그 손을 내밀어줘 나를 저장
Карточный домик. Прекрасная аллегория, описывающее происходящее с Бантанами в последний год. Их домик был красив: четыре уровня, интересная изнанка, красочные масти.***
______
Чимин.
Какой был день? Кажется, день годовщины с Юнги, который должен был пройти прекрасно, ведь они распланировали всё наперёд. Встреча в том самом ресторане, в котором Пак и Мин задержались после ужина с друзьями, в том самом, где они, наконец, расставили все точки над «i». Дельфинарий стал бы прекрасным продолжением. Вечер в доме Чимина – прекрасным завершением. Однако, какой была бы жизнь, если бы всё шло согласно установленным планам? Ранним утром в общий чат Бантанов пришло сообщение с не самым добрым посылом. Ли Бокхё, директор группы, созвал срочное собрание. Тема? Да, кто его знал. Пак, к примеру, подумал, что трафик просмотров на новом клипе недостаточно высок для достопочтенного господина Ли, вот он и решил нарушить идиллию выходного дня. Уже через несколько часов после злополучного сообщения все семь участников сидели за длинным столом, дожидаясь виновника торжества. Торжество. Именно так в тот день шутили между собой парни, не зная, что уже через некоторое время им будет не до шуток. Торжество прервалось, как только механизм считывания пропускных карт издал пищащий звук и директор вошёл в переговорную. Вступления излишни, Ли сразу начал гнуть свою линию. – Доигрались? – Суровый взгляд начал блуждать по мемберам, словно Ли выискивал кого-то определённого. – О чём Вы? – Намджун, как и полагалось лидеру, взял ответственность за переговоры на себя. – О чём? – Ли посмеивался, но, скорее всего, это была нервная усмешка, граничащая с истерией, от которой директор пытался себя спасти в тот момент. – О чём… – Его взгляд остановился на Юнги, желваки заметно напряглись, а сам он скрестил руки на груди. – Что не так? – Мину никогда не нравилось столь пристальное внимание руководства, о котором он даже не просил, поэтому ответ на пассивную зрительную агрессию последовал незамедлительно. – Что не так, Юнги? – Ли моментально полез в карман своего пиджака, выхватил из него телефон и проделал несколько махинаций на экране. – Прочти это и скажи мне, что не так. Смартфон очень быстро оказался рядом с Мином, и тот принялся изучать материал. С одной стороны от парня сидел Чимин, с другой – Хосок, и оба не упустили возможность узнать информацию быстрее остальных. Наверное, они ожидали чего угодно, но не очередную статью, где Чимина и Юнги обвиняют в гомосексуальных отношениях. Разве это новость? Какие только пары не составляли за всё время существования группы желтушные газеты. Так почему Ли настолько сильно зол? – И? – Первым бросил Юнги. – Вы серьёзно созвали нас, чтобы показать статью, которая ничем не отличается от сотни других? – Разница лишь в именах, – добавил Хосок, прекрасно понимая, что в прошлой статье на месте имени Чимина было его. – Источник, – сухо проговорил Ли. – Посмотрите на источник. Троица, сидевшая по одну сторону, вновь прильнула к чужому гаджету. Что же… Именно в тот момент волнение директора стало оправданным. Источник, о котором он говорил, имел большой вес и часто разоблачал айдолов, выставляя их скелеты напоказ. – Дэйли никогда, – господин Бокхё прихлопнул по столу, зло смотря то на Чимина, то на Юнги, – не выставляет что-либо без весомых доказательств. Без фото. – Ну и что они могли запечатлеть? – Юнги, поджав губы, продолжал гнуть свою линию. – Как я его обнимаю? – Мин усмехнулся, а Пак ощутил, как рука парня сжала его колено в этот самый момент. Юнги нервничал, но старательно играл совершенно другой образ. – Ты ведь не настолько наивен, Юнги? – Ли устало протёр глаза, а после посмотрел на парней. – Это правда? Чимин отчего-то хотел перетянуть нить спора на себя, но Юнги в очередной раз взял всё в свои руки. – Мы обязаны отчитываться? – Примечательно, что за всё это время они ни разу не пересеклись взглядом. – Контракт. – Заплатим мы Вам эту неустойку, если что-то реальное всплывёт, а пока что, господин Ли, Вы больше наводите панику. – Чимин, – Ли вздохнул, будто понял, что в углу с Юнги ловить нечего. У парня всегда найдётся тысяча и одна отговорка. – Да? – Пак нехотя поднял взгляд. – Родители знают, что их старший сын… – Нет, – моментально обрезал Чимин. – Что же, – Юнги с прежней улыбкой на лице поднялся и осмотрел всех присутствующих, – если это всё, что Вы хотели обсудить, то предлагаю всем пойти за раменом. – Юнги! Как обычно это бывает, всё завершилось кратким перформансом имени Мин Юнги и поддержкой от остальных участников группы. Все были на стороне пары, высказывали предположения, что даже если что-то и всплывёт, это будет камнем в море, и бойкот группе никто не объявит. Если бы только так и было. Годовщина Чимина и Юнги треснула, подобно чашке Румпеля. Вместо посещения символичных мест, они выбрали единение в доме Пака с обсуждением возможных исходов ситуации. – Что будет? – Подкусив губу, произнёс Чимин. – Ничего не будет, Чимми. Бокхё запаниковал раньше времени, – Юнги устало рассматривал потолок, покручивая белые пряди Пака в своих руках. Ничего. Ничего страшного и быть не может, ведь так? Юнги прав, им всё сойдёт с рук, а если и нет… Вряд ли подобное окажет масштабное влияние на жизнь. Было бы так просто… Статья вышла утром следующего дня и, как верно подметил Ли, с фото-доказательствами. Общий чат Бантанов взорвался от обилия сообщений, а телефон Чимина от звонков. И ладно бы они были от разных людей, не способных справиться с навалившейся информацией, но нет. Все звонки были от отца. – Я отойду, – сообщил Чимин, взяв телефон в руки после третьего звонка. Стоило подумать, что сказать, но вряд ли отец дал бы хоть слово сказать. – С добрым утром, – прошептал в трубку Чимин. – Добрым? Пак Чимин! – Да, крик. А чего он ожидал? – Пап, давай не будем. – Не будем? – В его голосе явная ярость, и хорошо, что Чимин сейчас не рядом. – Чимин, мы каждую встречу тебя спрашивали про отношения, про свадьбу, про обход контракта, а ты? – А я… – Из этих, да? – Я бы не был так категоричен, отец. Мне симпатичны и девушки, и парни. Но если мы говорим про конкретный период времени, то моя симпатия направлена на Юнги, да. – Чимин, мы с мамой этого не понимаем, и эта информация… Ох, – отец тяжело вздохнул, – мать с утра не выпускает капли из рук. Ты о нас подумал? Что скажут соседи? – То же, что говорили до этого? Отец, – Чимин сел на край ванной, иногда посматривая в зеркало на другом конце комнаты, – ты и без меня знаешь, о чём они шепчутся. – Одно дело шептаться, другое – видеть твою фотографию, на которой ты целуешь парня. – Парня, которого я люблю, к слову. – Это не имеет значения, Пак Чимин. Приезжай на этих выходных, нам нужно обсудить твоё будущее. – Отец… – До встречи, Чимин. Вызов завершился, а намерения отца стали прозрачны. Он не принял, не примет, как и ожидалось. В любом случае до выходных было время подготовить план к отступлению. Было. И Чимину казалось логичным продумать его вместе с Юнги. Поэтому он смахнул напряжение после разговора и вышел в комнату, но очень быстро понял, что остался один. Юнги ушёл. В такой-то момент…_____
Юнги.
Всё утихнет. Обязательно утихнет, но не сейчас. Не в том хаосе, в котором несколько месяцев жил Мин Юнги. А ведь всё начиналось так хорошо. Как, конечно же, ему казалось. Юнги так хотел освободиться от оков, которыми связал его Чимин год назад. Хотел, но первый этаж карточного домика рухнул, оставив неприятное послевкусие. Да, в тот самый день Юнги хотел завершить отношения в том же месте, в котором когда-то начал. «Прекрасное завершение дерьмового романа» – именно так бы сейчас выразился Джоэл из наилюбимейшего фильма Чимина. Насколько был дерьмов их роман? Тяжело судить тому, для кого эти отношения являлись первыми полноценными. Юнги предложил эту авантюру в шутку, но очень быстро она перестала быть таковой. Смеха не осталось. Остались лишь мелькающие тени в комнате его квартиры. Остались лишь кристально-карие глаза, в которых он нашёл нечто глубокое и находящее отклик в сердце. Это дерьмово? Нет. Пугающе – более подходящее слово. Первый звоночек прозвенел на съёмках одного из шоу группы. Там Чимин отчего-то решил рассказать про традиции, которых до сих пор придерживается семья. Его чёртова семья, которая никогда не примет тот факт, что по правое плечо от их старшего сына стоит не девушка, готовая подарить им наследника, а какой-то парень. Его семья не приняла бы. Его семья не приняла. В тот же день, когда вышла статья, раздался звонок и по лицу Чимина всё было понятно. Юнги постарался выкроить момент, когда Пак пытался скрыть телефонные крики отца в стенах ванной комнаты, и мгновенно выскочил из квартиры. Нужно было завершить всё ещё вчера, так почему Мин бредёт по улицам Сеула с тревожными мыслями? О том, что бросил Чимина в тяжёлой ситуации… О том, что поступил, как подонок. Нужно было завершить всё ещё вчера, нужно поставить точку сегодня, но он всё не мог решиться. Вместо признания парню, ноги забрели в огороженный участок дома лучшего друга. – Шу-у-уга! – Хосок встретил в своей привычной манере, горделиво улыбаясь, но, по всей видимости, взглянув на хмурое лицо Юнги, немного сбавил напор. – Да ладно тебе, не говори, что расстроился из-за статьи. – Пиво? – По-младенчески моргал Мин, поглядывая в сторону кухни друга. – Пиво, – кивнув, согласился Хосок. – Я уверен, всё не так плохо. – Что именно? – Юнги тут же нашёл своё место на барном стуле. – Что родители Чимина, скорее всего, начнут желать мне смерти? Что Ли упрекнёт нас в нарушении его сокровенного контракта? – Во-первых, – Хосок моментально прервал его, поставив холодную бутылку на стол, – родители Чимина – одни из самых понимающих людей, что я встречал на своём пути. Во-вторых, нам запрещены романы на стороне, – Хоби протянул руку и легко ткнул в плечо Юнги. – Успокойся, он не загонит вас в долговую яму. Не загнал тогда, но через год… – Всё это отмашки, – договорил Чон. – Отмашки? – Я тебя давно и хорошо знаю, Юнги. В чём настоящая причина твоей хандры? Не верю, что обычная статейка с вашей милой фотографией тебя настолько сильно беспокоит. Хосок видел его насквозь. Всегда. Во всём. Хосок – замечательный человек и прекрасный друг. Юнги с ним повезло. – Я хотел его бросить, – проговорил Юнги, открыв бутылку с пивом. – Бросить? – Хосок не понимал. Да и Юнги, честно говоря, до конца тоже. В этот момент телефон в кармане куртки начал вибрировать, но Юнги будто не замечал. Или предпочитал делать вид, что не замечает. – Бросить. Вчера. Мне не нравилось, куда всё это вело, – отпив холодного напитка, парень повернулся к окну. – Мне не нравится, куда всё это пришло. – И куда это пришло? – Улыбка на лице Хоби давно сменилась откровенным презрением. Хорошо этого не видеть. – Туда, откуда нет возврата. Ли замнёт это? – Юнги усмехнулся, покачав головой. – Замнёт, превратив всё это, – он касается горловиной бутылки своей груди, а после тянет её к окну, – превратив наши отношения в ебучий фансервис. – Думаешь? – Да, – Мин поджал губы, наконец, решившись посмотреть на друга. – Он гомофоб, каких поискать, но не упускает ни одной возможности приставить Чонгука к Чимину или Тэхёну, чтобы поднять свои сраные рейтинги. – Юнги… – Юнги, – повторил он. – Юнги не хотел, чтобы этот секс по вечерам вторника с Пак, мать его, Чимином перерос в то, что мы имеем сейчас. – В любовь? – В жопу себе засунь это слово, Хосок, – Юнги нахмурился, отпив приличное количество пива. – Я… – Любишь его, – Хоби самодовольно улыбнулся, дав понять, что больше перебить себя не даст. – Любишь Пак, мать его, Чимина. И даже тот факт, что ты пришёл сюда, – он тычет на стул, где сидел Мин, – тот факт, что ты хотел его бросить, чтобы не ранить, кричит об этом, Юнги. Хватит строить из себя холодного мальчика тринадцати лет без чувств и эмоций. Хоть раз. – И что мне делать, Хосок? – Подними трубку для начала, – Чон отмахнулся, указывая на куртку Юнги, в которой уже долгое время вибрировал телефон. Мин вздохнул, посмотрел на Хосока, но всё же кивнул и потянулся ко внутреннему карману куртки. На экране красовалась их совместная фотография с Чимином и его имя. – Да? – Приняв вызов, прошептал Юнги, попутно отпивая пива. – Ты не можешь бросить меня в этом дерьме. Не можешь, Юнги, – голос на том конце телефонной трубки был расстроенным, тихим. Может быть, Мин даже уловил слёзы, но отчаянно не хотел себе в этом признаваться. – Не могу, а с чего ты решил, что брошу? – Юнги сглотнул, понимая, что бросил. Он бросил Чимина наедине с собой. – Ты всегда бежишь от малых проблем, а тут проблемы побольше. Нетрудно догадаться, малыш. – Ты плачешь? – Он, наконец, решился спросить это. – Нет. – Я же слышу. – Нет. – Чимми, – Юнги уловил на лице Хосока появившуюся улыбку и принципиально отвернулся от него, качая головой. – Давай всё же сходим к дельфинам? – Не думаю, что хорошая идея выходить куда-то в свете последних событий. – А мы аккуратно, – он тихо усмехнулся. – Собирайся, я скоро подойду. Верхний этаж карточного домика рухнул, но… Но, может, в этом было больше положительного, чем отрицательного. Юнги и Чимин смогли сохранить огонь, который когда-то разожгли. И даже семья Пак приняла эти отношения. Верхушка карточного домика – это самое безобидное и нестрашное обрушение сооружения. Его можно исправить в любой момент, не дав конечному результату сильно пострадать. И да, теперь, когда прошло несколько месяцев, может быть, Мин, наконец, готов признать, что был неправ тем самым утром. Сейчас, когда под боком сопел его возлюбленный. Сейчас, когда он счастлив.________
Намджун.
Ли Бокхё – любитель нагнать смуты и излишней паники. Не дай Бог в первый час после выхода трек, клип или шоу не наберёт достаточного для него рейтинга, Ли тут же поднимет бучу. Так было всегда, так было и с не разгоревшимися скандалами. Отчего-то Намджун думал, что «скандал», который пророчил директор статье про Чимина и Юнги имел похожие корни, но всё обернулось не так радужно, как это было обычно. В этот раз Ли оказался прав. Рейтинг доверия снизился, а приличная часть фанбазы ушла. Казалось бы, почему? Намджун не понимал. Во всех его раскладах, если бы доказательства романа членов группы всплыли, они бы имели всю ту же поддержку, что и раньше. Но что-то пошло не так. Что-то рухнуло. Спустя два месяца группа начала выходить на привычную планку, но разрушение карточного домика было не остановить. Второй этаж из карт был готов рухнуть в один момент. Всё тот же переговорный кабинет. Всё те же лица, разве что Чимин и Юнги теперь не стеснялись садиться рядом и даже иногда держать друг друга за руки. – Доброе утро! – Воскликнул Хосок, увидев, как двери открылись. – Я бы не назвал его добрым, Хоби, – проговорил Ли, заняв привычное место в центре. – Что-то случилось? – Тут же начал Намджун. Не стоит тянуть, как в прошлый раз. – Да, случилось, – первым делом суровый взгляд директора упал на печально известную пару, а дальше… на Сокджина? Удивительно, ведь кого уж точно Ли не выделял, так это его. – Джин, каким ты был в старшей школе? – А? – Джин заметно напрягся. – Нормальным, наверное?.. Я думал над поступлением в университет, про экзамены и прочее. – Что такое буллинг, Джин? Бокхё не стоило продолжать гнуть свою линию, из-за одного лишь слова всё стало понятно. Волна внезапно проснувшихся обвинений в буллинге катилась по поп миру уже второй или третий год. Стабильно раз в полгода из задворок вылезает одна из одноклассниц, выставляющая себя жертвой буллинга в школе со стороны айдола. Да, в одном из шести случаев это оказывалось правдой, а в других? Либо поломанная жизнь и шквал критики, либо бесконечные суды и выяснение правды. – … лжёт! – Джин хлопнул по столу, чем привлёк внимание Намджуна и вытащил его из собственных размышлений. – В таком случае нам нужно либо надавить на неё, либо судиться. – Что лучше? Что быстрее и безопаснее? – Ким смотрел на Ли как на единственное спасение. – Если мы надавим на неё, это может вылезти боком, – Намджун решился вмешаться. – Так что лучше суд. – Ты так думаешь? – Обвиняемый отпустил взгляд на лидера. – Да? – Это логично. И поможет нам восстановить некоторую часть подорванного рейтинга доверия к группе. – Джун прав, – Бокхё кивнул и вновь вернулся к Джину. – Нужны хорошие адвокаты, ты это понимаешь? – У нас ведь они есть? – Конечно есть, всё в порядке. Директор лгал. Прямо сейчас, глядя в глаза обвиняемому, лгал. Ничего не будет в порядке. По прикидкам Намджуна рейтинг просядет в ближайшее время, когда до СМИ дойдёт информация об обвинениях. Рейтинг доверия подорвётся, а на Сокджина обрушится шквал критики и хейта. Важно не оставлять его наедине со всем этим. Именно поэтому Бантаны являлись на каждое заседание, радовались найденным доказательствам против истицы и огорчались, когда всплывал любой факт против Джина. В день последнего заседания каждый был напряжён так, как никогда до этого. У Намджуна подрагивали колени, когда они слушали окончательный вердикт суда. Им не нужны проблемы. Сейчас уж точно не нужны. – … Оправдан. Конечное слово, заставившее вздохнуть спокойно и подумать о том, что, наконец, их чёрная полоса прервалась. И если бы… Если бы она прервалась. Если бы только второй этаж карточного домика не рухнул, высвободив возможность упасть и третьему…______
Чонгук.
Насколько высоким мог быть карточный дом, который возвела команда из семи человек? Как оказалось, достаточно было четырёх уровней. Первый осыпался от имени Чимина и Юнги. Второй рухнул во время судебных разбирательств Сокджина. Третий, тот самый, что положил конец четвёртому, рассыпав домик по полу, – Чонгук. Сколько он бежит. Вот так… бежит от самого себя, от обязательств и от жизни. Кажется, года два точно. Всё дело в давлении общества. Вечном недовольстве и хейте за то, что к чему Чонгук даже не имел отношения. Ненависть за малейшие проступки, которая скатывалась в огромный снежный ком и вот уже готова была раздавить Чона. Он не справился. Нужно признать, что он не справился с давлением общества на свою жизнь, не справился с давлением своей личной жизни [или её отсутствия] на общее восприятие действительности. Сколько ночей он уже провёл в этом полуподвальном помещении? Сколько разврата увидел и пережил? И всё это, как бы странно не звучало, помогало. Помогало забыть о переживаниях, связанных с группой и надоедливой критикой личности Чонгука. Это помогало. Но в большей степени помогали наркотики, обилие которых в притоне, заменившем Чону дом, пересекало все мыслимые масштабы. Чонгук был аккуратен. Каждый раз. Он точно знал, что никогда не прикоснётся к лотку с внутривенными веществами, всегда выбирал порошки и таблетки в малых дозах. Всегда, кроме злополучного вечера. Обычная посиделка в новой квартире Тэхёна. Ничего не предвещало беды, если бы не выбор фильма. – Назови меня своим именем? – Чонгук закатил глаза. – Давай лучше вернёмся к твоим хвалебным одам новой квартире? – Нет-нет, – Ким отчаянно пытался совладать с пультом и новым телевизором. – В этот раз у тебя не выйдет провернуть тот же фокус и перейти на кулинарные шоу. – Тэхён так по-ребячески скуксил губы, закинув голову на диван. – Я правда хочу посмотреть его с тобой, банни. К тому же моя квартира всё ещё хуже твоей. В несколько раз. – Совсем никак не получится? – Совсем никак не получится, – подтвердил Тэхён, наконец, нажав на плей. Фильм хороший. Вся та характеристика, с которой Тэ отзывался о нём каждый раз, была подходящей. Всё это Чонгук знал задолго до совместного просмотра, ведь Тэхён все уши прожужжал, как только его посмотрел. Мог ли Чон лишить себя возможности узнать, о чём же так часто и так восторженно пел Ким? Вряд ли. Так от чего уже который раз он пытался отказаться от совместного просмотра? От того, что знал мотивы, знал, что может не сдержаться и вывести их дружескую посиделку в недружеское русло. – Кино – это зеркало и фильтр реальности, – пронеслось на экране. – Да, – моментально выпалил Тэхён. – Да? – Шёпотом переспросил Чонгук. – Да, – еще раз подтвердил он. – Я столько раз видел свою жизнь в отражении экрана телевизора… Сбился со счёта. – Так почему «фильтр»? – Потому что там она лучше? – Тихо усмехнулся Тэхён. – В разы лучше. Даже если абстрагироваться от фильмов, взять лишь наши шоу или выступления, глядя на наши лица в экранах… Сколько там настоящих нас? – Я редко играю, и ты это знаешь. – Я не об этом, банни, – ласково произнёс Тэхён, вновь закинул голову на диван и повернув её в сторону Чонгука. – А о чём? – Чон проделал тот же фокус, пытаясь уловить взгляд чужих глаз в темноте. – Не о каких-то эмоциях, а о том, кем видят нас зрители. Фильтром реальных нас, – он тяжело вздохнул, вытянув руку и коснувшись указательным пальцем груди Чонгука. – Наша дружба в реальной жизни прикрыта фильтром тайных отношений, которые Ли так любит выстраивать на монтаже. Или тот момент с отдыхом в лесу, когда ему не хватило драмы и он выстроил её между нами? Мне надоел этот фильтр. Фильтр мнимых чувств между нами. Фильтр мнимых чувств. Вот как это воспринималось им? Мнимых. Слово, заевшее в голове. Слово, на которое Чонгук просто кивнул и вернулся к просмотру фильма. Слово, после которого Чон отчего-то не проронил и слова в следующий час. Слово, заставившее не остаться на ночь, как он делал это обычно, а прийти в тот самый полуподвальный притон. Сколько он уже здесь? Сколько он принял? Достаточно, чтобы почувствовать накатившую эйфорию, но недостаточно, чтобы забыть неаккуратно брошенное слово. – Гукки! – Выпаливает приставленный к нему малец. – Ты не слышишь, да? – Я не слушал, так будет правильнее, Ынхо. Ынхо – подросток, работающий в полюбившемся Чонгуку месте. Кажется, он был сыном поставщика или около того. Чон особо не вдавался в подробности. Пока Ынхо сохранял анонимность своего гостя, ему не было дела до подноготной. Может, оно и к лучшему… Не знать ничего. Да. Лучше бы Чонгук так ничего и не узнал о парнишке. – А давай ещё, – произнёс Чон, протянув руку к зиплоку с белыми таблетками. – Может, хватит? – На лице парня сияло явное беспокойство. – Не твоя ли задача впихнуть в меня больше? – Он улыбнулся, смотря на подростка. – Деньги есть, и ты это знаешь. – Я-то знаю, как и то, что ты превысил свою дневную дозу. Это может плохо сказаться. – Я просто хочу забыть об это дне, малыш. Давай, – рукой Гук давил на пакет, а взглядом на парня. – До передоза ещё далеко. Было. Было далеко. – Это другая, – неохотно сообщил Ынхо. – Она дороже. – Нестрашно. – Ладно, но это точно последняя на сегодня, – парнишка вытянул пакетик из-под руки Чонгука и медленно достал из него круглую таблетку. Быстро она оказалась в ладони Чона и тот, улыбнувшись, закинул её в рот. На самом деле сегодня Чонгук нарушил своё главное правило в этом деле: не углубляться и не забываться. Он ушёл в глубины, в которые никогда не ступал, отчего моментально забылся. Действие одной таблетки ослабевало, напоминая ему о собственной слабости и нерешительности в вопросе с Тэхёном, который стоял не первый год, он моментально закидывал вторую. Так делают слабаки. Он слабак. Чонгук – чёртов слабак. Последняя таблетка была другой. Отличной от предыдущих. Она подействовала практически моментально, распространив по телу приятный в первое время взрыв. На деле это оказался приток адреналина. На деле это оказалось ошибкой. Голова отключилась, точно отключилась. Перед глазами засияла пелена и приток галлюцинаций. Ынхо никогда не подсовывал галлюциногены, но не в этот раз. Всё смешалось воедино, реальность больше не казалась таковой, а новый мир… он был осязаем. Он был похож на реальность больше, чем она сама. Всё такое… пустое. Даже Чонгук. Нет прилива радости, которая чувствовалась раньше, есть лишь пустота, которая давила. Давила, как это чёртово пугало, стоявшее перед парнем сейчас. Как это пугало, толкающее его в плечо и выпускающее вместо деревянных рук ножи. Его крыло. Нехило крыло. И ощущалось это слишком реально. Слишком реально, чтобы не схватить нож со стола и не защититься. В следующую же секунду Чонгук проткнул пустое тело. Жаль, что вместо ваты из раны засочилась кровь. – Чонгук… – Хриплый голос взывает к реальности. Реальной реальности. Чон схватился за бутылку воды, ополоснув собственное лицо, и дважды ударил себя по щекам. Это немного помогло. Помогло вновь окрасить стены в этот подвальный красный цвет, помогло увидеть тело Ынхо, лежавшее на диване с ножом в грудной клетке. – Чонгук… Он? Мальца? Чонгук не мог. Не мог же? Гук хаотично начал оглядываться в поиске камер наблюдения, но отчего-то не нашёл и одной. – Подожди, ладно, – тяжело дыша, периодически ловя перед глазами пролетающие куски оборванной реальности, прошипел Чонгук, вырвав собственный телефон из кармана джинсов. Нужный номер был найден сразу же, к счастью, он был последним набранным. К счастью, его обладатель очень быстро поднимает телефон. – Сухёк! – Судорожно вымаливал в трубку Чонгук. – Сухёк, мне нужна помощь. – Не плачь, принцесса, сейчас подойду. Минуты, проведённые в ожидании поручителя, казались вечностью, особенно, когда под боком у тебя тело ребёнка. Уже мёртвого ребёнка, не издающего и звука. – Что тут у тебя? – Произнёс Сухёк, открыв двери кабинки. Его взгляд моментально впечатался в лежащего напротив Чонгука Ынхо. – Твоя работа? – Да? – Чон подгрызывал ноготь большого пальца, заметно нервничая. – Нет? Я не знаю. Я принял что-то не то, Сухёк. Я просто не знаю. – Успокойся, принцесса, – мужчина прошёл вперёд, тут же наклонившись к подростку и прощупав его пульс. – Дохлый. – Дохлый, – выпучив глаза, повторил Чонгук. – Придётся сесть за решётку, Гукки. – Мать твою, я не могу сейчас сесть, ты это знаешь, – моментально выпалил Чонгук. Да. Ребёнок был не причём, как и его карьера. – Я не могу потерять всё то, что зарабатывал столько лет. – Думаешь, ты первый такой? – Сухёк покачал головой, ещё раз осмотрел тело мальчика и, отодвинув его ноги, сел напротив Чонгука. – Прочти статьи о мальчиках-айдолах, подсевших на эту дрянь и попавшихся, – мужчина кивает на зиплоки. Более того, ты у меня не первый такой и уж точно не последний. – А убивший твоего хоста? Какой я по счёту? – Хоста? – Он посмеялся. – Он не хост, а сын нашей верхушки. – Ты… – Я, да. Я всегда приставлял его к таким мажорам, как ты, – Сухёк показательно покачал головой, – но ты первый, кто грохнул его. – Сухёк… – Чонгук подкусил внутреннюю часть нижней губы и со страхом посмотрел на собеседника. – Ты ведь знаешь, что деньги не проблема. – Знаю, – мужчина улыбнулся. – Именно поэтому всё ещё не позвонил его папаше. – Как мы можем это замять? – Замять перед полицией или перед тем, кто убьёт тебя, когда узнает? – Сухёк! – Чонгуку казалось, будто всё это пытка, а, может, просто неудавшийся розыгрыш. Он не мог оказаться в такой ситуации. Просто не мог. – Да… – он всё ещё самодовольно улыбался, почёсывая бороду. – Два миллиарда вон – достаточная сумма. – Ладно, – Чонгук сглотнул, просчитывая в голове отложенную сумму на счету. – И всё, да? – Да. – А что с телом… Что делать с ним? – Избавиться, это же очевидно. – Слушай, я не эксперт в подобном. Я никогда никого не убивал, – хотелось бы верить, что они сейчас обсуждали что-то обыденное, а не сокрытие преступление, виновным в котором был Чонгук. – Хочешь, чтобы всё было без твоих следов? – Конечно, – Чон сглотнул. – Конечно! – Поработаешь на меня, принцесса. Твоё влияние – это то, что мне сейчас необходимо в некоторых вопросах. И, скажу прямо, – Сухёк посмотрел на тело подростка, – ты сыграл мне на руку с этим своим фокусом. – Что я должен буду делать? – Срываться по первому же звонку, – в его глазах безумие? Азарт? – Решать некоторые вопросики. Стоило всего на мгновение призадуматься, чтобы вспомнить, что процветало в стенах притона поручителя. Притон – лучшее название для этого места. Наркотики, алкоголь и проституция – это то, что было открыто для посетителей, что говорить о происходящем за закрытыми дверьми… Страшно представить. – Ну так, принцесса, по рукам? – Словно у меня есть выбор, – Чонгук протянул руку навстречу руке Сухёка, кивнув головой. Жизнь Ынхо уже не спасти, а жизнь Чона… Можно попробовать. – Так… Что мне делать? – Чонгук кивнул в сторону тела. – Я со всем разберусь, ты не переживай. Расслабься, а то трясёшься, как бабка перед смертью. Лучше вот, – Сухёк, поднявшись, положил рядом с Чоном, голубую таблетку, – тревога отступит. Верное ли это решение? Учитывая обстоятельства, развернувшиеся позже… Нет. Но тревога действительно сильно била по пальцам, и отчего-то Чонгук доверился. Пока поручитель решал, с какого бока лучше подступиться к остывающему телу. Чонгук принял. Последнее воспоминание: до безумия бешеный ритм сердца. И всё. Первое воспоминание: больничная палата и знакомые голоса за дверью. – Вы не понимаете, да? Не понимаете, к чему всё это приведёт? – Назойливый голос Ли Бокхё невозможно спутать ни с чьим другим. – Думаете, вас не обвинят в соучастии? Соучастие… Такое громкое слово. Слово, прекрасно подходящее для тех, кто замешан в преступлении. Например, в убийстве. – И что? Распустите нас? – Хосок? Да, его голос. Можно было встать и пойти объясниться, но почему-то Чонгук решил пойти по простому пути: повернулся на бок, вслушиваясь в голоса. – Уже сейчас ясно, сколько мы потеряем. Ни одна рекламная компания не решит сотрудничать с наркоманами. – Притормозите, – Намджун? Голос похож на его обрывистый. – Во-первых, не стоит грести нас всех в эту яму, мы все чисты, – пауза на несколько секунд, после которой лидер продолжил, – я так думаю. Во-вторых, для начала встретьтесь с директорами, а не разводите панику… – Ещё одна пауза и скольжение подошвы кед по полу. – Он тут? – Тэхён. Его голос, конечно же, не спутать ни с чьим другим, разве что со своим. – В каком состоянии? – Врачи говорят, что должен вот-вот прийти… Тэхён не дал договорить Чимину, и это очевидно. Очевидно по двери, спешно открывшейся. Очевидно по внезапным объятиям, захватившим вялого Чонгука. Никто больше не вошёл, даже забавно. – Ты как? – Вместо обвинений… вопрос? – Тэ, – Чонгук нехотя отстранился. – Прости, – он подкусил губу. – Ты как? – Ещё раз переспросил Ким, пытаясь поймать взгляд карих глаз. – Я весь перепугался, когда прочёл сообщение Хосока. – Не помню, как тут оказался, честно говоря. – Если верить сообщению, то тебя доставили с передозировкой, – Тэхён присел на край кровати, протянул руку к пациенту и смахнул нависшие волосы с его глаз. Передозировка? Это… Не вязалось. Хотя, если рассмотреть картину целиком… Ынхо дал что-то новое, неизвестное, заранее предупредив, что это будет последняя таблетка на сегодня, но Чонгук пренебрёг этим правилом. Пренебрёг и поплатился. А кто вызвал скорую? Откуда его забрали? И что с телом подростка?.. Нужно было как можно скорее достать телефон и позвонить Сухёку, но никто не даст. Разве что… – Тэ… – Чонгук умоляюще посмотрел на друга. – Мне нужен телефон. – Это что-то срочное? – Да. – Только потом мне всё расскажешь, ладно? – Ким улыбнулся на мгновение и протянул мобильный Чону. Какие цифры? Руки дрожат, пока мозги пытаются вспомнить номер. Это ужасно. Почему именно Чонгук должен всё это переживать?.. – Золотые качели готовы доставить вас в рай, – кодовая фраза, которой пользовался Сухёк. И его голос… Чонгук не ошибся. – Что вчера произошло? – А! Принцесса, рад тебя слышать. Не забудь удалить после мой номер из этого телефона. – Так, что произошло? – Прошипел Чонгук в трубку, словив на себе взгляд Тэхёна. – Та пилюля тебя погубила. Пришлось подбросить до ближайшего клуба, затащить через чёрный вход и вызвать скорую. Жаль, что теперь у этого клуба могут быть к тебе претензии. – Они ведь могут проверить камеры и понять, что я туда не входил? – Они уже подчищены, принцесса. Сухёк своё дело знает. Подныривай к нам, как только разберёшься с новыми проблемами, и не забудь про долг. Да, это был тот самый третий этаж карточного домика. Все тузы были здесь, и все они полетели вниз, обнажая свои масти. Чонгук прогорел. Прогорел, выставив свой дом на продажу. Прогорел, купив вместо неё подвальную квартиру, от которой каждый раз бросало в жар. Прогорел, встав на одну сторону с дилерами и преступниками. Прогорел, с каждой новой просьбой Сухёка влезая в большие дебри, нежели те, что были при убийстве мальчика.__
Тэхён.
Знакомая переговорная, ставшая когда-то первой картой падения домика, вновь перед глазами. Бокхё дождался выписки Чонгука из больницы и собрал остальных. – Нам нужно решить, что делать с вами дальше, – Ли развёл руками, осматривая участников. – Мне всё кажется логичным, – Хосок кивнул в сторону Чонгука, а после сжал губы. – Прости, но ты прекрасно понимаешь, как сильно нас подставил, младший. – Конечно, – Чонгук усмехнулся, скрестив руки. – Проблема не только в нём, неужели вы не понимаете? – Директор потянулся к пульту перед собой и, щелкнув по красной кнопке, вернул свой взгляд на стол. – За эти полгода вы напортачили так, что расход от ваших кампаний превысил доход. Такое у нас… Впервые. Да, – Ли поджал губы, – я бы осмелился сказать, что подобный масштаб бедствия достигнут впервые. – И что? – Тэхён первым решился подать голос. – Расформируете? – Я бы с радостью, – Бокхё вздохнул, отъехал на стуле и повернулся в сторону графика. – Но есть проблема… Ваш контракт. – Его можно прервать досрочно по заверению обоих сторон, разве не так? – Отчего-то Джин решился идти в том же ключе, хотя, казалось, он будет из тех, кто до последнего будет бороться за группу. – Мальчики мои, – с улыбкой произнёс Ли, – я буду краток. У нас с вами есть два варианта, оба из которых для вас экономически невыгодны. Первый: вы как невероятно дружный коллектив подписываете соглашение на полное закрытие во-о-от этой части ущерба перед компанией, —директор протянул палец и остановился у цифры в два миллиарда вон. – Второй: Чимин, Юнги, Сокджин, Чонгук покидают группу. Долг, конечно же, уйдет на них. – Шутите? Какой смысл от группы из трёх человек? – Намджун осмотрел присутствующих. – Поэтому я и предложил два варианта. Конечно, мы найдём вам новых членов коллектива. Ну, – Бокхё развёл руками, – решайте. – Что, прямо сейчас? – Хосок, выпучив глаза, посмотрел на остальных. – Я дам вам пятнадцать минут, – директор посмотрел на часы, отодвинув рукав пиджака. – Пока выпью кофе, – с этими словами мужчина удалился из переговорной. Как только двери переговорной закрылись за директором, так в помещении повисла гнетущая тишина. Казалось, что никто не решался сказать то, что витало на поверхности. Тэхён же просто водил взглядом по перечисленным участникам, не зная, к какой стороне примкнуть. Ещё пару дней назад он говорил Чонгуку, что будет с ним, будет до последнего на его стороне, но всё свернуло совершенно не в то русло. Всё свернуло к тому, что домик, который разрушили ребята, стремительно сыпался, а Тэхён стоял в центре. – Предлагаю проголосовать, – Хосок, не решаясь поднять взгляд, протараторил себе под нос то, что напрашивалось. – Как ты это видишь? – Чимин, хлопая глазами, пытался выманить взгляд Хосока на себя. – Очевидно, что никто из нас, – он показательно обвёл пальцем четырёх виновников собрания, – не проголосует за исключение из группы. Это наш заработок, Хосок, мы точно так же, как и ты, потеряем всё, что заработали. – И что ты предлагаешь, Чимин? – Чон старший поднялся, стукнув руками по столу. – Чтобы я, Тэхён и Намджун взяли на себя ответственность за то, что ты не смог сдержать свои чувства за стенами ещё несколько лет? – Хос… – Юнги хотел перебить друга, но тот не дал. – Нет-нет, Юнги. Не сегодня. Два миллиарда… Да даже если я квартиру продам, я не смогу отдать свою долю. Проценты сейчас у нас мизерные, а в свете последних событий, – Хосок посмотрел на самого младшего участника группы, – спасибо, Чонгуку, их и вовсе может не остаться. Вы не имеете никакого права упрекать меня в том, что я пасусь о своей дальнейшей жизни, если уж свою вы похерили. – Я тут причём? – Джин поднял голову на говорящего. – Объясни, пожалуйста, причём тут я? – Он протянул палец к графику, предоставленным Ли. – Меня оклеветали. – Но ты воспользовался адвокатами агентства, а не собственными, так что ты тоже в общей куче, Джин, – Хоби скрестил руки на груди. – Твою позицию мы поняли, – Намджун поправил нависшие на лицо волосы. – Если у нас голосование, то я бы проголосовал за семью. За единение. Мы годами твердили это с экранов, мы годами твердили это друг другу за кружкой пива, будет странно сейчас вот так бросить кого-то на произвол судьбы. Особенно тех, кто больше всего нуждается в помощи, – взгляд лидера был направлен на Чонгука. – А нас ты не бросаешь на произвол судьбы своим поступком? – Хосок раздражённо перевёл взгляд на последнего непричастного участника группы. – Тэхён. Ты, получается, решаешь их исход. Ноша всегда тяжела. Особенно, когда от твоего выбора зависит облегчится ли эта ноша или же станет тяжелее. В словах Хосока, если отпустить раздражение, есть смысл. Особенно с фразой про закрытие долга. Ни одна из квартир Бантанов, по скромным прикидкам Тэхёна, не стоит достаточно, чтобы перекрыть часть долга. Ни одна, кроме квартиры Чонгука. Пусть Тэ и был привязан к нему, но мозгом понимал, что основная часть вины лежит именно на… друге. Они почти начали выходить на привычный уровень, но именно случай с Чонгуком перечеркнул всё. Наверное, это лишь усиливало момент непринятия и оттягивало решение. – Тэ, – вытатуированная рука легла на его спину, а сладкий голос Чонгука донёсся до ушей, – мы примем любое твоё решение. – Любое? – Любое, – подтверждает он, словив на себе взгляд. Любое ли. Да, Намджун был прав, они семья, часто говорили об этом, но никогда не оказывались в условиях, где нужно быть против кого-то. Не в шуточной манере. Тэхён не был уверен в том, что их общение с Чонгуком продолжится «после». Не был. Ведь оно и так начало угасать. – Я на стороне ребят, – он слишком слаб, чтобы высказать то, что чувствует на самом деле. – Мы должны оставить всё так, как есть. – Ты серьёзно? – Разочарованно прошипел Хосок. – Да, прости. Больше слов и противоречий не было. Но было… Была… Вытатуированная рука, которая ещё недавно лежала на спине Тэхёна, сейчас сжимала колено парня, пока Чонгук шептал благодарности. Что же он творит… Они паразиты. Паразиты, только что разрушившие последний этаж домика, карты для которого выстраивали тонкими пинцетами. Паразиты, застрявшие в дебрях новых долговых контрактов. Паразиты, продающие дорогостоящее жильё и машины, лишь бы Бокхё однажды не пришёл с долговой распиской и не отбил им все органы.***
Почему воспоминания накатили именно сейчас? Когда Тэхён пытается отмыться от чужой крови. Может, потому что увидел тело друга? Может, потому что, проголосуй он тогда за исключение провинившихся, они бы не оказались здесь, и Хосок был бы жив? Эти мысли сводят с ума. Не дают покоя и успокоения. Ужасно думать, что жизнь дорогого тебе человека могла оборваться из-за твоей ошибки в прошлом. Но… Изменил бы хоть что-то Ким Тэхён, вернувшись на машине времени назад? Если бы он сейчас решился открыть глаза и посмотреть на Чонгука. Отчего-то напрашивался бы ответ «нет». Потому что Тэхён верит, что он не интересен младшему без факта их постоянного сближения в рамках группы. Он ему не интересен настолько, насколько интересен Чон Киму. В этом их разница. Голова уже минут пять опирается на белый кафель, а спина ловит прохладные капли, скользя вниз. Как скоро это закончится? И почему всё это его жизнь… – Тебе стоит хотя бы немного расслабиться, – шёпот пробивается сквозь звук воды, а крепкие руки сжимают напряжённые плечи. – Давай, Тэ, расслабься. Что этот чёрт, Чон Чонгук, творит? Посреди душевой вот так просто подойти и начать массировать плечи? Это приятно, но будет не понято теми, кто пришёл вместе с Бантанами. – Чонгук… Тэхён перехватывает руки парня, убирая их прочь от себя, и, наконец, выпрямляется. Открыв глаза, он понимает, что в душевой-то никого и нет. Только они. – Да? – Чон стоит непринуждённо, буквально блуждая взглядом по спине Кима. – Наше время вышло, а я и не заметил, да? – Взгляд Тэхёна невольно упал туда, куда так и не дошёл в прошлый раз. Смущается. Давно ли Ким смущается от вида члена? – Мы последние на сегодня, так что… Можешь принимать душ столько, сколько потребуется. – Я думаю, что мне на сегодня хватит, – Ким достаточно громко сглатывает, возможно, это можно было услышать даже сквозь душевой звук. Он старательно пытается больше не оборачиваться, сверлит дыру в кафеле перед собой. И почему этот чертёнок не уходит? – Тогда стоит закрыть воду, Тэ. Тогда стоит закрыть воду и обернуться? Ещё чего. – Или есть проблемы? – Отчего голос Чонгука стал пробиваться лучше? Кажется, он сделал шаг вперёд. – Да, проблемы есть, – как его голова оказалась на плече? – Я бы сказал, проблема… Но её ведь можно решить. Был слышен краткий шаг по скользкому кафелю. Да даже если бы Тэхён его не услышал, почувствовать это было бы проще. Его спина нашла для себя опору в виде накаченной грудной клетки. А бёдра столкнулись со схожей проблемой, только у Чонгука. – Что ты делаешь? – Тэхён резко поворачивается и делает наг назад, полностью оперевшись на холодную плиту. – Я думал, тебе нужна помощь, – Чонгук усмехается, осматривая тело напротив. – Правда… теперь и мне она не повредит. – Чонгук, – Ким вновь сглатывает от того, что это похоже на одну из фантазий, которую он некогда имел. – Да ладно тебе, – Чон вздыхает, разворачивается и опирается на бетонно-кафельную перегородку по правое плечо от Тэхёна. – Просто то, что произошло с Хоби заставило меня задуматься. – О чём? – О том, что не хотелось бы умереть в статусе вечной френдзоны. – Чонгук? – Их разделяет бьющая струя душа, отчего Тэхён и надеется, что она поможет ему скрыть эмоции. Брови быстро хмурятся, пока в голове происходит мозговой штурм. – Да? – Он усмехается. – Брось, – теперь нервно сглатывает, отводя взгляд. – Зачем тогда на тот поцелуй ответил, если не думал о том же? – А вот теперь в его голосе слышится агрессия. – Чонгук? – Да что? – Он огрызается, отталкиваясь от перегородки и переводя взгляд на полотенца. – И кольцо принял, а я как дурак… – тут же разводит руками и собирается уйти. – Забудь, во мне сыграл адреналин. И всё.