаться. Ничем не пахло.Душ я принял с утра, одежда на мне новая. Снейп же, приняв какое-то решение, перехватил меня за шкирку и аппарировал. Из аппарации я вывалился, как картофелина из мешка, метнулся в кусты и начал там блевать. — Точно, Поттер! — довольно произнёс надо мной профессор. — Хватит портить рододендроны Нарциссы, Поттер! Она вас убьёт! — Мы в Малфой-меноре? — сообразил я. — Да! Мерлин, как мне повезло! Я колданул воды в ладони, как мог умылся, вытер лицо краем футболки и потащился за Снейпом. Менор меня пугал. Последнее его посещение мне категорически не понравилось. Везде ещё были видны следы пребывания кодлы Пожирателей. Помятые и засохшие кусты, рытвины на газоне, поломанные скамейки, упавшие статуи, фонтан без воды, с разбитой вазой, из которой должна была литься вода. Такое впечатление, что здесь проживал не цвет аристократии, а люмпены и вандалы. В гостиной нашлись: помятый Люциус, видимо с перепоя, недовольная Нарцисса, подавленный Драко и … Долохов. Вот так встреча! Я внутренне хохотнул. У моей новой судьбы оказался лёгкий характер. — Северус, это кто? — капризно спросил Малфой-старший. — Гарри Поттер, который сейчас называет себя Реддлом Томсоном, — с непередаваемым сарказмом сказал Снейп. — Вот говорил я тебе, не вылезать раньше времени из постели. Ты ещё не оправился. Опять у тебя бред. Что мне теперь делать с этим … — проворчал Люциус и окинул меня брезгливым взглядом. Правда при этом цепко прошёлся и по фигуре и по чертам лица, задержав взгляд на губах. Драко же встрепенулся, жадно вглядываясь в моё лицо. Но ярче всех реакция была у Нарциссы. Она меня узнала! Только вот рассказать ничего не могла. Но могла показать. Дамблдор просчитался, посчитав Снейпа мёртвым. — Он остаётся! — воскликнула Нарцисса. — Северус, примени легилименцию. — Нарси, ему вредно! — закапризничал Люциус. — Люциус! — жёстко осекла мужа Нарцисса. Снейп широкими шагами подошёл к Нарциссе, они замерли друг напротив друга. Когда оба отмерли, Нарцисса села на диван, схватившись за виски, а Снейп засмеялся. Это было настолько странное и привлекательное зрелище, что я замер. Бархатистый, низкий, чувственный смех, от которого у меня дыбом встали все волоски и не только волоски. Твою мать! — Сев? — развязно сказал Люциус, и я понял, что между ними что-то ближе, чем дружба. — Это он. Но под обетом. Так что подробностей, увы, узнать не удастся. — А это тогда кто? — громко сказал Драко, тыча пальцем в газету, со страниц которой улыбался Гарри Поттер. — Я смогу рассказать всё, если директор получит в подарок от поклонника лимонные дольки, — сказал я, и Снейп хищно ко мне обернулся. Недаром он был двойным шпионом. Мозги у него работали, что надо. Он сразу сообразил, что я имею в виду. Запрет на причинение вреда себе Дамблдор не поставил. С его смертью падёт обет и ограничители. Сдавать начал, старик. — Яд не пропустят охранные чары Хогвартса. — Профессор, зачем яд? Есть магловские препараты, стимулирующие мозговое кровообращение. Инсульт или инфаркт может произойти с таким немолодым человеком в любой момент. — Кажется, это всё же не Поттер, слишком умён и до сих пор не закатил истерику, — задумчиво посмотрел на меня Снейп. — Как вы мне надоели, со своим Поттером! — капризно застонал Люциус. Снейп молча сунул ему флакон в руки. Лорд открыл его, принюхался, а потом выпил залпом. Судя по его разгладившемуся лицу, там было Антипохмельное. — Так это Поттер или нет?! — заистерил Драко. — Хорёк, а зачем тебе так Поттер нужен? — спросил я, не удержавшись. — Точно, Потти! Это он! Затем! — Драко покраснел и отвернулся, ожегши меня знакомым взглядом. Он во время наших стычек всегда смотрел именно так. С яркой эмоцией. Там восторг мешался с ненавистью. Мне иногда казалось, что Драко слегка повернулся на мне и наши стычки для него, — как доза для наркомана. Долохов, который тоже мучился похмельем, сидел с отрешённым видом рядом с Нарциссой и лишь следил за нашим диалогом. На мой взгляд, сидел слишком близко. Что тут происходит? Я вдруг вспомнил про пергамент из банка. Полез в бумажник, достал его и протянул Снейпу. Тот раскрыл документ, заскользил глазами по строчкам, и его брови взметнулись вверх. — Что там, Сев? Я тоже хочу видеть! — оторвал его от созерцания Люциус. — Что ж, это объясняет некоторые моменты, — задумчиво проговорил Северус и сунул пергамент Люциусу. Тот быстро пробежался глазами, кинул на меня острый взгляд, а потом задумчиво посмотрел на сына. — Тони, тебе это будет интересно, — растягивая гласные, произнёс Люциус и левитировал Долохову пергамент. Тот вчитался, а потом крякнул. Поднял на меня карие глаза. У русского было слегка скуластое лицо, привлекательное, с правильными чертами и чётким подбородком. Я не очень понял, что произошло, когда оказался в медвежьих объятьях. Пока Тони тискал меня, как дети кота, пересчитав все рёбра и прижав к мощной груди, Нарцисса внимательно изучала пергамент. Она с тем же интересом посмотрела на Драко, как перед этим её муж. Я эти переглядывания не очень понял. Драко — тоже сын Тёмного Лорда? Мы с ним — разлучённые в детстве близнецы? Он — моё альтер-эго? Самое интересное, что от Долохова я даже не вырывался. От него приятно пахло свежим хлебом и чёрным перцем, я даже чихнул. А ещё мне было хорошо, как с Сириусом. Трудно формулируемое чувство сродства и безопасности накрыло меня в его объятиях. Я несмело обнял Долохова за широкие плечи и уткнулся носом в плечо, чувствуя себя малышом. — Ну вот, малыш. Ну вот .., — мягко сказал он. Я вдруг понял, что всё будет хорошо, и улыбнулся. Привёл меня в себя хлопок. Я оторвался от Долохова и обернулся. Люциус Малфой стоял посреди гостиной. Собранный, жёсткий, холодный. Привычный. — Теперь можем уезжать из этой дыры, в которую превратилась Британия! Возражения есть? — Все молчали. — Отлично! — Малфой посмотрел на меня. — Эй! Как там тебя зовут, я не запомнил. Ты брал подвязанный под счета кошелёк в банке? — Да. — Если бы от капризного лорда я не собирался получить некоторые преференции, а именно воспользоваться международным порталом за бесплатно, я бы сейчас засветил ему в лоб чем-то мерзким за непочтительное поведение. — Ха. Тогда проблем нет вообще. На сбор личных вещей — сутки, завтра утром уходим порталом. Я дёрнулся было уточнить куда, а потом понял, что мне, собственно говоря, совершенно всё равно. Ко мне подошёл Снейп, сунул мне клочок с координатами аппарации Малфой-менора. — П … Ред, чего стоим, кого ждём? Иди собираться. Площадку для аппарации найдёшь? — Я провожу, — поспешно сказал Драко и подошёл ко мне. Видеть такого человечного Драко было непривычно. Нет, я видел его разным, но это было всегда в рамках какого-нибудь экстрима. А вот так, в банальной обстановке, ни разу. Мы либо пикировались, либо дрались, либо сражались.