сорок четвёртый.

그렇게 또 사랑해줄 수 있었을까

Флирт – это прекрасно. Особенно прекрасно, когда он накладывается на ещё не остывший след от поцелуя в серой квартире. Флирт – лекарство, которое спасает Тэхёна не в первый раз. Но сейчас, продолжая стоять под холодными каплями воды, отчего-то Ким чувствует пустоту. Наблюдая за тем, как его друзья и незнакомые игроки один за другим покидают душевую, он чувствует накатывающую пустоту и чувство скорби. Смерть предателей ранит. Смерть человека, спасшего его жизнь, добивает. Первые готовы были убить две сотни людей, чтобы остаться жить, а второй был готов остаться инвалидом на всю жизнь ради этих двух сотен людей [конечно, в первую очередь себя, но так хотелось думать о лучшем]. И какую бы позицию занял Тэхён? Какую позицию он займёт в дальнейших играх, которые могут столкнуть его и друзей лбами. Выберет ли он себя в этом случае? Хотелось сказать громкое «да», но разумом он понимал… Понимал, что уступит победное место. Мысли не отпускают даже в кровати. После отключения света, сон никак не хочет приходить от нарастающего чувства пустоты и не опустошённого мочевого пузыря. И если с первым Ким не мог ничего сделать, то со вторым дела обстояли лучше. Он спрыгивает с кровати, минует несколько пролётов и подходит к двери, ведущей в коридор, где расположились душевые и уборные комнаты. Она заперта? В небольшом круглом окошке можно заметить охранника, показывающего на запястье, видимо, имея в виду время. – Да бросьте, вы после отбоя и справить нужду нам не дадите? Охранник отрицательно качает головой. – Позови главного, будь добр, – Тэхён настойчив, потому как понимает, что его мочевой не протерпит до утра, как того требует охранник. Треугольник некоторое время медлит, будто через маску прожигая взгляд в лице по ту сторону шлюза, смотрит в сторону [камер?], а после делает шаг вперёд. Слышится рассекающий воздух звук ключей. Дверь, наконец, открывается, и Тэхён спешит в сторону уборной. – Стой, – охранник останавливает парня, надавив ему на грудь. Подал голос без приказа главного? Что-то новое. – Я иду на нарушение данных мне правил при одном условии, – насколько же тяжело им целыми днями ходить под грузом масок? Голос охранника напряжён и сквозь слова слышится тяжёлое дыхание. – Слушаю. – Распишетесь все для моего сынишки, – охранник тянет руку в карман комбинезона и достаёт её уже с чистой бумажкой. – Серьёзно? – Тэхён усмехается, но всё же принимает лист. – Без проблем, а ручка? – Такие вещи вам не положены. – И всё же? – И всё же, – слышится тяжёлый вздох, а после охранник протягивает ручку. – Не волнуйся ты, я не смогу ей никого пырнуть. Я не такой, – Ким суёт бумагу и ручку в карман, а после тянет руку к шее, неуверенно потирая её. – Наверное. Тут уже ни в чём нельзя быть уверенным. Ещё в первой игре Тэхён с замиранием сердца следил за тем, как игроки перед ним прощались с жизнями, а во второй? Жертв меньше, от того они должны быть более значимы. Но что-то не так. В его мышлении что-то не так. Охранник показательно закрывает дверь на ключ и следует за Кимом. – Только без шуток, – проговаривает Треугольник. – Не хочется мне вылететь отсюда. – Неужели так много платят? – Усмехается Тэхён, прежде чем войти в комнату. – Достаточно. Достаточно для чего? Справить нужду и вернуться в не самую удобную кровать. Дело простое, но и тут Ким не смог избавиться от надоедающих мыслей. Сможет ли он уснуть так же просто, как в своей прогнившей кровати? Здесь, в общем помещении, пахнет лучше, чем во всей его квартире, – и это должно тянуть его, должно тянуть его к новой кровати. Отчего-то тревожно. Может, от того, что дверь хлопнула? Тэ ведёт взгляд в сторону двери и замечает, как знакомый 417-ый проходит и занимает место рядом. Нужно быстрее справить свои дела и уйти. Находиться в одном помещении с ним – ещё хуже, чем среди будущих трупов. Да и что этот мужик тут забыл? Разве охранник не запер дверь? – Хван Сухёк, – без какой-либо дополнительной информации выпаливает игрок. – А? – Имя моё. Хван Сухёк. Это как-то должно избавить его от неприятной ауры? – Ким Тэхён, – пусть и с явным недовольством произносит Тэ. – Так, – вырисовав на лице свою самую неудачную гримасу, мужчина поворачивается к парню. –Ким Тэхён, что ты там про моё лицо говорил? – Когда? – Тэхён недовольно цокает, натягивая штаны, и поворачивается к раковинам. Прекрасная возможность закатить глаза. – Уже и не помнит, как распускал свой поганый язык. Помнит, просто не горит желанием ввязываться в очередной спор. – Лучше бы тебе сейчас извиниться и впредь показывать остроту своего язычка лишь бойфренду. – Ты ведь в курсе, что твои проявления гомофобии выглядят жалко и лишь прикрывают латентность собственной ориентации? – Без задней мысли выпаливает парень, открыв воду и быстро сполоснув руки. Лучше побыстрее отсюда уйти. – Что ляпнул? – Да, он уже начинает закипать, лучше бы уйти. Прямо сейчас. Молча уйти, не отвечая и не провоцируя последующий конфликт. Но если бы это было так просто. Тэхёну не удаётся сделать и шаг в сторону, как одна из его рук начинает ныть, от того, насколько же сильно её выворачивают за спиной. Лицо мгновенно соприкасается с холодным металлом раковины. – Что ляпнул, сопляк? Почему чёртов охранник вообще выпустил его, хотя минутой ранее сделал единичное исключение? Почему Тэхён должен терпеть это? Сухёк отсыпает множество оскорблений, но до ушей Кима они уже не доносятся. Вряд ли он способен сейчас что-то почувствовать, услышать или увидеть. Перед глазами пелена, а в ушах застыл звон. Он будто вновь вернулся на год назад, вновь вернулся к той сделке, которая помогла ему значительно сократить долг. Гордится ли он собой? Нет. Не сделай он этого, уж точно давно бы пополнил ряды айдолов, добровольно покинувших жизнь из-за приобретённой депрессии. Это мясистое тело какого-то старого британца всё ещё перед глазами, его мерзкие слова, перевод которых, к счастью, Ким не понимал тогда, но прекрасно понимает сейчас, застыли в ушах. Лучше бы он слышал выкрики 417-го, чем остаточные воспоминания. Или, может, лучше он убил бы себя сразу после того, как вернулся домой от услужливого попечителя? Ещё хоть один момент, и тот, кто пытался выстроить на своём лице безразличие ко всему вокруг, заплачет. Подобно маленькому ребёнку. Наверное, так бы и было, если бы давление на руку и на тело парня в целом прекратилось. Но минутное оцепенение от нахлынувших воспоминаний не отступает. Казалось, наоборот, прогрессирует. Спасает голос. Сладкий голос. – Тэ, – руки больше не кажутся грубыми, даже сквозь форму они чувствуются мягкими и… родными? Они скользят по плечам, надавливают, заставляя Кима подняться. Да ещё и голос Чонгука, словно возвращает Тэхёна к начальной точке. Тэхён, поднявшись, оглядывается, пытаясь найти зачинщика очередного конфликта, но встречается лишь с растерянным взглядом Гука. А после и с объятиями, в которые парня забирает Чон. – Я так переживал, что он и тебя… – И меня что? – Тут же перебивает Тэхён. – Ясно, что ничего хорошего тут не произошло, учитывая, в какой позе я тебя нашёл, и происходящее в основной комнате, но ты в порядке? – Чон, наконец, отпускает друга, дав ему возможность выровнять дыхание. – Я думаю, что он высказал несколько ругательств, – взгляд Тэхёна цепляется за кулаки Чонгука. Первой мыслью была та, в которой Гук перешёл черту и наказал обидчика, но никаких следов и подтверждений этому нет, – а потом ушёл, – он тут же озирается на дверь. – Что там происходит? – Труп охранника, – Гук сглатывает, смотря на дверь. – И десятка игроков. Его банда устроила бойню. Самую настоящую бойню. – Где остальные? – Там. Я надеюсь, с ними всё в порядке. Я рванул сюда, как только увидел, что наш верзила входит обратно. – Нам нужно привести ребят сюда. – Тэ, там рубилово, – разочарованно выдыхает Чон. – Это не шутка. Там не только кулаки в ход пошли. – Чонгук. Тэхён выдыхает имя, а после, чуть закатив глаза, поворачивается в сторону выхода. Идея дурацкая, но и бросить людей, которых он с лёгкостью мог назвать семьёй, среди разгневанных бедняков, часть из которых была лишена пайка… Ким не в силах. – Останься здесь, я приведу остальных. Показательная фраза. Тэхён знает, прекрасно знает, что Чонгук пойдёт следом, как и всегда. И он идёт. Не сказав и слова, Чон идёт по пятам Кима. Открыв дверь, Тэхён тут же замечает лежавшего в луже крови охранника. Того самого, что ещё недавно заключил с ним весьма милую сделку. А теперь он лежит в луже собственной крови. Ужасно. Ким суматошно оглядывается и замечает камеру, но не понимает, почему никто за время, прошедшее с убийства того, кто не являлся игроком, из вышестоящей охраны не явился. Почему, если верить словам Чонгука, в основном зале сейчас происходит то, что вовсе не должно было. Только если это не очередная игра… Охранники – такой же скот, как и игроки. Очень простой вывод, который можно сделать, пробегая мимо трупа в розовом комбинезоне. – Держись рядом, – Гук заслоняет собой дверь, ведущую в основное помещение. Когда парень говорил, что внутри развернулась бойня, – он не шутил. Сквозь проблески света, Тэхён замечет лужи растекающейся крови на полу, замечает силуэты одних бедняков, избивающие других. Пробраться сквозь две сотни игроков [уже, очевидно, меньше], чтобы найти четверых. Тяжёлая задача, с которой Чонгук моментально справляется. – Вон там, – произносит Чон, схватив Тэхёна за руку и отбегая в сторону стены. Его зрение не подвело. Вдоль стены, в тёмном углу рядом с кроватями, сидели Намджун, Юнги и Чимин. – Вы! – Почти выкрикивает Чимин. – Вы в порядке? – Даже сквозь проблеск света, можно заметить страх на его лице. Спустя две игры Пак так и не привык к жестокости, которая разворачивается в этих стенах день за днём [а теперь, видимо, и по ночам]. – Да-да, – тараторит Тэхён, высматривая силуэты перед собой. – Можно укрыться в уборной. – Только нужен Хосок. – Он что-то высматривал на стенах, когда всё это началось, – сухо проговаривает Юнги. Как бы он не пытался держать себя в руках, пальцы выдают нарастающую дрожь. – Мы найдём его, да? – Тэхён аккуратно выглядывает из-за кровати, заслонявшей их от взоров взбесившихся игроков. В беспорядке светотеней мало что можно было заметить. Разве что меняющиеся номера и бездыханные тела на полу. Их не различить. Даже выискивая на нагрудных знаках 043, Тэхён так и не пришёл к нужному результату. – Хосок умён, – шепчет Тэ, вернувшись к ребятам. – Скорее всего, он, как и вы, спрятался вдоль стен, у кроватей. Давайте попробуем его отыскать и укрыться подальше от одичавших. Суматоха, начавшаяся, опять же по словам Чонгука, из-за стаи приближенных к главному агрессору, напрягает, и нужно, как можно быстрее, бежать от неё. Им нужно лишь найти последнего участника группы и сбежать с места кровопролития. – Говорил же, они, как крысы, будут прятаться по углам в надежде не запачкать свои мягкие ручонки, – грозный голос, ставший синонимом надоедливости, раздаётся по правую сторону от естественной баррикады. – Размочите их, парни. Даже интересно, что в головах у этих людей. Неужели они всерьёз думают, что, перебив половину народа, верхушка, главенствующая над играми, сжалится и распределит еду на каждого оставшегося? И смогут ли они так просто есть еду, которую заработали кровопролитием? Смогут. Эти бугаи смогут. – Мужик, – выкрикивает Чонгук, поднявшись на ноги, – найди других жертв. – Вперёд, – краткая команда для своих собачонок, и в руках приближенных к 417-ому появляются разбитые заранее бутылки. Может, стоило послушать Чонгука, когда тот говорил про месиво, развернувшееся в стенах общей комнаты? Может, стоило вообще не соваться в эти игры и щедрый аттракцион? Может, стоило проголосовать за изгнание из коллектива тех, кто повинен в том, где ребята стоят сейчас? Это такая неправильная траектория движения мысли, и её сбивает бугай, впечатавший Тэхёна в ближайшую стену. В этой ситуации нужно признать лишь одно: на стороне доверившихся Сухёку преимущество силы, но никак не логики. Насколько же глупым нужно быть, чтобы не сковать движения жертвы перед собой? Видимо, настолько, насколько был 200-ый игрок. Вряд ли один удар кулаком по лицу нападающего поможет Тэхёну в его положении, особенно когда тот, кто мог бы ему помочь, сам занят похожей проблемой. Нужно было действовать быстро, и Ким не нашёл ничего лучше ручки в его кармане. Большой палец быстро давит на механизм, а рука замахивается на лицо обидчика. Обещание, данное охраннику нарушено. Он не убьёт его, просто покалечит. К примеру, глаз не такая уж и плохая мишень. Кровь мгновенно оставляет множество брызг на лице Кима, дыхание заметно учащается, и он вновь впадает в оцепенение. Не может пошевелиться, лишь смотрит, как 200-ый падает на пол, отчаянно пытаясь вытащить ручку из глаза, попутно выкрикивая ругательства. Это путь, на который Кима толкнули обстоятельства. И только они. Свет загорается в тот же момент, по помещению раздаётся звук целой очереди выстрелов из автомата. Охрана подоспела. Вот только, какой от неё смысл сейчас? Сейчас… Взгляд Кима падает на поприще по правое плечо от себя. Его коллеги, его друзья целы. От звуков выстрелов они моментально разошлись по разным сторонам со своими обидчиками. Все, кроме Чонгука. Тот сидел на громиле, который выбрал его в качестве своей жертвы. Сидел и избивал его. Кто знает, сколько бы это продолжалось, если бы не охранник, подоспевший, разнять их. – Встать! Живо! – Охранник с маской треугольника направляет на Гука револьвер, жестом указывая ему подняться. – Встать! Чонгук быстро поднимает растерянное лицо на охранника, качает головой и следует приказу. – Выйти и выстроиться с остальными! – Скомандовав, охранник направляет дуло к выходу в центр комнаты. Чонгук выходит первый, за ним и остальные. Следом должен был идти охранник, но, вместо этого, тот всё же нажимает на спусковой крючок, добив игрока, которого ещё недавно Тэхён ранил. Кровь на его руках. Кровь на его лице. Кровь перед глазами за повинность в чужой кончине. Рефлексии на этой почве не избежать. А только ли на этой? Чонгук, отчего-то застывает, не дав остальным двигаться дальше. – Х… Хоби… – с застывшим в голосе ужасом проговаривает Чонгук. Хосок. Луч света в их команде. Тот, кто был готов поддержать любого попросившего о помощи, даже если сам был не в лучшем состоянии. Хосок – луч света, который лежал сейчас рядом с тем местом, где ещё недавно остальные члены группы спасались от нарастающего террора. Хосок всё это время был здесь. Мёртвый. В луже собственной крови. Ещё недавно, когда ребята были на грани отчаяния и даже в шутку поговаривали о самоубийстве, Хосок в противовес желаниям остальных мемберов, высказал желание умереть в тёплом доме на окраине Пусана. В любви и вечной безмятежности. А умер здесь, от того, что какой-то бедняк вонзил длинный осколок от бутылки под его рёбра. Не та смерть, не в то время, не с тем человеком. Охранникам, по всей видимости, не знакомо чувство скорби. Тот, что недавно сделал выстрел, сейчас давит дулом револьвера на спину Тэхёна. – В линию! Живо! Участники не могут даже проверить пульс того, кто был одним из близких им людей. Обернувшись, каждый выстраивается в линию и ждёт, пока охранники проверят на наличие, по всей видимости, оружия. Но… это длилось недолго. И для этого они шли? Тут повсюду камеры, одна из них прямо напротив мёртвого охранника. Нет. Охранники – такой же скот, как и игроки. Не стоит забывать об этом, и о том, что тот, кто придумал эти игры, вовсе не спаситель. – Свободен, – сообщает охранник, досмотрев последнего из участников группы, и движется дальше. А они… Это самая настоящая игра на выживание, и они… Они свято верили, что все дойдут до финала. А что в итоге? Один, к их счастью, не вернулся в номерное стойло, а второй… Второго сейчас пакуют в гроб, больше похожий на подарочную коробку. Деньги за душу второго сейчас падают в общую копилку. Как же мерзко от ситуации. – Девяносто семь, – шепчет себе под нос Чонгук, но это тут же подхватывает Тэхён. – Что? – Они перебили сотню человек, – палец парня тянется и указывает на табло, где уже произошёл пересчёт душ и выигрыша. Обезоруживание разбушевавшихся происходит быстро, а от охраны не доносится никаких слов. Они покидают общее помещение так же быстро, как и появились в нём. Игрокам остаётся лишь пулять друг на друга недовольные взгляды. Всё это давит похлеще смерти Хоби. – Это так глупо, – констатирует Джун. – Что именно? – Спрашивает Юнги, оттирающий кровь с лица Чимина. – Что мы скажем Ли, когда вернёмся? – Намджун поворачивается к остальным, сложив руки на груди. – Нет, – он тут же усмехается, словно догоняя и обгоняя свою прошлую мысль, – не так. Что скажет тот, кто выберется отсюда живым? «Господин Ли, вот остаток моего долга. А, кстати, время поговорить о моём соло»? – Это в случае, если вообще хоть кто-то из нас выживет, – проговаривает Чонгук, сидя на ближайшей кровати. Он пытается не смотреть на других участников группы, сверлит пол под собой. – Но, – было видно, как он подкусывает губу, сильнее сжимая руки, сплетённые в замок, – если это буду я, обещаю погасить ваши долговые обязательства перед ним и покинуть компанию. – Нам нужно приложить усилия, – Тэхён метает взгляд от одного мембера к другому. – И выжить всем. – Хосок сдох, Тэхён, – констатирует Юнги, оперевшись спиной на балку. – Сдох не в новой игре, а от руки какого-то алкаша. Как псина в той подворотне, где ты сейчас живёшь. Никаких похорон, никаких поминок, – Мин разводит руками по сторонам и даже пытается натянуть улыбку. – Если кто-то из нас и выживет, ему придётся пройти по родительским домам остальных, чтобы рассказать о том, что случилось. – И прессе, – добавляет Чонгук. – Обязательно нужно рассказать про это место прессе. – Не тебе, – Юнги ведёт пальцем в сторону Чона. – Без обид, но тебе никто не поверит, Чонгук. – Как и любому из нас, – Тэхён, вздохнув, запрыгивает на ту же кровать, на которой сидит Гук. – У нас нет доказательств, кроме визитки, номер с которой, скорее всего, будет деактивирован. Мы не знаем, где находится это место, – Ким обводит рукой помещение. – Как собираешься объяснять пропажу мемберов? – Я планирую, что выживут все, Юнги, – с характерной злобой отвечает Тэхён. – Даже Хосок? – Защитная улыбка проскальзывает на лице Мина, когда тот поднимается и распределяет руки по карманам. – Удачи насладиться своим розовым мирком, Тэхён. Не успев выслушать ответ, Юнги спешит удалиться от остальных. – Юн… – Разочарованно выдыхает Чимин, вытянув к уходящему руку. – Тэ, ты же понимаешь, что он не со… – Понимаю, да, – отвечает Ким, уловив на себе взгляд Пака. – Они с Хоби были близки, поэтому его реакция понятна, – Намджун, поднимается со своего места и, кажется, собирается пойти следом. – Как и все мы, – шепчет Чонгук. – Да, – сжав кулаки, Джун покидает общество остальных мемберов. Как казалось, он хотел пойти и вразумить Юнги, но, вместо того чтобы свернуть в направлении ушедшего, Намджун идёт прямо. Прямо к охране. – Я всё же пойду успокою Юнги, – будто себе под нос шепчет Чимин, поднявшись с места. – Постарайтесь хотя бы вы между собой не пособачиться. Юнги всегда холоден и станется не показывать истинных эмоций, а если они и прорываются, то предпочитает выставить виноватыми окружающих его людей. Кажется, это произошло и сейчас. Это понятно. Хосок был его самым близком другом. – Если бы не ты, – взгляд Тэхёна застывает на Чонгуке, который своим испепеляет массивную дверь, – может, я бы сдох ещё в уборной. – Не говори так, – тихо шепчет Гук. – Не говори. – Зря я вывел тебя, – Тэхён тянет руку к лежащей на кровати руке Чонгука и берёт её в свою, задевая подаренное недавно кольцо. То, что парень так хотел увидеть в уборной, но то, что не нравится видеть ему сейчас. Разбитые костяшки. – Болит? – Щиплет, не более, – Чон так и не поворачивается.